Религия в истории народов мира

В название этой главы мы вынесли название книги крупного советского учёного, доктора исторических наук, религиоведа Сергея Александровича Токарева (1899 — 1985 гг.). «Мало кто из российских учёных отважился на создание общей истории религии, а коллективные работы неизбежно грешат пестротой мировоззренческих установок авторов, плюрализмом методологических подходов, неодинаковым уровнем теоретического осмысления религиозных феноменов. Книга С.А.Токарева «Религия в истории народов мира»[7] выгодно отличается от таких работ методологической и теоретической целостностью. Кроме того, едва ли кто-нибудь в современной отечественной науке способен на теоретическое освоение такого массива данных, который был освоен С.А.Токаревым»[8].

 

Как можно узнать из Предисловия, С.А.Токарев сделал серьёзный вклад в развитие отечественного обществоведения XX века, сумев в условиях жёсткого идеологического диктата дать людям многие важные основы советского религиоведения в её единственно возможном в то время марксистском толковании. Автор Предисловия неоднократно подчёркивает, в каких жёстких идеологических рамках приходилось С.А.Токареву передавать потомкам методологию отношения к религиозным системам. Поэтому трудно сказать, сознательно ли он придерживался марксистского атеистического взгляда на религиозные вопросы, либо вынужден был брать его за единственно возможную мировоззренческую основу, будучи скован советской цензурой.

Учитывая уникальное духовно-генетическое наследие С.А.Токарева, можно полагать, что он мог пытаться обойти марксистскую цензуру, всё же признавая существование Бога. Но в тот же время он, как и многие думающие русские люди, чьё детство и юность прошли в условиях давления на общество мировоззрения идеалистического атеизма — мог шарахнуться в материалистический атеизм, усвоив для себя чётко, что такого “Бога”, как в «Священных писаниях» быть не может. Именно эту линию и провёл С.А.Токарев в своей книге «Религии в истории народов мира».

С.А.Токарев родился в Туле 29 декабря 1899 года. Родители С.А.Токарева были оба из «священнического сословия». Отец учился в семинарии, но так и не стал служителем церкви, посвятив себя педагогической деятельности. Он преподавал латинский и греческий языки в Тульской мужской гимназии, был директором Алексинской гимназии. Автор Предисловия считает, что видимо отец заложил основы широчайшей эрудиции С.А. Токарева. Помимо латыни и греческого С.А.Токарев свободно владел английским, немецким, французским и итальянским. Он читал на испанском, польском, чешском, болгарском, сербском и других европейских языках (кроме скандинавских). В студенческие годы он даже изучал восточные языки.

Мать С.А.Токарева была дочерью сестры московского митрополита Сергия. В её родословной было много священнослужителей. Будучи потомственным «богословом» и педагогом, зная многие языки народов мира, С.А.Токарев преодолел довлеющую не одно поколение над его генетическим наследием составляющую идеалистического атеизма православной церкви и, пользуясь предоставляемой ему по должности информацией многочисленных первоисточников (в переводе которых он не нуждался), правильно использовал свой творческий потенциал.

Труды С.А.Токарева наглядно показали, что в Русском обществе всегда был и остаётся огромный потенциал социологических исследований. Как только образованный Русский человек сталкивается с религиозными первоисточниками, начинает серьёзно и аналитически сравнивать с ними Жизнь — он непременно приходит к выводу о «социальном заказе», который имеет весьма мало общего с благими декларациями иерархов церквей от имени Бога. Этот «социальный заказ», увиденный им во многих религиозных системах мира, и вскрыл С.А.Токарев в своей книге, сумев весьма грамотно описать его суть, опираясь, если было нужно, на марксистскую систему ценностей.

С.А.Токарев воспользовался моментом истории развития Русской цивилизации в границах СССР, когда идеологическая цензура позволяла и даже поощряла вскрытие религиоведами, этнографами, философами и историками фактов извращений в религиях мира с позиции классового подхода. И, согласитесь, что для начала второй половины XX века — это уже немало. Ведь, как показал опыт Великой Отечественной войны, большинство сельского населения России (а большая часть тогда жила в деревнях) всё ещё находилось в идейно-духовном плену идеалистического атеизма церквей имени Христа. Многие считали, что православные устои были справедливее весьма жёсткого советского послевоенного порядка. Миф о справедливости древних религиозных систем нужно было развенчать в первую очередь. Этим и занимались некоторые советские религиоведы, ярким примером которых стал С.А.Токарев.

Творчество советского этнографа и религиоведа С.А.Токарева отличается следующей особенностью, которую заметил автор Предисловия (выделения жирным здесь и во всех следующих цитатах — наши):

 

«Его блестящие статьи, рецензии, доклады неизменно привлекали к себе внимание специалистов, вызывая порой острые дискуссии. Достаточно вспомнить дискуссию по поводу статьи С.А.Токарева «О религии как социальном явлении», развёрнутую на страницах журнала «Советская этнография» в 1979-1981 гг. В этой статье и в ходе дискуссии С.А.Токарев сделал попытку выйти за рамки устоявшегося в советской литературе мнения, согласно которому главным и определяющим признаком религии является вера в сверхъестественное. С завидной для весьма почтенного возраста настойчивостью он проводил мысль, что главным и определяющим признаком религии является не содержание религиозных верований, а взаимоотношения людей по поводу этих верований. “С самого начала, — утверждал С.А.Токарев, — и до самого конца религия есть форма социальной связи, взаимостягивания (интеграции) единоверцев и взаимоотталкивания (сегрегации) иноверцев”»[9].

 

Как можно понять из сути тогдашней открытой дискуссии в среде религиоведов, историков и этнографов, к началу 80-х годов в СССР доминировало официальное мнение учёных-атеистов о том, что религия это — пережитки прошлых суеверий людей, собранные и сформулированные в крупные «Священные» своды писаний. Такое мнение было основано на трудах марксистов-ленинцев, хотя классики марксизма-ленинизма в своё время не боялись указывать на социальные корни религий, называя последние средством угнетения трудящихся.

Серьёзные работы С.А.Токарева стали выходить в свет аккурат с началом брежневского периода «застоя» — в 1964 году. Закончилось же его творчество аккурат в год восхождения М.С.Горбачёва на советский “престол”: С.А.Токарев скончался в 1985 году[10]. Видимо уже в период «застоя» официальная оценка религии как пережитков прошлых суеверий была более приемлема для большинства «учёных», чем отношение к религии как к форме социальной связи и средству эксплуатации людей. Религиоведческая наука периода брежневского «застоя» пыталась “сгладить” все острые углы, которые стали неудобны для трансформации толпо-“элитаризма” под нужды троцкистско-брежневского режима второй половины XX века. Понятно, что в такой ситуации творчество С.А.Токарева также было весьма неудобно. Режим пытался избавиться не только от сталинского наследия, но и от некоторых мешающих ему весьма близких к истине марксистско-ленинских формулировок. Но, признавая марксистко-ленинскую платформу, режим не мог прямо указать таким как С.А.Токарев на это неудобство, устраивая многочисленные дискуссии, в которых принимало участие большинство апологетов режимной науки, с среде которых такие как С.А.Токарев были в чём-то изгоями. Вот как характеризует автор Предисловия в этой связи творчество С.А.Токарева в период «застоя»:

 

«Упрёки в “немарксистском”, “объективистском” “аполитичном” и даже “буржуазном” характере публикуемых работ преследовали С.А.Токарева всю жизнь, да и сейчас иногда высказываются суждения, что выдающийся этнограф и религиовед “ сумел провести в жизнь многообразие исходных позиций при трактовке конкретных проблем”, “ был широк и свободен в выборе средств исследования” [11]. Некоторые даже задаются вопросом, не был ли С.А.Токарев верующим человеком, и склонны положительно отвечать на этот вопрос, ссылаясь на мнение “христианского теолога” (вот именно теолога — А.К.)[12] Александра Меня. Незадолго до своей трагической гибели А.Мень[13], который несколько раз встречался и беседовал с С.А.Токаревым, высказал мнение, что учёный был “готов принять какую-то форму пантеизма или даже теизма [14]. Но христианская теология вызывала у него ряд недоумений [15] ”. Этого мнения оказалось достаточно, чтобы зачислить С.А.Токарева в разряд пусть нетрадиционных, но всё же верующих людей [16]».

Статус «нетрадиционно верующего человека» — это очень много для известного советского этнографа и религиоведа, чьи труды служили для большинства учёных основой их научной базы[17]. Можно предположить, что С.А.Токарев был внеконфессионально верующим Богу человеком на бессознательных уровнях психики, а может быть даже он дошёл своим умом и до многого, что не имел возможности прямо говорить в условиях диктата троцкистско-брежневского режима. Как бы то ни было, но он был язычником (в самом хорошем смысле этого слова: человеком, ощущающим Язык Жизни и следующим его урокам), склонным к нетрадиционному единобожию — что признали многие, кто с ним встречался. И это — весьма характерный и многого обещающий для будущего симптом Русской религиозной мысли XX века, толчок к зарождению которого дало снятие духовного гнёта псевдохристианской теологии идеалистического атеизма церквей имени Христа.

Исходя из вышеизложенного, можно уверенно предположить, что крупнейший советский этнограф и религиовед, воспитавший целую плеяду учёных, по меньшей мере ощущал и догадывался, а по большому счёту, возможно и осознавал, что настоящая религия это — обоюдосторонняя связь человека с Богом.

В учебном курсе «Сравнительное богословие» (книга 1) мы дали общее определение религии. В самом широком историческом смысле религия — это связь, которая может быть:

· с Богом;

· со сверхъестественными силами;

· людей между собой.

 

Традиционное академическое понимание религии во второй половине XX века (когда и вышли основные труды С.А.Токарева) заключалось в том, что «религия — это вера в сверхъестественное». Или иными словами, «религия — это пережитки прошлых суеверий людей». К такому «определению» тяготел и марксизм-ленинизм (так называемая антропологическая теория[18] происхождения религии, которой придерживался и сам К.Маркс), и учёные вынуждены были её придерживаться. Ясно, что в нашем общем определении религии (в самом широком историческом смысле) это — второй вариант: «религия — это связь со сверхъестественными силами».

С.А.Токарев, как мы уже знаем, настаивал на другом определении религии: «религия есть форма социальной связи». Это было весьма нетрадиционно, но как раз это определение соответствует третьему варианту нашего общего определения: «религия — это связь людей между собой». Мало того, С.А.Токарев посвятил большýю долю своих исследований вопросу о том, как религиозные системы влияют на взаимоотношения людей в контексте эксплуатации одних другими. То есть, он показывал иерархии толпо-“элитаризма”[19], выстроенные на базе той или иной религиозной культуры и вскрывал их исторические корни. Он не только показывал историю становления разнообразных верований и суеверий, перешедших в ряде регионов в крупные религиозные системы, он — вскрывал цели и задачи социального плана хозяев этих религиозных систем, делая выводы о том, что религиозные системы это далеко не только нечто стихийно образованное, но почти всегда целенаправленно культивируемое в обществах.

Как раз последнее то и не устраивало хозяев и пастухов марксистско-ленинской толпо-“элитарной” иерархии в хрущёвско-брежневском исполнении. Ведь от токаревского подхода к религиозным и идеологическим системам оставался один шаг до анализа новейшей системы толпо-“элитаризма”, под культом которой он жил. Любая толпо-“элитарная” система защищает саму себя от несанкционированного вторжения в её социальную сущность. С «перестройкой» творчество С.А.Токарева, направленное в это русло, оборвалось, но духовное и вещественное наследия остались.

 

«Не отрицая важность гносеологического[20] анализа религии[21], С.А.Токарев предлагал предварить его социологическим анализом, подчёркивая тем самым, что религия — системное образование, в котором социальный аспект лежит в основе всех остальных и определяет их. Это положение вроде бы не должно было вызывать серьёзных возражений. Однако в ходе дискуссии выдвигалось множество обвинений в адрес автора обсуждаемой статьи. Наиболее серьёзными оказались упрёки в отступлении от марксизма. “Как бы ни эволюционировала религия, — отмечалось в редакционной статье, подводящей итог дискуссии, — её сущность остаётся неизменной. Эта сущность вскрыта основоположниками марксизма, и система их взглядов по данным вопросам остаётся теоретическим фундаментом марксистского религиоведения. Исходя из этого, редакция не видит оснований ставить под сомнение широко распространённую в советской религиоведческой науке концепцию, согласно которой религия есть прежде всего общественное сознание и лишь затем — форма отношений между людьми. И несомненно вера в сверхъестественное является специфическим признаком религии как формы общественного сознания” [22]».

Сам же С.А.Токарев по-видимому вышел в понимании (либо только в ощущении) на первый вариант определения религии: «религия — это связь с Богом». Однако, в период своей жизни он не мог об этом заявить, поэтому и направил своё творчество на детальную разработку роли основных религиозных систем в контексте третьего варианта общего определения религии, как связи людей между собой.

Дело в том, что С.А.Токарев развивая свои языческие (в лучшем понимании этого слова: свободные от диктата той или иной научной системы) способности по отношению к его обширным этнографическим исследованиям (исторической фактологии), мягко говоря — не был сторонником доминирующей в то время психологии фрейдизма.

Из истории религий известно, что существует психоаналитическая теория происхождения религии. Она связана прежде всего с именем австрийского врача-психиатра З.Фрейда, который предпринял попытку доказать, что религиозные верования представляют собой не что иное, как один из видов неврозов и что в основе их лежат подавленные в детстве эротические побуждения, в частности так называемый «Эдипов комплекс». Религию Фрейд определял как «коллективный невроз навязчивых действий», вытекающий из инфантильной привязанности к образу Отца-Бога. Фрейд полагал, что религия вредна для общества, ибо она освящает дурные человеческие установления, налагает запрет на критическое мышление, ответственна за обнищание умственных способностей, моральную деградацию и т.п. Одной из главных задач человеческого развития он считал преодоление инфантильной привязанности к Богу и умение опираться на свои собственные силы. Материалистические атеисты взяли фрейдизм на вооружение.

 

«Будучи в курсе новейших теорий отечественной и западной науки, С.А.Токарев обладал столь редким для нашего времени иммунитетом к научной моде. Он всегда относился с осторожностью к тому, что многим представлялось “новым словом в науке”. В ранние годы он не поддался искушением фрейдизмом. В своих университетских лекциях и статьях С.А.Токарев подробно разъяснял, что смелые обобщения З.Фрейда методически неправомерны и не подтверждаются этнографическими данными»[23].

 

Из этого видно, что С.А.Токарев был в корне не согласен с главным тезисом фрейдизма: «что религия вредна для общества» и что главное для человека это «преодоление инфантильной привязанности к Богу и умение опираться на свои собственные силы»[24].

Иными словами, будучи язычником по Жизни, С.А.Токарев считал религию полезной, что в совокупности с его неприятием второго варианта из нашего общего определения религии (как связи со сверхъестественными силами) и правильного отношения к роли религии, данной в третьем варианте определения (как связи людей между собой) — показывает, что он (возможно, что и бессознательно) придерживался первого варианта определения (религия это — обоюдосторонняя связь с Богом), не афишируя это в условиях наибольшей легитимности второго варианта.

В пользу этого утверждения свидетельствует резко негативное отношение С.А.Токарева (и мать и отец которого были из священнического сословия!) к “христианской” апологетике, которую он считал самой необъективной и пренебрегал трудами её авторов:

 

«Особую неприязнь С.А.Токарев испытывал к учёным, которые использовали современные научные данные в целях апологии христианского вероучения. Пожалуй, больше всего досталось на страницах «Религии в истории народов мира» католическому патеру В.Шмидту и его теории прамонотеизма[25]. В своей научной деятельности С.А.Токарев обходил стороной огромный пласт теологической литературы, справедливо полагая, что религиоведение и теология являются самостоятельными и мало зависящими друг от друга дисциплинами. Он считал недопустимым смешивать научное изучение религии с теологическими интересами».

 

Что понимал С.А.Токарев под «теологическими интересами», мы увидим в ходе рассмотрения его книги «Религии в истории народов мира». Благодаря таким учёным как С.А.Токарев, советское Религиоведение стало в XX веке важнейшей ступенью в развитии Русской религиозной мысли — ступенью между апологетической теологией с её «интересами» и Сравнительным богословием, необходимость замены которым Религиоведения уже давно настала.