Синдром разбившихся надежд 21 страница

 

Доктор Рейнолдс надел шляпу.

 

– Ну, понятно, я могу и ошибаться, но, по-моему, он даже очень живой. Все симптомы налицо. Поди взгляни на него, а когда я вернусь, мы с тобой решим окончательно.

 

У доктора Рейнолдса походка молодая и лёгкая. Мистер Гек Тейт ходит по-другому. Под его тяжёлыми башмаками веранда так и застонала, и дверь он отворил неуклюже, но на пороге он ахнул, совсем как доктор Рейнолдс. Потом спросил:

 

– Ты цела, Глазастик?

 

– Да, сэр, я пойду к Джиму. Аттикус и все тоже там.

 

– Я с тобой, - сказал мистер Тейт.

 

Тетя Александра заслонила лампу в изголовье Джима полотенцем, и в комнате было полутемно. Джим лежал на спине. Одна щека у него была разбита. Левая рука торчала вбок и согнулась в локте, только не в ту сторону, в какую надо. Джим хмурил брови.

 

– Джим?…

 

– Он тебя не слышит, Глазастик, - сказал Аттикус, - он выключен, знаешь, как радио выключают. Он уже приходил в себя, но доктор Рейнолдс его усыпил.

 

– Да, сэр.

 

Я отошла к стене. Комната Джима большая, квадратная. В качалке у камина сидит тетя Александра. В углу стоит тот человек, который принёс Джима, он прислонился к стене. Какой-то незнакомый - видно, из загородных. Наверно, смотрел наше представление, а потом оказался поблизости, когда всё это случилось. Услыхал, наверно, наши крики и прибежал на выручку.

 

Аттикус стоял у постели Джима.

 

Мистер Гек Тейт остановился на пороге. Шляпу он держал в руке, карман штанов оттопыривался - видно было, что там фонарик. Мистер Тейт был в своей охотничьей куртке, бриджах и высоких сапогах.

 

– Входите, Гек, - сказал Аттикус. - Нашли что-нибудь? Не представляю, какой негодяй способен на такое, по, надеюсь, вы его найдёте.

 

Мистер Тейт посопел носом. Пронзительно посмотрел на человека в углу, кивнул ему, потом обвёл взглядом комнату - посмотрел на Джима, на тетю Александру, потом на Аттикуса.

 

– Присядьте, мистер Финч, - предложил он.

 

– Давайте все сядем, - сказал Аттикус. - Вот вам стул, Гек. Я принесу другой из гостиной.

 

Мистер Тейт подсел к письменному столу Джима. Подождал Аттикуса - он вернулся и тоже сел. Почему-то он не принёс стула для человека в углу; но ведь Аттикус знает привычки фермеров лучше, чем я. Иногда приедет к нему кто-нибудь из глуши за советом, привяжет своего мула во дворе под платаном, и Аттикус так и беседует с ним на заднем крыльце. Этому, наверно, тоже уютнее там, в углу.

 

– Мистер Финч, - сказал шериф, - сейчас я вам скажу, что я там нашёл. Нашёл платье какой-то девочки - оно у меня в машине. Это твоё, Глазастик?

 

– Да, сэр, если розовое и со сборками.

 

Мистер Тейт вёл себя так, будто давал показания в суде. Он любит рассказывать всё по-своему, чтоб ни прокурор, ни защитник ему не мешали, и иногда это получается довольно длинно.

 

– Ещё я нашёл какие-то клочки бурой материи…

 

– Это мой костюм, мистер Тейт.

 

Мистер Тейт погладил свои колени. Потер левую руку и стал рассматривать каминную полку, потом его, кажется, очень заинтересовал сам камин. Потом он стал ощупывать пальцами нос.

 

– В чём дело, Гек? - сказал Аттикус.

 

Мистер Тейт поднял руку и потер себе сзади шею.

 

– Там на школьном дворе под дубом лежит Боб Юэл, и между ребер у него торчит кухонный нож. Он мертв, мистер Финч.

 

 

 

 

Тетя Александра встала и ухватилась за каминную полку. Мистер Тейт поднялся и хотел ей помочь, но она только покачала головой. Аттикусу первый раз в жизни изменила его всегдашняя учтивость, он так и остался сидеть.

 

Мне почему-то всё вспоминалось, как мистер Боб Юэл тогда сказал - дай только срок, он с Аттикусом расправится. Он чуть не расправился с Аттикусом, и на этом ему пришёл конец.

 

– Вы уверены? - каким-то тусклым голосом спросил Аттикус.

 

– Как есть мёртвый, - подтвердил мистер Тейт. - Окончательно и бесповоротно. Больше он вашим детишкам ничего плохого не сделает.

 

– Я не о том…

 

Аттикус говорил как во сне. Стало видно, какой он старый, - только по этому всегда и можно узнать, что у него нехорошо на душе: упрямый подбородок обмяк, морщины вдоль щек сделались глубже, и уже не так заметно, что волосы у него чёрные как смоль, зато сразу замечаешь, что виски седые.

 

– Может быть, перейдём в гостиную? - сказала, наконец, тетя Александра.

 

– С вашего позволения, я бы предпочёл остаться здесь, если только это Джиму не вредно, - сказал мистер Тейт. - Я бы хотел взглянуть на его ранения, а Глазастик нам пока что расскажет… как всё это было.

 

– Вы разрешите мне уйти? - спросила тетя Александра. - Сейчас я тут не нужна. Аттикус, если я понадоблюсь, я буду у себя. - Тетя Александра пошла к двери, но вдруг остановилась и обернулась. - У меня сегодня было предчувствие, Аттикус, - начала она. - Я… это всё моя вина. Мне надо было…

 

Мистер Тейт поднял руку.

 

– Идите отдыхать, мисс Александра. Я понимаю, вы переволновались. Только вы себя не мучайте… ведь это если на всякое предчувствие обращать внимание, так и с места не сойдёшь - знаете, вроде кошки, которая ловит себя за хвост. Мисс Глазастик, попробуй-ка нам рассказать, как было дело, покуда не забыла. Ладно? Вы видели, что он за вами идёт?

 

Я подошла к Аттикусу, и он меня обнял. Я уткнулась головой ему в колени.

 

– Мы пошли домой. Я сказала - Джим, я забыла туфли. Мы хотели вернуться, а тут в школе погас свет. Джим сказал - возьмёшь туфли завтра…

 

– Подними голову, Глазастик, а то мистеру Тейту ничего не слышно, - сказал Аттикус.

 

Я забралась к нему на колени.

 

– Потом Джим сказал - помолчи минуту. Я думала, это он про что-нибудь думает, он не любит, когда ему мешают думать… а потом он сказал - ему что-то послышалось. Мы думали, это Сесил.

 

– Какой Сесил?

 

– Сесил Джейкобс. Он нас сегодня один раз напугал, мы и подумали, это опять он. Он сегодня был корова. За лучший костюм давали приз - четвертак. Только я не знаю, кто его получил.

 

– Где вы с Джимом были, когда подумали, что это Сесил?

 

– Совсем близко от школы. Я ему покричала…

 

– Что покричала?

 

– Сесил Джейкобс - жирная курица, что ли. Он ничего не ответил… Тогда Джим заорал ему «эй» или ещё что-то, да громко, во всё горло…

 

– Погоди минуту, Глазастик, - сказал мистер Тейт. - Вы слышали, как они кричали, мистер Финч?

 

Аттикус сказал - нет. У него было включено радио. И у тети Александры в спальне тоже. Он это помнит, потому что она попросила, чтоб он у себя немножко приглушил, а то ей ничего не слышно. Аттикус улыбнулся:

 

– Я всегда включаю радио на всю катушку.

 

– Интересно, а соседи что-нибудь слышали? - сказал мистер Тейт.

 

– Вряд ли, Гек. Почти все вечером тоже слушают радио или ложатся с петухами. Может быть, Моди Эткинсон ещё не спала, да и то вряд ли.

 

– Рассказывай, Глазастик, - сказал мистер Тейт.

 

– Ну, Джим покричал, и мы пошли дальше. Мистер Тейт, у меня голова в этом костюме была закутанная, но тогда я уже и сама слышала. Шаги слышала. Мы идём - и за нами кто-то идёт, мы остановимся - и он остановится. Джим сказал - ему меня видно, потому что миссис Креншо намазала мой костюм светящейся краской. Я была окорок.

 

– Как так? - удивился мистер Тейт.

 

Аттикус объяснил ему, что я представляла и как был устроен мой костюм.

 

– Вы бы её видели, когда она пришла домой, - сказал он. - Вся эта конструкция превратилась в кашу.

 

Мистер Тейт потер подбородок.

 

– А я не мог понять, откуда на нём эти знаки. Рукава у него все в мелких дырочках. И в нескольких местах под этими дырочками руки чем-то проколоты. Дайте-ка мне взглянуть на эту штуку, сэр.

 

Аттикус принёс жалкие остатки моего наряда. Мистер Тейт поворочал их и так и сяк и расправил, чтобы понять, как было раньше.

 

– Похоже, что эта штука спасла ей жизнь, - сказал он. - Посмотрите.

 

Длинным пальцем он ткнул в мой костюм. На тусклой проволочной сетке ярко блестела царапина.

 

– Боб Юэл знал, чего хочет, - пробормотал мистер Тейт.

 

– Он был не в своём уме, - сказал Аттикус.

 

– Уж извините, мистер Финч, только вы сильно ошибаетесь. Никакой он был не сумасшедший, просто подлец подлецом. Гад ползучий, расхрабрился спьяну убивать детишек. С вами-то сойтись лицом к лицу храбрости не хватило.

 

Аттикус покачал головой.

 

– Не могу себе представить, чтобы человек был способен…

 

– Есть такая порода людей, мистер Финч, их надо приканчивать без разговоров, да и то обидно пулю тратить. Вот и Юэл был такой.

 

– Я думал, в тот день, когда он грозился меня убить, он отвёл душу - и дело с концом. А уж если ему этого мало, он со мной и расправится.

 

– Ну, нет! Пакостить несчастной негритянке - вот это пожалуйста, и судье Тейлору - тоже, когда он думал, что судьи дома нет. Но неужели, по-вашему, он посмел бы с вами повстречаться лицом к лицу среди бела дня? - Мистер Тейт вздохнул. - Рассказывай, дальше, Глазастик. Значит, ты услышала, что он идёт за вами…

 

– Да, сэр. Когда мы дошли до старого дуба…

 

– А откуда ты в такой темноте узнала, что вы дошли до старого дуба?

 

– Я шла босиком, а Джим говорит, под деревом земля всегда холоднее.

 

– Придётся сделать его помощником шерифа. Давай дальше.

 

– Тогда меня вдруг что-то схватило и смяло мой костюм… Кажется, я присела и вывернулась… Слышу, под дубом вроде дерутся… как будто они все налетали на него и стукались. Джим меня нашёл и потащил к дороге. Кто-то… мистер Юэл, наверно, дернул его и повалил. Они ещё подрались, потом как-то странно захрустело… Джим как закричит…

 

Я запнулась. Так вот что это было - у Джима сломалась рука.

 

– Ну вот, Джим как закричит, и больше я его не слышала, а потом… мистер Юэл, наверно, хотел задавить меня до смерти… потом кто-то его дернул и повалил. Я думала, это Джим подоспел. Больше я ничего не знаю…

 

– А дальше что было? - Мистер Тейт так и уставился на меня.

 

– Кто-то там ходил, и спотыкался, и всё пыхтел, и кашлял… прямо разрывался. Сперва я думала, это Джим, только по голосу было не похоже, и я стала искать Джима на земле. Я думала, это Аттикус пришёл нас выручать и очень устал…

 

– Кто же это был?

 

– Да вот он, мистер Тейт, пускай он вам сам скажет, как его зовут.

 

И я чуть было не ткнула пальцем в того человека в углу, но поскорей опустила руку, пока Аттикус не рассердился. Ведь показывать пальцем невежливо.

 

Тот человек всё стоял у стены. Он всё время так стоял, с тех пор как я вошла в комнату, - прислонился к стене и руки скрестил на груди. Когда я стала на него показывать, он опустил руки и дотронулся до стены. Руки у него были совсем белые, будто он никогда не бывал на солнце; в комнате у Джима было довольно темно, а стена кремовая, и даже удивительно, как на ней выделялись эти белые-белые руки.

 

После рук я посмотрела на его штаны хаки, они были все в песке, а грубая бумажная рубаха разорвана. Он был очень худой, лицо тоже совсем белое, как руки, только подбородок немножко темнее. Худые щеки ввалились; рот большой; виски впалые, как будто в них ямки; а серые глаза светлые-светлые, мне даже показалось - он слепой. И на макушке редкие бесцветные волосы, прямо как пух.

 

Когда я стала показывать на него пальцем, руки у него съехали по стене, и на ней остались пятна, потому что ладони вспотели, и он взял и зацепился большими пальцами за пояс. Его как-то передернуло, будто ножом царапнули по стеклу, а я всё смотрела на него разинув рот, и под конец лицо у него сделалось не такое деревянное. Он тихонько улыбнулся, и тогда у меня на глазах почему-то выступили слёзы, и лицо нашего соседа вдруг расплылось.

 

– Привет, Страшила! - сказала я.

 

 

 

 

– Мистер Артур, дружок, - мягко поправил меня Аттикус. - Джин Луиза, это мистер Артур Рэдли. Думаю, что ты ему уже знакома.

 

Уж если Аттикус мог в такой час по всем правилам представить меня Страшиле Рэдли… ну, на то он и Аттикус.

 

Я невольно кинулась к постели Джима. Страшила посмотрел на меня и опять тихо, робко улыбнулся. Мне от стыда стало жарко, и я сделала вид, будто хотела только поправить на Джиме одеяло.

 

– Нет, нет, не трогай его! - сказал Аттикус.

 

Мистер Гек Тейт через свои роговые очки в упор смотрел на Страшилу. Он уже хотел что-то сказать, но тут в прихожей послышались шаги доктора Рейнолдса.

 

– Вы все здесь, - сказал он с порога. - Добрый вечер, Артур, в первый раз я вас не заметил.

 

Удивительное дело, голос у него был такой же бодрый и непринуждённый, как походка, будто он вот так здоровался со Страшилой каждый день всю свою жизнь. Эхо было, пожалуй, ещё удивительней, чем то, что Страшила тут, у нас в комнате… хотя… ну да, ведь и Страшила Рэдли тоже, наверно, иногда болеет. А может быть, и нет.

 

Доктор Рейнолдс принёс с собой что-то большое, завернутое в газету. Он положил этот свёрток на письменный стол Джима и снял пиджак.

 

– Ну, теперь ты сама видишь, что он живой? - сказал мне доктор Рейнолдс. - Сейчас я тебе скажу, как я это узнал. Когда я начал его осматривать, он меня здорово лягнул. Пришлось его прочно усыпить, а то он не давал до себя дотронуться. Ну, брысь отсюда!

 

– Э-э… - начал Аттикус и покосился на Страшилу. - Пойдёмте на веранду, Гек. Стульев там сколько угодно, и ещё не так прохладно.

 

Почему это Аттикус приглашает нас не в гостиную, а на веранду? А, понятно: в гостиной очень яркий свет.

 

Мы гуськом пошли из комнаты за мистером Тейтом - Аттикус ждал его у двери и хотел было пойти первым, но передумал и пропустил его вперёд.

 

Странная у людей привычка - при самых удивительных обстоятельствах они ведут себя как ни в чём не бывало. И я, оказывается, тоже.

 

– Идёмте, мистер Артур, - вдруг сказала я. - А то как бы вам у нас тут не запутаться. Вы ведь не очень хорошо знаете дорогу. Сейчас я вас провожу на веранду, сэр.

 

Он посмотрел на меня сверху вниз и кивнул.

 

Я вывела его через прихожую, мимо гостиной, на веранду.

 

– Может быть, присядете, мистер Артур? Эта качалка очень удобная.

 

Когда-то мне почти так и представлялось: он сидит на веранде… просто прелесть что за погода, правда, мистер Артур?

 

Да, погода просто прелесть. Как во сне, я отвела его к той качалке, которая была подальше от Аттикуса и мистера Тейта. Она стояла в самой тени. В темноте Страшиле будет уютнее.

 

Аттикус сел на качели, мистер Тейт - в кресло рядом. На них падал яркий свет из окон гостиной. Я села возле Страшилы.

 

– Так вот, Гек, - заговорил Аттикус, - мне кажется, прежде всего нужно… о господи, никак не соберусь с мыслями… - Аттикус сдвинул очки на лоб и прижал пальцы к глазам. - Джиму ещё нет тринадцати… или уже исполнилось… никак не вспомню. Как бы то ни было, этим займётся окружной суд…

 

– Чем займётся, мистер Финч? - Мистер Тейт подался вперёд в своём кресле.

 

– Разумеется, это чистейшая самозащита, но мне надо пойти в контору и перечитать статью…

 

– Мистер Финч, вы что? По-вашему, Боба Юэла убил Джим? Так, что ли?

 

– Вы же слышали, что говорит Глазастик, тут нет никаких сомнений. Она говорит - Джим подоспел и оторвал от неё Юэла… вероятно, в темноте он как-то перехватил у Юэла нож… завтра мы это выясним.

 

– Стоп, мистер Финч, - сказал мистер Тейт. - Джим вовсе не ударил Боба Юэла ножом.

 

Минуту Аттикус молчал. Он так посмотрел на мистера Тейта, будто взвешивал его слова. А потом покачал головой.

 

– Это очень великодушно с вашей стороны, Гек, и я понимаю, в вас говорит ваше доброе сердце, но не вздумайте ничего такого затевать.

 

Мистер Тейт поднялся и подошёл к перилам. Сплюнул в кусты, потом сунул руки в карманы штанов и повернулся к Аттикусу.

 

– Чего не затевать? - спросил он.

 

– Извините мою резкость, - просто сказал Аттикус, - но я не допущу, чтобы эту историю замяли. Для меня это невозможно.

 

– Никто и не собирается ничего замять, мистер Финч.

 

Мистер Тейт говорил спокойно, но так упрямо расставил ноги, будто врос в пол. Между моим отцом и шерифом шёл какой-то непонятный поединок.

 

Настал черёд Аттикуса подняться и подойти к перилам. «Э-кхм!» - сказал он и тоже сплюнул во двор. Сунул руки в карманы и повернулся к мистеру Тейту.

 

– Вы не сказали этого вслух, Гек, но я знаю, о чём вы думаете. Спасибо вам за это, Джин Луиза… - Он обернулся ко мне. - Ты говоришь, Джим оттащил от тебя мистера Юэла?

 

– Да, сэр, тогда я так подумала… я…

 

– Вот видите, Гек? Огромное вам спасибо, но я не желаю, чтобы мой сын вступал в жизнь с таким грузом на совести. Самое лучшее - сделать всё в открытую. Пускай люди знают всё, как есть, пускай будет суд. Я не желаю, чтобы у него за спиной всю жизнь шептались, чтобы кто-то мог о нём сказать: «А, Джим Финч… Пришлось его папаше раскошелиться, чтоб вызволить его из той скверной истории». Чем скорей мы с этим покончим, тем лучше.

 

– Мистер Финч, - невозмутимо сказал мистер Тейт, - Боб Юэл напоролся на собственный нож. Он сам себя заколол.

 

Аттикус отошёл в угол веранды. И уставился на ветку глицинии. До чего они оба упрямые, каждый на свой лад! Интересно, кто первый уступит. У Аттикуса упрямство тихое, его почти никогда и не заметишь, а всё равно иногда он ужасно неподатливый, не хуже Канингемов. Мистер Тейт не такой сдержанный, он так и рубит сплеча, но он такой же упорный, как мой отец.

 

– Гек, - сказал Аттикус, всё ещё стоя к нам спиной, - замять это дело - значит просто-напросто закрыть для Джима дорогу, к которой я старался его подготовить. Иногда мне кажется, что я никуда не годный отец, но, кроме меня, у них никого нет. Прежде чем посмотреть на кого бы то ни было, Джим смотрит на меня, и я стараюсь жить так, чтобы всегда иметь право в ответ смотреть ему прямо в глаза… А если я пойду на такое попустительство, я уже не смогу спокойно встретить его взгляд, и с этой минуты он для меня потерян. Я не хочу терять его и Глазастика, кроме них, у меня ничего нет.

 

– Мистер Финч, - мистер Тейт всё ещё стоял, расставив ноги, будто врос в пол, - Боб Юэл упал и напоролся на собственный нож. Я могу это доказать.

 

Аттикус круто обернулся. Глубже засунул руки в карманы.

 

– Гек, неужели вы не можете меня понять? У вас тоже есть дети, но я старше вас. Когда мои дети станут взрослыми, я буду уже стариком, если вообще до этого доживу, но сейчас я… если они перестанут верить мне, они вообще никому не будут верить. Джим и Глазастик знают, как всё это было на самом деле. Если они услышат, что я всем говорю, будто это случилось как-то по-другому… они для меня потеряны, Гек. Я не могу дома быть одним человеком, а на людях другим.

 

Мистер Тейт приподнялся на носках, опять опустился на пятки и терпеливо сказал:

 

– Он швырнул Джима наземь, споткнулся о корень дуба и - вот смотрите, я покажу.

 

Мистер Тейт вытащил из бокового кармана длинный складной нож. И тут на веранду вышел доктор Рейнолдс.

 

– Этот сукин… покойник там под дубом, доктор, сразу, как войдёте в школьный двор, - сказал ему мистер Тейт. - Есть у вас фонарь? Вот возьмите лучше мой.

 

– Я могу въехать во двор и зажечь фары, - сказал доктор Рейнолдс, но всё-таки взял у мистера Тейта фонарик. - Джим в порядке. До утра, думаю, не проснётся, так что вы не беспокойтесь. Это и есть нож, которым его убили, Гек?

 

– Нет, сэр, тот торчит в нём. Судя по рукоятке, обыкновенный кухонный нож. Кен со своими догами, верно, уже там, доктор, так что до свиданья.

 

Мистер Тейт неожиданно раскрыл нож.

 

– Вот как это было, - сказал он и сделал вид, что споткнулся: он наклонился, и левая рука с ножом дернулась вперёд и вниз. - Вот так, видите? Он его сам себе воткнул между ребер. А потом повалился на него всей тяжестью и вогнал по рукоятку.

 

Мистер Тейт сложил нож и сунул в карман.

 

– Глазастику восемь лет, - сказал он. - Она сильно испугалась и не могла толком понять, что происходит.

 

– Вы её ещё не знаете, - хмуро сказал Аттикус.

 

– Я не говорю, что она всё это сочинила, я говорю - она сильно испугалась и не могла толком понять, что происходит. Тьма была такая, хоть глаз выколи. Тут в свидетели годится только человек, привычный к темноте, такой, что видит не хуже кошки…

 

– Я на это не пойду, - тихо сказал Аттикус. - О чёрт подери, да я не о Джиме забочусь! Мистер Тейт так топнул ногой, что в спальне мисс Моди зажёгся свет. И у мисс Стивени Кроуфорд зажёгся свет. Аттикус и мистер Тейт поглядели через дорогу, потом друг на друга. Помолчали.

 

Потом мистер Тейт заговорил тихо-тихо:

 

– Мистер Финч, мне очень неприятно с вами спорить, когда вы в таком состоянии. Не дай бог никому пережить такое, как вам нынче вечером. Не знаю, как вы ещё на ногах держитесь. Но одно я знаю - такой уж вышел случай, что вы, видно, не в силах понять самые простые вещи, а нам надо нынче же во всём разобраться, завтра будет уже поздно. Боб Юэл напоролся на свой нож.

 

И мистер Тейт стал говорить - зря Аттикус уверяет, будто у мальчишки такого роста и сложения, как Джим, да ещё со сломанной рукой, могло хватить пороху, чтобы в этакой темнотище сладить со взрослым мужчиной и убить его.

 

– Гек, - вдруг прервал его Аттикус, - а что это у вас за складной нож? Откуда вы его взяли?

 

– У одного пьяного, - хладнокровно ответил мистер Тейт.

 

Я изо всех сил старалась вспомнить. Мистер Юэл набросился на меня… потом упал… наверно, это Джим подоспел. По крайней мере так я тогда подумала…

 

– Гек?

 

– Я же сказал - я отобрал этот нож сегодня в городе у одного пьяного. А тот кухонный нож Юэл, наверно, отыскал где-нибудь на свалке. Наточил его и ждал удобного случая… вот именно, ждал удобного случая.

 

Аттикус медленно вернулся к качелям и сел. Руки бессильно свесились между колен. Он опустил голову и смотрел в пол. Вот так медленно он двигался в ту ночь у тюрьмы, когда мне показалось - он целую вечность складывал газету.

 

Мистер Тейт неуклюже, но тихо бродил по веранде.

 

– Это не вам решать, мистер Финч, а мне. Я решаю, я и отвечаю. Такой уж вышел случай, хоть вы со мной и не согласны, а ничего вы тут не поделаете. А если и попробуете, я вам в лицо скажу, что это вранье, - и всё тут. Ваш Джим и не думал ударить ножом Боба Юэла, просто даже ничего похожего не было, так и знайте. Он хотел только живым добраться с сестрёнкой до дому.

 

Тут мистер Тейт перестал ходить взад-вперёд. Он остановился перед Аттикусом, спиной к нам.

 

– Не такой уж я хороший человек, сэр, но я шериф округа Мейкомб. Живу в этом городе весь век, а мне уже скоро сорок три. Я наперечёт знаю всё, что тут случилось за мою жизнь и ещё даже до моего рожденья. У нас тут умер чёрный, погиб ни за что ни про что, и тот, кто за это в ответе, тоже помер. И пускай на этот раз мёртвые хоронят своих мертвецов, мистер Финч. Пускай мёртвые хоронят своих мертвецов.

 

Мистер Тейт шагнул к качелям и подобрал свою шляпу. Она лежала возле Аттикуса. Мистер Тейт откинул волосы со лба и надел шляпу.

 

– Я никогда ещё не слыхал, чтоб это было против закона - сделать всё, что только в силах человека, лишь бы не совершилось преступление, а он именно так и поступил. Может, вы скажете, что мой долг - не молчать про это, а рассказать всему городу? А знаете, что тогда будет? Все наши милые леди, сколько их есть в Мейкомбе, и моя жена в том числе, станут ломиться к нему в дом и завалят его своими распрекрасными пирогами и тортами. Я так понимаю, мистер Финч, человек сослужил и вам и всему городу великую службу, и взять его, вот такого скромного и пугливого, и вытащить всем напоказ - по-моему, это просто грех. Это грех, и не хочу я, чтоб он был у меня на совести. Будь это кто угодно, кроме него, - дело другое. А с этим человеком так нельзя, мистер Финч.

 

Мистер Тейт усиленно старался провертеть каблуком дырку в полу. Подергал себя за нос.

 

– Может, мне и не велика цена, мистер Финч, но я пока что шериф округа Мейкомб, и Боб Юэл упал и напоролся на свой нож. Доброй ночи, сэр!

 

Мистер Тейт протопал по веранде и зашагал со двора. Хлопнула дверца автомобиля, и он уехал.

 

Аттикус ещё долго сидел и смотрел себе под ноги. Наконец он поднял голову.

 

– Глазастик, - сказал он, - мистер Юэл упал на свой нож. Ты это понимаешь?

 

У Аттикуса было такое лицо - надо было его подбодрить. Я подбежала к нему и обняла и поцеловала изо всей силы.

 

– Ну, конечно, понимаю, - успокоила я его. - Мистер Тейт всё правильно говорил.

 

Аттикус высвободился и посмотрел на меня.

 

– Что ты хочешь этим сказать?

 

– Ну это было бы вроде как убить пересмешника, ведь правда?

 

Аттикус потерся щекой о мою голову. Потом встал и пошёл через всю веранду в тень, и походка у него опять стала молодая и лёгкая. Он хотел уже войти в дом, но остановился перед Страшилой Рэдли.

 

– Спасибо вам за моих детей, Артур, - сказал он.

 

 

 

 

Страшила Рэдли зашаркал ногами и медленно поднялся, свет из гостиной заблестел у него на лбу. Он двигался так неуверенно, будто боялся, что не попадёт рукой или ногой туда, куда надо. Он опять страшно, хрипло закашлялся - ему даже пришлось сесть. Нащупал карман и вытащил носовой платок. Кашлянул в платок, потом утер лоб.

 

Я так привыкла, что его нигде нет, а тут он всё время сидел рядом - даже не верится! И ни разу не шелохнулся.

 

И вот он опять поднялся на ноги. Повернулся ко мне и кивнул на дверь.

 

– Вы хотите попрощаться с Джимом, да, мистер Артур? Пойдёмте.

 

Я повела его через прихожую. У постели Джима сидела тетя Александра.

 

– Войдите, Артур, - сказала она. - Он ещё спит. Доктор Рейнолдс дал ему очень сильное снотворное. Отец в гостиной, Джин Луиза?

 

– Да, мэм, наверно.

 

– Пойду скажу ему два слова. Доктор Рейнолдс оставил кое-какие… - её голос затих в коридоре.

 

Страшила побрел в угол, остановился там, вытянул шею и издали старался разглядеть Джима. Я взяла его за руку, странно - такая белая рука, а совсем тёплая. Я тихонько потянула его, он не стал упираться, и я подвела его к кровати.

 

Доктор Рейнолдс устроил над рукой Джима что-то вроде навеса, наверно, чтобы её не касалось одеяло; Страшила наклонился и заглянул поверх навеса. Лицо у него было такое испуганное и любопытное, как будто он сроду не видал живого мальчишки. Он даже рот приоткрыл и разглядывал Джима с головы до ног. Поднял руку и сразу опустил.

 

– Вы можете его погладить, мистер Артур, он спит. Вот если бы не спал, ни за что бы не дался, - сама не зная почему, объяснила я Страшиле. - Да вы не бойтесь!

 

Его рука нерешительно замерла над головой Джима.

 

– Ничего, сэр, не бойтесь, он спит.

 

Страшила тихонько погладил Джима по голове.

 

Я уже начинала понимать его без всяких слов. Другой рукой он крепче сжал мою руку и кивнул - значит, хочет уйти. Я вывела его на веранду, он ступал неуверенно, а тут и вовсе остановился. Он всё ещё не выпускал моей руки.