ПРАКТИЧЕСКОК РУКОВОДСТВО 2 страница
В каждом ответе Дейва терапевт может идентифицировать лингвистическую форму, которая не позволяет терапевту определить некоторую часть опыта Дейва: «некая вещь», «нечто», «что-то». Это общий пример: люди, обращающиеся к терапевту за помощью, часто не знают в точности, что же именно они хотят и на что надеются. И наша задача, в частности, помочь им определиться. Это отражается и в словах, которые они используют при общении с другими людьми. Когда в части предложения мы можем различить индивидуально специфическую часть опыта слушателя, мы говорим, что эта часть обладает специфическим индексом. Когда в предложении мы не можем различить такую характерную для слушателя деталь, мы говорим, что специфического индекса нет. Каждый раз, когда Дейв отвечает, его предложение включает часть, в которой невозможно вьщелить часть жизненного опыта терапевта (нет специфического «индекса ссылки»). Это сигнал для терапевта — он может спросить говорящего, что именно он имеет ввиду: Часть первая. Примеры эффективной семейной терапии «Не можете ли вы сказать мне одну вещь...» «Не можете ли вы сказать мне, что представляют из себя эти проходящие мимо вещи...» Здесь терапевт последовательно помогает Дейву понять, выразить то, к чему он стремиться, чего он хочет. В то же самое время терапевт знакомит членов семьи с эффективными способами общения. Когда терапевт слышит что-то, что он не может связать со своим жизненным опытом, то вместо скользкого и малоэффективного общения, претензий на то, что он действительно понимает, о чем говорит Дейв или то, что он может читать мысли Дейва, он просто идентифицирует ту часть предложения, которую он не может понять, и спрашивает о ней. Любые предположения должны быть оплачены. Терапевт, требуя ясного и правдивого общения, посылает семье послание, что он серьезно воспринимает как свою способность понять, что им надо, так и их способность общаться, и что он заинтересован в действительном понимании того, что они хотят. Терапевт: «Не могли бы вы сказать, что из себя представляет это «нечто»?» Дейв: «Ну, я не знаю... Я думаю, я теряю контакт...» Терапевт: «Теряете контакт с чем?» Дейв: «Я не знаю, я не уверен.» Терапевт: «Дейв, чего вы конкретно не знаете и в чем вы не уверенны?» Дейв: «Ну, больше всего я не уверен в том, что я хочу для себя и для своей семьи. Я слегка напуган, испугался.» Терапевт: «...испугались чего?» Терапевт продолжает помогать Дейву понять, что конкретно он хочет для себя и для своей семьи. Одна из самых важных вещей, примеров, о которых мы осведомлены, это способность терапевта почувствовать, ощутить, что именно Ричард Бэндлер Джон Гриндер Вирджиния Сатир "Семейная терапия" утрачивается в семейной системе. Эта способность различать, что именно утрачивается при функционировании семейной системы, часто является ключевым моментом, позволяющем помочь семье, и применяется на самых разных уровнях. Например, мы поручились за то, что каждый член семьи волен спросить или высказать то, что хочет. Если хотя бы один член семьи лишается этой свободу, тогда мы работаем, чтобы вернуть ему эту возможность Этот пример того, как что-то важное утрачивается на высоком уровне копирования. В процессе идентификации утраченных частей жизненного опыта вы помогаете своим клиентам вернуть их или восполнить утраченные части опыта, знаний — восполнить до целостного состояния — и это одно из наиболее сильных воздействий, которое мы, терапевты, можем оказывать на пациента. Собственно сам процесс приведения вещей и представлений в целостное состояние как на вербальном, так и на невербальном уровне, оказывает глубокое физическое и психическое воздействие на личность. На вербальном уровне Дейв произносит несколько предложений, в каждом из которых есть некоторые пропущенные части. И каждый раз терапевт реагирует на это, сначала определяя, что это «нечто» было пропущено, а затем прямо об этом спрашивая. Например, Дейв говорит: «Я потерял контакт.» По мере того, как терапевт вслушивается в это предложение, он пытается почувствовать его. Он слушает, как Дейв описывает свои ощущения с помощью слов «потерял контакт». В дополнение к этому он слышит, как Дейв говорит, что это именно он (Дейв) потерял контакт. Другими словами, терапевт понимает, что описательные слова «потерял контакт» — это выражение того, что некто потерял контакт с чем-то или с кем-то, и что это «что-то» или «кто-то» не названы. Они выпали, пропущены или, говоря лингвистическим языком, они вычеркнуты. Мы можем представить это следующим образом: когда терапевт или любой, для кого английский язык родной, слы- Часть первая. Примеры эффективной семейной терапии щит кого-либо, употребляющего слова «потерял контакт», он знает, что это описание процесса, который происходит между личностью, вещью, которая осуществляет контакт, и личностью, вещью, с которой этот контакт осуществляется: Потеря контакта Личность \ вещь Личность \ вещь которая осуществляет кон- с которой контакт осущес- такт или утрачивает его твляется или теряется Поразительно в данном случае то, что даже когда предложение, которое слушатель (в данном случае терапевт) слышит, не содержит ту или другую упомянутую часть, то он (слушатель) благодаря своей лингвистической интуиции знает, что обе части содержаться в предложении. Одно из искушений для терапевта — это принять за истину свое собственное понимание и восприятие того, что именно было потерянно, и, следовательно, упустить возможность узнать, что было потеряно с точки зрения члена семьи. Поскольку терапевт может использовать свою собственную лингвистическую интуицию для определения того, «пропущено ли что-либо» и «что пропущено», он может слушать и систематически уточнять, спрашивая о том, что включено в предложение, но о чем не говорится вслух. Если привести выдержки из стенограммы, то вот что мы получим: Дейв Я не знаю Я не уверен Я немного напуган Пропущенная часть не знаю, что не уверен в том, что напуган тем, что Терапевт Что вы не знаете? Не уверены в чем? Чем именно вы напуганы? Внимательно слушая и используя интуицию в языковом общении, терапевт может систематически помогать Дейву осознавать, что он упускает. Ричард Бэндлер Джон Гриндер Вирджиния Сатир "Семейная терапия" Терапевт: «Чем именно вы напуганы?» Дейв: «Ну, я знаю, что Мари (мать/жена) зависит от меня.» Терапевт: «Откуда вы знаете, что Мари зависит от вас, Дейв?» Дейв: «Я знаю ее очень хорошо, я просто чувствую это.» Терапевт: «Да, я понимаю, что вы очень хорошо ее знаете, и я пытаюсь понять то, как вы общаетесь с ней. Можете ли вы сказать мне, как конкретно вы ощутили прямо сейчас, что она зависит от вас?» Дейв: «Хорошо, посмотрите внимательно, как она смотрит на меня — именно так я и узнаю, что она зависит от меня.» Слова имеют определенное значение. Нам необходимо понять, что человек, который употребляет эти слова, вкладывает в них совершенно определенное значение, и нет никакой гарантии, что другой человек придает этим словам в точности то же значение, что и говорящий. Поэтому не лишним будет проверить6. Когда каждый из нас использует свою языковую систему для описания своего жизненного опыта, мы выбираем определенные слова, чтобы донести то, что мы хотим сказать, до слушателя. Например, мы используем существительные для описания определенных частей нашего жизненного опыта. Как мы уже отмечали, когда мы используем существительные, которые не «ссылаются» на определенную часть жизненного опыта слушателя, то нам не удается общаться с ним вплотную. Сходным образом, когда мы (бессознательно) выбираем слова для описания происходивших процессов или наших взаимоотношений, то оказываемся перед выбором: чем конкретнее мы будем, тем, 6 Это зачастую невозможно, но сама процедура выяснения (пусть и формально бесплодная) оказывает терапевтическое действие Часть первая. Примеры эффективной семейной терапии соответственно, яснее будут наши взаимоотношения. Например, если я выбираю слово «поцелуй» для описания моего опыта, переживания, то тем самым я передаю больше информации, чем если бы я употребил слово «прикосновение», хотя оба слова являются довольно точным описанием моего опыта. «Я поцеловал Юдит» резко отличается от «я прикоснулся к Юдит». Слово «поцеловать» содержит в себе все значения слова «коснулся», но с добавлением того, что я коснулся Юдит своими губами. Другими словами, поцеловать — значит коснуться губами. Следовательно, мы можем сказать, что слово «поцеловать» более конкретно, чем слово «коснуться», оно дает слушателю больше информации об описываемом процессе. Слово «поцеловать», конечно, можно уточнить, если сказать, где именно губы коснулись целуемого человека. Этот процесс мы называем процессом уточнения слова. По мере того, как терапевт решает, как помочь семье понять, отчего они страдают, он предлагает семье модель более четкого, ясного общения. При вербальном общении он может выбирать слова, которые семья использует для описания своего жизненного опыта, требуя, чтобы они конкретизировали описания этих процессов до тех пор, пока он не почувствует и не поймет, что именно они вкладывают в эти описания. Снова рассмотрим отрывок стенограммы: Дейв Я знаю, что Мари... Я просто чувствую это? Терапевт Откуда вы это знаете? Каким образом вы это чувствуете? Систематически настаивая на уточнении, позволяющем понять послания членов семьи, каждого в отдельности, терапевт одновременно представляет собой пример ясного Ричард Бэндлер Джон Гриндер Вирджиния Сатир "Семейная терапия" общения, равно как и учит членов семьи точным и ясным способам общения7. Терапевт: «Дейв, что вы осознаете, ощущаете прямо сейчас?» Дейв: «Я чувствую некоторую натянутость... желудок слегка екает; вы знаете... когда Мари смотрит на меня так, я ощущаю некоторую веселость.» Терапевт: «Каким образом (какую именно веселость)?» Дейв: «Вы знаете, есть в этом некоторая неловкость... зависимость заставляет меня ощущать некоторую неловкость.» Терапевт: «Ас чем связано это ощущение некоторой неловкости? Что является его причиной?» Дейв: «Знаете, зависимость заставляет меня ощущать некоторую неловкость...» Терапевт: «А кто именно должен зависеть от вас, чтобы вы ощутили эту неловкость?» Человеческая речь — это один из способов взаимопонимания говорящего и того, к кому обращена речь. Понимание того, как это отражается в человеческой речи — очень важный инструмент в деятельности терапевта. Следовательно, мы в деталях рассмотрим, как эта концепция отражена в данной стенограмме. В этой части стенограммы есть несколько очень важных примеров. Прежде всего, Дейв начал использовать столь важный лингвистический шаблон, как номинализация. Но-минализация — это название лингвистического процесса, в ходе которого люди выражают активные, деятельные части своего жизненного опыта в словах, обычно используемых для выражения более статичных, спокойных частей жизненного опыта. Существительные обычно используются для представления более инертных частей жизненного опыта 7 Это предложение само по себе — пример встроенного внушения Часть первая. Примеры эффективной семейной терапии (застывших частей) — кресло, стол, зеркало и т. д., в то время как глаголы используются для обозначения более динамичных частей — бегу, прыгаю, наблюдаю и т. д. Тем не менее, посредством лингвистического процесса номина-лизации мы выражаем активные части нашего опыта, ощущений, впечатлений в статистическом виде (статическим способом). Например в следующих двух предложениях оба выделенных слова выполняют функцию существительных и являются ими: «Я вижу кошек.» «Я вижу фрустрацию (расстройство, крушение).» Слово «кошки» служит для выделения из всего жизненного опыта индивида определенного типа животных, в то время как слово «фрустрация» представляет нечто совершенно отличное от вышеупомянутых «кошек». «Фрустрация» (крушение, срыв) ассоциируется с глаголом «срывать», «расстраивать», «фрустрировать», который выглядит и звучит очень похоже и имеет тоже самое значение. Глагол «срывать», «расстраивать» обозначает процесс, посредством которого кто-то/что-то расстраивает кого-то. Используя способ визуального выражения, который мы разработали ранее, обсуждая лингвистический процесс удаления (стирания, вычеркивания), мы получаем: фрустрировать (что-то, кто-то фрустрирует, некто подвергается фрустрации). Итак, когда терапевт или любой англоязычный человек слышит предложение: «Я вижу фрустрацию», он может, используя свою интуицию, обнаружить, что в этом предложении есть скрытый смысл. Посмотрим на конкретный пример: «Я вижу фрустрацию — Я вижу, как кто-то /что-то делает нечто, что приводит к... и т.д.» В данном лингвистическом процессе существительное используется для глагольного описания (процесс номина-лизации), и в ходе этого исчезает часть информации, которая изначально была заложена в глагольное описание. В рассматриваемой части стенограммы Дейв использует две номинализации: смущение (замешательство) и зависи- Ричард Бэндлер Джон Гриндер Вирджиния Сатир "Семейная терапия" мость. По мере того, как терапевт продолжает пытаться понять данную семейную систему и желания ее членов, он учитывает эти номинализации. В процессе номинализации, как правило, теряется столько материала, ассоциирующегося с глаголом, изображающим процесс, что терапевт не может полностью понять, что хочет сказать Дейв. Следовательно, происходит дополнительный обмен информацией: Дейв Замешательство Зависимость делает меня... Терапевт Что приводит вас в замешательство Чья зависимость от вас делает вас. Отметьте, что терапевт весьма систематичен в своих вопросах; он определяет все номинализации и: а) переводит имя существительное обратно в глагольную форму: «смущение — смущать, смущаться; зависимость — зависеть»; б) предполагает, что Дейв — это одна из исчезнувших в процессе номинализации частей; «смущение — в связи с вы испытываете смущение?»; «зависимость — чья зависимость делает вас...»; в) постоянно спрашивает, интересуется теми частями номинализации, которые исчезли: «смущение — в связи с чем вы испытываете смущение?»; «зависимость — чья зависимость от вас делает вас таким?» и т. д. Есть две вещи, которые, как мы обнаружили, очень полезны для рассмотрения и нахождения, распознавания номинализации в процессе общения членов семьи в ходе семейной терапии. Во-первых, люди неспособны справиться с ситуацией, когда они представляют процессы (своего жизненного опыта) как события статичные и фиксированные; они теряют большую часть информации о частях, определяющих этот процесс, и из-за этого теряют возможность действовать, влиять и изменять этот процесс для достижения желаемого результата. Когда люди понимают, как они Часть первая. Примеры эффективной семейной терапии очутились в таком положении, это помогает им осознать, что надо сделать в первую очередь, чтобы постепенно достичь желаемого результата. Если, тем не менее, то, чего они желают достичь, представлено как статичное событие, причем с большими пробелами, то надежды на изменение ситуации почти нет. Они, если говорить буквально, являются жертвами собственного представления. А когда осуществляется процесс обращения номинализаций в процесс представлений и каждая часть этого процесса восстанавливается и опознается, то появляется возможность овладеть ситуацией. Дейв чувствует смущение, потому что не знает, что ему делать, когда Мари смотрит на него «определенным образом». Понимание конкретного процесса, посредством которого создается это «ощущение некоторой неловкости» — это важный первый шаг на пути к изменению такой ситуации. Во-вторых, когда члены семьи обращается к нам за помощью, они обычно соглашаются с тем, что существует процесс номинализаций и что они осуществляют номинали-зацию таких вещей, как любовь, сердечность, поддержка, уважение и т. д. Тем не менее, если терапевт не насторожен, не связывает эти слова с жизненным опытом, заполняя пропущенные части и делая это с каждым членом семьи, надежда на то, что каждый будет удовлетворен результатом терапии, весьма незначительна. Другими словами, каждый член семьи обладает своим собственным жизненным опытом в сфере любви, вспыльчивости, раздражения и т. д., и эти слова у каждого связаны с разными представлениями и имеют для каждого свое значение. То, что один воспринимает как раздражение, другой будет воспринимать как подавление. Путем систематического увязывания слов с конкретным жизненным опытом каждого члена семьи, терапевт может определить суммарный жизненный опыт семьи или совокупность жизненного опыта членов семьи, который может быть воспринят всеми членами семьи Ричард Бэндлер Джон Гриндер Вирджиния Сатир "Семейная терапия" по мере осуществления как их индивидуальных, так и общих желаний и надежд. Посредством деноминализации терапевт определяет тот жизненный опыт, который будет приемлем для семьи как единого целого, и над созданием которого он будет работать совместно с семьей. Такой жизненный опыт — то желаемое состояние семейной системы, к которому она стремится. Это позволяет терапевту сравнить, нынешние семейные ресурсы с тем, что необходимо создать для достижения желаемого состояния (в результате процесса деноминализации). В результате этого процесса терапевт и члены семьи начинают действовать в определенном направлении, чтобы получить непосредственный опыт проведения семейной терапии. Неоднократно бывало так, что, используя вербальную методику деноминализации, член семьи начинал с одной номинализации и в процессе ее увязки с конкретным жизненным опытом мог заместить ее другой номинализацией как одной из опущенных частей. Например: Дейв: «Вы знаете, есть некоторое смущение...» Терапевт: «В связи с чем вы испытываете смущение, Дейв?» Дейв: «Зависимость заставляет меня чувствовать смущение...» Отметьте, что здесь произошло: Дейв использует номи-нализацию — «смущение», которая каким-то образом связана с той частью лсизненного опыта Дейва, которую он хотел бы изменить. Терапевт предпринимает вербальную деноминализацию. Дейв реагирует на это, восполняя одну из исчезнувших частей: тем не менее, та исчезнувшая часть, которую он восполняет, сама является номинализацией. Терапевт снова применяет вербальную деноминалнзацию: Терапевт: «Чья зависимость заставляет вас чувствовать смущение?» Часть первая. Примеры эффективной семейной терапии Такой цикл мы очень часто обнаруживаем в стенограммах семейной терапии. Путем систематического применения методики вербальной деноминализации к каждой но-минализации терапевт успешно помогает семье понять, какой именно процесс они воспринимают (осознают) или пытаются осознать, и что он из себя представляет. Этот процесс циклической деноминализации позволяет как терапевту, так и членам семьи понять тот конкретный жизненный опыт, который они могут совместно создать, чтобы продолжить процесс изменения и развития. Вторым важным примером в этой части стенограммы являются те заявления, которые делает Дейв: «Зависимость заставляет меня испытывать некоторое смущение...» Эти два предложения имеют одну и ту же форму — каждое из них содержит заявление о том, что есть нечто (зависимость) вне личности, что заставляет эту личность испытывать вполне определенные чувства. Другими словами, каждое из этих предложений содержит утверждение, что есть определенные взаимоотношения — «причина-следствие», которые человек не может контролировать. Следовательно, эти взаимоотношения буквально заставляют человека испытывать определенные ощущения. Лингвисты выделяют определенный класс предложений, например: «Макс желает, чтобы у Сью в среду был вес триста пятьдесят семь футов», «Милдред заставляет Тома стать в субботу восьми футов росту» — как семантически неправильные (неправильной формы). То есть предложения этого класса утверждают нечто, находящееся вне наших обычных представлений о происходящем в этом мире. Конкретно эти предложения утверждают, что один человек заставляет другого испытывать определенные переживания, совершать определенные действия. Тем не менее, поскольку те ощущения, которые предложение считает необходимыми для второго человека, большинство из нас рассматривает как нечто, что человек не может контролировать на Ричард Бэндлер Джон Гриндер Вирджиния Сатир "Семейная терапия" уровне сознания, то эти предложения буквально не имеют смысла. Другими словами, поскольку Сью или кто-либо другой не может контролировать, сколько она весит в определенный день недели, то не имеет никакого смысла говорить о том, что Макс заставляет ее контролировать свой вес. Мы обнаружили, что для достижения целей семейной терапии очень полезна расшифровка этого лингвистического класса. Конкретно, любое предложение такое, как: «Она заставляет меня страдать», — относится к классу «причина-следствие» и семантически неправильно. Несколько примеров, приводимых ниже, могут помочь вам в распознавании подобных примеров в вашей практике: «Она просто сводит меня с ума», «Он делает ее больной», «Прогулка по пляжу освежает меня». Мы согласны, что эти предложения могут быть ценными описаниями жизненного опыта человека8. Работая с людьми в процессе терапии, мы определили, что также очень часто их боль и отсутствие свободы связаны с теми частями их жизненного опыта, которые они представляют в виде «причины-следствия», то есть семантически неправильным образом. Обычно это выражено в следующей форме: «Это вызывает то (является причиной для...)». «Я беспомощен.» «Это конец.» Мы обнаружили, что можем помочь людям увидеть, что у них есть выбор: будет ли какой-то частный момент, чье-то действие, слово, улыбка и т.д. обязательно оказывать на них воздействие, о котором они говорят, или нет. Обычно люди, которые не имеют такого выбора, не могут контролировать свою собственную жизнь и быть ответственными за нее. Мы как терапевты узнали, что можем очень эффективно помогать клиентам овладеть этой свободой выбора, постоянно требуя от них детального описания процесса, Поэзия чахнет в доме лингвиста: невроз — навязчивая разновидность плохой поэзии. Часть первая. Примеры эффективной семейной терапии посредством которого некто заставляет их чувствовать или ощущать то, что они ощущают. Помощь тому человеку, который оказывается несвободным в вербальном или невербальном общении с окружающими, обычно включает в себя те лингвистические шаблоны, которые мы только что представили, в особенности деноминализацию и спецификацию глаголов. Мы считаем, что этот шаблон служит весьма полезной моделью. Возвращаемся к стенограммам: Дейв: «Знаете, зависимость заставляет меня чувствовать смущение.» Терапевт: «Подождите минутку, Дейв; дайте мне осознать, правильно ли я вас понял. Когда вы видите, что Мари смотрит на вас определенным образом, вы знаете что она зависит от вас, и вы ощущаете некоторую напряженность. Это правильно, Дейв?» Дейв: «Да, это так; я никогда не был способен справиться с этим, как-то это сформулировать, но вы тем не менее знаете, что я чувствую, вы только что сказали это.» Терапевт: «Давайте зафиксируем это, Дейв (поворачиваясь к Мари). Мари, вы слышали, что Дейв только что сказал, что когда вы глядите на него таким образом, он понимает, что вы зависите от него, и я хотел бы знать...» Дейв: (перебивая) «Да, знаешь, Мари, вот именно сейчас, когда твои глаза сужаются и ты наклоняешься вперед, я знаю, что ты несчастлива со мной, и...» Терапевт: «Подождите, Дейв. (поворачивается снова к Мари) Мари, прямо сейчас ты несчастлива с Дей-вом?» Мари: «Нет, я пытаюсь понять, что сейчас происходит и...» Ричард Бэндлер Джон Гриндер Вирджиния Сатир "Семейная терапия" Люди в семье часто причиняют друг другу боль и приносят несчастье самим себе, предполагая, что знают мысли и чувства другого человека, вместо того, чтобы просто спросить его самого про эти мысли и чувства. Мы называем это «семантически неправильное чтение мыслей». Чтение мыслей происходит всегда, когда один человек считает, что он знает внутреннее переживание другого, хотя он никогда прямо не спрашивал и не интересовался этим. Очень часто это принимает следующую форму: «Если ты любишь меня, то просто обязан знать это без моих слов (я могу об этом ничего не говорить, но ты обязан знать это).» Выделим из стенограммы основное: Дейв «Я знаю, что Мари зависит от меня.? «Я знаю, что ты несчастлива со мной» Терапевт «Откуда вы знаете, что Мари...» «Откуда вы знаете, что она несчастлива с вами» В этих двух примерах обмена предложениями мы можем выделить и шаблон «чтения мыслей», и один из способов, посредством которого терапевт может препятствовать осуществлению этого процесса, оспорить его, специально прося детально описать то, как человек (в данном случае Дейв) получает ту информацию, которая, как от говорит, у него есть. Этот процесс («чтение мыслей») — это один из наиболее трагичных способов, посредством которого люди, имеющие самые хорошие намерения, могут уничтожить в семье все хорошее и вызвать боль. Мы понимаем, что много можно узнать о внутреннем мире другого, не заставляя его описывать все в деталях словами. Один из важных способов, которому в нашей терапевтической работе мы уделяем все больше и больше внимания, — это способность определить и понять жизненный опыт, мысли и чувства другого человека через аналогичные послания, сигналы (невербаль- Часть первая. Примеры эффективной семейной терапии ные), которые он посылает. Тон голоса, пауза, поза, движения рук и ног, темп речи — все это важные сигналы, которые каждый из нас использует в своей работе. Мы приняли для себя за правило проверять свое понимание этих посланий и сигналов, вместо того, чтобы продолжать общение с пациентом, только предполагая, что мы его понимаем. Мы обнаружили и продолжаем обнаруживать, что в периоды стресса люди склонны придумывать мысли и ощущения другого человека и поступать так, как если бы придуманное было реальным. Они не проверяют правильность своих галлюцинаций, не проверяют, совпадают ли они с реальным жизненным опытом другого человека или нет. Потому, когда начинается процесс «чтение мыслей» без всякой проверки правильности «читаемого», ясное и точное общение становится все более затруднительным, пока, наконец, не прекращается совсем, и семья оказывается в состоянии боли и растерянности. Наш опыт показал, что способность терапевта эффективно противодействовать подобному «чтению мыслей» — это одно из самых важных действий, призванных помочь семье перейти от жесткой и замкнутой системы к системе, которая свободна и представляет возможность для развития и изменения. Другой шаблон — «сложное равенства» — очень близок к шаблону «чтения мыслей». Это то, как люди описывают свои ощущения, своей жизненный опыт: Терапевт Скажите мне точно, по каким признакам вы определяете, что она зависит... Я хотел бы знать как.. Дейв Посмотрите, как она смотрит на меня.., вот почему я знаю, что она зависит... «Когда ты щуришься и вся подаешься вперед, я знаю, что ты несчастлива.. Здесь Дейв показал, каким образом люди оценивают то, что они воспринимают. Дейв решил, что если он видит Ричард Бэндлер Джон Гриндер Вирджиния Сатир "Семейная терапия" Мари, смотрящую на него таким образом (не конкретизируя), то она зависит от него; она испытывает внутреннее состояние, обозначаемое словом «зависимость». Во втором примере Дейв решил, что когда Мари смотрит на него сощурив глаза и подавшись вперед, то это значит, что она несчастлива с ним. Общим для обоих случаем является то, что Дейв приравнял некоторую часть наблюдаемого внешнего поведения Мари с ее общим отношением к чему-либо, а затем и присоединил к этому и определенное внутреннее состояние. Примеры «сложного равенства» Наблюдаемое поведение Внутреннее истолкование Мари так смотрит на меня. Мари зависит от меня Мари сужает глаза и подается вперед Мари несчастлива со мной Здесь мы пытаемся проиллюстрировать, что люди сами причиняют себе боль и создают себе трудности, наклеивая разные ярлыки на различные части своего жизненного опыта и часто делая это ошибочно. Одно значительное явление, отмеченное нами в вашей работе, это то, что люди уделяют равное внимание различным ощущениям и, следовательно, могут присвоить различным ощущениям один и тот же ярлык. Например, те люди, которые наиболее активно используют свою визуальную сферу для получения информации, слово «уважение» будут в основном соотносить с визуальным контактом, в то время как люди, для которых основное — это какие-то телесные ощущения (кинестетическая система представлений), будет гораздо больше уделять внимание тому, как другие люди дотрагиваются до них. Таким образом, люди могут использовать одни и те же слова для описания совершенно различного жизненного опыта. Мы называем этот процесс «сложное равенство» (приравнивание слова к той части жизненного опыта, кото-
|
