Так что к Марвину подошли только Триллиан и Артур.
Да нет, мы действительно рады, — сказала Триллиан и потрепала его по плечу, что ему сразу же активно не понравилось. Тебе пришлось так долго нас ждать. Пятьсот семьдесят шесть тысяч миллионов три тысячи пятьсот семьдесят девять лет, — сказал Марвин. — Я считал. Ну, вот и мы, — сказала Триллиан, чувствуя, и, по мнению Марвина, совершенно справедливо, что эта фраза звучит несколько глупо. Первые десять миллионов лет были самыми тяжелыми, — сказал Марвин, — а вторые десять миллионов лет были тоже самыми тяжелыми. Третьи десять миллионов лет были просто ужасны. После этого наступило что-то совершенно кошмарное. Он сделал достаточно длинную паузу, чтобы Триллиан и Артур почувствовали, что он ждет, пока они что-нибудь скажут, и, не дождавшись, продолжал: На этой работе постоянно встречаешься с новыми людьми. И это ужасно угнетает, — сказал он, и снова замолчал. Триллиан кашлянула. — А что… Сорок миллионов лет назад у меня был последний приятный разговор, продолжал Марвин. Снова помолчал. — А что… С кофеваркой. Снова пауза. — Нам… Вам не очень нравится беседовать со мной, да? — низким безнадежным голосом проговорил Марвин. И Триллиан повернулась к Артуру. Форд отошел в сторону, и нашел одну вещь, которая ему очень понравилась. Если быть более точным, несколько таких вещей. — Зафод, — сказал он тихо, — ты только взгляни на эти тачки…
|
