Ты только попроси – 1 19 страница
— Ладно… Но кто это? — Поцелуй меня, и я скажу. — Дудки. Сначала скажи мне, кто это, а потом я тебя поцелую. — Джуд… — Эрик… Не теряя ни секунды, он притягивает меня к себе и целует. И когда он, кажется, готов мне все объяснить, слышу, как в кабинет стучится Мигель. Эрик моментально реагирует: — Не волнуйся, дорогая. Сегодня у меня слишком много работы, и я не могу уделить тебе время, но вечером мы поговорим, хорошо? Киваю, он быстро меня чмокает и идет в свой кабинет. Я же тихонько открываю дверь из архива и выхожу через кабинет начальницы. После обеда встречаюсь в коридоре с Эриком, который беседует с управляющим, и тот радушно приветствует меня. Улыбаюсь, немного смущенная, и иду к своему столу. Беру несколько папок и захожу в архив. Но, к своему удивлению, нахожу там начальницу. — Я ищу данные за последний квартал по Аликанте и Валенсии… — Хотите, чтобы я нашла? — Нет… Я сама. Разворачиваюсь, чтобы уйти, и вижу Эрика. — Добрый вечер, сеньор Циммерман, — тихо бормочу я, проходя мимо него. Начальница поднимает глаза. Эрик прислоняется к дверям. — Эрик, дай мне пару секунд, и я дам тебе то, что ты просил. Он кивает и, пока я складываю папки на столе начальницы, наблюдает за мной. Забавно видеть его таким напряженным и нервным. Я останавливаюсь, кладу руку на дверную ручку и приподнимаю сзади юбку, чтобы он увидел мои трусики. У него такое изумленное лицо, что я тихонько хихикаю. Развеселившись, сажусь за свой стол. Звонит мобильный. Сообщение от Эрика: «Я заставлю тебя заплатить за это. Развратница!» Не шелохнувшись, смотрю сквозь опущенные ресницы на Эрика, сидящего за своим столом. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, и я понимаю, что со своего места он может видеть мои ноги. Оглядываюсь по сторонам и, никого не увидев, развожу ноги и набираю на мобильном: «Развратница жаждет твоего наказания». Эрик нервно елозит на стуле. Когда появляется начальница, я сразу же свожу ноги и с ехидной улыбкой продолжаю работать.
В шесть часов вечера еду домой. Войдя в квартиру, оставляю сумку на кресле, снимаю пиджак, и тут раздается звонок. Открываю дверь, и на меня набрасывается Эрик. Он упивается поцелуями, поднимает меня на руки и, шлепнув по попке, шепчет: — Развратница… Как ты посмела дразнить меня в офисе? Я хохочу, а он щекочет мою шею: — Ты заплатишь мне за то, что я целый день был возбужден! Я смеюсь, а он расстегивает юбку, и она падает на пол. Я вырываюсь из его рук и начинаю бегать по дому, а он бегает за мной, и мы хохочем. Я забегаю в спальню, запрыгиваю на кровать и от волнения прыгаю и пищу, как ребенок. Эрик ухмыляется и, расстегивая рубашку и брюки, тихо говорит: — Прыгай… прыгай… но когда я тебя поймаю, ты узнаешь… Счастливая оттого, что мы бесимся, как ненормальные, спрыгиваю с кровати и бегу в гостиную. Эрик перехватывает меня в коридоре, сжав талию, припирает меня к стене и жадно целует. Срывает с меня блузку и бросает на пол, затем расстегивает бюстгальтер и одним движением срывает трусики. — Боже… — хохочет он. — Я целый день хотел это сделать. — Серьезно? — Да, дорогая… серьезно. Я целую его. Я тоже хотела, чтобы он это сделал, и, увидев мою реакцию, он рычит от довольствия, приподнимает меня и медленно входит. Закрыв глаза и изогнувшись, издаю стоны наслаждения, но когда понимаю, что он больше не двигается, открываю глаза и шепчу: — Давай… давай… Мои губы рядом с его губами. Эрик смеется, немного отодвигается и опять медленно входит в меня. — Эрик… — Что, дорогая? — Еще… хочу еще. Он снова выходит из меня: — Еще? Во мне все кипит, я царапаю ему спину, требуя, чтобы он опять вошел в меня. Эрик ухмыляется и исполняет мое желание. Увеличивает ритм и дает мне то, что я прошу. Еще и еще… еще и еще. Я кричу от наслаждения, а он страстно кусает меня за подбородок. С каждым разом его атаки становятся все глубже и глубже. Дойдя до пика, я неистово визжу, он прижимает меня к себе и рычит от удовольствия. — Да, Джуд… дааа. Изнеможенные, стоим, прислонившись к стене, я целую его в плечо, а он дышит мне в шею. Мы снова занимались тем, что нам так нравится и что доставляет нам такое наслаждение. Он ставит меня на пол, и мы, обнаженные, идем на кухню. Оба умираем от жажды. Вернувшись в гостиную, Эрик подхватывает меня на руки. — Видеть тебя в офисе и не иметь возможности к тебе прикасаться — настоящая пытка. — Да… признаю… и для меня тоже. — Утром я видел тебя с Мигелем. Что ты делала? — Завтракала, как и каждое утро. — Этот тип… — Послушай, красавчик, — прерываю я его. — Мы с Мигелем просто коллеги. Мы с ним чудесно ладим, но ничего больше. Ясное дело, что он пускает слюнки, но он в курсе, что со мной ничего не выйдет. — Вот видишь? Ты сама только что призналась. Он пускает слюнки! Я схожу с ума от его серьезного вида. Его глупая и беспочвенная ревность глубоко меня трогает. Целую его. — В этом нет ничего страшного. Не забивай себе голову тем, что никогда не произойдет. — Никогда? — Никогда, Эрик… поверь мне, солнце. Я люблю только тебя, мне нужен только ты. — Увидев его выражение лица, я пугаюсь. — Мне кажется, это я должна волноваться. — Ты? С чего бы? Я вздыхаю. — Ты когда-нибудь играл с моей начальницей? Его голубые глаза пронзают меня, и доли секунды кажутся вечностью. — Я ужинал с ней и признаю, что словесно играл с ней, но не более. Я никогда не смешиваю работу и игры. Я смеюсь. — Да ладно… А как насчет меня? Напоминаю, что я работаю в твоей компании… — Ты — единственное исключение. Когда я увидел тебя в лифте и ты призналась, что можешь превратиться в девочку из фильма «Изгоняющий дьявола», я сразу в тебя влюбился. — Да? — Да… Именно поэтому я преследовал тебя до тех пор, пока ты не стала такой, как сейчас. Обнаженной в моих руках. — Рада это слышать, — очарованно бормочу я. Эрик целует меня так страстно, что у меня перехватывает дыхание. — А я рад, что ты — моя… смугляночка. Улыбаюсь и сама набрасываюсь на него с поцелуями. — С этого момента я запрещаю тебе словесно играть с моей начальницей, понятно? Мой личный Адонис кивает головой и играет с моими губами так, как умеет только он один. — Я люблю только тебя, дорогая. Мне нужна только ты. Его губы опускаются к моей груди, я отклоняюсь назад и чувствую, что он снова готов. Мне хочется продолжить игру. Эрик шлепает меня по попке как раз в тот момент, когда открывается входная дверь и входят сестра с племянницей. — Ради бога, что вы делаете?! — вскрикивает Ракель. Она быстро закрывает рукой глаза дочери и отворачивается вместе с ней. Мы с Эриком весело смотрим друг на друга. Мне смешно, но я вижу, что племяшка хочет посмотреть на нас, и шепчу Эрику: — Пошли одеваться. Он соглашается. — Ракель, дай нам пару минут. Мы сейчас вернемся. — Ладно, Булочка. Эрик вопросительно на меня смотрит: — Булочка? Щипаю его за руку: — Даже и не думай меня так называть, понял? Хихикая, входим в спальню, одеваемся и через пару минут выходим. Сестра укоризненно качает головой. Я беру ее под руку и увожу на кухню. — Ракель, пойдем… Эрик остается с малышкой в гостиной. Оказавшись наедине с сестрой, шепчу: — Будь так любезна стучать в дверь, перед тем как входишь. — Мне… мне… очень жаль. Но увидев вас голыми… и я была с Лус… — Ракель… перестань бормотать. И успокойся, Лус не увидела ничего такого, что могло бы ее травмировать. Но уверяю тебя, если бы вы появились на пять минут раньше… Стучи, перед тем как входить, договорились? — Ладно… и… О, Джудит! Это ведь Эрик? — Да. — Как здорово, Булочка! У вас все наладилось? — Пока что, кажется, да. — О, я так рада за вас, — говорит сестра, чуть ли не прыгая от радости. — Я тоже рада… Ракель ухмыляется: — Как же обрадуется отец… Он рассказывал мне об Эрике, ему понравился этот парень. Кстати… у него такая симпатичная попка… — Ракель?! — весело хохочу я. — Ай, детка… А что ты хотела, чтобы я тебе сказала? Я не могла ее не заметить. У него великолепная попка. — Да. Не отрицаю. — А какая у него спина… И я не говорю тебе о другом, что я увидела… О, бооооооже!.. — Остановись… — хохочу я еще громче. — Остановись… я же тебя знаю. Сестра смеется вместе со мной: — Знай, тебе очень повезло, что он такой большой. Как бы мне хотелось, чтобы Хесус мог взять меня на руки так, как он держал тебя. О боже… я краснею! Ладно, держи. Я принесла тебе немного крокет и… прости, что мы появились в неподходящий момент. Ракель и Лус уходят, и Эрик спрашивает: — Ты знаешь, что мне сказала твоя племянница? Уверенная в том, что эта маленькая ведьмочка могла отпустить одно из своих острых словечек, я покатываюсь от хохота. — Дословно она сказала следующее: «Если ты еще раз шлепнешь мою тетушку, я врежу тебе по яичкам и расшибу их». У меня глаза вылезают из орбит, я прикрываю рот рукой, сдерживая смех. Эрик хохочет и шепчет: — Пойдем в душ. Хочу продолжить то, что мы начали. — Ты помнишь, что мы должны были серьезно поговорить? — Конечно… — хищно улыбается он. — Но сейчас меня интересуют более важные вещи… Булочка.
Проходят дни за днями, и я больше не расспрашиваю Эрика о той белокурой девушке. В среду вечером звонит отец, счастливый оттого, что мы с Эриком снова вместе. Конечно же, здесь постаралась сестра. Отец радуется от всей души. В четверг, приехав на работу, наблюдаю, как Мигель собирает свои вещи. — Что ты делаешь? — Собираю вещи. — Почему? Мигель вздыхает и пожимает плечами: — Мне не продлевают контракт и любезно сообщили, что сегодня мой последний день на работе. Изумленная, не могу поверить в то, что моя начальница не хочет продлевать ему контракт. Не в силах промолчать, выпаливаю: — Но послушай, идиот! Как получается, что тебе не продлевают контракт? Ты разговаривал об этом с сеньором Циммерманом? — Нет. Зачем? Я не нравлюсь ему, ты же знаешь. — Но… но ты должен с ним поговорить, — настаиваю я. — Мигель, сейчас сумасшедшая безработица, и компания «Мюллер» — твой единственный выход. — И? Слышу шорох в кабинете начальницы и тихо спрашиваю: — А ты разговаривал с Моникой? Вы с ней хорошо ладите и… — Это она сказала, что мне не продлевают контракт, — отвечает Мигель. Я в шоке. Как эта ведьма может с ним так поступать, если он — ее любовник? И, не в силах больше удерживать при себе их секрет, шепчу: — И ты ничего не сделаешь, чтобы она изменила свое мнение? — Мигель молчит, и тогда я продолжаю: — Послушай, я не маленькая, и я знаю про вас. Более того, однажды я видела вас из архива, когда вы занимались этим в ее кабинете. Лицо Мигеля перекашивается: — Не гони! Ты все знала? — Да. Именно поэтому я не понимаю, почему она ничего не делает, чтобы помочь тебе. Мигель опирается на стол: — Послушай, Джудит, единственное, что я могу тебе сказать, — это то, что вот уже месяц, как между нами все кончено. Она нашла себе другого. Это Оскар, охранник. — Оскар? — Да. — Но он же еще совсем молодой… — Совершенно верно, красавица. Ты же знаешь, что Моника обожает молоденьких. Я немного растеряна, а Мигель добавляет: — Послушай, Джудит. Никогда не связывайся с начальником, потому что, когда он от тебя устанет, сразу же вышвырнет из-за какой-нибудь другой бабочки. Меня это задевает. Если бы он знал… Эрик разговаривает по телефону. Нужно с ним поговорить. Мигель — отличный сотрудник и заслуживает того, чтобы остаться на работе. — Я поговорю с сеньором Циммерманом. — Ты с ума сошла? — Доверься мне, ладно? Мигель передергивает плечами, садится за стол и продолжает складывать вещи, а я направляюсь в кабинет Эрика. Стучусь и вхожу. Эрик просматривает документы. — Что вы хотели, сеньорита Флорес? — Сеньор Циммерман, почему вы не продлили контракт своему секретарю? Эрик изумленно на меня смотрит. — О чем вы говорите? — Мигель собирает вещи. Начальница сказала, что ему не продлевают рабочий контракт. Он удивлен так же, как и я. — Если ваша начальница решила не продлевать контракт, значит, у нее были на то причины, вы так не думаете? — Но это ваш секретарь. Мужчина, в которого я влюблена, пронзает меня взглядом: — Он никогда не был моим любимцем, и вы, сеньорита, об этом знаете. То, что этот молодой человек и ваша начальница тратят рабочее время совсем не на работу, мне вовсе не нравится. Уровень его профессионализма, по моему мнению, нулевой. Оторопев, смотрю на него, а он продолжает свою речь: — И до того, как вы выкинете один из своих номеров, сеньорита Флорес, позвольте напомнить вам, что такие вещи в компании я позволяю только себе, понятно? — Это злоупотребление властью, — в шоке говорю я. — Точно. Но шеф здесь — я. Я теряю дар речи. — Сеньорита Флорес, о чем вы пришли меня просить? Я пронзаю его взглядом. — Чтобы Мигеля не увольняли. Сейчас очень трудно найти работу. Эрик пристально смотрит на меня. — Сожалею, сеньорита Флорес, но ничем не могу помочь. Хлопает дверь. Из кабинета выходит начальница. Она проходит мимо Мигеля, даже не взглянув на него. Во мне просыпается ярость, и я шепчу, чтобы никто не мог нас услышать: — Как это ты ничем не можешь помочь? Ты — шеф, черт подери! Эта идиотка, если не назвать еще хуже, нашла себе другого любовничка и поэтому увольняет Мигеля. Эрик, ради бога… ты можешь что-нибудь сделать? Переведи его на другое место. Он был секретарем твоего отца на протяжении многих лет, а также твоим, хоть ты его и недолюбливаешь. — Тебе настолько важен Мигель? Я выхожу из себя. — Он волнует меня не в том смысле, в каком ты думаешь, и не смей меня подозревать, иначе я разозлюсь. Я просто говорю, что Мигель — молодой парень, он не сможет прокормить себя, если потеряет эту работу. А ему нужно платить за крышу над головой и… и… Боооже! Неужели это так трудно понять? Выражение лица Эрика не меняется, но, почесывая подбородок, он шепчет: — Я когда-нибудь говорил, что ты очень красивая, когда сердишься? — Эрик! — Хорошо, — вздыхает он. — Я поговорю в отделе кадров. Ему продлят контракт, но я сделаю все, чтобы его перевели в другой филиал. Не хочу его здесь видеть, понятно? — Спасиииииибо! Мне хочется прыгать от радости, но я сдерживаюсь. Знаю, что Эрик обязательно заставит отдел каддров восстановить Мигеля на работе. — Кстати, сеньорита Флорес, когда должны продлевать ваш контракт? — В январе. Эрик откидывается на спинку кресла и надменно смотрит на меня. — Будьте осторожны, потому что если я узнаю, что вы вытворите нечто подобное тому, что ваш коллега, в архиве или еще где-нибудь в офисе, вы окажетесь на улице. У меня, наверное, смешное выражение лица, потому что Эрик ехидно улыбается: — Что-нибудь еще? — Нет… хотя да. Он приподнимает бровь, и я шепчу: — Вы очень красивый, когда улыбаетесь. Хихикая, вылетаю из кабинета. Сажусь за стол, и пять минут спустя звонит внутренний телефон Мигеля. Это из отдела кадров. Ему продлевают контракт и оставляют в этом филиале.
В понедельник Эрик должен уезжать в Германию. Он просит меня поехать вместе с ним, но я отказываюсь. Сначала он сердится, но я даю ему понять, что, как бы нам ни хотелось быть вместе двадцать четыре часа в сутки, сейчас его племяннику не очень бы хотелось делить его со мной. Он звонит мне вечером, и мы болтаем более трех часов. Он рассказывает, как он страшно по мне скучает, а я — как тоскую без него. Во вторник после работы решаю сходить в спортзал. С того момента, как у нас с Эриком все наладилось, практически не было времени на тренировки. Благодаря беговой дорожке и спиннингу я наконец расслабляюсь. Я вся мокрая от пота. Да… тренер по спиннингу знает свое дело. Именно это мне и было нужно. Вхожу в душевую, раздеваюсь и становлюсь под струю воды. О, как приятно! Освежившись, подхожу к джакузи и, никого не увидев, решаю немного там понежиться. — Джудит? — слышу позади голос. Оглядываюсь. Ко мне подходит молодая женщина: — Привет, ты меня не помнишь? Всматриваюсь. Не могу сообразить, откуда я ее знаю, хотя она мне определенно кого-то напоминает. — Я — Мариса. Мариса де ла Роса. Мы познакомились летом в Саара-де-лос-Атунес, на вечеринке «ревущих двадцатых». Нас познакомила Фрида. Теперь вспоминаешь? Я в мгновение ока понимаю, о чем она говорит: — О, да… я тебя вспомнила. Ты из Уэльвы, не так ли? — Совершенно верно. — Мариса улыбается, удерживая полотенце на бедрах. — Как у тебя дела? — Устала. Я только что занималась спиннингом и теперь как заново родилась. Мариса смеется: — О, а я не могу заниматься спиннингом, после него я просто как выжатый лимон. Ты идешь в джакузи? — Да, собиралась. — Гениальная идея, пойдем вместе. Некоторое время мы болтаем о том о сем, и пока пузырьки воздуха спокойно лопаются вокруг нас, внутри меня все клокочет. Я помню, как она подбивала ко мне клинья на вечеринке в Сааре, но, к моему удивлению, сейчас не делает никаких намеков. После джакузи идем в душ и, перед тем как расстаться, обмениваемся телефонными номерами. В пятницу около полудня мне доставляют красивый букет красных роз. Читаю записку, и на глазах выступают слезы: «Мечтаю поцеловать тебя, моя смугляночка». Когда я возвращаюсь в офис после обеденного перерыва, с удивлением вижу Эрика в компании нескольких руководителей. Моя радость перерастает в ликование, мне хочется скакать от счастья. Он замечает меня и задерживает на несколько секунд на мне взгляд, затем разворачивается и продолжает общаться с коллегами. Через десять минут приходит сообщение на мобильный: «Жду тебя в отеле. Красиво оденься. ЛТ». В шесть вечера вылетаю из офиса — буквально на крыльях счастья. Приезжаю домой, принимаю душ и привожу себя в порядок. Сегодня мне хочется быть красивой, как попросил Эрик. Надеваю бордовое платье, которое он мне купил, уверена, что он это оценит. В восемь приезжаю в отель «Вилла Магна», ни о чем не спрашивая, иду к лифту. Лифтер предупрежден о моем приходе и привозит меня на тот этаж, где расположился Эрик. К моему удивлению, в номере никого нет. Не нахожу ничего, кроме чемодана и ноутбука. Уверенная, что Эрик скоро придет, возвращаюсь в гостиную и включаю музыку. Ищу любимую радиостанцию, и звучит песня «Сентябрь» группы «Earth, Wind and Fire». Обожаю эту песню и, не задумываясь, снимаю туфли и начинаю танцевать, напевая: Ты помнишь ночь двадцать первого сентября? Любовь меняла желания лжецов И разгоняла облака. Наши сердца звенели. Скажи, что помнишь танцы в сентябре, под безоблачным небом. Покачиваю бедрами в такт музыки, закрыв глаза, кружусь по комнате и, напевая припев и подняв руки вверх, улетаю под музыку. Вдруг музыка прерывается, я открываю глаза. Передо мной Эрик и женщина средних лет. Она улыбается: — Признаюсь, когда я слышу эту песню, тоже начинаю танцевать… Привет, я — Соня, мама Эрика, а ты? Его мама? Что здесь делает его мама? Собираюсь с мыслями, поправляю волосы. — Рада с вами познакомиться, сеньора. Я — Джудит. Женщина целует меня в обе щеки, затем поворачивается к сыну, который до сих пор не произнес и слова, и спрашивает, пока я надеваю туфли: — А Джудит… это? Эрик улыбается: — Мама, это и есть… Джуд. — О… какая же я глупая, ну конечно!.. — восклицает сеньора. — Джудит — это Джуд… Ты — невеста Эрика! Я опираюсь рукой о стол, но тут теряю равновесие от изумления и падаю на пол. Невеста?! Они подбегают ко мне: — Дочка, ты в порядке? — Да… да… не волнуйтесь. Я оступилась. — Ради бога, Джуд… как это произошло? — Все в порядке, Соня, я в норме. Эрик поднимает меня и, прижав к себе, спрашивает: — Дорогая, ты в порядке? Киваю головой, словно кукла, и, хлопая ресницами, краснею. Невеста?! Я только что познакомилась с его матерью, которая сказала, что я — его невеста? Следующие полчаса я как в тумане. Мама Эрика — очень приятная и веселая женщина. Внешне они совершенно не похожи, за исключением манеры одеваться. Она, как и я, черноглазая брюнетка, и видно, что следит за собой. Когда она уходит переодеться к ужину, Эрик шепчет: — Ты в порядке? — Послушай, твоя мама сказала, что я — твоя невеста? — Да. — И как так получилось, что она узнала об этом раньше меня? Эрик всматривается в меня, думает о чем-то и, когда видит, что я сейчас взорвусь, спрашивает: — Ты не знала, что ты — моя невеста? — Нет. — Нет? Потрясенная, отодвигаюсь от него. — Нет, не знала. — Смугляночка, ты уверена? Ты и вправду не знала? — Я настолько уверена, что… я… я думала, что я — твоя подружка… твоя любовница… твоя интрижка… твоя девушка, как ты представлял меня друзьям в Сааре. Но твоя невеста?! — Напоминаю, что ты сама назвалась сеньорой Циммерман в «Moroccio». — Да, но… — Никаких но… сеньорита Флорес. Я предложил тебе переехать жить в Германию. Я рассказал об этом матери, и она захотела с тобой познакомиться. — Что?! Эрик улыбается и, притягивая меня к себе, шепчет: — Дорогая, моя мать так упорно интересовалась, почему я столь часто уезжаю из Германии, что у меня не оставалось иного выхода, кроме как рассказать ей, что здесь есть прекрасная испаночка, которая сводит меня с ума и которую я уговариваю переехать ко мне жить. Узнав об этом, она захотела тебя увидеть, и поэтому она здесь. Я люблю тебя, и ты — моя невеста. И нечего больше обсуждать. — Как это — больше нечего обсуждать? Эрик бросает на меня тревожный взгляд и делает шаг вперед: — Ты не хочешь быть моей невестой? Мое сердце колотится как сумасшедшее, конечно, я хочу быть его невестой! Но я решаю немного поиграть и, делая шаг назад, бормочу: — Не знаю, Эрик… не знаю, ты и я… — Что — ты и я? — настаивает он, приближаясь ко мне. — Дело в том, что… мы с тобой такие разные и… Он понимает, что я играю, и его это забавляет: — Ты помнишь нашу песню? Конечно, я помню нашу песню — «Белое и черное» группы «Малу». — Да. — Если бы ты была такой же сдержанной, как я, уверяю, что я никогда бы не обратил на тебя внимание. Ты мне нравишься такой, какая ты есть, мне нравится, как ты провоцируешь меня, особенно когда ты заставляешь меня смотреть на жизнь в цвете, а не в черно-белых тонах. Я расплываюсь в улыбке. — Ладно… сеньор Циммерман, вы очень романтичны. Что это с вами? Эрик подходит еще ближе. В его руке красный футляр. Хлопаю глазами и замираю. Увидев мое замешательство, Эрик говорит: — Открой. Это для тебя. Дрожащими руками открываю коробочку. В ней великолепное кольцо с бриллиантом. Я теряю дар речи. — Нравится? — Э… э… но это слишком, Эрик. Мне не нужно ничего такого. Он улыбается, берет кольцо и надевает мне на палец. — Но мне это нужно. Хочу выполнять любые капризы своей невесты. Зачарованно смотрю на кольцо, оно потрясающее. Это элегантный солитер. Бросаюсь к Эрику на шею от радости. — Спасибо, дорогой. Кольцо очень красивое. — С этого момента ты официально моя невеста. Целую его страстно, с любовью. — Сеньорита Флорес, — шепчет он, когда я отлипаю от него, — вы очень игривы. Я хохочу: — Эрик… Когда ты снова меня предложишь? Изумленный, он хмурится: — Не знаю. Ты меня так пленила, что я хочу тебя только для себя. Я хихикаю. — Тебе очень хочется, чтобы я тебя предложил? — Да… — покраснев, отвечаю я. — Так… так… Сеньорита Флорес хочет поиграть? — Да… очень хочет исполнить ваши капризы, сеньор Циммерман. Смотрю на него завороженно, и он целует меня в шею. — Мммммм… не говорите мне этого, сеньорита Флорес, или мне придется отшлепать вас и приказать другому мужчине взять вас. — Мне нравится быть плохой. — Плохой? Очень плохой? — Для вас… да. Он, забавляясь, прикасается к моей груди. — Я более чем готов к этому, сеньорита. Но позвольте напомнить, что мы договорились поужинать с моей матерью, а все наши игры касаются только нас двоих. Он прижимает меня к стене. Я еле сдерживаю смех. — Ты сводишь меня с ума… Булочка. Он набрасывается на мои губы, властно проникает в меня языком, и я снова как пластилин в его сильных руках. Он прижимается ко мне, и я издаю стон удовольствия — я готова его принять. Хочу, чтобы он раздел меня, сорвал с меня трусики и сделал со мной все, что захочет. Он касается языком моего подбородка, но, когда из меня снова вырывается стон, отходит от меня. — Держите себя в руках, сеньорита Флорес. Ваша свекровь может подумать, что вы развратница. Идемте… нас ждут на ресепшене. Я хохочу… Свекровь! У меня никогда не было свекрови! — Ты мне за это заплатишь, — говорю, взяв его под руку. — Запомни. — Мммммм… жду не дождусь.
Мать Эрика — остроумная и обаятельная женщина. Во время ужина она шутит и смеется, и у меня создается впечатление, что мы знаем друг друга всю жизнь. Она рассказывает забавные истории о детстве Эрика, а он в ужасе сдерживает ее, но улыбается. Мне нравится, как он смотрит на мать. Видно, что он ее очень любит, и я безгранично этому рада. У Эрика звонит телефон, и он встает из-за стола, чтобы ответить. В этот момент Соня поворачивается ко мне и говорит: — Спасибо. — За что? — изумленно спрашиваю я. — За то, что мой сын улыбается. Вот уже много лет я не видела его таким счастливым, и мое сердце переполнено радостью. Я вижу, как он на тебя смотрит, как ты на него смотришь, и мне так хочется запрыгать и закричать, как сумасшедшая: «Наконец-то! Наконец-то мой сын позволил себя любить!» Растроганная, улыбаюсь и наклоняюсь к ней: — Он оказался крепким орешком. Уверяю тебя! — Серьезно? — Да. — Мой Эрик — крепкий орешек? — Да… твой Эрик. Соня разражается смехом: — Ай, Джуд!.. Единственное, чего я не понимаю, — как ты, такая симпатичная девушка, терпишь его. У Эрика чертовский характер. Хотя… думаю, ты наверняка уже в этом убедилась сама. Когда он что-то вбивает себе в голову, то не останавливается, пока этого не добьется. — Это точно… уверяю тебя, что он упертый как баран, — хохочу я вместе с Соней. Эрик наблюдает за нами. Пробегаюсь по нему взглядом и вздыхаю. Он такой красивый в темных брюках и голубой рубашке… Он подмигивает, и по моему телу пробегает дрожь. Я обожаю его! — Джуд, могу я задать тебе вопрос? — Конечно, Соня. Она бросает быстрый взгляд на сына. — Что ты знаешь об Эрике? Я понимаю, к чему она клонит. — Если ты о Флине, Бетте и о его болезни, то я знаю все. Он рассказал мне об этом, и я все равно его люблю. Соня сжимает мою руку, и я понимаю, что она делает над собой усилие, чтобы не заплакать. Она очень взволнована, но сдерживается. Соня кивает и, выпив немного вина, тихо произносит: — Эрик заслуживает кого-то похожего на тебя. Того, кто любил бы его и понимал. — Его легко любить. Он просто должен позволить это делать. Она понимающе кивает и придвигается ко мне еще ближе. — Проклятая Бетта заставила его сильно страдать. Эрик тяжело это перенес, и я больше не видела, чтобы он улыбнулся хоть одной женщине. Но ты… теперь ты его невеста, и я без ума от счастья, и могу провести весь вечер, благодаря тебя за то, что ты его любишь. Я улыбаюсь, делаю глоток вина, а Соня продолжает: — Каждый раз, как вспоминаю его страдания, выхожу из себя. Застать в постели бесстыдного отца со своей невестой, это было ужасно!.. Ужасно… — Успокойся, Соня… успокойся, — шепчу и беру ее за руку, понимая, как она взволнована. Вдруг я вижу рядом с Эриком девушку, которую видела в офисе и с которой он тогда ушел. Соня тоже смотрит в ту сторону и бормочет: — Мама дорогая… А она что здесь делает? Эрик хватает девушку за руку и что-то говорит. Она вырывается и идет к нам. У меня кровь застывает в жилах. Не знаю, кто она, вижу только мрачное лицо Эрика, и это меня тревожит. Внезапно Соня поднимается и спрашивает: — Что ты здесь делаешь? Эрик подходит с девушкой. — Мама, мне все равно, что этот упрямец опять меня отсылает. Я приехала за ним и не собираюсь без него возвращаться.
|