ВВЕДЕНИЕ. Развитие немецкой драмы XVIII века завершается творче­ством Гёте и Шиллера

Развитие немецкой драмы XVIII века завершается творче­ством Гёте и Шиллера. Значение этих двух великих писателей, как известно, не исчерпывается, однако, их драматургической деятельностью. Они занимают центральное место в немецкой литературе своего времени. Гёте и Шиллер обогатили нацио­нальную литературу Германии классическими художественными произведениями во всех жанрах. Их литературная деятельность была в полном смысле слова универсальной.

Вместе с Лессингом Гёте и Шиллер явились не только ос­новоположниками литературы нового времени. Их творчество было первым значительным выражением национального само­сознания немецкого народа.

Творчество Гёте и Шиллера выросло на почве наиболее прогрессивных стремлений передового немецкого общества тога времени. Они сыграли роль духовных вождей своего народа в одну из самых тяжелых и мрачных эпох его истории. Как ука­зывал Энгельс, «только отечественная литература подавала на­дежду на лучшее будущее» *. Произведения Гёте и Шиллера были наиболее значительными в литературе, именно в них по­лучили выражение лучшие чаяния и стремления немецкого народа в эту эпоху.

Гёте и Шиллер ставили в своих произведениях вопросы, имевшие наиболее существенное значение для немецкого обще­ства того времени. Воспитанные на просветительской литерату­ре XVIII века, Гёте и Шиллер в свою очередь стали величай­шими просветителями немецкого народа, раскрыв перед ним все-вопросы, поставленные на очередь дня общественным развити­ем. Их творчество было глубоко актуальным для современ­ников.

В основе творчества Гёте и Шиллера были передовые гума­нистические идеи. Любовь к человеку, страстная мечта о та^ ких социальных условиях, при которых возможно всестороннее развитие человеческой личности, составляет пафос их лучших произведений. Постановка вопроса о судьбе личности нераз­рывно связана в произведениях Гёте и Шиллера с вопросом < судьбах общества. Как подлинно народные писатели, они мы­слили себе наивысший расцвет личности в условиях гармони между индивидом и обществом. Стремление познать жизнь в всей ее полноте сочеталось у них с ясно выраженным истории мои, который был неразрывно связан с их верой в прогресс человека и общества.

Будучи последовательными борцами за развитие немецкой национальной культуры, Гёте и Шиллер с глубоким вниманием изучали исторический опыт и культуру других народов, знако­мя Германию с передовыми достижениями общественной мыс­ли, литературы и искусства других стран.

Жизнь и деятельность Гёте и Шиллера приходится на один из важнейших переломных периодов истории европейского об­щества, центральным событием которого была первая буржуаз­ная революция во Франции. Правда, в самой Германии бур­жуазная революция в тот период не произошла. Причиной этого была отсталость общественно-политического развития Германии. Хотя Англия и Франция в эту эпоху обогнали Гер­манию на путях развития капитализма, тем не менее отсталость Германии не следует преувеличивать, ибо и здесь новые бур­жуазные отношения, несмотря на все препятствия, прокладыва­ли себе путь. Недаром Энгельс отмечал, что «как во Франции, так и в Германии философия и всеобщий расцвет литературы явились в ту эпоху результатом экономического подъема» ¹.

- В то время как в Англии и Франции задачи буржуазной революции решались практически, в Германии они осмыслива­лись теоретически. Однако социально-экономическая отсталость Германии наложила свою печать и на теоретические решения проблем общественного развития немецкими мыслителями, как это отмечалось Марксом и Энгельсом в «Немецкой идеологии». Убожество немецкой действительности отрицательно сказалось и на двух величайших немецких писателях. Как писал Эн­гельс, в Гёте «постоянно происходит борьба между гениальным поэтом, которому убожество окружающей его среды внушало отвращение, и осмотрительным сыном франкфуртского патри­ция, достопочтенным веймарским тайным советником, который видит себя вынужденным заключить с этим убожеством пере­мирие И приспосабливаться к нему. Так, Гёте то колоссально велик, то мелок; то это непокорный, насмешливый, презираю­щий мир гений, то осторожный, всем довольный, узкий фили­стер. И Гёте был не в силах победить немецкое убожество; на­против, оно побеждает его...». Точно так же и Шиллер задыхал­ся в обстановке тогдашней Германии, и именно это вынудило его искать спасения в кантовском идеале, что «в конце концов сводилось к замене плоского убожества высокопарным» ².

В отличие от реакционной буржуазной критики, которая восхваляет и прославляет в Гёте и Шиллере все их компромис­сы и отступления, марксистско-ленинская критика видит в этом величайшую трагедию для обоих писателей. Уже Энгельс резко осуждал Карла Грюна, автора книги «О Гёте;с человече­ской точки зрения», за то, что Грюн прославлял все филистер­ское в Гёте как проявление человеческого. Отдавая себе отчет в глубоких противоречиях, свойственных Гёте и Шиллеру и обусловленных состоянием Германии того времени, наша крити­ка не закрывает глаза на слабые стороны их мировоззрения, но видит свою главную задачу в установлении того прогрессив­ного, что несло с собой их творчество. Гёте и Шиллер были борцами за национальное единство немецкого народа и за его социальное обновление, они стремились содействовать своими произведениями развитию национального самосознания и пере­довых демократических идей, они были гениальными художни­ками, создавшими произведения непреходящей эстетической ценности.

Было бы неправильно представлять себе, что противоречия мировоззрения и творчества Гёте и Шиллера заключались в колебаниях между приверженностью основам старого феодаль­ного порядка и нового буржуазного строя. И Гёте, и Шиллер были страстными, хотя и не всегда последовательными против­никами феодально-дворянского общества на протяжении всей своей литературной деятельности. Их идеология была значи­тельнейшим выражением буржуазно-демократического движе­ния в Германии. В пределах же самого буржуазно-демократи­ческого движения Гёте и Шиллер были деятелями, которые выражали не столько его буржуазные, сколько его демократи­ческие стремления. Это и сделало их величайшими писателями немецкого народа. Если просветители XVIII века еще не ви­дели и не могли видеть противоречий в том новом строе, кото­рый шел на смену феодализму, то Гёте и Шиллер, видевшие свершение буржуазного переворота, разглядели также и неко­торые противоречия, которые начинали вырастать на почве но­вого общественного строя.

Исторические условия сложились таким образом, что имен­но на долю немецких писателей Гёте и Шиллера выпала задача создать наиболее значительное художественное отражение од­ного из важнейших переломных моментов социальной истории Европы. Этому способствовало то обстоятельство, что, как бы­ло указано выше, именно в Германии существеннейшие вопро­сы социального развития решались в форме теоретической. Для развитого классового общества является закономерностью то, что периоды идеологической подготовки социального переворота сопровождаются подъемом теоретической и художест­венной мысли. В то время как в Англии и во Франции не только закончилась идеологическая подготовка к буржуазной революции, но и свершилась сама эта революция, Германия продолжала оставаться на подготовительном этапе, который так и не завершился в XVIII веке социальным переворотом. Своеобразие общественной мысли и литературы Германии со­стояло в том, что пафос идеологической подготовки буржуазно-демократического переворота в стране сочетался с историческим опытом других государств, уже проделавших этот путь. Благо­даря этому Гёте и Шиллер оказались в состоянии поднять в своем творчестве вопросы большого исторического и социаль­ного значения. Германия в конце XVIII и в начале XIX ве­ка оказалась страной с наиболее богатой художественной лите­ратурой. Когда сошли со сцены английские романисты XVIII века, после того как закснчилтгь литературная деятель­ность Вольтера, Дидро и Руссо, Гёте и Шиллер заняли цент­ральное место в европейской литературе. Мировое, значение Гёте и Шиллера заключается в том, что, будучи в высшем смысле этого слова национальными писателями, они на немец­кой почве, в немецких условиях, в соответствии с особенностя­ми развития общества, идеологии и литературы в Германии дали высшее художественное отражение эпохи буржуазной ре­волюции.

Драматургия Гёте и Шиллера завершает развитие всей ев­ропейской драмы XVIII века. В ней все искания в области трагедии и нового, «среднего» жанра (драмы в узком смысле слова) получили наивысшее художественное воплощение. То, что теоретически предвосхищали Лилло, Дидро, Лессинг, и то, что они стремились утвердить в своих пьесах, ища художественные формы для нового содержания, то, опираясь на их опыт, сумел наилучшим образом воплотить Шиллер. Ибо «Коварство и любовь» — это художественная победа того направления драмы, которое началось «Лондонским купцом», «Побочным сыном» и «Сарой Сампсон».

Точно так же стремление создать просветительскую трагег Дню большого социально-исторического содержания, отразив­шееся в пьесах Аддисона, Вольтера и Альфьери,— все это обрело подлинно художественное свершение у Гёте и Шил->vepa.

Наконец, и философская трагедия, о которой мечтал Дидро и которую пытался написать Лессинг (фрагменты «Фауста»), была создана Гёте в его «Фаусте».

Творчество Гёте и Шиллера явилось одной из величайших вершин в развитии мировой литературы. После античного

искусства, после эпохи Возрождения это следующая высокая точка в художественном развитии человечества, в частности в искусстве драмы. Не случайно поэтому само творчество Гёте и Шиллера содержит так много элементов, перекликающихся то с античным искусством, то с Возрождением. Драматургическое творчество Гёте и Шиллера питалось и традициями Возрожде­ния (особенно заметно влияние Шекспира) и традициями ан­тичной трагедии. В художественном опыте прошлого Гёте и Шиллер искали опоры для реализации тех стремлений, кото­рые были порождены эпохой Просвещения. Созданная ими драматургия, при всех индивидуальных отличиях каждого, об* ладала и одной существенной общей чертой, определяющей своеобразие их драматического искусства в целом.

Гёте и Шиллер утвердили в драме рассмотрение действи­тельности в широком историческом плане, стремясь к четкому выявлению и осмыслению противоборствующих социальных тенденций, — того, что Энгельс называл «осознанным истори­ческим смыслом». Если драматургии Гёте и Шиллера во мно­гих случаях недоставало шекспировской живости и богатства действия, глубины и многосторонности в изображении характе­ров, то зато, с другой стороны, огромным достоинством драма­тургии Гёте и Шиллера было то, что участники драматических конфликтов в их пьесах выступали в качестве сознательных представителей определенных социально-политических сил, ос­мыслявших значение своей борьбы для общества. Не только сами Шиллер и Гёте, но и их персонажи рассматривают свою деятельность в плане исторических перспектив социального развития. У Шекспира этого сознательного исторического со­держания еще не было в такой степени. У него исторические деятели, выполняя объективно определенную социальную роль, выступают как лица, осуществляющие свои субъективные стремления, лишь в редких случаях поднимаясь до осознания объективного значения своей борьбы (Брут в «Юлии Цезаре»). У Гёте и Шиллера в исторических драмах происходит не столь­ко борьба личных страстей и интересов, как это имеет место у Шекспира, сколько борьба принципов (особенно у Шиллера). Поэтому их исторические трагедии насыщены исключительно большим идейным содержанием, осмысливаемым самими геро­ями (Гёц, Эгмонт, Тассо у Гёте, Фьеско и Веррина, Поза и Филипп II, Мария Стюарт и Елизавета, Валленштейн и Макс Пикколомини и другие персонажи у Шиллера).

Наивысшей формой драматического искусства является та­кое искусство, которое органически сочетает качества историче­ской драмы как Шекспира, так и Гёте и Шиллера, и Энгельс писал Лассалю, что «полное слияние большой идейной глубины, осознанного исторического смысла, которое Вы справедливо приписываете немецкой драме, с шекспировской живостью и действенностью, будет достигнуто, вероятно, только в буду­щем, да, пожалуй, и не немцами».

Естественно, что, будучи современниками и принадлежа к одному идейно-художественному направлению, Гёте и Шиллер имели много общего. Но вместе с тем каждый из них обладал ярко выраженной творческой индивидуальностью, и они сами сознавали свои отличия друг от друга, о чем, в частности, сви­детельствует их переписка.

Единым было их стремление ответить своим искусством на насущные потребности времени, и оба они явились крупней­шими представителями просветительского реализма. Но в са­мом этом реализме было глубокое внутреннее противоречие, и оно сказалось в различии между Гёте и Шиллером, которое от­нюдь не ограничивалось своеобразием склада ума и темперамен­та каждого из них.

В художественной практике и эстетической теории XVIII века были две взаимосвязанные тенденции, вступав­шие в противоречие друг с другом: реализм в изображении со­циальных условий современной жизни и демократический гу­манизм в определении идеальных социальных отношений, к утверждению которых должно стремиться общество. Реализм и гуманизм шли об руку в просветительской литературе, пока дело касалось критики феодально-дворянского общества и всех его порождений. Здесь художественная правда достигалась в полной мере, доказательством чего в драме являются комедии Шеридана, Бомарше, Лессинга («Минна фон Барнгельм») и трагедии Гёте («Гёц фон Берлихинген») и Шиллера («Ковар­ство и любовь»).

Но для просветителей было недостаточно раскрыть зло фео­дального мира. Они стремились найти художественное вопло­щение для своих положительных социальных идеалов, и здесь обнаруживалась противоречивая природа буржуазного прогрес­са. Все попытки представить в реалистической форме, отражаю­щей конкретные условия современного общества, живое вопло­щение своих идеалов приводили просветителей к художествен­ным неудачам. Когда они пытались представить поднимающее­ся буржуазное общество, буржуазный быт, буржуазных героев в качестве воплощенного идеала -гуманности, возникала искус­ственность, и достижение полной художественной убедительно­сти оказывалось невозможным. Но отказаться от своих положительных идеалов просветители не могли. Отсюда возник­новение в просветительском искусстве и драме течения идеаль­ного, суть которого сводилась к попыткам найти художествен-

ные формы для убедительного воплощения своей положитель­ной программы. Это получило выражение во всех тех явлениях драмы XVIII века, которые так или иначе связаны с традици­ями классицизма. В этом же был смысл веймарского класси­цизма Гёте и Шиллера.

Рассматривая драматургическое творчество обоих писателей, мы убедимся в наличии у каждого из них как направления ре­ального, так и направления идеального. Встретимся мы и- с произведениями, синтезирующими эти две тенденции. Вме­сте с тем для нас должно ^ открыться и то, что преобладающей чертой Гёте было тяготение к реальному, а Шиллера — к идеальному. Так как у последнего этот принцип идеаль­ного получил наиболее полное выражение в драматическом искусстве нового времени вообще, то именно его Энгельс про­тивопоставил Шекспиру, как высшему воплощению реального начала в драме, когда писал о том, что не следует забывать. «за Шиллером Шекспира, за идеальным — реального». Мы еще вернемся к этому вопросу в дальнейшем, здесь же ограничимся указанием на то, что не только в сфере драмы непосредствен­но реалистической, но и такой, в которой преобладало начало идеальное, Гёте и Шиллер достигли высокой степени художест­венности и убедительности, создав трагедии, исключительно богатые по идейному содержанию и прекрасные в эстетическом отношении. Они побеждали здесь не изображением конкретной жизненной правды, а самими идеалами, выраженными с огром­ной эмоциональной убедительностью.

ДРАМАТУРГИЯ ГЁТЕ В ПЕРИОД „БУРИ И НАТИСКА";

Белинский писал; «...Гёте, как художник, как поэт был вполне сыном своей страны, своего века, вполне выразил собою если не все, то многие из существеннейших сторон современ­ной ему действительности» ¹.

Творчество Гёте было насыщено передовыми просветитель­скими идеями. На протяжении своей литературной деятельно­сти, длившейся свыше шестидесяти лет, писатель прошел боль­шой и сложный путь. Но при всех изменениях, которые за это время произошли в мировоззрении и художественном твор­честве Гёте, основное направление его деятельности, в сущно­сти, не менялось. Патриот, гуманист, просветитель Гёте всю свою жизнь посвятил служению народу. Как истинный сын XVIII века, Гёте глубоко впитал осно­вы просветительской материалистической философии. «Гёте не­охотно имел дело с «богом», —писал Энгельс; — от этого слова ему становилось не по себе; только человеческое было его сти­хией, и эта человечность, это освобождение искусства от оков религии как раз и составляет величие Гёте. В этом отношении с ним не могут сравниться ни древние, ни Шекспир. Но эту совершенную человечность, это преодоление религиозного дуа­лизма может постигнуть во всем его историческом значении лишь тот, кому не чужда другая сторона немецкого националь­ного развития — философия. То, что Гёте мог высказать лишь непосредственно, т. е. в известном смысле, конечно, «пророче­ски», получило развитие и обоснование в новейшей немецкой философии» ¹.

Материалистическое миросозерцание великого немецкого поэта отмечал также Белинский, писавший, что творчество Гёте характеризуется «его стремлением ко всему простому, ясному, определенному, здешнему, земному, действительному, реальному, положительному; его страстным сочувствием приро­де, которое не только отразилось пантеистическим миросозер­цанием в его поэзии, но еще и выразилось с его стороны вели­кими услугами в области естествознания, как науки» ².

Нелюбовь ко всякой метафизике обусловила неприязнь Гёте к философии Гегеля. Секретарь Гёте Эккерман записал беседу между Гёте и Гегелем, представляющую интерес для характеристики философских воззрений великого писателя.

«В сущности диалектика, — сказал Гегель, — не что иное, как упорядоченный и методически развитый дух противоречия, прирожденный всякому человеку; этот дар обнаруживается ве­ликим образом в различении правильного от ложного».

«Да, — сказал Гёте, — если бы только таким умственным искусством и умелостью не злоупотребляли столь часто и не прилагали к тому, чтоб ложное представить правдивым».

«Это, конечно, случается, — возразил Гегель, — но только у умственно больных людей»,

«Я стою, — сказал Гёте, — за изучение природы, не допу­скающее такой болезни. При этом мы имеем дело с бесконеч­ной и вечной правдой, и всякий, кто не совсем чисто и честно производит наблюдения и делает из них заключение, выбрасы­вается вон, как негодный. И я уверен, что многие диалектиче­ские болезни могли бы получить благодетельное исцеление в изучении природы».

В сущности, Гёте отвергал не столько диалектику Гегеля, сколько его метафизичность. Противник идеалистической умо­зрительности, Гёте был сторонником опытного изучения приро­ды и считал, что наука должна строить свои выводы на основе изучения фактов реальной действительности. И именно потому, что Гёте-мыслитель исходил из жизни, в его творчестве так сильно ощущение непосредственной реальности и вместе с тем так много стихийно диалектических решений. Но если матери­ализм Гёте был осознанным, то элементы диалектики, прису­щие ему, не оформились в четкую систему воззрений.

Любовь ко всему реальному определила и основы художест­венного метода Гёте. Творчество Гёте принадлежит к числу величайших образцов реализма. Он сам говорил о себе: «Вооб­ще я как поэт никогда не стремился к воплощению какой-либо абстракции. Я собирал внутри себя впечатления, и при том впечатления чувственные, полные жизни, приятные, пестрые, многообразные, какие мне давало возбужденное воображение, а затем как поэту мне оставалось только художественно округ­лять и развивать эти образы и впечатления и при помощи живого воображения проявлять их, дабы и другие, читая или слушая изображенное, получали те же самые впечат­ления».

Гёте понимал реализм не как натуралистическое копирова­ние действительности, а как художественное воспроизведение «е. Его творчество характеризуется стремлением к максимально широкому универсальному охвату явлений реального мира и вместе с тем к обнаружению средствами искусства движущих причин ее сложного процесса. В особенности же его творчество •отличается пластический завершенностью и рельефностью об­разов и характеров. «Величайшая заслуга Гёте, — писал Генрих Гейне, — заключается именно в законченности всего, что он изображает. Здесь нет частей более сильных, в то время как другие — слабы, здесь нет того, что одна сторона выписана до конца, а другая еле намечена, здесь нет замешательства, нет обычного литературного балласта, нет пристрастия к разроз­ненным подробностям. Всякое действующее лицо его романов и драм, когда бы оно ни выступало, он разрабатывает так, как будто это главный герой. Так оно у Гомера, так и у Шек­спира» Ч

Однако далеко не все равноценно в творчестве Гёте. Белин­ский высоко ценил немецкого писателя и вместе с тем справед­ливо указывал, что «немного в мире поэтов написали столько великого и бессмертного, как Гёте, и ни один из мировых поэтов не написал столько разного балласту и разных пустя­ков, как Гёте...». Причину этого следует искать не в недостат­ке художественного дарования Гёте, а в двойственности его ми­ровоззрения, в противоречиях социальных позиций,обусловлен­ных противоречиями немецкой действительности того времени.

«Гёте, — писал Энгельс, — в своих произведениях двояко относится к немецкому обществу своего времени. То он враж­дебен ему; оно противно ему, и он пытается бежать от него, как в «Ифигении» и вообще во время путешествия по Италии; он восстает против него, как Гёц, Прометей и Фауст, осыпает его горькими насмешками Мефистофеля. То он, напротив, сбли­жается с ним, «приноравливается» к нему, как в большинстве своих стихотворений из цикла «Кроткие ксении» и во многих прозаических произведениях, восхваляет его, как в «Маскарад­ных шествиях», даже защищает его от напирающего на него исторического движения, особенно во всех произведениях, где он касается французской революции... Его темперамент, его энергия, все его духовные стремления толкали его к практиче­ской жизни, а практическая жизнь, с которой он сталкивался, была жалка. Перед этой дилеммой — существовать в жизнен­ной среде, которую он должен был презирать и все же быть прикованным к ней как к единственной, в которой он мог дей­ствовать, — перед этой дилеммой Гёте находился постоянно, и, чем старше он становился, тем все больше могучий поэт, de guerre lasse¹, уступал место заурядному веймарскому министру. Мы упрекаем Гёте не за то, что он не был либерален, как это делают Берне и Менцель, а за то, что временами он мог быть даже филистером; мы упрекаем его и не за то, что он не был способен на энтузиазм во имя немецкой свободы, а за то, что он филистерскому страху перед всяким современным великим историческим движением приносил в жертву свое, иной раз пробивавшееся, более правильное эстетическое чутье; не за то, что он был придворным, а за то, что в то время, когда Напо­леон чистил огромные авгиевы конюшни Германии, он мог с торжественной серьезностью заниматься ничтожнейшими де­лами и menus plaisirs² одного из ничтожнейших немецких крохотных дворов» ³.

Характеристика Гёте, данная Энгельсом, составляет основу нашей оценки его творчества. Двойственность и противоречия, о которых говорит Энгельс, проявляются на протяжении всей

литературной деятельности великого писателя, и всюду, где побеждало филистерство Гёте, терпел поражение и Гёте-художник. Однако не эти поражения составляют главное в творчестве Гёте, а те -его произведения, в которых он как народный писатель и гуманист-просветитель выражал наиболее передовые идеи своего времени.

Марксистско-ленинская критика решительно отвергает бур­жуазную легенду о Гёте-олимпийце, будто бы не интересовав­шемся судьбами своего народа. На протяжении всей своей жизни Гёте находился в самом центре духовной жизни Герма­нии и проявлял горячую заинтересованность в событиях своего времени. Правда, как отмечал Энгельс, Гёте далеко не всегда реагировал на события современной политической жизни с пе­редовых позиций. Но даже при всех своих ошибках и отступ­лениях Гёте всегда глубоко волновался вопросами, имевшими значение для судьбы немецкого народа.

Интересно в этом отношении свидетельство одного совре­менника, историка Людена о беседе с Гёте в 1813 году. Гёте сказал ему: «Может быть, вы думаете, что мне чужды великие идеи свободы, народа, отечества? Эти идеи — часть нашего су­щества. От них никто не может уйти».

Творчество Гёте было многообразно. Поэт, художник, музы­кант, ученый, политический деятель — в каждой из этих сфер деятельности проявилось дарование Гёте. Но прежде всего и больше всего Гёте был писателем, поэтом. Его литературная деятельность также поражает своей универсальностью. Лири­ческие стихотворения и эпические поэмы, баллады и сатиры, рассказы и романы, трагедии и комедии, фарсы и оперные либретто, работы по эстетике и критические рецензии — таков перечень жанров, охваченных Гёте на протяжении его литера­турной деятельности, и в каждом жанре им были созданы образцовые произведения, шедевры данной формы литератур­ного творчества.

С первых шагов творчества и до последних дней драмати­ческое искусство неизменно привлекало к себе Гёте. Им было создано большое количество драматических произведений раз­личных жанров. Но наряду со значительными драматическими произведениями, вошедшими в фонд мировой драматургии, Гёте написал немало вещей, недостойных его таланта. Однако в лучших своих драмах Гёте создает конфликты, полные глубо­кого значения, характеры, обрисованные с большой полнотой и силой, наполняя содержание большими социально-историче­скими обобщениями и значительными философско-этическими идеями. Весьма важным достоинством ряда драм Гёте является их высокая поэтичность. Иоганн-Вольфганг Гёте (1749—1832) родился во Франк­фурте-на-Майне, вольном торговом городе, в семье зажиточного бюргера. Отец Гёте по положению был франкфуртским «патри­цием», городским адвокатом, носившим титул «имперского совет­ника». С материнской стороны Гёте также происходил из бюр­герской среды. Мать поэта была дочерью городского старшины. Она была на двадцать один год моложе его отца.

Гёте получил прекрасное образование дома, затем в школе. В 1765 году, шестнадцати лет, он поступил в университет в Лейпциге и завершил свое университетское образование в.Страсбурге в 1770 году, получив степень доктора прав. Однако он мало интересовался правом и увлекался естественны­ми науками. Гёте очень рано начал писать. В пятнадцать лет он уже написал целый том в несколько сот страниц.

В начале своей литературной работы Гёте находился под влиянием французского классицизма. Уже в первые годы творчества Гёте привлекает драматургическая форма. К два­дцати годам он написал две комедии — «Каприз влюбленного» (1768) и «Совиновники» (1769). Кроме того, сохранились не­большие отрывки задуманной им трагедии «Валтасар» и коме­дии «Зерцало добродетели».

Наиболее значительное из этих произведений — «Совиновни­ки» — представляет собой бюргерскую комедию, написан­ную под влиянием просветительской драматургии и, в част­ности, Лессинга. В ней получила ясное.выражение ненависть Гёте к окружавшему его мелочному филистерству. Действие комедии разыгрывается в гостинице, хозяин которой отличается крайним любопытством. Его дрчь Софья замужем за Зелле-ром, грубым пьяницей и картежником. В гостинице останавли­вается прежний возлюбленный Софъи Альцеет. Кульминацион­ный пункт комедии наступает тогда, когда ночью в комнату Альцеста с разными целями один за другим приходят: Зеллер, чтобы украсть у Альцеста деньги, нужные ему для уплаты карточного долга; хозяин, чтобы прочитать письмо, полученное Альцестом; Софья — на свидание к Альцесту. Комедия закан­чивается разоблачением вины каждого из персонажей и их взаимным прощением. В целом картина, нарисованная Гёте, свидетельствует о безрадостности окружавшей его мещанской среды, которой поэт тяготился. Сам Гёте, характеризуя впо­следствии эту раннюю пьесу, отмечал «ее веселый шутов­ской характер», но, хотя она «забавляет в деталях», по его мнению, «резко выраженные противозаконные поступки оскор­бляют эстетическое и моральное чувство». Ни один из персона­жей не обладает высокими душевными качествами, они мелки и ничтожны, как типичные пошлые немецкие бюргеры. Внеш-

няя занимательность фабулы, построенной на смешных совпа­дениях и случайностях, не искупает отсутствия в пьесе сколько-нибудь значительной идеи.

С переездом Гёте в Страсбург, в 1770 году, начинается один из важнейших периодов его жизни. Гёте знакомится с Герде-ром, который вводит его в круг идей движения «бури и на­тиска». Под влиянием Гердера Гёте решительно порывает с классицизмом, элементы которого еще очень значительны в «Совиновниках» и некоторых других его ранних произведениях, написанных согласно правилам «трех единств». Гердер открывает перед Гёте мир народного творчества, и молодой поэт с жад­ностью приникает к этому роднику. В это же время Гёте зна­комится с пьесами Шекспира: «Первая же страница Шекспира, которую я прочел, покорила меня на всю жизнь, а, одолев пер­вую его вещь, я стоял, как слепорожденный, которому чудо­творная рука вдруг даровала зрение».

Отныне творчество Гёте приобретает подлинную идейную и художественную значительность. Очень скоро Гёте выдвигается в первые ряды писателей «бури и натиска».

Наиболее значительным драматическим произведением этого периода творчества Гёте является историческая драма «Гёц фон Берлихинген» (1773). Это произведение существует в трех редакциях. Первый вариант, написанный Гёте в 1771 году, не встретил полного одобрения Гердера, с мнением которого Гёте очень считался, и молодой драматург переработал пьесу. Вто­рой вариант, изданный в 1773 году, представляет собой за­конченное художественное произведение. Наконец, имеется так­же переработка пьесы для сцены, напечатанная впервые после смерти Гёте в 1832 году.

«Гёц фон Берлихинген» важен не только как одно из наи­более совершенных выражений мировоззрения и художествен­ного метода молодого Гёте, но и как произведение, в котором поставлены и отражены важнейшие проблемы немецкой общест­венной жизни. Это первая немецкая художественная историче­ская драма. Аналогичные произведения предшественников Гёте, в том числе и исторические драмы Клопштока, кажутся жалки­ми и робкими попытками, по сравнению с поистине титаниче­ским созданием Гёте. Этой пьесой Гёте сделал значительный шаг вперед по сравнению со всеми своими предшественниками, включая даже и Лессинга. Он вывел драму за узкие рамки семейно-бытового конфликта, перенеся действие на почву об­щественной жизни целого народа. Перед читателем и зрителем раскрывается широкая картина национальной жизни. Показана борьба различных сословий, столкнувшихся в непримиримом конфликте. Действие происходит то во дворце крупного феодала, то в замке рыцаря, в городе, деревне, трактире, на боль­шой дороге. Церковные прелаты, дворяне, бюргеры, монахи, крестьяне — широк и необъятен диапазон грандиозной драмы Гёте, в которой перед нами встает вся Германия начала XVI века. Картина, созданная Гёте, поражает своим реализ­мом. Действие отличается динамичностью.

Основную линию сюжета составляет история рыцаря Гот-фрида (Гёца) фон Берлихингена, по прозвищу «Железная рука». (Он потерял в боях одну руку и носил кованную из железа руку.) Смелый Гёц сражается только за правду и спра­ведливость. Узнав о каком-нибудь насилии над бедными и без­защитными, он карает их обидчиков. Враги Гёца берут его в плен и сохраняют ему жизнь при условии, что рыцарь более не покинет своего замка и не будет сражаться. Но, когда к Гёцу являются восставшие крестьяне, прося его стать во главе их, он нарушает данное слово и бросается со всем свойственным ему пылом в борьбу, зная, однако, что она заранее обречена на неудачу. Снова попав в плен, Гёц умирает, до конца оста­ваясь непримиримым врагом всякой несправедливости.

Параллельно этой главной линии действия развивается ряд других. Злую роль в судьбе героя играет его друг, рыцарь Франц фон Вейслинген, изменяющий дружбе к Гёцу и любви к его сестре Марии. Он становится на сторону врагов Гёца, крупных феодалов, лагерь которых возглавляют епископ Бам-бергский и Адельгейда.

Судьбы отдельных лиц, в том числе и главного героя, не­разрывно связаны с напряженной борьбой, происходящей в' стране. Каждый захвачен бурным ходом событий. Пламя гражданской войны носится по городам, замкам и деревням Германии.

Уже в этой ранней драме Гёте сказывается важнейшая осо­бенность его метода в изображении прошлого, о которой гово­рилось выше: представители борющихся между собой лагерей более или менее ясно сознают свои цели. Крупные феодалы, мелкие рыцари, бюргеры, крестьяне — представители каждого сословия четко выражают свою позицию по отношению друг к Другу.

Обращение к национальной тематике, в частности к прошло­му Германии, интерес к народной жизни, образ могучего ге­роя, изображение борьбы страстей, любовь к природе — эти и Другие черты драмы вытекали непосредственно из программы Движения «бури и натиска».

В «Гёце фон Берлихингене» изображены события одного из наиболее знаменательных периодов немецкой истории — перио­да Реформации и Великой крестьянской войны (XVI в.). Вни-

мание Гёте привлекла одна из наиболее революционных эпох в истории немецкого народа. Это было непосредственно связа­но с центральной проблемой той эпохи, когда жил и творил Гёте.

«Гёц фон Берлихинген» — историческая трагедия на тему о революции. С подлинно шекспировским реализмом Гёте вос­создает картину эпохи, отражая почти все ее существенные стороны. Глубоко знаменательно, что, в отличие от историков, видевших в утверждении протестантской религии основное со­держание данного периода, Гёте не считает реформацию цент­ральным событием эпохи. В «Гёце фон Берлихингене» ей уде­лено третьестепенное место. В центре драмы — противоречия различных сословий, классовая борьба.

Сущность трагедии — в глубоко драматическом конфликте больших социальных сил, среди которых личность Гёца оказы­вается лишь одной из равнодействующих,в конфликте, где столкнулись противоречия всех социальных слоев. В соответ­ствии со штюрмерским идеалом сильной личности Гёте несом­ненно стремился к возвеличению образа главного героя драмы. Однако чутье художника-реалиста подсказало ему, что Гёц от­нюдь не может один определять все действие. Как ни титани-чен этот герой, и он зависит от социальной обстановки своего времени.

Несомненно, что Гёте проводил известную аналогию между XVI веком и своим временем. В автобиографии «Поэзия и правда» Гёте впоследствии писал, что, создавая драму, он хотел показать «сурового и благомыслящего человека, умевше­го постоять за себя в эпоху общественной анархии». Таким героем он и изобразил Гёца, который отличается от реально существовавшего исторического Гёца фон Берлихингена. Судя по запискам самого Гёца, которые послужили материалом для Гёте, это был типичный мелкий рыцарь XVI века, своевольни­чавший, совершавший грабительские набеги и отнюдь не отли­чавшийся той нравственной возвышенностью, какой он обла­дает в драме Гёте.

У Гёте Гёц наделен некоторой двойственностью. Это дейст­вительно благородный человек, действующий по