Глава 15. Дженнсен выбралась из людского потока, текущего по южной дороге

Дженнсен выбралась из людского потока, текущего по южной дороге. Прижавшись к Себастьяну, она пряталась за его широкой спиной от ветра. Часто ей хотелось просто свернуться калачиком на замёрзшей обочине и заснуть. Живот сводило от голода.

Когда Расти начинала волноваться, Дженнсен, овладевая ситуацией, перехватывала поводья ближе к удилам. Бетти держалась поближе к бедру Дженнсен ища поддержки. Коза стёрла копыта и иногда движущаяся мимо толпа начинала её злить.

Тогда Дженнсен поглаживала толстый бочок козы и Бетти тотчас принималась помахивать хвостиком. Она смотрела снизу вверх на Дженнсен, высовывала язык, чтобы быстро лизнуть в морду Расти, а затем приседала, пытаясь прилечь на ногах Дженнсен.

Рука Себастьяна, будто защищая, лежала на плече девушки. Он смотрел на фургоны, телеги и людей, движущихся по направлению к Народному Дворцу.

Грохот проезжающих фургонов, людской говор и смех, шарканье подошв и стук лошадиных копыт — всё смешивалось в однородный гул иногда прорезаемый звяканьем металла и ритмичным скрипом колёс.

Всё это тонуло в облаке пыли, запах еды смешивался с потом людей и животных, оставляя на языке Дженнсен мерзкий привкус.

— О чём вы думаете? — тихим голосом спросил Себастьян.

Далеко впереди холодный рассвет заливал отвесные скалы огромного плато пылающим розовым светом. Казалось, скалы поднимаются на тысячи футов над Азритскими равнинами, но человек заставил их подняться ещё выше.

Это был город, лежащий на плато, — тысячи крыш, огороженных внушительными стенами, объединённые в огромный конгломерат. Возвышающиеся над городом мраморные сооружения уже освещало низко стоящее зимнее солнце.

Мать увезла Дженнсен отсюда, когда та была ещё маленькой. И память детства, жившая в ней, не подготовила её взрослое восприятие к роскоши Дворца.

Сердце Д'Хары стояло над бесплодной равниной гордо, благородно и торжествующе. На её величие ложилось тенью только одно: это был родовой замок лорда Рала.

Дженнсен провела рукой по лицу, на мгновение закрыв глаза и пытаясь отогнать стучащую в виски боль — признак близости лорда Рала.

Путешествие получилось трудным и изматывающим. Когда они останавливались вечером на ночлег, Себастьян под покровом темноты ходил на разведку, а Дженнсен начинала разбивать лагерь.

Несколько раз спутник приносил пугающие новости: преследователи находились очень близко. Несмотря на усталость и слёзы разочарования, приходилось собирать вещи и вновь пускаться в путь...

— У нас была причина прийти сюда, — сказала Дженнсен. — И теперь не стоит терять мужество.

— Это последняя возможность его потерять, — заметил Себастьян.

Дженнсен вглядывалась в его внимательные голубые глаза, в которых и без слов читался ответ: снова броситься в движущийся по дороге людской поток.

Бетти вскочила на ноги, внимательно наблюдая за толпой и всё сильнее прижимаясь к левой ноге Дженнсен. Себастьян встал с другой стороны.

Пожилая женщина, сидящая в телеге, спросила Дженнсен:

— Помочь продать козу, дорогая?

Дженнсен держала в одной руке и веревку, к которой была привязана Бетти и повод Расти, а другой придерживала капюшон плаща, защищаясь от порывов холодного ветра.

Улыбнувшись, она отрицательно покачала головой. Женщина улыбнулась в ответ и поехала дальше. И тут Дженнсен увидела на телеге объявление: «Продажа колбасы».

— Госпожа! А сейчас вы колбасу продаёте?

Женщина остановила лошадь, повернулась, сняла крышку с кастрюли, плотно завёрнутой в тряпки и одеяла и вынула из неё кольцо жирной колбасы.

— Свежая, только сегодня сваренная. Будете покупать? Пенни серебром и мы разойдёмся.

Дженнсен решительно кивнула головой и Себастьян вручил женщине требуемую сумму. Та разрезала кольцо надвое и дала половину Дженнсен. Колбаса была чудесно-тёплой. Девушка проглотила несколько кусков, практически не жуя. Наконец-то появилась возможность утолить этот жуткий голод. И только теперь она смогла оценить вкус колбасы.

— Восхитительно! — заявила она торговке. Та улыбнулась, казалось, даже не удивившись комплименту. И тогда Дженнсен спросила:

— Вы, случайно, не знаете женщину по имени Алтея?

Себастьян украдкой бросил взгляд на людей, шагающих рядом. Торговка, совсем не удивлённая вопросом, наклонилась к Дженнсен:

— Вам требуется предсказание?

Недолго мучаясь сомнениями, Дженнсен решила, что будет лучше подтвердить предположение собеседницы.

— Да именно так... Вы не знаете, где её можно найти?

— Дорогая, саму Алтею я не знаю, но знакома с её мужем, позолотчиком Фридрихом. Он приезжает во Дворец продавать свои поделки.

Похоже, что большинство людей, поднимающихся по дороге, собирались продавать свои товары. Дженнсен смутно помнила, что Дворец и в её детские годы был оживлённым торговым центром: каждый день толпы людей продавали там всё, что угодно — от еды до ювелирных изделий.

В большинстве городов, возле которых Дженнсен жила в последующие годы, был специальный рыночный день. Однако, в Народном Дворце торговля шла каждодневно. Как-то мать брала её, собираясь купить съестное, а однажды они ходили за материалом на платье.

— Не могли бы вы нам подсказать, как найти дом этого Фридриха?

Женщина указала прямо на Дворец:

— У Фридриха небольшая палатка на рынке. На самом верху. Думаю, вам потребуется приглашение, чтобы встретиться с Алтеей. Советую поговорить с Фридрихом.

Себастьян положил руку на плечо Дженнсен и спросил, перегнувшись через неё:

— Наверху?

Женщина кивнула:

— Наверху, во Дворце. Сама я туда не пойду.

— А где же вы продаёте колбасу? — спросил он.

— Я езжу вдоль дороги, продавая её путникам, спешащим во Дворец или возвращающимся оттуда. Если вы собираетесь встретиться с мужем Алтеи имейте в виду, что вам не разрешат проехать туда верхом. И козу нельзя будет с собой взять.

Там есть привязи для лошадей, на которых ездят солдаты и государственные служащие, однако фургоны с товарами и путники имеют право въезжать только по восточной дороге с другой стороны скалы. Здесь же вам проехать наверх не разрешат. Тут разрешено только солдатам.

— Хорошо, — сказала Дженнсен. — Нам надо поставить животных в стойло, раз уж мы собираемся искать мужа Алтеи.

— Фридрих не часто там появляется. Если вы его встретите, считайте, вам повезло. Большой удачей будет просто поговорить с ним.

Дженнсен проглотила ещё один кусок колбасы:

— А вы не можете точно сказать, будет ли он сегодня? По каким дням он приходит торговать?

— К сожалению, дорогуша, не знаю. — Женщина завязала под подбородком развязавшийся красный платок. — Я его вижу то тут, то там. Больше ничего не могу вам сказать. Несколько раз я продавала ему колбасу: он брал её для жены.

Дженнсен смотрела на вырисовывающийся в дымке Народный Дворец.

— Думаю, нам лучше пойти взглянуть.

У неё бешено заколотилось сердце. Она заметила, как пальцы Себастьяна забегали по плащу, нащупывая рукоять меча. Со своей стороны и она непроизвольно провела рукой по бедру, удостоверившись в том, что нож на месте.

Дженнсен надеялась, что они задержатся во дворце ненадолго. Узнают, где живёт Алтея и продолжат свой путь. Чем скорее, тем лучше... Интересно, здесь сейчас лорд Рал или воюет на родине Себастьяна?..

Дженнсен сочувствовала людям, оказавшимся под властью лорда Рала — человека, у которого нет ни капли милосердия.

Во время путешествия она попросила Себастьяна рассказать о его родине. Он поделился с нею убеждениями и чаяниями людей Древнего мира их искренностью и честностью их страстным стремлением к Свету Создателя.

Себастьян с волнением в голосе рассказывал о возлюбленном духовном лидере Древнего мира, брате Нареве. Брат Нарев учит тому, что забота о благополучии окружающих не только обязанность, но и священный долг всех людей.

Раньше Дженнсен и представить не могла, что существуют места, где живут столь сострадательные люди.

Себастьян рассказывал, что Имперский Орден героически выдерживает натиск захватчиков, во главе которых стоит лорд Рал. Дженнсен, как никто другой, понимала, что значит бояться этого человека.

Именно из-за этого страха она опасалась оказаться во Дворце. Если лорд Рал там, его силы будет вполне достаточно, чтобы обнаружить её близкое присутствие...

Ровная колонна солдат в кольчугах и тёмных кожаных доспехах, выехав из Дворца, двинулась в противоположном направлении. Их оружие — мечи, топоры, пики — грозно сверкали в лучах утреннего солнца.

Дженнсен опустила глаза и старалась не смотреть на проезжавших мимо солдат. Она опасалась, что её выделят из толпы по взгляду, будто так они могли распознать только им одним видимый знак. Натянув капюшон плаща, она прикрыла рыжие волосы, чтобы они не привлекали нежелательного внимания.

Ближе к большим воротам, ведущим на плато, толпа стала гуще. К югу от скал всё вокруг было заполнено торговцами, сидящими в палатках, образовывавших временные улицы.

Новоприбывшие останавливались там, где могли найти жильё. Несмотря на холод, казалось, все находятся в прекрасном настроении — шла бойкая торговля.

Д'харианские солдаты, похоже, были вездесущи. Все, как на подбор — высокие, широкоплечие, в одинаковых кожаных доспехах, кольчугах, шерстяной одежде.

Все вооружены, по меньшей мере, мечом, но у многих есть ещё и топоры, булавы с шипами или ножи. Солдаты были бдительны, но без причины не обращали на торговцев никакого внимания.

Торговка колбасой, прощаясь с Дженнсен и Себастьяном, пожелала им всего наилучшего, свернула с дороги и поставила телегу рядом с тремя мужчинами, стоявшими возле винных бочонков и маленького столика.

По всей видимости, это были братья — с одинаковыми крупными скулами, широкоплечие, со взъерошенными светлыми волосами.

— Найдите человека, у которого сможете оставить лошадей, — напутствовала колбасница Дженнсен и Себастьяна.

У многих из тех, кто встал здесь лагерем имелись животные и, казалось, было легче договориться здесь, чем подниматься ко дворцу. Некоторые с громкими криками продирались сквозь толпу. Возможно, торговля у них шла лучше, чем у тех, кто стоял на месте.

Многие, похоже и вовсе не собирались заходить внутрь Дворца. Наверное их привлекало сюда меньшее количество стражников и представителей власти.

Себастьян незаметно оценивал ситуацию. По его взгляду Дженнсен поняла, что он подсчитывает количество солдат. Другим могло бы показаться, что он просто разглядывает публику, приценивается к товарам, но Дженнсен видела, что его внимание приковано к огромным воротам между высокими каменными колоннами.

— Что будем делать с животными? — спросила она. Себастьян жестом указал на один из загонов с лошадьми:

— Можно оставить их там.

В дополнение к опасности, которой девушке грозила близость человека, пытающегося её убить, Дженнсен совершенно не нравилась здешняя толпа. Одно дело — пристроить Бетти в городе и совершенно другое — оставить друга детства в таком месте.

Кивком головы она указала на людей, сторожащих загон для скота. В потрепанного вида одежде они очень азартно играли в кости.

— Разве можно доверить животных таким людям? Они запросто могут оказаться ворами, мы же не знаем. Может, вы останетесь с лошадьми, а я поищу мужа Алтеи?

Себастьян оторвался от наблюдения за солдатами:

— Джен, по мне, так совсем не нужно разделяться в такой ситуации. Я совсем не хочу, чтобы вы шли туда одна.

Она увидела решимость в его глазах.

— А если мы попадём в беду? Вы действительно думаете, что мы сможем пробить себе дорогу обратно?

— Нет. Думайте головой и не теряйте чувство юмора. Раз я завёл вас в такую даль, то не позволю вам идти туда одной.

— А если они попытаются схватить нас?

— Если дело дойдет до этого, то силой мы оттуда не выберемся. Тут важно уметь напугать, чтобы люди дважды подумали о том, насколько ты опасна. И тогда дело не дойдет до драки. Нужно блефовать.

— Но я совсем не умею это делать.

Он чуть улыбнулся:

— У вас всё прекрасно получается. Вы прекрасно блефовали в первую ночь, с Оберегом Милосердия.

— Но это получилось потому, что там были только вы и моя мать. В городе, где такое скопление народа, совсем другое дело.

— А что вы сделали в таверне, когда показали хозяйке свои рыжие волосы?

Дженнсен никогда не думала о своём тогдашнем поведении с такой точки зрения. Ей казалось, что всё было скорее жестом отчаяния, чем сознательным обманом.

Почувствовав, что Бетти почесалась макушкой о её ногу, Дженнсен слегка шлёпнула её по уху.

В это время мужчины бросили игру в кости, чтобы принять лошадей от приезжих. Девушке не понравилось, как мужчины управлялись с лошадьми — не твёрдой рукой, а хлыстом.

Дженнсен вглядывалась в толпу, пока не высмотрела знакомый красный платок. Она намотала покрепче веревку с Бетти и двинулась сквозь толпу, потянув за собой и Расти. Удивленному Себастьяну ничего не оставалось, как быстро двинуться за ней.

Когда Дженнсен подошла, торговка в красном платке расставляла кастрюльки с колбасой.

— Госпожа!

Торговка щурилась на солнце.

— Да, дорогая! Ещё колбаски? — Она подняла крышку. — Они такие вкусные, правда?

— Замечательные... Но я бы хотела узнать, не можете ли вы присмотреть за нашими лошадьми и козой? Мы заплатим.

Женщина закрыла крышку:

— Животные? Но я же не конюх, моя дорогая.

Дженнсен, держа веревку и повод в одной руке, положила другую на край телеги. Бетти сложила ножки и прилегла около колеса.

— Я думаю, вам понравится моя коза. Бетти — замечательная и не доставит вам беспокойства.

Перегнувшись через край телеги, женщина улыбнулась:

— Её зовут Бетти? Ну, хорошо, я пригляжу за ней.

Себастьян дал женщине серебряную монету:

— Если бы я смог оставить у вас и лошадей, я был бы уверен, что они в хороших руках.

Женщина внимательно обследовала монету, а потом — достаточно критически — и Себастьяна.

— А как долго вы будете отсутствовать? Когда я продам свои колбасы, мне нужно будет возвращаться домой.

— Не долго, — сказала Дженнсен. — Мы хотим найти человека, о котором вам говорили, — Фридриха.

Себастьян бесцеремонно показал на монету, которую женщина всё ещё держала в руке.

— Когда мы вернёмся, в благодарность за то, что вы присмотрели за нашими животными, я дам вам ещё одну. А если мы вернёмся после того, как вы продадите вашу колбасу, то я дам вам две за причинённое беспокойство.

Женщина подумала немного и кивнула:

— Ну, тогда я согласна. Я буду продавать колбасу здесь. Привяжите козу к колесу и я не спущу с неё глаз, пока вы не вернётесь. — Она показала рукой куда-то назад. — А лошадей привяжите рядом с моей. Моей девочке понравится компания.

Бетти быстро взяла небольшую морковку из рук Дженнсен. Расти тут же толкнула девушку в плечо, напоминая о себе. Пришлось угостить и её, а ещё одну Дженнсен дала Питу, чтобы и он не чувствовал себя позабытым.

— Если вы меня потеряете, просто спросите Ирму, колбасницу.

— Спасибо Ирма! — Дженнсен погладила ушки Бетти. — Я надеюсь на вашу помощь. Мы вернёмся раньше, чем вы думаете.

Они смешались с толпой, текущей по направлению к огромному плато и Себастьян обнял девушку за талию. А когда они двинулись к зияющей глотке дворцовых ворот, до Дженнсен донеслось жалобное блеяние оставленной Бетти.