Марксистско-ленинская позиция: дань политическому строю и/либо убеждённость автора?

Наша работа основана на цитатах из книги С.А.Токарева «Религия в истории народов мира». Цель, которую мы преследуем — сравнение некоторых важных выводов, сделанных автором в середине XX века о социальной роли и месте крупнейших религиозных систем мира и наших выводов, получившихся в ходе написания учебного курса «Сравнительное богословие».

Мы увидим, что когда речь идёт о социальной роли религиозных систем в жизни людей — эти выводы совпадают по многим ключевым моментам, хотя заявленные мировоззренческие позиции автора книги «Религии в истории народов мира» и наши — разные. Мы рассматриваем религию как обоюдостороннюю связь с Богом и признаём за людьми право на изначальную (первобытную) религиозность — как естественную сущность человека, заложенную Свыше в весь дальнейший потенциал его развития.

Позиция, заявленная автором в Введении к «Религия в истории народов мира» — марксистско-ленинская позиция атеизма, согласно которой религиозность людей считается «фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, — отражением в котором земные силы принимают форму неземных»[26]. Это марксистское “определение” подходит к тому, с чем в общем-то боролся С.А.Токарев («религия это вера в сверхъестественное»), настаивая на другом её “определении — «религия это форма социальной связи и средство эксплуатации людей». Из Введения можно увидеть, что автор остался верен этому и, отдав дань “определению” Маркса-Энгельса, сразу же перевёл разговор о религиозных системах в плоскость своего смысла.

Все его выводы, которые мы рассмотрим в дальнейшем, будут касаться лишь исторически сложившихся «религий» мира (согласно нашему определению религии это третий вариант) — которые в своём подавляющем большинстве действительно являются не только формой социальной связи людей, но и средством эксплуатации одних людей другими. Никакого другого смысла (соответствующего первому варианту согласно нашему определению религии, как связи с Богом) С.А.Токарев на страницах своих работ не описывал (скорее всего, более или менее чётко представляя его только для себя). Иными словами он в своих трудах вовсе не касался вопроса религии, как связи человека с Богом, лишь обличая широко известные религиозные системы мира в их эксплуататорском субъективизме, обладая при этом огромной этнографической и религиоведческой базой данных. Он исходил как бы «от противного», сделав вывод, что ни одна религиозная система не удовлетворяет требованиям справедливого общественного строя[27], оставив на суд потомкам ответы на вопросы о бытии Бога и взаимоотношениях человека с Богом.

Следуя такому подходу к религии, С.А.Токарев сделал правильный вывод о том, что «религия — одна из форм идеологии»[28]. Действительно, в контексте рассмотрения религии как формы социальной связи людей и средства эксплуатации, она мало чем отличается от светской идеологии толпо-“элитарного” общества. Разве что некоторой долей мистификации (по-русски — таинственности), степень которой в разных религиозных системах разная. Светская идеология обычно доступна и понятно описана, а религиозная система имеет свою общедоступную часть и мистическую (скрытую) составляющую.

Продолжая мысль Ф.Энгельса, об эксплуататорской сущности всех религиозных систем, автор пришёл к выводу, что такая религия есть «извращённое отражение реального мира людей, фантастическое отражение внешних сил, господствующих над людьми». Иными словами, автор, переходя от общепринятого “определения” к своему, показал, что такая религия есть фантастическое отражение в психике людей того самого социального заказа, который поддерживают эксплуататорские классы в толпе, употребляя для этого средство религиозно-идеологического уровня.

Если же учитывать теорию коллективного бессознательного, которая не была доступна автору, то его определение такой религии можно привести в правильное соответствие с нашим пониманием:

Такая религия есть связь людей с эгрегорами-богами [29], ими же и созданными, на основе фантастического отражения в их психике объективной реальности, на базе чего люди строят взаимоотношения между собой в социальной сфере, которые поддерживаются эксплуататорскими классами или сословиями.

Ещё раз подчеркнём, что автор рассматривал лишь эту сторону «религии», в большинстве рассуждений верно определяя её сущность согласно вышеприведённому смыслу исторически сложившихся религиозных систем. Согласно такому пониманию «религии», во Введении весьма точно приводится подборка цитат о том, каким способом исторически формировались “образы” богов или даже Бога (по сути религиозные иллюзии) у разных племён и народов[30].

 

«Ещё в античную эпоху, у писателей и мыслителей греко-римского мира, мы находим интересные, нередко глубокие мысли о корнях религии. Появление этих мыслей падает на годы обострения политической борьбы: в Греции с VI-V вв., в Риме с I в. до н.э.

У философа элейской школы Ксенофана Колофонского (VI-V вв. до н.э.), у афинян Анаксагора и Антифонта (V в. до н.э.) можно найти верную мысль о том, что люди создают себе богов по своему образу и подобию (Ксенофан: “Эфиопы говорят, что их боги курносы и черны, фракийцы же представляют своих богов голубоглазыми и рыжеватыми”. “Если бы быки и другие животные умели бы рисовать, — говорил он же, — то быки изображали бы богов похожими на быков, лошади — похожими на лошадей…”).

Афинский философ Критий (V в. до н.э.) метко оценивал социально-политическую роль религии: люди выдумали богов, говорил он, чтобы внушить другим страх и заставить исполнять законы. Подобный взгляд на религию как на необходимый обман разделял и историк Полибий (II в. до н.э.).

Основатель античного материализма Демокрит (V-IV вв. до н.э.) первым указал, что в основе религии лежит страх перед грозными явлениями природы. Эту же мысль развивали римский поэт-материалист Лкуреций Кар (I в. до н.э.), позже — Папирий Стаций (I в. н.э.).

Были и другие высказывания. Грек Эвгемер (IV в. до н.э.) утверждал, что боги — это бывшие люди, преимущественно цари[31] (этот взгляд позже получил название эвгемеризма). Римлянин Плиний Старший (I в. н.э.) отмечал, что люди наделяли богов человеческими свойствами вследствие своей слабости и подверженности страданиям».

 

Как видите, подобный весьма верный подход к той «религии», которую изучал С.А.Токарев (он изучал исторически сложившиеся религиозные системы) привёл многих греческих и римских философов к отрицанию существования Бога — к атеизму — уже в конце I тысячелетия до н.э. Философы древности пришли к материалистическому атеизму на базе сопоставления социальных стереотипов поведения людей и “образов” богов, на которых люди ссылались, объясняя самим себе те или иные жизненные явления. Так закончился огромный этап исторической трансформации религиозной мысли, который называется эпохой древнего политеизма (многобожия).

Но кризис древнего политеизма ознаменовался не только идеями материалистического атеизма. Общество уже было готово принять идеи монотеизма (единобожия) — как спасительное средство для сохранения и продления эпохи идеалистического атеизма ещё почти на 2000 лет. Как известно, на базе греческой религиозной культуры возникла римская религиозная система. А последняя, просуществовав несколько веков, уступила место псевдохристианскому европейскому монотеизму. Агония библейского христианства ознаменовалась тем же, что и агония древнего политеизма — переходом передовой “философской” мысли к идеям материалистического атеизма в Европе (к XVII - XVIII вв.) — к отрицанию существования Бога.

Так общество (не без помощи глобальных заправил, конечно) отказалось от такой религии, которую и критикует советский религиовед С.А.Токарев. И в этом есть огромная доля пользы для общества: люди сказали «Нет» тем богам и тому “Богу”, которые были выдуманы когда-то ими же для поддержки внутрисоциальной эксплуатации одних другими. Иными словами, общество шарахнулось в сторону материалистического атеизма, убедившись в крайне негативной роли всех исторически сложившихся религиозных систем, и в первую очередь — библейского христианства.

Наш взгляд на проблему происхождения сути большинства исторически сложившихся религиозных систем мы изложили в учебном курсе «Сравнительное богословие» (книги 5 и 6). Там же мы высказались о том, как, исходя из субъективизма самих людей, формировался “образ” Бога или богов в тех или иных религиозных системах. В общем и целом, если собрать цитировавшиеся выше версии греческих и римских философов (особенно те места, которые мы выделили жирным), выражающих и мнение автора, то получится нечто отдалённо приближённое к нашему пониманию.

* * *

Люди, стремясь всё к большей и большей земной власти над всеми выбранными ими объектами, но не получающие эту власть от Бога, объявили всё что им не подчиняется и якобы вредит — «плохим» и «злым», а что подчиняется — «добрым». А для того, чтобы объяснить самим же себе свои же психические слабости (соответствующие их историческому этапу развития) — люди решили, что им вредят боги и духи, которые гораздо сильнее самих людей. Конечно последнее объяснение было “философски”-мировоззренчески принято людьми бессознательно — по их слабости признаться самим себе в психической незрелости (для чего нужно было многое понять), и, конечно же, по их непониманию истинной логики взаимоотношений Бога с Его творениями.

После этого люди объявили всё, что не поддаётся их волевому воздействию — «злом». Это было обусловлено желанием древних верующих и их “жрецов” отгородиться «зомбирующими» программами веры, обычаями и сопряжённой с этим магией от “неприятных” воздействий на них Языка Жизни, приписывая при этом “неприятные” воздействия злым духам, а не своему собственному несовершенству. Главный источник такого мировоззренческого подхода к трудностям Жизни — слабость и несовершенство психики древних людей индоиранского Востока [32] (по отношению к идеалу Человечности) и одновременно с этим их амбициозность, честолюбие, связанные с желанием расширить границы властных возможностей, а также, историческая необходимость создания первых государственных образований (чисто социальная проблема). Впоследствии ( исторически позже персидского зороастризма империи Ахеменидов ) такого рода желание списать все жизненные неприятности на выдуманные «сверхъестественные» силы ( а в монотеизме — на Бога ), или на других людей, на иноверцев… — вошло во многие религиозные системы (библейскую, исторический ислам и другие). В общем извечное желание переложить ответственность за свои мысли и поступки на кого-то другого — было и остаётся “естественным” следствием психической незрелости людей с глубокой древности. Только приписывание своих “неприятностей” богам и духам возвышало людей в их же собственных глазах: ведь дух считался сильнее любого человека. Но одновременно с этим люди “расписывались” в своей же слабости мировоззренчески одолеть “злые” эгрегоры-духи, которых они же сами и породили, а вера, “консервирующая” людской духовный прогресс ( на стадии её религиозного оформления ) только “помогала” им оставаться и дальше наедине со своими слабостями. Эта психическая особенность сохраняется и до наших дней у большинства людей и является своеобразным жизненным «тестом» на психическое совершенство (относительно идеала Человечности).

Бог не борется со Злом вообще, как это себе представляют люди в основных религиозных системах: ни в земной жизни, ни в «небесных сферах». Бог не поддерживает Зло, но всегда поддерживает Добро и Праведность — в системе нравственных “координат”, которые Он Сам и определил. Людям дано Свыше познать эту систему нравственных “координат” — через Язык Жизни[33]. Объективные Добро и Истина (последняя всегда исторически конкретна) и Праведность (нравственные принципы правильного жизнестроя) поддерживаются Свыше, и человек (люди) может (могут) почувствовать и увидеть эту поддержку тем, что обстоятельства его (их) жизни будут меняться в сторону ухода от катастроф и неприятностей, ухода от возможности других людей и обстоятельств вредить ему (им) — к устойчивому, безопасному, успешному и благоприятному развитию событий его (их) жизни.

Если же люди уклоняются от Добра и Праведности — то они попадают в область Божьего попущения, в котором поддержка Свыше не оказывается[34]. В Божьем попущении людям открыта возможность вредить друг другу (идёт физическая и эгрегориальная война) — что зачастую воспринимается обоими сторонами как «Божья кара», предназначенная стороне конфликта, потерпевшей поражение, либо «Божья помощь» “победившей” стороне конфликта. В действительности Бог просто не вмешивается в людские и эгрегориальные “разборки” — если ни на одной стороне нет значимого для человечества превосходства в Праведности.

Бог есть Любовь: Он Любит все Свои творения[35] и помимо Любви никакие другие чувства, которые свойственны неЧеловечным типам психики людей (злоба, ненависть, жажда мести, воздаяния друг другу и прочие) — Богу не свойственны. Именно поэтому Бог не может Себе позволить ничего кроме поддержки Праведности. Но в то же время, поскольку Бог следит за гармонией Вселенной, Он не может позволить людям выходить за предел попущения установленного Им в Мhре развития. Поэтому выход за предел попущения Божиего равносилен прекращению жизненного пути: средством такого самоубийства социально опасного субъекта может служить другой социально опасный субъект. Особо Бог не поддерживает трусость (и её производную — трепетное преклонение рабов перед “господами”) — поскольку трусость (во всех её проявлениях: в первую очередь психических и эгрегориальных) мешает нормальной динамике взращивания Человечности и благонравия на Земле.

* * *

Критикуя во Введении так называемые «новейшие теории» о происхождении религии (труды буржуазных учёных США и Европы конца XIX в.), С.А.Токарев сделал обобщающий вывод:

 

«Гораздо большего можно было ожидать от так называемой социологии религии — изучения социальной структуры религиозных общин, церковной организации, религиозного поведения и прочих «земных» аспектов религии. Однако для большинства буржуазных учёных социология религии сводится лишь к изучению социальной стороны религиозных явлений вместо рассмотрения вообще всей религии как явления общественного сознания, то есть как социального явления».

 

Автор высказался за то, чтобы рассматривать религиозные системы не только с позиции сопоставления истоков и истории развития религиозных систем (чем и начало заниматься религиоведение, зародившееся во времена буржуазных революций), но главное — с позиции познания роли и места той или иной религиозной системы в глобальной истории, которая складывается из множества региональных историй [36].

Таким подходом, резко контрастирующим с буржуазным направлением религиоведческой мысли, советские учёные типа С.А.Токарева сделали серьёзный шаг вперёд в анализе религиозных систем с позиций их роли и места в глобальном историческом процессе, подготовив почву для следующей ступени — Сравнительного богословия.