Медиация в восстановительном правосудии в США и Великобритании

США. Общие вопросы восстановительного правосудия на примере США изложены в статье Марти Прайса «Может ли правосудие возникнуть в результате медиации»: «Господствующая у нас система уголовного судопроизводства является системой карательного правосудия, системой институализированной мести. Эта система основана на том убеждении, что правосудие осуществляется путем вменения вины и причинения боли; другими словами, вины и наказания. Око за око. Совершил преступление, получаешь срок. Отбыл срок, значит отплатил свой долг обществу. Преступление определяется как действие против государства (или штата США, например, “Народ штата Орегон против Джона Джонса”), и обвинитель выступает скорее в качестве уполномоченного штата (“атторней штата”), а не как адвокат, выступающий в защиту жертвы преступления.

Проблема. В связи с тем, что общество таким образом рассматривает преступление и правосудие, жертвы преступления, как правило, стремятся к тому, чтобы лица, совершившие против них преступления, понесли наиболее суровое наказание. Общество говорит им, что это будет справедливо, но зачастую, получив то, к чему они стремились, жертвы преступления испытывают чувство пустоты и неудовлетворенности. Месть не решает другую важную потребность жертв. Она не способна восстановить их потери, дать ответы на их вопросы, избавить их от страха, помочь им осознать их трагедию или исцелить их раны.

Подобный подход к правосудию как к карательной или “воздаятельной” мере привел к тому, что Соединенные Штаты стали одним из крупнейших тюремщиков в мире (на душу населения), с уровнем преступности, равного которому нет ни в одной другой высокоразвитой стране в мире. Мы “храним” преступников в таких учреждениях, внутренняя культура которых поощряет насилие, подлость, обман, манипуляцию и отрицание виновности. Тюрьмы перевоспитывают сравнительно немногих преступников. Многие правонарушители возвращаются в сообщество еще более антисоциальными личностями, чем они были до заключения. Подавляющее большинство правонарушителей вновь и вновь проходят через “вращающиеся двери” системы уголовного судопроизводства. Для всех очевидно, что наша система несовершенна, и мы не знаем, как поправить ее.

В фокусе внимания - личность. Противоположностью карательному правосудию выступает восстановительное правосудие, признающее, что преступление является нарушением правопорядка в отношении отдельных пострадавших и сообществ, а не в отношении государства как субъекта права. Вместо того, чтобы спрашивать: “Кто виноват? Как их нужно наказать?”, вопрос в восстановительном правосудии, ставится так: “Кому причинен ущерб, какие понесены потери, и до какого допустимого предела возможно восстановить их целостность?”.

Помимо фокусирования внимания на восполнении потерь, понесенных отдельными пострадавшими, в восстановительном правосудии также признается потребность возвратить правонарушителей к “правильным отношениям” как с отдельными пострадавшими, так и с сообществом. Маловероятно, что наказание само по себе сможет убедить преступника в том, что он должен стать полезным членом общества. Необходимо дать правонарушителям возможность нести осознанную ответственность перед жертвами преступлений, а также взять на себя ответственность за возмещение понесенного ущерба. Только лишь получение наказания представляет собой пассивный акт и не требует от правонарушителя, чтобы он взял на себя ответственность. Делая акцент на наказании, традиционная система уголовного судопроизводства относится к преступникам как к “людям, подлежащим удалению из общества”. Восстановительное правосудие признает, что правонарушителям необходимо дать возможность исправить причиненный вред и восстановить свое положение как в своих собственных глазах, так и в глазах общества. Если такие возможности не предоставить, платить придется как преступникам, так и их очередным жертвам, и самому обществу.

Другая парадигма. Наиболее распространенными формами восстановительного правосудия являются программы медиации и примирения между пострадавшими и правонарушителями (в сокращении “VORP” или “VOMP”). Однако восстановительное правосудие не означает лишь программу примирения между жертвой и преступником. Восстановительное правосудие не является какой-либо особой программой. Оно представляет собой другую парадигму - иную философскую систему понимания вопросов преступления и правосудия. Другие способы реакции на преступление включают проведение семинаров с семейными группами, кружки вынесения общественного приговора, советы соседств по привлечению к ответственности, система восстановительных испытаний, а также программы реституции и служения сообществу.

При помощи прошедшего специальную подготовку медиатора (посредника), обычно добровольца из данного местного сообщества, программы примирения ставят преступников лицом к лицу с жертвами их преступлений. Преступление становится персонифицированным, когда лица, совершившие преступления, узнают о последствиях своих действий, а потерпевшие от преступлений (которые в значительной степени не принимаются во внимание системой правосудия) получают возможность высказать все наболевшее, выразить свои мысли и чувства тому, кто, как никто другой, заслужил услышать их, что способствует процессу исцеления, утешения жертвы. Пострадавшие от преступлений получают ответы на постоянно преследующие их вопросы, ответы на которые может дать только само лицо, совершившее преступление. Чаще всего это следующие вопросы: “Почему ты сделал это со мной? Чем я виноват? Мог ли я предотвратить это? Ты преследовал меня или наблюдал за мной?” Получив ответы на свои вопросы, потерпевшие от преступлений, как правило, говорят, что обрели новое успокоение духа, даже если ответы на их вопросы были еще страшнее, чем те, которых они боялись или воображали себе. Знать ответы лучше, чем не знать.

Заключения договор с потерпевшим от преступления, направленный на восполнение каким-либо из возможных способов принесенного ущерба, правонарушители принимают осознанную ответственность за свои действия. Возмещение может выражаться в денежной форме или носить символический характер; это может быть работа, выполняемая для потерпевшего, какая-либо гражданская служба, или другая деятельность, создающая чувство справедливости в отношениях потерпевшего и правонарушителя.

Факты. Программы примирения уже более 20 лет осуществляют медиацию такого осмысленного правосудия между потерпевшими от преступлений и преступниками; в настоящее время в США и Канаде существует более 300 программ примирения, а в Великобритании, Германии, Скандинавских странах, Восточной Европе, Австралии и Новой Зеландии их более 500. На редкость устойчивый статистический анализ программ в Северной Америке показывает, что примерно две трети рассматриваемых дел завершились встречей "лицом к лицу", что стало возможным благодаря медиации; более 95% дел, проведенных с использованием медиации, увенчались письменным договором о возмещении ущерба; более 90% таких договоров исполняются в рамках одного года. С другой стороны, фактическое выполнение приговоров суда, в которых требуется возместить ущерб (в национальном масштабе) обычно составляет всего лишь 20-30%.

В чем причина такой огромной разницы? Правонарушители не относятся к приговору суда как к моральному обязательству. Для них это просто еще один штраф. Когда же соглашение о возмещении ущерба достигается на добровольной основе и лицом к лицу, преступники относятся к этому совсем иначе. Наверное, самое важное заключается в том, что после встреч лицом к лицу с потерпевшими от преступлений, преступники совершают меньше преступлений, последние носят менее опасный характер, чем преступления, совершенные подобными правонарушителями, подвергнутыми традиционной системе правосудия по делам несовершеннолетних или уголовного правосудия.

Процесс. В том случае, если дело направляется на примирение (программа VOMP), ведущий (медиатор) связывается с потерпевшим и с правонарушителем для того, чтобы договориться об отдельной встрече с каждым из них. Во время этих индивидуальных встреч медиатор объясняет суть программы, отвечает на вопросы, поясняет возможность применения примирения по отношению к данному делу. Если по отношению к данному делу можно применить примирение, а жертва и правонарушитель дают согласие на участие в процессе примирения, начинается их подготовка к встрече. Подготовка может включать домашние задания, а в некоторых случаях и дополнительные предварительные встречи.

Наиболее удачны те сессии медиации, акцент в которых ставится на диалоге, а не на том, чтобы заключить договор о возмещении ущерба, медиатор при этом помогает установить отношения сострадания и понимания между жертвой преступления и правонарушителем. До того как приступить к сессии, медиатор вводит базовые правила, позволяющие обеспечить безопасность и уважение. Первым обычно начинает говорить потерпевший, он рассказывает обидчику, как совершенное преступление повлияло на него/ее, а также может задать правонарушителю вопросы. Обидчик может дать какое-либо объяснение или принести извинения. Обсуждается ущерб, причиненный потерпевшему.

Независимо от характера договоренностей, достигнутых между жертвой и правонарушителем, в них отражается сознание справедливости, они не ограничены узким судебным определением. Исследования, проведенные на международном и межнациональном уровнях, показали, что в своих ответах на интервью и анкеты по окончании процесса примирения подавляющее большинство участников, как жертвы, так и правонарушители, достигли справедливого, удовлетворяющего их результата. Потерпевшие, которых преследовал страх ревиктимизации со стороны правонарушителя, с которым они встречались во время медиации, как правило, сообщали, что этот страх исчез.

Верны ли цели? В некоторых кругах медиаторы (ведущие в процедурах примирения) обсуждают вопрос, является ли справедливость этической целью медиации. При примирении по поводу гражданских конфликтов результат может рассматриваться как справедливый (или несправедливый) относительно возможного результата при решении данного конфликта на строго правовом поле. Некоторые полагают, что справедливость решения, достигнутого в результате примирения нужно оценивать относительно того, каким бы мог в данном случае быть результат состязания сторон в суде. Другие же утверждают, что одним из преимуществ медиации является то, что она освобождает стороны от ограничений, накладываемых юридическими понятиями справедливости, и позволяет им достичь справедливого с их точки зрения договора, независимо от того, каков бы был приговор, вынесенный в данном случае судом.

Вопрос о справедливости как этической цели в процессе медиации во многом связан с нашей концепцией нейтральности при проведении примирения. Наше понимание нейтральности в большинстве ситуаций по разрешению конфликтов (гражданских ситуаций) предполагает, что медиатор не будет соглашаться ни с одной из сторон по вопросам спора. “Нейтральная” роль означает, что ведущий в процедуре примирения не будет отдавать предпочтение какой-либо из спорящих сторон. Не становясь ни на ту, ни на другую сторону, медиатор не выносит суждения о правомерности или неправомерности действий сторон, приведших к конфликту. Медиатор, реально занимающий нейтральную позицию, не станет ни в малейшей степени подталкивать стороны к такому решению, которое бы соответствовало представлениям о справедливости или законности самого медиатора.

Другая концепция нейтралитета. Осуществляя роль ведущего в процедуре примирения, медиатор каждый раз имеет дело с конкретной обстановкой совершения правонарушения, обладающей уникальным набором обстоятельств. К различным правонарушениям нельзя подходить с одной и той же концепцией нейтральности. В большинстве дел несовершеннолетних или уголовных дел правонарушение совершается против личности. В процесс примирения стороны вступают в качестве потерпевшего и правонарушителя. Таким образом, определенный дисбаланс внутренне присущ данному процессу. Если бы правонарушение не было совершено (в большинстве случаев), эти люди не стали бы участниками программы примирения.

Восстановительное правосудие связано с исправлением правонарушений более примиряющими и осмысленными способами. В связи с этими причинами, а также для того, чтобы предотвратить возможную ревиктимизацию жертв преступлений во время процедуры медиации, программы редко работают с правонарушителем, не признающим себя виновным. Необходимо, что бы правонарушитель на каком-либо этапе признал себя виновным в совершении правонарушения, или же был приведен к сознанию виновности. Без признания или приведения к сознанию виновности такой индивид является “обвиняемым” или “ответчиком”, а не правонарушителем.

Чтобы принести утешение жертвам преступлений, медиатор должен напрямую выразить жертве признание несправедливости совершенного по отношению к ней действия. Жертве преступления необходимо услышать: “По отношению к вам совершено неправомерное действие, это не должно было случиться с вами, вашей вины в этом нет, вы этого не заслужили”. Пока не признан факт правонарушения, многие потерпевшие не способны рассмотреть возможность встречи с правонарушителем. Чтобы способствовать осознанному пониманию ответственности со стороны правонарушителя, зачастую требуется, чтобы медиатор помог правонарушителям признаться в совершении преступления и в своей ответственности за это. Ведущий нейтрален по отношению к личностям, уважая в обоих ценность человека и не отдавая предпочтения ни тому, ни другому индивиду. Ведущий присутствует во благо как жертвы, так и правонарушителя. Но медиатор не нейтрален по отношению к правонарушению. Задача медиатора в процедуре примирения между жертвой и преступником состоит в том, чтобы способствовать (“осуществлять фасилитацию”) исправлению несправедливости, а не в том, чтобы разрешать конфликт. Такая роль требует иного понимания нейтральности. Было бы неправомерно относиться к участникам примирения как к конфликтующим сторонам, и такое отношение вызывает справедливый гнев у многих потерпевших от преступлений.

В рамках программ примирения между жертвой и правонарушителем существуют сюжеты, отличающиеся от вышеописанного в одном важном отношении. Классическим примером этого являются взаимные оскорбления и конфликты между соседями, приведшие к вмешательству полиции. Во многих подобных случаях трудно определить, кто есть потерпевший, а кто есть правонарушитель. Зачастую это определяется лишь на том основании, кто вызвал полицию или кто зарегистрировал жалобу. В случаях подобного рода, когда неясно, кто является правонарушителем, медиатору приходится иметь дело скорее с конфликтом, а не с правонарушением. В таких случаях правильной моделью нейтралитета является модель традиционная, обращенная к конфликтующим сторонам в споре. В случаях, когда жертва и правонарушитель имеют разногласия относительно природы и/или ценности причиненного жертве ущерба, также может возникнуть потребность в применении традиционной модели разрешения конфликта. Ведущий в процедурах примирения должен уметь “переключать передачи” в зависимости от типа складывающейся ситуации.

Необходим курс специальной подготовки. Роль ведущего в программе примирения между жертвой и правонарушителем требует специальной подготовки помимо базовых навыков разрешения конфликтов. Во время подготовки медиаторы обучаются вести процедуру таким образом, чтобы отдельно подготавливать потерпевших и правонарушителей к встрече лицом к лицу во время медиации. Медиаторы обучаются приемам работы с травмированными жертвами, навыкам работы с правонарушителями, а также обучаются работе в рамках системы уголовного правосудия. Более углубленное обучение требуется для работы с преступлениями, связанными с тяжким насилием. Большинство программ ограничивается лишь случаями правонарушений, совершенных несовершеннолетними, или же преступлениями против собственности. Но, по мере того, как все более возрастает число эффективно действующих, высококвалифицированных программ, показывающих, что встреча лицом к лицу может оказаться неоценимой даже в случае самых страшных преступлений, многие из таких программ постепенно расширяют границы своего действия, начиная включать медиацию тщательно подготовленных процессов, связанных с более серьезными преступлениями, в том числе с преступлениями, совершенными взрослыми правонарушителями.

Как правило, по просьбе жертв, ряд программ теперь включает медиацию в случаях изнасилования и других нападений с применением насилия, кроме того процедуры медиации проводятся также между убийцами и семьями жертв. Все чаще программа примирения используется для того, чтобы помочь в восстановлении жизни оставшихся в живых членов семей и правонарушителей, совершивших наезд в состоянии опьянения. Применительно к таким наиболее серьезным преступлениям, медиатору приходится работать по отдельности с жертвами и преступниками во время подготовительного процесса, который, как правило, длится много месяцев, а иногда даже и более года, прежде чем жертва и правонарушитель будут готовы к встрече лицом к лицу.

Время проведения процедуры примирения. Процесс примирения между жертвой и правонарушителем может быть полезен на любой стадии процесса уголовного правосудия. В отношении несовершеннолетних правонарушителей и тех, кто впервые совершил правонарушение, медиация может послужить “отклонением”, заменой уголовного преследования альтернативными видами исправительного воздействия и возможностью избежать судимости. В подобных случаях обвинения могут быть отклонены, если правонарушитель составляет договор с потерпевшим, и затем выполняет требования договора. После заявления правонарушителя о признании вины или осуждения за преступление, судья может направить правонарушителя на программу примирения между жертвой и правонарушителем, что будет рассматриваться как элемент приговора суда, или как срок пробации. Процедура примирения производилась и в тюрьмах; а в некоторых случаях она применялась уже после освобождения правонарушителя. Для жертв мотивацией к процедуре примирения может послужить близящееся освобождение правонарушителя.

Процедура примирения не может служить заменой наказанию в случае тяжких преступлений. В подобных делах судья редко сокращает приговор к тюремному заключению в результате медиации. Тем не менее, за последние несколько лет программы восстановительного правосудия привлекают серьезное внимание как потенциальная альтернатива лишению свободы, поскольку перспективно мыслящие государственные лица признают, что изоляция людей, не представляющих опасности для общества, - это плата, которую мы более не в состоянии позволить себе как в отношении людей, так и в экономическом отношении».

 

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ. Концепция медиации была заимствована англичанами в конце 70-х - начале 80-х годов прошлого века, когда они «получили информацию о ранних медиационных проектах в США, Канаде и Австралии». Там в свою очередь уголовно-правовая медиация развивалась под влиянием новых механизмов разрешения гражданских конфликтов, которые принято обозначать общим термином «альтернативное разрешение споров» (alternative dispute resolution). Приблизительно в то же время известный норвежский криминолог Н.Кристи публикует программную статью, без ссылки на которую не обходится до сих пор почти ни один исследователь, пишущий об эволюции медиационных процедур в уголовном процессе Англии. Основная мысль Н.Кристи сводится к тому, что в современном обществе «потерпевший, передав государству все свои полномочия одной из сторон конфликта, вызванного преступлением, сам был полностью вытолкнут со сцены». Отсюда главной задачей теперь является возврат ему той роли, которую он играл в прежние исторические эпохи, - полноправного участника спора, чье мнение не может игнорироваться и должно влиять на процессуальное развитие дела. Данную концепцию можно охарактеризовать как стремление к «депублицизации» уголовного процесса и придание ему ранее утраченных диспозитивных начал, присущих процессу гражданскому. Идеи Н.Кристи, звучавшие в Англии и до него, были многими подхвачены, сыграв наряду со знакомством с опытом других англосаксонских стран значительную роль в зарождении и распространении института медиации.

Центральная идея медиации заключается в том, что конфликтующие стороны - нарушитель уголовного закона и потерпевший - с разрешения уполномоченных государственных органов пытаются разрешить свой конфликт вне рамок уголовной юстиции, прибегая к посредничеству третьих лиц: чаще всего представителей общественных образований, ориентированных на предупреждение и борьбу с преступностью. В случае успеха медиации виновный (назовем его так условно, т.е. не в процессуальном смысле) заглаживает вред в той форме, которая приемлема для потерпевшего: извинения, уплата денежной суммы, выполнение работ на благо общества, починка поврежденного имущества и т.д. Как видим, возмещение ущерба не всегда воспринимается в цивилистическом смысле. В некоторых случаях, особенно если не причинен реальный ущерб (например, при покушении), потерпевший может быть удовлетворен самим фактом того, что преступник раскаялся и искупил вину конкретными действиями, подчас символическими. Однако сложность заключается в том, что медиация в Англии вообще не урегулирована никакими правовыми нормами, являясь инициативой исключительно юристов-теоретиков, правоприменителей и общественности, склонных к тому же экспериментировать. В связи с этим существует множество вариантов медиации, зависящих от местных особенностей.

В 1979 г. Национальная ассоциация поддержки потерпевших публикует документ «Первый обзор британского развития репарации и медиации» (1981 г.), а вскоре (1984 г.) появляется новая общественная организация - Форум за инициативы по репарации и медиации (FIRM), который не так давно переименован в «Медиацию Великобритании» (Mеdiation U.K.). Его основная функция заключается в координации разнообразной региональной практики медиации по гражданским и уголовным делам. Успех в данной области общественных инициатив вызвал интерес МВД, которое в середине 80-х годов начало оказывать организационную и финансовую поддержку конкретным медиационным программам. В 1988 г. появляется документ МВД под названием «Наказание, заключение и общество», где, в частности, сказано: «Тюремное заключение ограничивает свободу преступников, но оно же ограничивает их ответственность; они избегают таким образом того, чтобы быть поставленными перед лицом нанесенного ими вреда, включая последствия для потерпевшего и, кроме того, они уклоняются от обязанности компенсировать ущерб, причиненный потерпевшему или обществу». В таком контексте медиацию можно считать официально признанным направлением уголовной политики в современной Англии.

Разновидности английской медиации возможны для урегулирования конфликтов на любой стадии уголовного процесса, в том числе после вынесения приговора. Неформальный характер медиации, не закрепленной в нормах права, подчас не позволяет даже относить ее к числу юридических институтов. В ряде случаев она в большей степени напоминает криминологическую программу. Однако для нас все-таки важнее те виды медиации, которые, будучи юридической мерой, влекут за собой определенные правовые последствия в системе уголовной юстиции. Среди них принято выделять два типа медиационных процедур (в зависимости от стадии процесса, где они применяются): судебную медиацию и полицейскую медиацию.

Судебная медиация (опыт Ковентри, Лидса, Вулверхемптона) используется по всем категориям дел. Она тесно связана с известной английской процессуальной особенностью, существующей сейчас и во многих странах континентальной Европы, - отложением провозглашения приговора и назначения наказания после признания лица виновным. Иными словами, между рассмотрением двух ключевых вопросов уголовного дела - о виновности и наказании - имеет место, как правило, длительный временной промежуток (и не только в суде присяжных) с целью сбора информации о личности виновного и т.д. В этот момент служба пробации (или какая-либо «профильная» общественная организация) старается выступить посредником между потерпевшим и осужденным, убеждая последнего в необходимости возместить вред. В случае успеха медиации и подписания соответствующего соглашения судья обычно учитывает действия виновного при назначении наказания. В результате в выигрыше оказываются обе стороны. Потерпевший, реально участвуя в решении вопроса о мере наказания и об уголовной ответственности преступника, получает тот размер компенсации, который сам же может определить как обязательное условие соглашения. Выгоды для виновного также очевидны.

Интересную особенность имеет опыт Лидса, где вопрос об использовании медиации принципиально должен быть решен до начала судебного разбирательства. Здесь специальная служба медиации отбирает из Суда Короны дела только тех лиц, которые готовы письменно признать свою вину (в этом случае, как известно, не проводится судебное следствие) и согласны на применение примирительных процедур. Таким образом, в данном случае наблюдается прямая связь между знаменитыми англосаксонскими «соглашениями о признании», заключаемыми обвинением и защитой (plea bargaining), и использованием медиации как фактора, стимулирующего обвиняемого. В целом анализ судебной медиации приводит нас к очевидному выводу, что, будучи достаточно своеобразной формой разрешения в Англии конфликтов между обвиняемым и потерпевшим и восполняя в какой-то степени отсутствие там института гражданского иска в уголовном процессе, она тем не менее не является альтернативой традиционному уголовному преследованию. Последнее сохраняется здесь в полной мере, как, впрочем, и не менее традиционное наказание, которое может быть лишь смягчено.

Полицейская медиация - второй тип медиации, первые опыты которой проводились в Экстере, Сэндуэлле и Кумбрии (регион на Северо-Западе Уэльса). Сначала полицейская медиация развивалась как альтернативный способ реакции на преступления только по делам несовершеннолетних. Несколько позже (в 1986 г.) в Нортэмптоншире, а затем в Ипсвиче и Саффолке создаются и первые программы медиации, касающиеся всех лиц старше 17 лет. Хотя в принципе, если не считать отдельные британские регионы, данная мера до сих пор в основном применяется в области ювенальной юстиции, почти не вызывает сомнений тот факт, что практика медиации по делам совершеннолетних получит дальнейшее распространение.

Суть полицейской медиации заключается в том, что полиция перед принятием решения о возбуждении уголовного преследования может передать материалы дела в службу медиации, которая обычно состоит из членов службы пробации, представителей соответствующих общественных организаций, а иногда и самих полицейских. Далее проводится примирительная процедура, когда медиатор-посредник встречается поочередно с потерпевшим и лицом, подлежащим уголовному преследованию, пытаясь найти путь к компромиссу. Очная встреча всех троих возможна, но не обязательна. Если она и имеет место, то, как правило, только после того, как обсуждены все предварительные детали соглашения о возмещении вреда. Формы возмещения могут быть самые разнообразные, что вообще характерно для любых типов медиации: уплата денежной суммы, письменные извинения, возмещение вреда собственным трудом на благо самого потерпевшего или общества в целом. Интересно, что в Уэльсе (Кумбрия) эволюция наиболее распространенных в практике условий соглашения шла следующим путем — от реального возмещения ущерба до уплаты символических денежных сумм,52 т.е. при обнаружении у виновного стремления загладить свою вину потерпевший, в принципе, редко проявляет «жажду крови».

В случае успеха медиации и заключения соответствующего соглашения полиция отказывается от уголовного преследования и не дает делу дальнейший ход, ограничиваясь обычно предупреждением (формальным или официальным). В этом смысле институты предупреждения и медиации как альтернативы уголовному преследованию тесно связаны между собой. Дополняя друг друга, они чаще всего применяются в комплексе (успех медиации ведет к принятию решения о вынесении предупреждения).

Конкретные условия, допускающие применение полицейской медиации, имеют свои нюансы в различных британских областях. Скажем, в Нортэмптоншире, где медиацией занимается специальное бюро для совершеннолетних (adult reparation bureau), открытие примирительной процедуры зависит от оценки пяти критериев: 1) тип и тяжесть преступного деяния; 2) наличие публичного интереса в уголовном преследовании; 3) достаточно ли доказательств для признания лица виновным, если дело попадет в суд; 4) признание им самим всех обстоятельств дела; 5) потребности потерпевшего.54 Если медиационная процедура состоялась и соглашение между сторонами было заключено, то для освобождения лица от уголовного преследования не требуется ждать, пока оно выполнит все условия соглашения. Достаточно самого факта его заключения. Но как быть, если лицо, освобожденное от уголовного преследования, не выполняет своих обязательств, нарушая таким образом соглашение (ситуация нетипичная, но возможная)? Потерпевшему в таком случае может быть оказана юридическая помощь для предъявления исковых требований в порядке гражданского судопроизводства. Однако возобновление уголовного преследования по этому основанию не допускается.

В целом, институт медиации воспринимается английскими юристами столь же положительно, как и институт предупреждения. Альтернативные уголовному преследованию формы разрешения опасных социальных конфликтов находят все большее число сторонников. Как отмечает М.Райт, «медиация может стать важным этапом на пути к пересмотру целей уголовной юстиции, которые должны быть более компенсаторными и менее карательными». Между тем, рассматривая медиацию как несомненный шаг навстречу не только лицу, нарушившему уголовный закон, но и потерпевшему, было бы, наверное, непростительным упрощением видеть в ней исключительно способ возмещения ущерба, причиненного преступным деянием, т.е. ограничиваться при характеристике этого нового явления одним материальным (или, если угодно, цивилистическим) аспектом.

Медиация имеет намного более широкие перспективы. Она позволяет, в случае успеха ее проведения, разрешить возникший конфликт в корне, сняв психологическое напряжение у его участников. Более того, можно утверждать, что, как это ни парадоксально, возмещение ущерба в такой ситуации факультативно, если не вторично. Именно поэтому в Англии нередко прибегают к медиационным процедурам даже тогда, когда потерпевший понес незначительный материальный ущерб, который к тому же вполне устраним иным способом (скажем, страховой компанией). Точно в том же ключе следует расценивать работы в пользу общества, часто выполняемые на основании соглашения между потерпевшим и его «обидчиком», заключенного после проведения медиации. Казалось бы, при чем здесь потерпевший? Однако в действительности он получает глубокое моральное удовлетворение, соглашаясь на такую форму заглаживания вреда, ибо для потерпевшего подчас наиболее важен не реальный ущерб, а психологическая травма или, скорее, чувство неуверенности, появляющееся у него в результате совершения преступления и исчезающее в случае выполнения виновным определенных обязанностей. Основное значение медиации заключается в попытке создать новую философию уголовного права и процесса, преодолевающих с ее помощью свои формально-юридические рамки.