Социальное и психологическое значение мимики

Задолго до того, как дети начинают произносить отдельные слова, выражения их лиц передают сообщения, которые являются решающими для контакта матери и ребенка. Выражения лиц говорят нам о том, что дети радостны или печальны, сердиты или испуганы, удивлены или смущены. Если мы не сможем «прочитать» то, что «написано» у ребенка на лице, мы не сможем понять его наиболее важные сообщения, не сможем почувствовать его симпатию или продемонстрировать свою.

К трехнедельному возрасту младенцы начинают отвечать на взгляд внимательно смотрящего на них человека. Новорожденный предпочитает лицо или его схематическое изображение любому другому стимулу, а более естественное изображение лица зрительно фиксируется ребенком в течение большего времени. Лицо в сравнении с некоторыми другими стимулами (фотографиями детского рожка, медведя, шахматной доски, мишени) привлекает большее внимание и ведет к некоторому двигательному успокоению, включая снижение сердечного ритма у шестимесячных младенцев [Атватер 2001: 89].

Предпочтение лица как стимула изменяется в зависимости от возраста и ряда других факторов.

Некоторая противоречивость в фактах относительно роли лица как зрительного стимула, несомненно, результат сложностей измерения. С одной стороны, трудно выделить один какой-нибудь определенный показатель зрительного поведения младенца. Проблематично, что лучше измерять, продолжительность первого взгляда, частоту взглядов, общее время рассматривания или комбинацию этих показателей с различными психофизиологическими измерениями. Тем не менее, уже на основе имеющихся данных можно сделать вывод, что человеческое лицо — мощный стимул социального развития [Атватаер 2001: 97].

По мере взросления детей мимические выражения эмоций облегчают им развитие навыков игры со сверстниками и организацию взаимоотношений, характеризующих их социальную жизнь. Начиная с подросткового возраста, привязанность направляется больше на сверстников, чем на родителей, и может относиться также к группам (таким, как школа, колледж, коллеги по работе и т. д.).

Гипотеза о том, что привязанность возникает на основе эмоциональной коммуникации с помощью зрительных, оральных и кожных ощущений, противоположна точкам зрения теоретиков социального изучения и классического психоанализа, которые рассматривают привязанность как функцию удовлетворения матерью "первичных" потребностей младенца. Однако младенцы не проявляют привязанности к другим объектам (например, к детскому рожку), связанным с удовлетворением потребностей, и такие объекты не вызывают ни улыбки, ни речевых звуков, ни повышения внимания. Исследования показали, что субъект, осуществляющий уход за ребенком, не обязательно является объектом сильнейшей привязанности. Есть данные о важности зрительного и слухового ощущений (дистантных рецепторов) в социальной привязанности. Роль этих сенсорных модальностей в восприятии признаков выражения эмоции очевидна. Объяснить же их важность с точки зрения редукции влечения или нормы социального научения довольно трудно [Земскова 2006: 14].

Было обнаружено также, что эмоционально-коммуникативные характеристики основываются большей частью на выразительных реакциях, морфология которых определена эволюционно-генетическими процессами [Кемпински 1975: 308].