Валентин широко зевнул и медленно спустился по скрипучей лестнице на первый этаж, на ходу застегивая черную рубашку. Настроение у него было отвратительное, собственно как и у погоды за окном, где зверствовал ветер, и третий день без остановки лил дождь. Деревья уже давно перестали бороться с резкими порывами воздуха и просто склонялись через каждые пару секунд, роняя сорванную листву.
- Когда же эта погода закончится? – Пробурчал мужчина, оставляя без внимания домашние тапочки, которые терпеливо ждали своего часа возле последней ступеньки. Его целью была кухня, где пахло кофе и свежей выпечкой.
Однако в небольшой, уютной и со вкусом обставленной комнате никого не было. Только мука рассыпана по полу, кофе разлито по плите, две разбитые тарелки свалены в раковину, а в духовке противень с немного подгоревшими булочками.
- Что за черт? – Промолвил Валентин и внимательно осмотрел окружающую обстановку, начиная беспокоиться за жену. Джослин никогда не нарушала установленного собой же порядка. Уже восемнадцать лет она встречала его по утрам вкусным кофе и завтраком, от которого у мужчины текли слюнки. Сейчас же кухня была похожа на поле битвы. Вот только кто с кем воевал? – Джослин? – Без особой надежды позвал нифилим, поглядывая в окно на непогоду. Ответа не последовало. – Только не говори, что ты все-таки пошла туда!
Мужчина схватил куртку, висевшую на вешалке возле черного хода, и натянул высокие сапоги. Настроение у него еще больше ухудшилось, когда, открыв дверь, его окатило волной ледяных брызг и запахом сырой листвы. Дорожка, что петляя между деревьями, уходила в небольшую рощу, оказалась размытой настолько, что напоминала большую лужу. Выругавшись сквозь зубы, Валентин по плотнее натянул капюшон и, по щиколотку утопая в грязи, поплелся в сторону ряда высоких деревьев, где недавно скрылась его супруга.
- Ну, я тебе устрою, когда доберусь! – Бурчал нефилим, чертыхаясь при каждом шаге, который отзывался противным чавканьем и плеском. – Ведь просил же, не ходи! Можно и подождать пару дней, когда закончиться этот кошмар!
Но негодования по поводу опрометчивого поступка Джослин слышал только ветер, и отвечал гулкими завываниями, которые немного поутихли под защитой деревьев. Мужчина перевел дыхание и продолжил путь уже более уверенно, делая широкие шаги. В его поле зрения попались неглубокие выемки, оставленные совсем недавно. Их еще даже не успело смыть водой, которая сплошным потоком текла с неба. Взяв след, как ищейка, Валентин пробирался к своей цели, мысленно рисую жестокое наказание, которое он обрушит на свою супругу.
Вот только построенным планам не суждено было сбыться. Как только нефилим вышел на небольшую поляну, все его отвратительное настроение как ветром сдуло. Рядом с небольшим холмиком, пригнувшись под каплями дождя и порывами ветра, стояла женщина. Ее плечи были опущены, голова склонена в печали, а руки без перчаток были сжаты в кулаки.
- Ты опять плачешь, - тихо произнес Валентин, бесшумно появляясь за спиной жены.
Джослин вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. По щекам, смешиваясь с каплями дождя, текли слезы, рыжие волосы намокли и прилипли ко лбу и вискам, а губы посинели от холода. Она, не задумываясь ни на секунду, кинулась к мужу в объятия, сжимая онемевшими пальцами его плечи, сдерживая рыдания, рвущиеся из груди. Мужчина крепко обнял тонкую талию супруги и невесомо поцеловал в лоб. Он не стал говорить лишних слов, для выяснения отношений было не самое подходящее место, к тому же надо было скорее увести Джослин в тепло и согреть.
- Я не смогла удержаться, - зашептала женщина, еле ворочая языком. – Пыталась отвлечься, но не смогла. Мне было необходимо увидеть ее. Убедиться еще раз…
- В чем убедиться, милая? – Спросил Валентин, приподнимая ее лицо за подбородок и заглядывая в печальные глаза. – Какие ответы ты ищешь?
- Убедиться, что ее больше нет, - прошептала Джослин, закусывая губу, чтобы снова не разрыдаться. Даже дождь не смог бы тогда скрыть слезы потери.
- Она мертва, Джослин, - немного жестко произнес мужчина, гипнотизируя жену взглядом. – Мы сами похоронили ее тут. – Он небрежно махнул в сторону холмика, где среди зеленой травы была возведена небольшая серого цвета мраморная плита, служившая надгробием. На гладкой поверхности были выгравированы всего две строчки. Дата рождения, которая имела различия в несколько месяцев и имя. Кларисса Моргенштейн. – Ты сама опустила ее тело в яму, дорогая. Мы похоронили нашу дочь. И ответов тут больше никаких не существует.
Женщина тут же вырвалась из объятий мужа и отчаянно замотала головой, что капюшон съехал с головы, а мокрые волосы прилипли к щекам. Глаза ее загорелись лихорадочным, даже немного безумным огоньком, в котором отражался облик Валентина.
- Нет, Валентин! Нет! – Закричала она, перекрывая шум дождя и ветра. – Я верю, что наша дочь все еще жива! Я не могла похоронить ее, понимаешь? Не могла! – В отчаянии, женщина замахала руками, словно призывала поверить ей, понять ход ее мыслей. – Ее не было в доме, когда мы пришли туда! Вспомни, Валентин! Там были только трупы моих родителей! Там не было моей дочери!
- Джослин, хватит! – Нифилим начал терять терпение. Он понимал состояние своей супруги, но каждый раз надеялся, что боль притупилась. Однако именно в этот день старая рана раскрывалась и начинала кровоточить. Валентин вздохнул и печально посмотрел на могилу. – Ты хочешь верить своим фантазиям, которые построила на глупых домыслах! Клэри нашли в лесу рядом с телом служанки, которая присматривала за ней. Видимо твои родители посчитали, что там они переживут то нападение, но этого не случилось. Они погибли так же, как и многие из наших друзей.
- Нас не было там, в лесу, когда нашли обгоревшие тела! Любое маленькое тело могли принять за нашего ребенка! Неужели ты не хочешь даже на мгновение предположить, что это была не наша дочь? – Угрожающе проговорила Джослин, приближаясь к мужу со сжатыми в кулаки руками. – Неужели тебе доставляет удовольствие постоянно называть меня сумасшедшей только по тому, что я все еще верю, что она не умерла?
- Джослин, - в отчаянии воскликнул мужчина, сжимая такие родные плечи и прижимая самого любимого человека к своей груди. – Я бы все на свете отдал, чтобы наша малышка была жива, чтобы у Джонатана была сестренка, о которой он так мечтает. Мне отвратительно, что мы врем ему, но иначе никак не может быть. Все факты на лицо, пусть мы и не видели этого момента лично. Кларисса мертва. Пора уже поверить в это.
Женщина спрятала лицо на груди мужа и тихо заплакала, сбиваясь со счета, в который это раз. Она не стала больше спорить, потому что это было бесполезно. Никто не хотел даже на мгновение поверить ее словам, никто не желал проверять ее слова. Однако сильнее всего задевала уверенная позиция Валентина.
Я все равно верю, что Клэри жива! Я найду способ доказать это!
- Пойдем домой, - прервал молчание нефилим, немного отстраняя от себя супругу. – Тебя надо переодеть во все сухое и напоить чем-нибудь горячим.
- Да, ты прав, - Джослин вытерла воду с лица, что не особо помогло, так как через секунду новая порция воды попала на кожу. – К тому же, скоро проснется Джонатан. Надо приготовить ему завтрак.
Обратный путь занял гораздо больше времени, так как Валентину пришлось постоянно поддерживать жену, которая вымотала себя слезами и истериками и теперь оскальзывалась, чуть ли не на каждом шагу. До дома они добрались перемазанные в грязи, промокшие до нитки, но повеселевшие, что довольно сильно разрядило обстановку, а сухая одежда и горячий чай окончательно развеяли грустные мысли.
- Я уберу этот беспорядок, а ты приготовь пока завтрак для сына, - нифилим закатал рукава рубашки и начал сметать рассыпанную муку в кучку. Джослин наклонилась, поцеловала мужа в макушку и начала быстро доделывать брошенную работу. Через десять минут в кухне снова пахло свежим кофе, а на плите жарилась яичница с беконом.
- Запах просто божественный!
- Доброе утро, Джонатан, - женщина с радостной улыбкой повернулась лицом к вошедшему сыну и поцеловала его в щеку. – Завтрак почти готов, садись за стол.
- Как спалось? – Поинтересовался Валентин, убирая веник и совок на положенное им место. Осколки из раковины он легким движением отправил в мусорное ведро, игнорируя вопросительный взгляд сына, и только после сел на свое место во главе стола.
- Отлично! – Охотник широко улыбнулся, проводя рукой по волосам. – После охоты не может быть иначе.
- Много работы сейчас в городе?
- В городе почти нет, а вот за его пределами…
- Мужчины, вы мне обещали, что за столом никаких разговоров о работе! – Попеняла Джослин, быстро расставляя тарелки.
- Прости, мам! – Джонатан, чтобы загладить свою вину, за считанные секунды управился с содержимым своей тарелки и выпил кофе. – Спасибо, все было вкусно!
Оба родителя тихо засмеялись, со счастливыми улыбками поглядывая на сына. Он был для них сокровищем, о котором они готовы были заботиться и день и ночь. Охотник из него был отличный, а частые похвалы от конклава заставляли их гордиться.
- Какие планы на сегодня? – Женщина собрала пустые тарелки и опустила их в раковину.
- Ко мне придут Лайтвуды. – Джонатан откинулся на спинку стула и стал задумчиво разглядывать потолок, словно на нем были начертаны все необходимые для него ответы. – У нас новое задание и мы хотели бы обсудить кое-какие детали, потому что ситуация складывается не очень приятная, как для нас, так и для конклава. А Джейс ненароком спрашивал про твой фирменный пирог, от которого у него просто слюнки текут. Мне иногда кажется, что он приходит к нам именно из-за него!
- Зато я могу гордиться своими кулинарными способностями! – Джослин звонко засмеялась, откладывая губку, чтобы вытереть полотенцем уже чистую посуду. – Тем более пирог остался со вчерашнего ужина. Вы оба так устали, что даже не прикоснулись к десерту!
- Мам, ты нам испортишь охотника, - серьезно заявил нифилим. – Он твоими десертами скоро в дверь проходить не будет! Нас демоны засмеют!
Валентин моментально прикрылся газетой, сдерживая дикий смех, рвущийся из него на волю. Мужчина обожал наблюдать мелкие перепалки сына с матерью, это было до ужаса смешно.
- Кто-то сейчас до хихикается, - буркнула Джослин, шутливо отвесив мужу подзатыльник. – Тебя, между прочим, ждут на собрании конклава, так что собирайся.
- У меня нет абсолютно никакого желания выходить под проливной дождь, - тихо пробормотал нифилим, поднимаясь на ноги. – Тем более что я там на этих собраниях не слышал.
- Все равно собирайся! – Безапелляционным тоном заявила его жена, упирая руки в бока.
- Иду, иду! – Фыркнул он, подмигивая сыну, потом поцеловал супругу в губы и скрылся в гостиной.
- Мам, я в комнату, когда придут ребята, проводи их туда.
- Хорошо, дорогой.
Джослин проводила сына взглядом, а потом привела все в идеальный порядок. Ее взгляд постоянно устремлялся в окно, на рощу, где на зеленой полянке была маленькая могила. Восемнадцать лет прошло с того момента, как маленькое обгоревшее до неузнаваемости тело было засыпано землей, но женщина каждый день верила, что там была не ее дочь. Не ее маленькая девочка, которую она так часто держала на руках, чтобы посмотреть, как засыпает ребенок.
- Пусть меня считают сумасшедшей, но я чувствую, что ты жива, Клэри. Жива!
Мама!
Тихий, едва уловимый шепот, коснувшийся сознания, пронзил отчаявшееся сердце, словно раскаленная игла. Джослин резко подняла голову, пытаясь взглядом увидеть того, кто позвал ее, но за окном была лишь серая стена из капель холодного дождя, а в следующую секунду раздался звонок в дверь, окончательно отвлекая женщину от появившейся мысли.
