ОТНОСИТЕЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ

Целый час после этого Нэнси читала и перечитывала записку. Она не стала показывать ее отцу, когда он вернулся домой, решив, что он и так уже достаточно поволновался из-за нее.

Хотя слова были написаны печатными буквами некоторые буквы выдавали почерк. Примечательной была буква «е», она сильно наклонялась назад и походила на оборотное «э». Уголки «л» в третьем слове также были заострены. Записку написали на листе плотной бумаги хорошего качества. По неровному верхнему краю Нэнси догадалась, что листок вырвали из блокнота. Девушка пыталась понять, кто же написал это послание: мужчина или женщина, но по печатным буквам определить это было слишком сложно.

Нэнси вздохнула. Ее запугивали и раньше, когда она вела другие дела. Но сейчас она знала, что этот человек отнюдь не шутит. Как далеко сможет зайти он или она?

На следующее утро Нэнси надела на себя черные брюки и нежно-голубую шелковую блузку. Волосы она закрепила сзади синей заколкой. Позавтракав, она поехала в Культурно-общественный центр Ривер-Хайтса. У дверей ее уже ждала Фелиция Уэйнрайт.

— Вот ваш пропуск,— Фелиция протянула Нэнси большую белую карточку.— Занятия проходят в зале чуть дальше по этому коридору.

— Вам нравится преподавать?—поинтересовалась Нэнси, когда они шли по длинному гулкому коридору.

— Да, конечно. В основном я просто поощряю и поддерживаю своих учеников. Но я несколько лет изучала живопись в Риме, так что вполне могу объяснить им несколько основных моментов и принципов.

Они остановились перед дверью, возле которой стояли два охранника в форме.

— Она со мной,— сказала им Фелиция, а Нэнси показала свой пропуск.

В хорошо освещенном зале с высоким потолком десять человек в серых комбинезонах внимательно работали у холстов, стоящих на мольбертах. В каждом углу зала стоял охранник в форме. Когда Фелиция с Нэнси вошли в зал, заключенные оторвались от своих полотен. Взяв Нэнси за руку, Фелиция подвела ее к невысокому темноволосому мужчине, писавшему красками. Нэнси сразу узнала Джозефа Спациенте по фотографии в газете.

— Джозеф, познакомься, это Нэнси Дру, большая поклонница твоего искусства. Возможно, она захочет заказать тебе картину,— сообщила Фелиция.

Спациенте взглянул на Нэнси и снова занялся своей работой.

— Я не работаю на заказ,— пробормотал 0н, обмакнув кисть в краску на палитре.

Набросок картины, над которой работал Спациенте, уже был сделан на холсте карандашом. Нэнси отметила, что это был тот же пейзаж, что и на тех трех полотнах, которые она уже видела,— озеро, окруженное деревьями. Набросок был сделан легкими штрихами, детали почти непроработаны, кроме дерева в нижнем левом углу. Каждый миллиметр его коры был выписан карандашом с величайшей тщательностью. — Этот пейзаж с озером, кажется, пленил вас,— вежливо обратилась к нему Нэнси.

— М-м-м-ф,— проворчал он в ответ. Решительным движением кисти он покрыл карандашные наброски на стволе дерева длинным мазком коричневой краски.

— Когда вы напишете этот зимний пейзаж, серия будет завершена,— заметила Фелиция.— Весна и лето выставлены в ресторане «Аризона-Хаус», осень — у меня. А где мы повесим зиму?

В глазах Спациенте, не выражавших ничего, кроме откровенной скуки, зажглись искры интереса.

— А разве мой дядя Августе не связался с вами?

— Я как раз собиралась сказать об этом,— немного взволнованно ответила Фелиция.— Он говорит, что вы обещали ему ту картину, которую подарили мне.

— Я нарисую вам другую,— угрюмо сказал Спациенте.— Отдайте ему ту картину. И я хочу, чтобы он получил и эту картину тоже.

Губы Фелиции дрогнули. Этот подарок, несомненно, был дорог ей.

— Но, Джозеф,— возразила она,— не может ли твой дядя подождать, пока закончится мой аукцион? Твое произведение увидят многие важные люди и...

— Я хочу, чтобы картины отдали Августе!— вспыхнул Спациенте. Он вскочил со стула, покраснев от ярости.

Испугавшись, Фелиция неловко попятилась и опрокинула маленький столик, на котором Спациенте разложил книги по искусству и наброски.

В одно мгновение два охранника оказались около Спациенте. Они схватили его за руки и молча вывели из зала.

Фелиция побледнела.

— О Боже! Это ужасно. Начальник тюрьмы очень строг в отношении дисциплины и безопасности. Джозефа могут отстранить от занятий.

— Но это не ваша вина,— робко вставила Нэнси.

— Моя,— возразила Фелиция.— У Джозефа артистический темперамент. Мне не следовало раздражать его. Обычно он такой тихий. Мне надо объяснить все охранникам,— заторопилась она и выбежала из зала.

Воцарилась неловкая тишина. Все заключенные смотрели на Нэнси.

— Займитесь работой!—прикрикнул на них охранник.

Нэнси поправила опрокинутый столик и наклонилась, чтобы собрать с пола книги и рисунки. Теперь, когда она познакомилась со Спациенте, она поняла, что он совсем не был кроткой овечкой, как считала Фелиция. И для него, видимо, было очень важно, где именно находятся его картины. Нэнси задумалась: а не были ли его картины как-то связаны с неудавшимся ограблением банка или даже с продажей с аукциона рубина «Глаз дракона»?

И вдруг Нэнси вспомнила, что было написано о Спациенте в той газетной статье. Его шайка вывела из строя усовершенствованную систему сигнализации. В доме Фелиции тоже была установлена сложная система. Есть ли здесь какая-то связь?

Нэнси подняла с пола тяжелую книгу по живописи, и из-под ее обложки выскользнули два листочка бумаги. Склонившись над ними, Нэнси внимательно их осмотрела. На одном листке был рисунок — несколько линий сначала шли прямо, а потом поворачивали зигзагами через неравные промежутки. Мелким убористым почерком Спациенте надписал рисунок: «Последняя четверть, зима».

На другом листке была записка:

«Джо. Почему так долго? Нужна твоя последняя работа. Где она будет? Все готово. Ты не пожалеешь. Твой любящий дядя».

Несомненно, это дядюшка Августе. Нэнси не отрывала взгляд от записки. И вдруг кровь застыла У нее в жилах. Буквы «е» наклонялись назад, напоминая оборотное «э». Уголки «л» были заострены.

Записку с угрозами подбросил ей дядюшка Августе!

Нэнси перевернула листок. Это письмо даже было написано на той же самой плотной мелкозернистой бумаге высшего сорта.

Но к чему дядюшке Августе запугивать ее? И откуда же он узнал, что она имеет отношение к делу «Аризона-Хаус»? Может, это он изрезал картины? Нет. Тот был не толстый. Что же все это значат?

В этот момент в зал вернулись Фелиция и Джозеф. Нэнси быстро засунула листки в книгу и положила ее на столик.

— Все в порядке?— спросила она, поднимаясь.

— Да. Я объяснила, что это целиком моя вина,— поспешно ответила Фелиция.— Вы совершенно правы, Джозеф. Вы должны поступать по своему усмотрению с вашими собственными картинами. Я отдам вашему дяде осенний пейзаж и прослежу, чтобы он получил и зимний, как только тот будет завершен.

— Я завершу его к концу занятий,— заявил Спациенте.

— Так скоро?— удивилась Фелиция. Спациенте фыркнул:

— Я уже не один раз его рисовал.— Он нахмурился, посмотрев на Нэнси.— И уберите ее ®т меня, ладно? Я не могу работать, когда она стоит у меня над душой и дышит мне в затылок.

Фелиция посмотрела на Нэнси.

— Конечно,— поспешно сказала девушка. Она уже достаточно увидела.

Нэнси спустилась по широким ступенькам Культурного центра и села в машину. Через несколько минут она остановилась у телефонной будки и позвонила Шоуну в «Аризона-Хаус». Шоун сказал ей, что Джек не появлялся и до него невозможно дозвониться. И Нэнси решила отправиться к Джеку домой. В ее сумочке был его адрес.

Вскоре Нэнси въехала в жилую часть города. Улицы, по которым она проезжала мимо скромных домиков с небольшими палисадниками, были пустынными и тихими. Она оставила машину на ©бочине напротив дома, где жил Джек. Это был одноэтажный опрятный домик с синей пристройкой. Нэнси прошла по дорожке и позвонила в дверь. Она решила встретиться с Джеком лицом к лицу. Ей хотелось выяснить, что Джек имел против Шоуна. И еще надо было узнать, был ли у Джека сообщник. С кем он работал? С Лорин? С дядюшкой Августе? С таинственным злоумышленником? Или с ними всеми?

Подождав немного, Нэнси заметила, что на подъездной аллее нет машины. И никто не открыл дверь. Обогнув дом, Нэнси подошла к заднему крыльцу и заглянула в окно кухни. Никого. Окно рядом с дверью было немного приоткрыто. Бродить вЬкруг дома в ожидании Джека не имело смысла. К тому же это была подходящая возможность, чтобы провести небольшое расследование на свой страх и риск.

Ей не составило труда приподнять раму, дотянуться и открыть дверь черного хода. В следующее мгновение она уже стояла в крошечной кухне Джека.

Смежная комната была столовой. Стены украшали старые фотографии: старый ресторан «У Жака», фотографии Джека в момент получения премий за кулинарное искусство, а также фотографии Джека с политическими деятелями, спортсменами и другими известными людьми с автографами этих знаменитостей. Ресторан, очевидно, за центральное место в жизни Джека.

Рассматривая фотография, Нэнси услышала на заднем крыльце и вздрогнула от неожиданности. Она повернулась на каблуках и увидела, в дом входит Джек.

— Вы!— воскликнул он, вбегая в комнату. Что вы здесь делаете?

— Ищу вас,— дерзко ответила Нэнси.— Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Джек подбежал к телефону, висевшему на стене кухни.

— Я вызываю полицию,— пригрозил он.

— Прекрасно!— не испугалась Нэнси.— Вы сможете рассказать им, почему пытались сжечь дотла «Аризона-Хаус». Вы облили скатерти водкой, а потом бросили спичку. Но это был не только поджог. Это было покушение на убийство. Бесс и я были заперты в кухне ресторана.

Джек застыл на месте.

— Нет,— ужаснулся он.— Никакого убийства. Я никому не хотел причинить вреда.— Он бросил трубку телефона и тяжело опустился в кресло.— Я только хотел, чтобы кухня закоптилась и ресторан закрылся на ремонт. У меня и в мыслях не было, чтобы кто-нибудь пострадал. Как вы думаете, почему я выпустил вас из холодильника? Я — не жестокий человек. Я просто хотел вернуть свой ресторан. У этого мальчишки нет прав на это дело.

— Что вы имеете в виду?—уточнила Нэнси.

— Его отец был вором!—воскликнул Джек, сердито ударив кулаком по ручке кресла.— Он вел счета, а я управлял рестораном и готовил. Но когда он умер, мне пришлось самому заняться счетами. Вот тогда-то я и узнал, что там творилось. Он обкрадывал меня! Тысячи и тысячи долларов были переведены на счет компании «Напитки Эй-Би-Си». Но такой компании не существовало! Это был его собственный счет! Той части ресторана, которую унаследовал Шоун Морган, не хватило бы даже на первый взнос, чтобы возместить все те деньги, которые украл его отец. Он вычерпал все резервы. С той жалкой суммой, что осталась, я не мог как следует вести дела. Все мои кредиторы хотели, чтоб оплатили их счета, но их нечем было оплачивать.

— Вы говорили об этом Шоуну?— спросила Нэнси.

Джек презрительно махнул рукой.

— Эх! Ну и что бы из этого вышло? Яблоко от яблони недалеко падает. Нет. Я хотел только вернуть свой ресторан.

— Итак, вы решили выжить Шоуна из ресторана,— подытожила Нэнси.— А что вы собирались делать потом?

— Выкупить у него ресторан назад, конечно,— ответил Джек.— Недавно я унаследовал небольшое состояние. Его недостаточно, чтобы открыть новый ресторан. Но этих денег хватит, чтобы купить убыточный ресторан и вернуть ему прежнюю славу. Я бы переманил к себе всех клиентов «Сен-Тропеза».

«Сен-Тропез»,— вспомнила Нэнси запись на пленке в квартире Лорин. Из слов Джека Нэнси сделала вывод, что он конкурирует не с Шоуном.

— С вами еще кто-то работает?— спросила Нэнси.

Джек явно удивился.

— Нет.

— Вы лжете,— вызывающе сказала Нэнси.— Кто изрезал картины в ресторане?

— Картины?—смущенно повторил Джек.— Я не трогал никаких картин.

— И Лорин вам тоже помогает, да?—поднажала на него Нэнси.— Это она хотела отравить меня.

— Лорин хотела отравить вас?— недоверчиво переспросил Джек.

Нэнси разочаровывалась все больше.

— Джек! Признайтесь, кто работает на вас. Я точно знаю, что ваш сообщник — Августе Спациенте.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите,— настаивал на своем Джек. И что-то в его тоне подсказывало ей, что он говорит правду.— Барышня, я в ответе за несколько неприятных происшествий в ресторане: возаби, водопровод, пожар, мыши, книга заказов. Но я не резал никаких картин, не знаю никакого Августе и не имею ничего общего с отравлениями. Я не приходил в ресторан с той самой ночи, когда вы погнались за мной из кухни.

— А почему?— спросила Нэнси. Джек пожал плечами.

— А зачем? Я понял, что вы разоблачили меня. И думал, что мне пришел конец. Я ждал, что за мной вот-вот приедет полиция.

— Шоун не сдал вас,— сказала Нэнси.

— Хм-м-м,— хмыкнул Джек, скрестив руки на груди.— А почему?

— Потому что не мог поверить, что вы действительно способны на такое. И потому, что он вас любит,— объяснила Нэнси.

— Наверно, я недооценил его,— признался Джек.

— Похоже, что он вас тоже недооценил,— заметила Нэнси.— Шоун думал, что вы на его стороне.

На лице Джека появилось такое выражение, что Нэнси поняла: ее слова задели его за живое.

— Я провожу вас до дверей,— предложил он.

— Спасибо, я сама найду выход,— ответила Нэнси и, пройдя мимо него, вышла через кухонную дверь.

Нэнси поехала прямо в «Аризона-Хаус». Ей нужно было поговорить с Шоуном. Возможно, вдвоем они смогут разгадать эту загадку.

Когда Нэнси приехала в ресторан, обеденная смена заканчивала работу.

— Привет,— поздоровался с ней Ли в фойе.— Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше,— ответила она.— Шоун здесь?

— Наверху,— сообщил Ли. Нэнси застала Шоуна в его кабинете. Он внимательно изучал счета.

— Плохие новости?— спросила она, заметив мрачное выражение его лица.

— Очень плохие,— подтвердил он.— Мне как-то надо продержаться до конца завтрашнего приема госпожи Уэйнрайт. Как только она заплатит мне, я смогу оплатить хоть часть этого долга, который просто душит меня.

Нэнси не успела ответить ему, как Шоун вскочил на ноги.

— Ах, здравствуйте,— приветствовал он кого-то позади Нэнси.

Нэнси обернулась и увидела, что в дверях кабинета стоит Фелиция Уэйнрайт. Ее лицо выражало глубокие душевные переживания.

— Господин Морган!— обратилась она.— Завтрашний ужин отменяется!

ИЗМЕНЕНИЕ ПЛАНА

И тут Фелиция заметила Нэнси.

— Ах, здравствуйте, Нэнси. Что вы здесь делаете?

— Заказывает праздничный ужин по случаю своей помолвки,— ответил Шоун, не дав Нэнси произнести ни слова.— Конечно, Нэнси. Мы сможем разместить двести человек.

Нэнси не стала ему возражать. Шоун, очевидно, пытался выглядеть уверенным, невзирая на этот новый удар, постигший его.

— Да, госпожа Уэйнрайт, и чем же вызвана эта внезапная отмена?— поинтересовался Шоун.

— До меня дошли весьма неприятные известия о вашем ресторане, господин Морган. Моя подруга, доктор Элизабет Хорделл, рассказала мне, что во вторник одному посетителю подали слишком острую рыбу. И еще я прочла в газете, что недавно сюда вызывали пожарных. Мне искренне жаль, но...

— В нашей электросети была небольшая неисправность,— нашелся Шоун.— Это вызвало небольшое возгорание, но все исправили. А рыба... да, это было неприятно. Посетитель так заказал ее. Он вообразил, что может есть самую острую пищу. Боюсь, что он получил жестокий урок,— быстро проговорил Шоун.

Нэнси показалось, что он очень нервничает, но Фелицию, видимо, удовлетворило его объяснение. Она вздохнула немного свободнее.

— А что случилось с моими картинами?

— С картинами...— замялся Шоун.— Ах да, я отдал их в мастерскую, чтоб их вставили в рамы. Плакаты, которые вы видели в зале, висят там временно, пока я не забрал назад произведения Спациенте.

Фелиция колебалась.

— Полагаю, вы дали исчерпывающие объяснения, но все же...

— У меня появилась потрясающая идея,— прервал ее Шоун.— Почему бы не перенести этот торжественный ужин в ваш дом? Мы сможем установить навесы и накрыть столики у вас на лужайке. Я тщательно за всем прослежу.

— Это было бы удобно,— медленно произнесла Фелиция.— И, полагаю, было бы трудно снять другое помещение, когда осталось так мало времени.

— Я знал, что вам понравится эта идея,— воскликнул Шоун, одарив Фелицию ослепительной улыбкой.— Мы все установим и будем готовы завтра к семи часам вечера.

— Аукцион начинается в девять,— напомнила ему Фелиция.— Отсрочки быть не может. Сотрудники моей охраны закроют все входы и ровно в девять спустят рубин вниз.

— Все будет точно, как часы,— заверил ее Шоун.

— Надеюсь,— вздохнула Фелиция.— Но я все же очень хочу, чтобы все увидели произведения Джозефа. Вы позволите мне на время взять картины из ресторана? Всего на один вечер?

— Ах, госпожа Уэйнрайт, извините,— воскликнул Шоун.— Я отослал картины одному замечательному мастеру в Чикаго. А его мастерская в выходные закрыта.

— Вы отослали все семь?—Фелиция нахмурилась, увидев, что Шоун кивнул.— Ладно, у меня дома есть две картины,— сообщила она.— Джозеф дал мне зимний пейзаж, он закончил его сегодня утром.

— А Августе Спациенте их еще у вас не просил?— поинтересовалась Нэнси. Фелиция расправила плечи.

— Собственно говоря, он уже поджидал меня около дома, когда я возвратилась из Культурного центра. Но я отказалась отдать ему картины.

— А мне казалось, что вы согласились отдать их ему,— заметила Нэнси. Фелиция смутилась.

— Увы, я передумала. Этот человек вполне может подождать двенадцать часов. А для Джозефа это будет большая победа. Он поддался давлению своего дяди и согласился отдать ему картины, не зная того, что в самом ближайшем будущем их увидят настоящие ценители живописи.

— Джозеф Спациенте не похож на человека, на которого легко можно надавить,— скептически обронила Нэнси.

— Этот Августе может надавить на кого угодно,— возразила Фелиция.— Сегодня он был гораздо менее обаятелен. Терпеть не могу настырных людей.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду,— подхватил Шоун. Фелиция кивнула.

— Представляете, Августе хотел прийти на званый ужин, чтобы следить за своими картинами. Но я решительно ему отказала. Боюсь, я сказала ему, что повешу новую работу Джозефа здесь, в ресторане, так что не удивляйтесь, если он явится ее охранять. Теперь, конечно, ее здесь не будет, раз уж мы переносим ужин ко мне, но...

Нэнси поняла, что должна предупредить Фелицию.

— Послушайте, госпожа Уэйнрайт,— обратилась она.— На вашем месте я бы остерегалась Августе Спациенте. Он, кажется, готов на все, лишь бы заполучить эту картину. Если вы сообщите о нем вашей охране, они смогут позаботиться о том, чтобы завтра вечером он держался подальше от ваших владений.

— Как? Вы полагаете, он намеревается украсть картину?— спросила Фелиция, округлив глаза от удивления.

— А возможно, он охотится за рубином,— предположила Нэнси.

Фелиция уверенно улыбнулась.

— Этот рубин никто не сможет заполучить, моя дорогая. Моя система охраны надежна, и об Августе Спациенте не стоит беспокоиться. Он просто жадный настырный старик. Но я благодарю вас за вашу заботу.

Шоун проводил Фелицию к стоянке перед рестораном, где ее поджидал шофер в роскошном лимузине.

— Это был почти конец,— сказал Шоун, вернувшись в кабинет.— Прямо не верится, что она чуть не отменила этот ужин.

— А вы очень находчивы,— похвалила его 1Нэнси.

На лице Шоуна появилось виноватое выражение.

— Вы, наверное, думаете, что я ужасный враль. Но, поверьте мне, я сражаюсь здесь не на жизнь, а на смерть.

— Но разве так легко будет устроить этот ужин в ее поместье?—спросила Нэнси. Шоун пожал плечами.

— Это лучший способ обезопасить себя от новых неприятностей. Всех официантов я приглашу на этот вечер из агентства по временному найму. Так что, если здесь кто-то собирается навредить мне, его там не будет. К тому же, даже если подложат бомбу в посудомоечную машину или еще что-нибудь, на ужине это не отразится. Да и пришлось бы закрыть ресторан для прочих посетителей в субботу вечером. А так я смогу не закрывать «Аризона-Хаус» и заработать еще немного денег.

— В этом есть смысл,— согласилась Нэнси.— Кстати, вы в последнее время разговаривали с Лорин?

Шоун отрицательно покачал головой, и Нэнси рассказала ему о звонке из «Сен-Тропеза», записанном на пленку в квартире Лорин.

— Не думаю, чтобы Лорин так предала меня,— возразил Шоун.— Но я уже ошибся в отношении Джека, так что Бог его знает...

— Шоун,— тихо обратилась к нему Нэнси,— я говорила с Джеком. Есть вещи, которые вы должны знать.— И девушка осторожно сообщила Шоуну о тех обвинениях, которые выдвинул Джек в адрес его отца.

Шоун тяжело опустился в кресло.

— Знаете что? Меня это не так уж удивило. У отца, казалось, всегда было больше денег, чем у Джека. Становясь старше, я часто спрашивал себя, почему это так. И решил, что Джек просто истратил все свои деньги.

— Простите,— извинилась Нэнси.

— Это, конечно, невеселые новости, но меня они не убили. Мы с отцом никогда не были близки,—произнес Шоун и умолк.— А Джек объяснил вам, зачем ему понадобились те треугольники из картин?— снова заговорил шеф-повар.

— Картины изрезал кто-то другой,— напомнила ему Нэнси.

— Вы хотите сказать, что в этой колоде чужая карта?—нахмурился Шоун.

— Есть тот, кто изрезал картины, и есть Августе Спациенте. Две карты из другой колоды,— сказала Нэнси.

— Вы не могли бы сделать мне одолжение, Нэнси?—попросил Шоун.— Я хотел бы, чтобы вы завтра здесь поработали.

— Конечно,— согласилась Нэнси. Шоун вздохнул с облегчением.

— Я нервничаю оттого, что придется оставить ресторан в субботу без присмотра, но я должен быть на приеме у госпожи Уэйнрайт. Мне было бы спокойнее, если бы вы присмотрели за «Аризона-Хаус».

— Не беспокойтесь, я приду,— заверила его Нэнси.

Вечером Нэнси рано ушла к себе в комнату — последние дни так вымотали ее. Но, даже выключив свет, она не смогла сразу уснуть. Она все думала и думала об этом деле. Здесь должна быть ниточка — нечто, что связывает воедино обоих Спациенте, картины и Фелицию Уэйнрайт. Но как обнаружить эту связь?

В субботу утром Нэнси поехала в ресторан «Сен-Тропез». Она хотела поговорить с Эдвардом, с тем человеком, который звонил Лорин. Может, ей удастся выяснить, как Лорин связана с «Сен-Тропезом».

На стоянке возле ресторана было очень много машин. В дверях ресторана Нэнси чуть не столкнулась с Лорин.

— Что ты здесь делаешь?—сердито спросила Лорин.

— Обедаю с подругой,— ответила Нэнси.— А что вы здесь делаете?

— Не твое дело,— огрызнулась Лорин и прошла мимо. Нэнси видела, как официантка села в машину и выехала со стоянки.

Войдя в шикарный ресторан, Нэнси спросила Эдварда, но ей ответили, что его нет. Раздосадованная, Нэнси отправилась домой.

«Все же это не пустая трата времени»,— размышляла Нэнси, ведя машину. Теперь у нее было доказательство, что Лорин действительно связана с кем-то в «Сен-Тропезе». К сожалению, ей не удалось найти ничего, что связывало бы Лорин с картинами Спациенте.

Во второй половине дня, перед тем как идти на работу, Нэнси опять размышляла о картинах. Эти пейзажи были главной связующей нитью между всеми известными ей действующими лицами. Их жаждал получить Августе. Они нужны были и Фелиции, и сейчас в ее доме висели две картины Спациенте. И опять-таки его картины были изрезаны в «Аризона-Хаус», ставшем объектом многих неприятностей.

Вспомнив свое посещение Культурного центра, Нэнси задумалась о Джозефе. Он написал зимний пейзаж за одно утро. У Нэнси было ощущение, что искусство — не его стихия. Гораздо более вероятно, что после неудачного ограбления банка он жаждал похитить знаменитый рубин «Глаз дракона».

Нэнси нахмурилась. Джозеф участвовал в ограблении банка, и при этом была отключена сложнейшая система сигнализации. Если бы он был на свободе, он вполне мог оказаться сегодня вечером в особняке Фелиции Уэйнрайт.

Но Джозеф был за решеткой. За пределами тюрьмы оказались только его картины. Что бы это могло значить?

Нэнси приехала в «Аризона-Хаус» к шести часам.

— Привет, Элиот!— Нэнси отметила время своего прихода на работу в картотеке у черного входа и поздоровалась с молодым поваром, явно чем-то обеспокоенным.

— Ах, Нэнси,— пожаловался он,— я просто с ума схожу. Шоун назначил меня новым шеф-поваром по десертам. Сегодня моя премьера, и ты не поверишь, кто сидит сейчас в зале.

— Президент Соединенных Штатов,— пошутила Нэнси.

— Гарольд Брэккетт,— сообщил Элиот.— Очень великодушно с его стороны предоставить нам все эти возможности, но третья неудачная попытка — и мы окажемся не у дел.

— Не волнуйся, Элиот,— рассеянно проговорила Нэнси.— Все обойдется.

В обеденном зале Нэнси увидела, что Брэккетт сидит в одиночестве и что-то пишет в блокноте. Увидев ее, критик помахал ей рукой и улыбнулся.

— Здравствуйте, господин Брэккетт,— приветствовала его Нэнси, подходя к его столику.— Как поживаете?

— Замечательно,— ответил он.— А скажите, у вас здесь выставлена картина Джозефа Спаци-енте?

Сердце Нэнси екнуло. Как во всем этом замешан Брэккетт?

— Нет. А почему вы спрашиваете?

— Мой друг Августе Спациенте сказал мне, что я обязательно до отъезда должен увидеть произведение его племянника,— пояснил Брэккетт.

— Ах!— воскликнула, нахмурившись Нэнси. Что-то подсказывало ей не давать ему больше никаких сведений.— Нет, я не видела эту картину.

К столику Брэккетта подбежала Анна-Мария, чтобы принять его заказ, и Нэнси, извинившись, ушла.

— Привет, Нэн,— поздоровалась с подругой Бесс, когда Нэнси вышла в фойе.— Я иду в дамскую комнату. Пойдем со мной, расскажешь мне, как идут дела.

— Ладно, но только на минутку. Я не могу надолго отлучаться отсюда.— Нэнси спустилась с Бесс вниз и сообщила ей о ходе расследования. Слушая Нэнси, Бесс озабоченно рассматривала свою французскую челку.

— Этот упрямый вихор все время вылезает,— возмутилась она и опрыскала его лаком для волос из маленькой пластмассовой бутылочки.

В дверь умывальника постучали.

— Бесс, пришли посетители в верхней одежде,— позвал Ли..

— Сейчас иду,— ответила Бесс и выбежала из уборной.

Взглянув на полочку под зеркалом, Нэнси увидела, что Бесс забыла свой лак. Нэнси сунула бутылочку в глубокий карман своего фартука и вышла из дамской комнаты.

Поднявшись по ступенькам, она встретила взволнованную Анну-Марию.

— Ты не видела где-нибудь Гарольда Брэккетта?— спросила официантка. Нэнси отрицательно покачала головой, и Анна-Мария пояснила:— Я послала Ли посмотреть в мужской уборной, но его там тоже нет. Когда я вернулась к его столику с бокалом вина, Брэккетта уже не было.

— Странно,— задумалась Нэнси.— Он что-нибудь сказал тебе?

— Ничего,— ответила Анна-Мария. В этот момент в парадную дверь ресторана вошел Ли.

— Я поднимался из уборной и увидел, как Брэккетт выбежал из парадной,— сообщил он.— Он так спешил, что из его блокнота выпал вот этот листок. Я побежал за ним, но, когда дошел до стоянки, он уже сел в машину и пронесся мимо.

— Можно взглянуть на записку?— попросила Нэнси.

— Конечно,— сказал Ли и протянул ей листок.— Похоже, он просто машинально чертил на бумаге.

— Не может быть!— Нэнси внимательно посмотрела на листок, и ее глаза округлились от удивления. Это была мелкозернистая бумага высшего качества.

— Что-то не так?— спросила Анна-Мария.

— Нет-нет, ничего,— ответила Нэнси, чтобы не встревожить их.

— Ладно, я, пожалуй, вернусь к работе,— сказала Анна-Мария, направляясь в обеденный зал.— Я уже потеряла одного клиента сегодня вечером.

— А меня поджидает компания из четырех человек, я должен усадить их за столик,— подхватил Ли и последовал за Анной-Марией.

Зажав в руке листок, Нэнси прислонилась к стене. На бумаге были нарисованы черточки и палочки, между ними снова и снова возникала цифра «4». Ниже следовала целая строчка вопросительных знаков. А внизу было небрежно написано «Фелиция Уэйнрайт» и несколько восклицательных знаков.

Нэнси не верила своим глазам. Буква «е» в слове «Фелиция» наклонялась назад. А уголки «л» были заострены. Это был почерк Августе Спациенте.

Должно быть, Гарольд Брэккетт и есть Августе Спациенте, только в гриме.

Или все наоборот? Или, возможно, оба варианта были просто маскировкой.

А что означала цифра «4»? Имела ли она какое-то отношение к четвертой картине? Фелиция сказала Августе, что картина будет выставлена в ресторане. И он пришел за ней переодетый Гарольдом Брэккеттом!

И теперь он знал, что картины здесь нет. Он наверняка сейчас едет в особняк Уэйнрайт.

Нэнси не знала точно, что именно задумал Августе. Но она подозревала, что картины служили для Джозефа способом передачи информации своему сообщнику. Один Спациенте участвовал в ограблении банка. Другой был мошенником. Эти люди не были ни коллекционерами, ни создателями предметов искусства.

Их цель была заполучить рубин «Глаз дракона»!