Глава 14. За окном мягко стучал по стеклу дождь. Был полдень, однако крадущиеся по небу серые тучи принесли с собой сумрак.

Сосредоточенно согнувшись над рабочим столом, Фридрих Гилдер осторожно обмахивал кисточкой из овечьей шерсти только что позолоченную поверхность, проверяя ровность покрытия. Маленькая резная фигурка изображающая птичку, получилась безупречной.

За окном мягко стучал по стеклу дождь. Был полдень, однако крадущиеся по небу серые тучи принесли с собой сумрак.

Фридрих смотрел сквозь дверной проём из передней, в которой работал и любовался хорошо знакомыми изящными движениями жены, бросающей камешки на Милосердие.

Много лет назад он покрыл позолотой линии Милосердия — фигуры, состоящей из восьмиугольной звезды, квадрата и двух кругов, вписанного и описанного. Милосердие могло бы оказаться бесполезным, нарисуй его не так. Ведь истинное Милосердие должен рисовать тот, кто обладает даром.

Фридриху доставляло радость делать для жены всё, что могло бы скрасить ей жизнь, — ведь именно её присутствие делало прекрасной жизнь самого Фридриха. Он считал, что её улыбку позолотил сам Создатель...

Женщина, явившаяся к ним в дом за предсказанием, неожиданно наклонилась, поглощённая видом того, как складывается её судьба. Если бы люди могли на самом деле видеть судьбу, они бы не ходили к Алтее.

Однако, судьбу они не видели и им оставалось увлечённо наблюдать за тем, как катятся камешки, пущенные длинными тонкими пальцами его жены по доске с Милосердием.

Нынешняя посетительница, очень славная женщина средних лет, вдова, уже дважды пользовалась услугами Алтеи, правда, несколько лет назад.

Занятый своей работой, Фридрих рассеянно слушал, как она рассказывала Алтее о семи взрослых детях, уже создавших семьи и живших неподалёку и о первом внуке, который должен был вот-вот родиться.

Однако сейчас её внимание занимал не внук, а горсть камешков.

— Снова? — удивилась она. — Они показывают одно и то же.

Алтея молчала. Фридрих полировал только что положенную позолоту, прислушиваясь к знакомым звукам: жена снимала камешки с доски.

— И часто они повторяются? — спросила женщина, переводя взгляд широко раскрытых глаз с Милосердия на лицо Алтеи.

Алтея снова не ответила. От волнения посетительница тёрла пальцы так сильно, что Фридрих заволновался, как бы она не содрала кожу.

— Что это значит?

— Тише, — сказала Алтея, пересыпая камешки с руки в руку.

Фридрих никогда не слышал, чтобы его жена была так неразговорчива с человеком, обратившимся к ней за помощью.

Камешки стучали, как кости. Женщина тёрла пальцы, ожидая своей участи. И снова семь камешков покатились по доске, разглашая священные тайны судеб.

Со своего места Фридриху не было видно, как они располагаются на доске. После стольких лет, проведённых вместе, он редко наблюдал за работой жены — именно за самими камнями, — однако с интересом следил за Алтеей.

Он посмотрел на ее щёку, на которую волной спадали всё ещё золотые волосы и улыбнулся.

Женщина тяжело задышала:

— Снова!.. Госпожа Алтея, что это всё значит? — в её голосе уже явно звучало мрачное предчувствие.

Алтея, сидевшая на брошенной на пол подушке, подогнув сухие ноги и опёршись на руку, в конце концов отвела взгляд от камней и взглянула на женщину:

— Это означает, Марджери, что ты — очень сильная духом женщина.

— Я? Сильная духом? Об этом говорит один из тех двух камней?

Алтея кивнула:

— Да.

— А остальные? Они же не показывают ничего хорошего. Это всё к худшему.

— Я как раз и собиралась рассказать тебе: камень, следующий за первым при каждом броске, — тоже сильный дух. Но это сильный духом мужчина.

Марджери снова внимательно посмотрела на камни. Её пальцы непроизвольно зашевелились.

— Но ведь оба... — она показала движением руки, — оба выбираются... оттуда. Чтобы выйти за внешний круг. В подземный мир. — Она впилась пристальным взглядом в лицо Алтеи.

Алтея, взявшись за колени, скрестила парализованные и практически бесполезные ноги перед собой. В этой позе она могла сидеть на подушке прямо.

— Нет, нет, моя дорогая. Совсем нет. Разве ты не видишь? Всё хорошо. Двое сильных духом идут вместе и по жизни и после неё. Это наилучший из возможных вариантов предсказания.

Марджери снова бросила на доску беспокойный взгляд:

— Это правда, госпожа Алтея? Вы думаете, это к лучшему?

— Конечно, Марджери. Соединяются двое сильных духом.

Марджери поднесла палец к нижней губе, опять остановив взгляд на Алтее.

— Кто же он тогда? Кто этот загадочный человек, с которым я должна встретиться?

Алтея пожала плечами:

— Ещё рано что-либо утверждать. Но камни говорят, что ты встретишь мужчину, — она подняла скрещенные указательный и средний пальцы, — и вы будете крепко связаны друг с другом. Поздравляю, Марджери! Похоже, счастье, которое ты ищешь, очень близко.

— Когда же?

И снова ответ был неопределенным.

— Слишком рано что-либо утверждать. Камни говорят «будет», но не говорят «когда». Может, завтра, а может, в следующем году. Важно главное: ты, Марджери, скоро встретишь мужчину, который будет к тебе очень хорошо относиться. Держи глаза открытыми. Не прячься дома, а то пропустишь его.

— Но ведь камни говорят...

— Камни говорят, что он сильный, что он открыт тебе, но не жёстко фиксируют события. Будь и ты открыта ему, когда он придёт в твою жизнь или он пройдёт мимо, так и не заметив тебя.

— Хорошо, госпожа Алтея. — Голос Марджери звучал всё убежденнее. — Я буду открыта. Я буду готова к тому, что он появится в моей жизни, я его увижу и он заметит меня так, как предсказали камни.

— Вот и хорошо.

Женщина порылась в кожаном кошельке, висящем на поясе и достала монету. Обрадованная замечательными предсказаниями своей судьбы, она с улыбкой передала её Алтее. Почти сорок лет Фридрих наблюдал, как работает с камнями Алтея. И за всё это время она ни разу не сказала неправды.

Женщина стояла, протягивая руку:

— Вам помочь, госпожа Алтея?

— Спасибо, дорогая, Фридрих чуть позже мне поможет. Я ещё хочу посидеть возле доски.

Женщина улыбнулась. На лице её жила мечта о новой жизни, ожидающей её впереди.

— Ну, хорошо. Мне пора в путь, пока не наступила ночь. — Она поклонилась и скользнула в переднюю. — До свидания, господин Фридрих!

Дождь по-прежнему важно стучал в стекло. Небо покрывало их местечко серым колпаком. Фридрих встал из-за стола:

— Я провожу вас, Марджери. Вы не одна поедете обратно?

— Зять ждёт меня на краю каньона. И лошади там. — У двери Марджери остановилась и сказала, показывая на стол, где лежало его произведение: — Что за прелесть вы сделали!

Фридрих улыбнулся:

— Надеюсь, покупатель во Дворце согласится с вами.

— Да, конечно же, конечно. Вы делаете замечательные вещи. Все так считают. Те, у кого есть поделка, созданная вашими руками, — счастливчики.

На крючке у двери висел её плащ из кожи ягнёнка. Надевая его и накидывая на голову капюшон, она улыбалась, переполняемая страстным желанием встречи с незнакомцем. Её ждала долгая обратная дорога, но Марджери думала вовсе не о ней...

Фридрих посоветовал размечтавшейся женщине не сходить с тропы и быть внимательной у выхода из каньона. Она отвечала, что запомнила все советы и обещала скрупулёзно следовать им.

Он глядел ей вслед, покуда Марджери не растворилась в туманной дымке. Когда он, ёжась от непогоды, закрыл дверь, в доме сразу же наступила тишина. А снаружи гортанно грохотал гром, будто выражая свое недовольство этой тишиной.

Фридрих засуетился около жены:

— Дорогая, давай я помогу тебе сесть в кресло.

Алтея собрала камешки. И снова они застучали в её руках, как кости кладбищенских скелетов. И почему-то она, всегда такая внимательная к другим, не ответила на его слова.

И почему-то снова бросила свои камни — уже после ухода посетительницы. Помимо предсказаний, она бросала камни только в тех случаях, когда что-то оказывалось недопонятым.

Фридрих хорошо знал, как это её утомляет. Предсказывая, она неизменно теряла силы и становилась как бы обособленной от мира. И не желала более ничего.

Но сегодня чувствовалась какая-то недосказанность. Алтея взмахнула кистью руки и бросила камни на доску с теми же лёгкостью и изяществом, какие были свойственны Фридриху при работе с воздушными золотыми лепестками. Остроконечные, тёмные, разные по форме камешки с шорохом покатились по доске, по позолоченному Милосердию.

За долгие годы, проведённые вместе, Фридрих десятки тысяч раз видел, как она бросает свои камни. Множество раз он, как и посетители, пытался понять закономерность расклада. И никогда у него не получалось. А у Алтеи — всегда.

Она видела смысл там, где простой смертный видел лишь случай. В явившемся ей расположении камешков она видела смутные знаки, расшифровать которые могла лишь колдунья. Ведь это были магические образы...

Даже само действие — бросок камней — невозможно провести каждый раз одинаково. Падающие камни затрагивают силы, говорящие лишь с колдуньями, с теми, кто имеет дар.

По случайному узору Алтея могла прочитать энергетический поток, текущий сквозь мир жизни и даже, как опасался Фридрих, сквозь мир смерти, хотя она никогда и не говорила об этом.

И хотя они были очень близки душой и телом, в этом заключалось единственное, что они в своей жизни не могли разделить.

Снова камни покатились по доске. Один остановился точно в центре. Два — на противоположных сторонах квадрата, там, где он касался внешнего круга. Еще два закончили свое движение там, где квадрата касался внутренний круг. Два последних легли и вовсе за внешним кругом, символизирующим преисподнюю.

Вспыхнула молния, спустя несколько секунд раздался удар грома. Фридрих недоверчиво смотрел на доску. Его поразило то, что брошенные случайным образом камни остановились в тех же точках Милосердия. Он никогда не видел, чтобы они повторяли свое прежнее расположение.

Алтея тоже внимательно смотрела на доску.

— Ты видела когда-нибудь подобное? — спросил он.

— Боюсь, да, — со вздохом сказала она, сгребая камни грациозными пальцами.

— Неужели? — Он был уверен, что вспомнил бы столь необычный факт. — И когда же это было?

Алтея опять перемешивала камни в ладонях.

— Четыре предыдущих броска. Этот был пятым. Каждый камень ложится точно на то же самое место, которое занимал в прошлый раз.

И снова она кинула камни на доску.

В этот момент небо, казалось, разверзлось. На крышу обрушились потоки дождя. Дом словно вздрогнул. Фридрих невольно глянул на потолок и только потом посмотрел, как катятся по доске камни.

Движение первого завершилось точно в центре Милосердия.

Сверкнула молния...

Остальные камни — один за другим — остановились на тех же местах, что и в прошлый раз.

— Шесть подряд, — бурно вздохнув, сказала Алтея. Грянул гром...

— Шесть подряд, — повторила Алтея. Фридрих не знал, кому она это сказала — ему или себе.

— Но первые четыре броска были для той женщины, Марджери. Ты ведь ей предсказывала.

Даже для него самого последние слова прозвучали скорее, как оправдание, а не аргумент.

— За предсказанием приходила Марджери, — произнесла Алтея. — Но из этого вовсе не следует, что камни отвечали ей. Камни решили, что предсказание предназначено для меня.

— И что это значит?

— Пока ничего, — ответила жена. — Просто ещё рано. Пока это не больше чем грозовая туча на горизонте. Камни ещё могут сказать, что гроза нас минует.

Фридрих наблюдал, как она собирает камни и его не отпускало предчувствие близкой опасности.

— Достаточно, дорогая, тебе нужно отдохнуть. Почему ты не хочешь, чтобы я помог тебе подняться? Давай, я приготовлю поесть.

Он смотрел, как она сбросила с доски последний камень — тот, что лежал в центре.

— Отложи их ненадолго. Я приготовлю тебе горячий ароматный чай.

Никогда раньше он не думал о камнях как о чем-то зловещем. Теперь ему казалось, что камни каким-то образом навлекают на них с Алтеей опасность.

Он не хотел, чтобы она снова делала бросок. Он опустился на пол рядом с нею:

— Алтея...

— Тише, Фридрих, — сказала она и в её ровном голосом не было ни раздражения, ни упрёка, только необходимость.

Дождь забарабанил по крыше с новой силой. Каскады ревущей воды вырывали в земле промоины. Темноту за окном прорезали редкие вспышки молнии.

Фридриху казалось, что шорох камней звучал, как голоса говорящих с Алтеей мёртвых. Впервые за всю совместную жизнь он почувствовал к лежащим в её руках семи камням неясную ненависть. Как к любовнику, пришедшему, чтобы отнять её...

Сидя на своей подушке, Алтея вновь бросила камни на Милосердие. Они опять покатились по доске и она снова, наблюдала за ними, напряжённо, молча, с непонятным смирением. И они остановились на тех же местах. Наверное, она удивилась бы, упади они иначе.

— Семь, — прошептала он. — Семь раз по семь камней.

Гулко ударил гром, будто выразил досаду духов преисподней.

Фридрих опустил руку на плечо жены. Что-то входило в их дом, что-то вторгалось к ним в жизнь. Фридрих не видел ничего, но знал, что оно уже здесь.

Он почувствовал смертельное изнеможение, как будто тяжесть прожитых лет разом навалилась на него, сразу же состарив. Ему показалось, что он ощутил малую толику того, что Алтее приходится ощущать каждый раз. И это была вовсе не усталость после предсказания...

Он вздрогнул при мысли о неизбежности постоянной жизни в столь эмоционально насыщенном пространстве. Его мир, работа по золоту, казались столь простыми и счастливыми, полными неведения о бурных водоворотах действующих вокруг сил.

Наихудшим было то, что он не мог защитить жену от невидимой угрозы. В этой ситуации он был беспомощным.

— Алтея, что это всё значит?

Она не шевельнулась. Долго глядела на тёмные камни, лежащие на доске. И только потом выдохнула:

— Идёт тот, кто слышит голоса.

Вспыхнула молния, злобно, ослепительно, залила комнату мерцающим светом. И тут же навалился ошеломляющий мрак. Гром саданул так, что затряслась земля. А через миг оглушительным рокотом отозвалось эхо.

Фридрих не выдержал:

— Ты знаешь, кто именно?

Алтея приподнялась, погладила его руку, всё ещё лежащую на её плече, натянуто улыбнулась, глядя в окно.

— Ты говорил о чае. От этого дождя мне стало холодно. Я бы с удовольствием выпила немного чая.

Фридрих перевёл взгляд с её лица на камни. По какой-то причине она не собиралась отвечать на его вопрос. По крайней мере — сейчас. Тогда он задал другой вопрос:

— Почему камни падали так странно, Алтея? Что это может означать?

Молния ударила где-то рядом. Удар грома был таким, будто раскололся не воздух, а огромный камень. Дождь снова злобно застучал по стёклам.

Наконец, Алтея отвернулась от окна, за которым бушевал Создатель и повернулась к доске. Дотянувшись, она коснулась указательным пальцем центрального камня.

— Создатель? — предположил Фридрих, прежде чем она успела назвать имя.

— Лорд Рал.

— Но звезда представляет собой Создателя, его дар.

— На Милосердии — да. Но не забывай, что это предсказание. Это разные вещи. Предсказание всего лишь использует Милосердие и камень в центре представляет кого-то, обладающего Его даром.

— Тогда это может быть кто угодно, — сказал Фридрих. — Любой, кто обладает даром.

— Нет. Линии идущие от восьми углов звезды представляют то, как дар проходит через жизнь, через завесу между мирами и за пределами внешнего круга, в преисподней. Этот дар не спутаешь ни с чем: магия обоих миров, мира жизни и мира смерти, положительного и отрицательного. Этот камень в центре пересекается с ними обоими.

Фридрих снова посмотрел на камень в центре Милосердия:

— Но, почему именно лорд Рал?

— Потому, что только он за последние три тысячи лет обладает обоими аспектами дара. До тех пор, пока он не обрёл свой дар полностью, ни один камень никогда не ложился на это место. Ни один не смог. Два года прошло с тех пор, как он сменил своего отца. И он задаёт вопросы, ответы на которые несут в себе только страдания.

— Но, помню, в прошлом году ты говорила мне, что Даркен Рал тоже использовал обе стороны дара.

Всматриваясь в тёмные воспоминания, Алтея качнула головой:

— Он использовал отрицательные силы, но не по праву рождения. Он предлагал Владетелю преисподней чистые детские души в обмен на его помощь. Даркену Ралу приходилось зарабатывать возможность использования этих сил, причём, весьма и весьма ограниченно. А этот человек, этот лорд Рал родился, обладая обеими сторонами дара. Как те, что жили в древности.

Фридрих не мог понять, что за опасность он почувствовал. Он помнил тот день, когда новый лорд Рал пришёл к власти, достаточно отчётливо. Фридрих находился во Дворце, когда произошло великое событие. Он продавал свои позолоченные резные поделки, когда увидел нового лорда Рала, Ричарда.

Такие моменты запоминаются на всю жизнь. Это был третий Рал в жизни Фридриха. Фридрих ясно помнил, как новый лорд Рал, высокий, сильный, со взглядом хищника, широким шагом двигался по Дворцу.

Казалось, он одновременно и принадлежал этому миру и не принадлежал. В руках он держал легендарный меч, который не видели в Д'Харе со времени, когда Фридрих был ещё мальчиком.

Новый лорд Рал шёл по коридорам Народного Дворца вместе со стариком (люди говорили, волшебником) и высокой женщиной. Женщина с роскошными длинными волосами, одетая в белое атласное платье, принесла пышность и великолепие во Дворец, который, в сравнении с нею, казался блеклым.

Ричард Рал и женщина, похоже, были увлечены друг другом. Фридрих понял это по особенному взгляду, каким они смотрели друг на друга. Преданность и верность в серых глазах мужчины и зелёных глазах той женщины были так глубоки, что ошибиться было невозможно...

— А что насчёт других камней? — спросил он.

Алтея жестом указала на внешний круг Милосердия, куда осмеливались попадать только лучи от Дара Создателя, на два камня, лежащих в мире мёртвых.

— Это те, кто слышит голоса, — сказала она.

Фридрих кивнул головой, убедившись, что его подозрения оказались обоснованными. Во всём, что было связано с магией, ему не часто удавалось угадать правду, за исключением тех случаев, когда она была очевидной.

— А остальные?

Голос Алтеи был похож на дождь:

— Это защитники.

— Они защищают лорда Рала?

— Они защищают всех нас.

И Фридрих увидел, как слёзы покатились по её обветренным щекам.

— Умоляю, — прошептала она, — чтобы у них хватило сил иначе Владетель заберёт всех нас.

— Ты хочешь сказать, что только эти четверо смогут защитить нас?

— Есть ещё и другие, но эти четверо имеют определяющее значение. Без них всё будет потеряно.

Фридрих облизал губы, чувствуя страх за судьбу этих четырёх стражей идущих против Владетеля мёртвых.

— Алтея, а ты не знаешь, кто они?

Она повернулась и обвила его руками, прижавшись лицом к его груди. Это детское движение всю жизнь трогало сердце Фридриха и он таяло от любви к ней.

Мягко и нежно он обнял её, будто защищая и успокаивая. Хотя, на самом деле, он ничего не мог сделать, чтобы защитить жену от надвигающихся событий.

— Ты не отнесёшь меня на кресло, Фридрих?

Он кивнул, поднимая её на руки. Её сухие, бесполезные ноги слегка покачивались.

Женщина, обладающая силой, способной вызвать жару или дождь посреди зимы, нуждалась в его немудрёной помощи — отнести её на кресло.

Она любила его, Фридриха, простого человека, не обладающего даром. Мужчину, который любил её.

— Ты не ответила на мой вопрос, Алтея!

Её руки ещё крепче сжали его шею.

— Один из четырёх камней-защитников, — прошептала она, — это я.

Фридрих повернулся и, широко раскрыв глаза, посмотрел на доску, где всё ещё лежали камни. И рот его широко раскрылся: он увидел, как один из четырёх раскрошился в порошок.

Алтее и смотреть было не нужно.

— В числе четырёх была моя сестра, — сказала она.

Фридрих убаюкивал её на руках, а она плакала от горя.

— А теперь нас осталось трое.