ЗАПИСКИ О ГАЛЛЬСКОЙ ВОИНЕ

Книга 1, гл. 31...Арверны и секваны[28] пригласили [на помощь] германцев за плату. Сначала германцев перешло к ним через Рейн 15 тысяч человек. Но после того как этим диким варварам понравились и земля, и образ жизни, и богатства галлов, их переправилось очень много: в настоящее время их набралось в Галлии до 120 тысяч...

Гл. 33...Цезарь видел, что если германцы постепенно привыкнут переходить Рейн и их наберется в Галлии много, то это явится большой опасностью для самого римского народа; он понимал, что, овладевши всей Галлией, германцы – эти дикие варвары – не удержатся от нашествия на римскую провинцию[29], а оттуда на Италию...

Гл. 48...Ариовист все эти дни удерживал свою пехоту в лагере, но ежедневно состязался в кавалерийском бою. Это был тот род сражения, в котором германцы усовершенствовались. У них было 6 тысяч всадников и столько же пехотинцев, самых храбрых и проворных, которых каждый всадник выбирал себе по одному из всего войска для своей защиты. Они сопровождали всадников во время сражений; под их прикрытием всадники отступали; они сбегались [на защиту], когда всадникам приходилось туго; если кто-нибудь падал с лошади, получивши тяжелую рану, они его окружали. В случаях продвижения на необычно далекое расстояние или особенно быстрого отступления их скорость благодаря упражнению оказывалась такой большой, что, держась за гриву лошадей, они не отставали от всадников.

Гл. 50...Когда Цезарь стал расспрашивать пленных, почему Ариовист не вступал в сражение, он узнал, что причиной этого был существующий у германцев обычай [а именно]: матери семейств на основании гаданий по жеребьевым палочкам и прорицаний провозглашают, целесообразно ли вступать в битву или нет, и они сказали так: не дозволено германцам победить, если они вступят в сражение до наступления новолуния.

Гл. 51...[Тогда германцы] вывели из лагеря свое войско и построили его по племенам так, что все племена – гаруды, маркоманны, трибоки, вангионы, неметы, седузии, свевы – находились на равном расстоянии друг от друга. Они окружили всю свою боевую линию дорожными повозками и телегами, чтобы не оставалось никакой надежды на бегство. На них они посадили женщин, которые, простирая к ним руки, со слезами умоляли идущих в битву воинов не отдавать их в рабство римлянам.

Книга IV, гл. 1. Следующей зимой, в год консульства Гнея Помпея и Марка Красса[30], германские племена узипетов и тенктеров большими массами перешли Рейн недалеко от впадения его в море. Причиной перехода было то обстоятельство, что их в течение многих лет тревожили свевы, которые теснили их войной и мешали им возделывать поля.

Племя свевов – самое большое и воинственное из всех германских племен. Говорят, что у них сто округов и каждый [округ] ежегодно высылает из своих пределов на войну по тысяче вооруженных воинов. Остальные, оставаясь дома, кормят себя и их; через год эти [последние] в свою очередь отправляются на войну, а те остаются дома. Благодаря этому не прерываются ни земледельческие работы, ни военное дело. Но земля у них не разделена и не находится в частной собственности, и им нельзя более года оставаться на одном и том же месте для возделывания земли.

Они питаются не столько хлебом, сколько – и главным образом – молоком и за счет скота; они много охотятся. Все это, вместе взятое, а также свойства пищи, ежедневные военные упражнения, свободный образ жизни, в силу которого они, не приучаясь с самого детства ни к повиновению, ни к порядку, ничего не делают против своей воли, – [все это] укрепляет их силы и порождает людей столь огромного роста. Кроме того, они приучили себя, [живя] в странах с очень холодным [климатом], не носить никакой другой одежды, кроме звериных шкур, которые вследствие их небольших размеров оставляют значительную часть тела открытой, а также привыкли купаться в реках.

Гл 2. Купцам они открывают доступ к себе больше для того, чтобы иметь кому продать захваченное на войне, чем потому, что они сами нуждаются в каком бы то ни было ввозе. Германцы не пользуются даже привозными лошадьми, которыми галлы так дорожат и которых они приобретают за высокую цену, а используют своих туземных лошадей, низкорослых и невзрачных, и доводят их ежедневными упражнениями до величайшей выносливости. Во время конных боев они часто соскакивают с коней и сражаются пешие; коней же они приучили оставаться на том же месте, а в случае надобности быстро вновь садятся на них; по их понятиям, нет ничего более постыдного и малодушного, как пользоваться седлами. Поэтому они осмеливаются – даже будучи в незначительном количестве – нападать на какое угодно число всадников, употребляющих седла. Вино они вовсе не позволяют себе ввозить, так как полагают, что оно изнеживает людей и делает их неспособными к труду.

Гл. 3. Они видят самую большую славу для народа в том, чтобы как можно более обширные земельные территории вокруг его границ оставались ненаселенными и невозделанными; это обозначает, по их мнению, что многие племена не смогли противостоять силе этого народа. Так, в одном направлении от границ области свевов пустует, как говорят, территория шириной около 600 тысяч шагов [900 км].[31] С другой стороны к ним примыкают убии; их страна была, по понятиям германцев, обширной и цветущей, а народ несколько более культурным, чем прочие германцы, так как убии живут на берегу Рейна, к ним заходит много купцов, и, благодаря близости к галлам, они усвоили их нравы. Свевы часто мерялись с ними силами в многочисленных войнах; и хотя они благодаря значительности и могуществу [убиев] не смогли изгнать [этих последних] из их страны, они превратили их, однако, в своих данников и сделали их гораздо более слабыми и малосильными.

Книга VI, гл. 21. [Быт] германцев сильно отличается от этого образа жизни[32]. Ибо у них нет друидов[33], руководящих обрядами богослужения, и они не особенно усердствуют в жертвоприношениях. В качестве богов они почитают лишь солнце, огонь и луну, то есть только те [силы природы], которые они видят [собственными глазами] и в благоприятном влиянии которых имеют возможность воочию убедиться; об остальных богах они даже не слышали. Вся их жизнь проходит в охоте и военных занятиях: с раннего детства они [закаляются], приучаясь к тяготам их сурового образа жизни.

Гл 22. Они не особенно усердно занимаются земледелием и питаются главным образом молоком, сыром и мясом. И никто из них не имеет в собственности земельного участка точных размеров или с определенными границами[34], но должностные лица и старейшины ежегодно отводят родам и группам живущих вместе родственников, где и сколько они найдут нужным, земли, а через год принуждают их перейти на другое место. [Германцы] приводят многочисленные основания [для объяснения] такого порядка: [по их словам] он не дает им прельститься оседлым образом жизни и променять войну на земледельческую работу; благодаря ему никто не стремится к расширению своих владений, более могущественные не сгоняют [с земли] более слабых, и никто не посвящает слишком много забот постройке жилищ для защиты от холода и зноя; [наконец, этот порядок] препятствует возникновению жадности к деньгам, из-за которой происходят партийные распри и раздоры, и [помогает] поддерживать спокойствие в простом народе ощущением имущественного равенства его с самыми могущественными людьми.

Гл. 23. Величайшей славой пользуется у них то племя, которое, разорив ряд соседних областей, окружает себя как можно более обширными пустырями. [Германцы] считают отличительным признаком доблести [данного племени] то обстоятельство, что изгнанные из своих владений соседи его отступают и никто не осмеливается поселиться вблизи этого племени; вместе с тем оно может считать себя [благодаря этому] в большей безопасности на будущее время и не бояться внезапных неприятельских вторжений. Когда племя ведет наступательную или оборонительную войну, то избираются должностные лица, несущие обязанности военачальников и имеющие право распоряжаться жизнью и смертью [членов племени]. В мирное время у племени нет общего правительства, старейшины отдельных областей и округов творят там суд и улаживают споры. Разбойничьи набеги, если только они ведутся вне территории данного племени, не считаются позором; [германцы] выставляют на вид их необходимость как упражнения для юношества и как средство против праздности. И вот, когда кто-либо из первых лиц в племени заявляет в народном собрании о своем намерении предводительствовать [в военном предприятии] и призывает тех, кто хочет следовать за ним, изъявить свою готовность к этому, тогда подымаются те, кто одобряет и предприятие, и вождя, и, приветствуемые собравшимися, обещают ему свою помощь; те из обещавших, которые не последовали [за вождем], считаются беглецами и изменниками и лишаются впоследствии всякого доверия. Оскорбить гостя [германцы] считают грехом; по какой бы причине ни явились к ним [гости], они защищают их от обиды, считают их личность как бы священной и неприкосновенной, предоставляют в их распоряжение свой дом и разделяют с ними свою пищу.

 

Древние германцы: Сборник документов/ Сост. Б.Н. Граков, С.П. Моравский, А.И. Неусыхин. – М., Соцэкгиз, 1937. С. 11-29.

 

 

I.2.