Новая» религиозность

Для очень многих деятелей культуры было характерно осмысление и принятие Октябрьской революции на почве религии и мистики. Немало религиозно настроенных людей примкнуло к большевикам. Конечно, их религиозность часто выходила за канонические рамки, но тем не менее она имела место. Пожалуй, ярче всего религиозное оправдание Октябрьской революции выразилось в творческой и общественной деятельности русских литераторов, в большинстве своем переживавших ее именно как мистическое явление.

В 1917—1918 годах активно действовала литературно-политическая группа «Скифы», возглавлявшаяся левым эсером Р. Ивановым-Разумником, членом Президиума ВЦИК С. Мстиславским и известным литератором А. Белым (Бугаевым). В ее состав входили известные поэты и писатели: А. Блок, С. Есенин, Н. Клюев, Е. Замятин, А. Чапыгин, А. Ремизов и т. д. «Скифы* считали, что Октябрьская революция есть попытка русского народа принести всему миру истинную религиозность, соединяющую духовность и социальную справедливость. Они противопоставляли рационализму и потребительству западного общества «варварскую» простоту, отсюда, собственно говоря, и название — «Скифы».

Своеобразным манифестом «скифства» стали произведения Александра Блока — стихотворение «Скифы» и поэма «Двенадцать», а также его статья «Интеллигенция и революция» [V].

В статье «Интеллигенция и революция» Блок определяет задачу текущего момента следующим образом: «Переделать все. Устроить так, чтобы все стало новым...» В «Скифах» Блок обличает буржуазный Запад, считая, что он враждебен русской

(Александр Александрович Блок (1880—1921) — был выдающимся русским поэтом-лириком. Его становление, как личности, произошло в кругу потомственной русской интеллигенции. В конце 90-х годов XIX века Блок начал всерьез увлекаться поэзией, писать стихи. Огромное влияние на него оказала декадентско-символистская поэзия. Но, несмотря на это, в творчестве Блока всегда были сильны темы народности и патриотизма. Для поэта был характерен интерес к политике, выражавшийся в симпатии к левым силам. После Февраля Блок ориентировался на эсеров и меньшевиков, потом он отдал свои симпатии большевикам, которых рассматривал как движущую силу мистического народного бунта, аналогичную бунту Разина и Пугачева.)

цивилизации — восточной, азиатской. Он предрекает варварское нашествие в Европу и гибель ее утонченной цивилизации. В поэме «Двенадцать» Блок символически ставит впереди революционного отряда большевиков, состоящего из двенадцати человек (указание на двенадцать апостолов), Иисуса Христа:

 

Так идут державным шагом...

Нежной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз —

Впереди Исус Христос.

 

По сути этими строками Блок отождествлял большевизм и «истинное» (в его понимании) христианство, противопоставляя их христианству «церковному». Более того, Блок решительно рвет с традиционными, православными русскими образами, призывая: «Пальнем-ка пулей в Святую Русь — в кондовую, в избяную, в толстозадую!» В этом, равно как и в апологии «мирового пожара», явно проявляется влияние нигилистического начала. В статье «Крушение гуманизма», Блок одобряет принижение личностного начала и торжество массы. Он вообще отрицает необходимость цивилизовать социальные низы, они дороги для него именно тем, что сохраняют свою «примитивную», «варварскую» грубость.

«Новая» религиозность весьма сильно проявилась в творчестве еще одного великого «скифа» — Сергея Есенина. Он откликнулся на революцию целой серией стихотворений, в которых чувствуется сильное влияние христианского мистического символизма, зачастую парадоксальным образом сочетающегося с отрицанием самого христианства («Отчарь», «Иорданскаяголубица», «Пришествие», «Инония», «Небесный барабанщик» и др.). Особенно выделяется стихотворение «Ино-ния». В нем Есенин доходит до откровенного богохульства, однако завершается оно прямой апелляцией к христианству:

Слава в вышних Богу И на земле мир!.. Радуйся, Сионе, Проливай свой свет! Новый в небосклоне Вызрел Назарет.

В отличии от Блока, Есенин находился ближе к народной стихии, будучи выходцем из крестьянской семьи. Он — певец крестьянского мира, оказавшегося, в результате революции, на полпути от традиционного общества к обществу современному. Отсюда некоторая противоречивость, желание оставить христианство как веру, но максимально освободить его от положений и традиций официальной Церкви. В творческой и личной судьбе Есенина отразилась историческая судьба великорусского села, вздыбленного революцией.

 

(Сергей Александрович Есенин (1895—1925) — родился в селе Константинове Рязанской губернии. Еще в детстве и юности он увлекался библейской мифологией и народным фольклором, что нашло свое проявление в его поэтическом творчестве («Песни о Евпатии Коловрате», «Марфе Посаднице», «Усе» и т. д.).

В политическом отношении поэту были наиболее близки идеи «бесклассового», «мужицкого социализма». Первое время поэт ориентировался на эсеров и лишь после стал сторонником большевиков. Октябрь Есенин принял восторженно, усматривая в нем социальное освобождение крестьянства и возникновение новой духовности. Однако в период «военного коммунизма» его надежды начинают угасать. Есенин остро переживает трагическую судьбу русской деревни. В есенинскую лирику проникает пессимизм {«Я последний поэт деревни...», «Мир таинственный, мир мой древний...») Он пытается уйти в «чистое искусство» и в этих целях примыкает к литературному движению имажинистов, считавших, что целью поэтического творчества является образ как таковой. В 1921 году Есенин разрывает с имажинистами, но увлечение формализмом не прошло даром и укрепило в нем склонность к декадентству и богемной жизни. Отражением этого стал знаменитый цикл стихотворений «Москва кабацкая».

Тем не менее Есенин остался" верен Советской власти, предельно ярко и талантливо выразив свои симпатии к ней в таких поздних произведениях, как «Ленин» и «Песнь о великом походе».

Его не устраивали и не могли устроить нигилистические и антикрестьянские мотивы в деятельности большевиков, презрение многих из них к русским национальным традициям. Завуалированная критика таких большевиков содержится в поэме «Страна негодяев», где поэт создал образ комиссара Чекистова (Лейбмана), «гражданина из Веймара», приехавшего в Россию «укрощать дураков и зверей». По мысли Чекистова «нет бездарней и лицемерней, чем ваш русский равнинный мужик!» В этом образе легко узнается фигура Л. Троцкого, стоявшего на самых радикальных нигилистических, русофобских и антикрестьянских позициях.

Есенин умер в 1925 году при довольно странных обстоятельствах. По официальной версии, которой большинство исследователей придерживается и сейчас, он покончил жизнь самоубийством. Однако на сей счет есть серьезные сомнения. В частности, нужно обратить внимание на то, что Русская Православная Церковь разрешила похоронить Есенина по православному обряду, то есть косвенно заявила о своем неверии в его добровольный уход из мира. Вспоминают также, что Есенин имел серьезных недоброжелателей из системы карательных органов. Так, он находился в очень противоречивых отношениях с высокопоставленным чекистом Я. Блюмкиным, бывшим одним из самых доверенных лиц Троцкого.)

Христианское влияние отчетливо прослеживается в творчестве «скифского» поэта Николая Клюева (1884—1937), где оно носит наиболее четко выраженный ♦архаический» характер. Клюев сакрализирует все российское пространство, отождествляя его с раем — прямо или символически. Он апеллирует к старообрядчеству, которое рассматривается им в качестве гаранта сохранения русской самобытности. Саму Октябрьскую революцию Клюев считал возвращением к идеалам дониконовской Руси:

 

Есть в Ленине керженский дух,

Игуменский окрик в декретах.

Как будто истоки разрух

Он ищет в Поморских ответах.

 

Исходя из того, что большевики возвращают Русь к «истинному благочестию», Клюев какое-то время считал оправданными крайности «военного коммунизма»: «Убийца красный святей потира!».

Революционно-мистические мотивы Клюева ярче всего проявились в сборнике «Медный кит» (1919 г.), куда вошли стихотворения «Красная песня», «Из подвалов, из темных углов», «Глубоким в народе...». Довольно-таки любопытно, что наряду со старообрядческими мотивами, в творчестве, да и в жизни Клюева заметно влияние различных сект (например, хлыстов), а также оккультных учений.

Увлечение оккультизмом вообще было присуще весьма значительному числу деятелей ран несоветской культуры. Все эти увлечения остались послереволюционной литературе в наследство от литературы «Серебряного века», акцентирующей внимание на различных оккультно-мистических моментах и находящейся под сильным влиянием масонства. Деятельность различных оккультных кругов не утихала и после революции, хотя само масонство было, по большей части, вытеснено в эмиграцию. Тем не менее вплоть до 1937 года, в стране активно действовали кружки «мартинистов», «тамплиеров», «розенкрейцеров» и прочих оккультистов, претендующих на то, чтобы их считали преемниками разных средневековых мистических учений.

Но, конечно, в творчестве Клюева важнее всего не оккультные мотивы, а его связь с крестьянской, религиозной духовностью. Эта связь и вызывала раздражение многих высокопоставленных партийцев. Печальную роль в судьбе Клюева сыграл Троцкий, обрушившийся в 1922 году на поэта как на одного из выразителей чаяний кулачества. В дальнейшем поэт вынужден был влачить жалкое существование, голодая нуждаясь — его стихотворения упорно не хотели печатать В 1937году жизнь Клюева трагически обрывается —поэта приговорили к расстрелу по сфабрикованному обвинен"10'

Весьма близко к литераторам «скифского» направления, стоит поэт Максимилиан Волошин (1877—1934), давший собственную мистическую интерпретацию Октября и его последствий. На первом этапе своей творческой деятельности он выступал как анархист и оккультный мистик, увлекающийся учениями гностиков, алхимиков, теософов и т. д. Но события революции заставляют его повернуться лицом к России и на" роду. Осмыслив революцию, Волошин признал ее закономерной и необходимой для России. Она, по мнению поэта ниспослана свыше как испытание, призванное создать «Рвы" род», обновить нацию, закалив ее в огне потрясений и Гражданской войны. Волошин вещает, как бы от имени Бога:

 

В едином горне за единый раз.

Жгут пласт угля, чтоб выплавить алмаз.

А из тебя сожженный мой народ,

Я ныне новый выплавляю род!

 

Руководители Советской России, новая власть, на литераторы-«скифы» возлагали столь большие надежды не взяли на вооружение их религиозно-мистические доктрины, оставшись верными ортодоксальному марксизму. Его современники понимали, что религиозность и мистицизм «попутчиков» может привести к появлению альтернативной модели социализма.

В этом плане крайне показательно выступление Н. Бухарина на первом съезде советских писателей в 1934 году. В дал резкие политические характеристики Есенину и Признавая Есенина певцом социализма, «любимец партии» в то же время отмечал: «Но что это за социализм? Это социализм или рай, ибо рай в мужицком творчестве так и представлялся, где нет податей за пашню, где избы новые, кипаЯИС0" вые, тесом крытые, где дряхлое время, бродя по лугам сзывает к мировому столу все племена и народы и обносить их, подавая каждому золотой ковш с сыченой брагой. Этот социализм прямо враждебен пролетарскому социализму».

Из всего этого видно, что Октябрьскую революцию и широкое движение в ее поддержку в 1920-е гг. вовсе не сводить к торжеству марксизма. На сторону большевиков встали самые разные люди, многие из которых ожидали от большевиков совсем не того, что сулила партийная программа.

 

§ 2