Модификация Валинса

Изложенные данные выявляют роль последующей интерпретации и обозначения состояний возбуждения вегетативной нервной системы, но Валинс [S. Valins, 1966; 1967; 1970; 1974] в своей модификации двухфак­торной теории Шехтера пошел дальше, можно сказать, сделал еще два шага вперед. Сначала он постулиру­ет, что фактическое (реальное) со­стояние возбуждения входит в пере­живание эмоции не непосредственно, т. е. автоматически и неосознанно, а через восприятие этого состояния. Тем самым сглаживаются затрудне­ния, вытекающие из утверждения Шехтера об абсолютной неспецифич­ности нейрофизиологического компо­нента возбуждения, чему противоре­чат многие данные по специфичности паттернов вегетативного возбужде­ния для отдельных эмоций [см.: J. Lacey, 1969]. Вместе с тем способ­ность нашего восприятия к различе­нию паттернов вегетативного возбуж­дения невелика [см.: G. Mandler, I. Kremen, 1958], а раз так, то понят­но, почему мы легко можем восприни­мать на самом деле различные состо­яния вегетативного возбуждения как одинаковые и, напротив, одинако­вые — как различные. В сущности, восприятие состояний возбуждения вегетативной нервной системы нахо­дится в ведении тех же процессов переработки информации, что и вос­приятие внешних предметов и событий.

Если это так — и здесь Валинс де­лает второй шаг, — то для изменения восприятия собственного состояния возбуждения не требуются фактиче­ские изменения в вегетативной нерв­ной системе. Их можно инсценировать при помощи ложной обратной инфор­мации испытуемому. Таким образом, не имеет значения, поступает инфор­мация о собственном состоянии воз­буждения изнутри (интероцептивно) или извне, соответствует она дей­ствительности или нет, существенно, что она связывается субъектом лишь с его собственным внутренним состо­янием. Поэтому для манипулирования эмоциями можно не только брать раз­личные ситуационные контексты, как в эксперименте Шехтера и Сингера, но и в одной и той же внешней ситуации давать субъекту ложную ин­формацию о внутренней ситуации, о его состоянии возбуждения.

Валинсу удалось это доказать [S. Valins, 1966]. Он предъявлял ис­пытуемым-мужчинам серию изображений полуобнаженных женщин, и при этом они получали мнимую аку­стическую обратную информацию о собственном сердцебиении, которое на определенных изображениях уча­щалось или замедлялось. Контроль­ная группа слышала те же акустиче­ские сигналы, но им говорилось, что они не имеют отношения к экспери­менту. При последующей оценке привлекательности испытуемые эк­спериментальной группы оказывали предпочтение тем изображениям, раз­глядыванию которых сопутствовало изменение сердцебиения, как если бы они говорили себе: «Эта девушка заставила мое сердце биться учащен­но (или замереть), она, должно быть, привлекательна». Ряд утверждений указывает на то, что испытуемые уже на стадии знакомства разглядывали эти изображения более тщательно, как будто хотели проверить информа­цию, содержавшуюся в частоте сер­дцебиений. В пользу этого говорят также результаты более позднего ис­следования Валинса [1974], в котором он перед началом оценивания привле­кательности раскрывал испытуемым обман. Предпочтения при этом не изменялись. Очевидно, испытуемые обнаружили достаточно «убедитель­ные» основания для своих предпочте­ний, чтобы их сохранить.

Тем временем эффект Валинса много изучался и неоднократно под­тверждался в столь различных обла­стях, как межличностные отношения, кооперация, достижение, агрессия, изменение установок, поведение из­бегания, восприятие боли и угашение вегетативных реакций [см.: Е. Heb-hart, 1978]. Конечно, эффект Валинса имеет свои ограничения. Так, фобию с сильным состоянием возбуждения в присутствии объекта страха нельзя ликвидировать посредством ложноуспокаивающей обратной связи. Ложной обратной информации необходимо ка­заться правдоподобной, и в то же время реципиент не должен сразу за нее ухватиться, ему следует ощутить потребность в поиске приемлемых до­водов, в качестве которых выступают достаточно сложные особенности си­туации.

Некоторые из этих условий были, несомненно, нарушены в исследова­нии Детвейлера и Занна [К. Detweiler, М. Zann, 1976], не подтвердившем эффект Валинса. Испытуемым-студентам последовательно предъяв­лялись названия наций, перемежа­ющиеся ложной обратной информа­цией об изменениях частоты сердце­биений. Не было обнаружено никако­го изменения установок по отноше­нию к нациям, связанного со време­нем поступления этой информации. Испытуемых, конечно, могли удивлять изменения сердцебиения, ведь чтение названий наций вряд ли давало им достаточно оснований подозревать причину именно в этом.

Либхарт [Е. Liebhart, 1978] проана­лизировал все опубликованные до 1977 г. исследования эффекта Валин­са и построил объяснительную мо­дель, описание которой здесь следу­ет процитировать полностью, пос­кольку оно уточняет многоступенча­тый процесс, необходимый для воз­никновения этого эффекта, а также его частных компонентов. Либхарт ис­пользует идеи из берлайновской те­ории эпистемического (познаватель­ного) поведения [D. Berlyne, 1965], которое схоже с рассмотренным вы­ше «конкретно-исследовательским поведением». Согласно этим идеям, мотивация поиска объяснения некой реальности определяется двумя фак­торами: во-первых, возникающим у субъекта в связи с объяснением чув­ством неопределенности, во-вторых, субъективной значимостью, которой обладает редукция этой неопределен­ности. Либхарт так описывает свою модель:

«Эффект Валинса можно рассматривать как результат трех последовательных промежуточ­ных процессов: поиска объяснения, атрибуции и привлечения внимания к мнимым причинам фиктивных физиологических изменений. Преж­де всего предполагается, что обратная связь несет информацию, которую реципиент, исходя из имеющегося знания непосредственного кон­текста, не может удовлетворительно объяс­нить, т. е. что обратная информация, например сильное сердцебиение, и контекст этой обрат­ной связи, например последовательно предъяв­ляемые изображения равно привлекательных женщин, представляют собой несопряженную систему. Первоначально незначительная веро­ятность причинной связи фиктивной реакции и контекста активирует потребности в объяснении: неконгруэнтность ведет к поиску объясне­ния. В последующем, как мы предполагаем, контекст фиктивной вегетативной реакции ис­следуется вплоть до выявления аспектов, «объясняющих» поведенческую информацию, например выявление достаточно привлекатель­ных черт у женщины, при виде которых насту­пает мнимое сердцебиение. Если субъективная вероятность причинной связи между неким аспектом контекста и обратной информацией достигает достаточно высокого значения, поис­ки объяснения прекращаются и фиктивная ве­гетативная реакция атрибутируется с этими аспектами. Наконец, атрибуция со своей сторо­ны (если считать, что «причинные факторы» на данной стадии целенаправленного поведения привлекают к себе внимание) влияет на вер­бальные, моторные и вегетативные реакции.

Если эта модель верна, то для возникнове­ния эффекта Валинса необходимы четыре ус­ловия: а) мотивация поиска объяснения; Ь) до­ступность информации о контексте; с) прием­лемость объяснения причинной связи и d) субъективная значимость мнимого причинно­го фактора». [Е. Liebhart, 1980, S. 125].

В теории Шехтера и развитии ее Валинсом когнитивным процессам оценивания особенностей внутренней и внешней ситуации приписывается решающая роль в возникновении эмо­ций и мотивации поведения. Другие факторы будут рассмотрены в гл. 8 (агрессия, роль гнева и других состо­яний возбуждения).