СОПОСТАВЛЕНИЕ НАГАЙКИ И НУНЧАКУ

О МОТИВАХ ПОДТОЛКНУВШИХ АВТОРАК НАПИСАНИЮ ЭТОЙ ГЛАВЫ

Как известно, в настоящее время быстрыми темпами идет процесс становления отечественного боевого искусства. И, Слава Богу! Но так уж повелось но законам мироздания, что любое благое дело всегда, к сожалению, наталкивается на преграды, чинимыми силами зла. Не миновало это явление и отечественное боевое искусство.

Мы не будем подробно останавливаться на «силах зла» и на представляющих их персоналиях. Бог судья. Отметим только, что становление отечественных, истинно российских боевых искусств, не­делимо, прежде всего, от веры в Бога и от подъема «шального самосознания. То есть оно неизбежно влечет за собой процесс формирования сильной гости, воспитанной на идеалах Православия и любви к своей Родине.

Вот только Родина наша, матушка Россия, увы, переживает не самые лучшие времена. Но при этом, сточки зрения науки, все происходящее с нами впол­не предсказуемо и... закономерно.

А закономерность эту выявил, обосновал и пред­ставил в виде абсолютно логичной и исторически доказуемой теория пассионарности [7] Великий Русский Ученый (воистину с большой буквы) Лев Николаевич Гумилев..

Не вдаваясь в тонкости теории и не перечисляя многочисленные труды и заслуги Л.Н. Гумилева, от­метим, что в настоящее время Россия находится в конце своей самой критической стадии — фазы над­лома и перед нашей страной сейчас стоит два вари­анта развития событий. Первый — пережить кри­тическую фазу надлома и вновь стать сильным государством, но на ином качественном уровне, второй — рассыпаться, исчезнуть. В последнем слу­чае нашему этносу, то есть нам с вами, уготована невеселая участь, а именно — исчезновение (как, на­пример древним римлянам), или, говоря научным языком, — аннигилирование.

Но все не так уж и мрачно, шансы на оба пути развития еще есть, и они примерно одинаковы. И от того сколько (в прямом количественном отно­шении) в России будет сильных, неравнодушных к своему отечеству, а следовательно, обладающих на­циональным самосознанием личностей (по Гуми­леву, пассионариев), зависит, ни много ни мало ее будущее. При этом становление славянских, рус­ских, казачьих и иных отечественных боевых ис­кусств, способно сыграть в этом деле далеко не пос­леднюю роль.

А вот это уже, по вполне понятным причинам, многим не нравится. И отсюда пусть лучше уж «выбравшее пепси» поколение, жуя «орбит без сахара», если и будет чем-то заниматься, то уж не­пременно восточным и, что наиболее характерно, в его западном проявлении. Главное, чтобы чем-то зарубежным, и ни в коем случае не своим национальным.

Проясним наши позиции мы отнюдь не против восточных единоборств. Более того: мы относимся к ним вполне даже уважительно и зачастую плодотворно с ними сотрудничаем. В конце концов, любой спорт по-своему хорош, как говорится: «В здоровом теле...» Но вот тут-то, к сожалению, зачастую возникают те коллизии, которые «здоровым духомну никак не назовешь. Как известно, любое боевое искусство состоит из двух основных взаимосвязанных составляющих: из собственно умения бой и из сопутствующей ему идеологии. И если с первой составляющей все обстоит вполне даже благополучно, то про идеологическую плоскость этого сказать никак нельзя. Здесь с удручающей закономерностью наблюдается следующее. Нахватавшись вершков восточной премудрости (и не всегда в грамотном изложении), какой-нибудь сибирский или костромской парень, повинуясь чьей-то чуждой воле, вынужден идти против своей конной природы. И вот он для достижения «истинной гармонии духа», таращась на восточные иероглифы искренне силится понять сущность дзен-будизма или, например, даосизма. При этом заранее известно, что даосом он не станет, да и толкового буддиста из него не получится. И, естественно, китайскую философию он до конца так не постигнет так как Лао-Цзы или, например, Конфуция, ну уж точно не одолеет, в том, конечно, случае, если он специалист, синолог.

Изложенное знакомо нам не понаслышке и мы имеем полное право об этом говорить с позиций этого опыта. Автор этих строк в свое время, со рвением молодости, например, пытался осознать сущность второго предела тайдзицюаня, да так конца и не осознал... Вернее он неожиданно для себя осознал совсем другое, а именно: фатальную обреченность своих попыток и по одной очень про­стой причине. Потому что он не китаец, а русский.

Мы не хотим проповедовать национализм или, того пуще, шовинизм. Не существует плохих или хороших народов, так же, как и не существует низ­ших и высших рас. Все этносы именно таковы, ка­кими их создал Всевышний. Но вот с тем, что они разные, наверное, никто спорить не станет. И совер­шенно естественно, что все народы в чем-то схожи, а в чем-то и существенно разнятся. Поэтому то, что хорошо для одного, зачастую не просто плохо, а даже чрезмерно вредно для другого.

Этот факт широко известен и нашел свое отраже­ние даже в фольклоре. Вспомним, например, послови­цу, «что русскому здорово, то немцу — смерть». Но то — немец, представитель в общем-то близкого к нам (хотя бы в антропометрическом отношении) европей­ского народа, а как же тогда быть с представителями далекой «страны восходящего солнца», или «подне­бесной империи»? Ответим просто, с ними надо... дру­жить, сотрудничать, торговать, обмениваться опытом, ездить друг к другу в гости и т.п. Не надо делать только одного — пытаться уподобится друг другу. И всегда надо помнить, что мы — европейские предста­вители евразийского суперэтноса (по Гумилеву), кар­динальным образом отличаемся от людей Востока.

Мы не будем касаться антропометрических осо­бенностей типов двух великих народов (останавли­ваясь, например, на разнице в длине конечностей). На наш взгляд, здесь итак все уже все для всех ясно. Поговорим о другом, о более важном. О мировосп­риятии.

Существует научно доказанный факт, что вслед­ствие разного строения полушарий головного мозга мировосприятие восточного и, мировосприятие евро­пейского человека существенно разнятся. Так, европеец мыслит конкретными категориями, это всевозможные логические построения, формулы, сравнительные ассоциации и т.п. Восточный же человек, юлит, прежде всего, смысловыми образами. Отсюда например, письмо иероглифами, где этих иероглифов несколько тысяч, да при этом еще и каждый имеет несколько значений, то есть является определенным смысловым образом. С точки зрения европейцаI, подобное просто неразумно, так как не соответствует нашим рациональным представлениям.

Но при этом не надо думать, что несколько десятков букв европейских алфавитов являются верхом совершенства. Отнюдь нет, просто с помощью слагающих их букв мы можем строить такие четкие логические построения, как слова. То есть мы пошли наиболее простым прагматичным путем: звук— буква— слово — мысль... и никакого образa. А как же иначе? Ведь именно так наиболее удобно выражать те логические построения, которыми мыслим. А вот, например, написать японскую ханку, а потом и представить ее в образном выражении нашим письмом уже достаточно проблематично, да, по большому, счету и не нужно. Для нас вполне достаточно того, что простые, выражающие звуки буквы, могут сложиться, например, в чарующее: «Я помню чудное мгновенье...»

То есть мы изначально разные, а отсюда и разница в восприятии добра и зла, а это уже более серьезно. Соответственно разный у нас подход и к религии (естественно, и сами религии разнятся). Живя вне образов, восточный человек общается с Богом совсем иначе, чем мы. Как именно? Мы и предста­ть себе даже не можем. Вернее, мы можем внешне наблюдать за процессом, можем его, опять-таки 1ько внешне, имитировать, но постигнуть то, что происходит в душе восточного человека нам, в силу вышеуказанных причин, не дано, да и не надо.

Еще тысячелетие назад наши предки нашли, со свойственным им рационализмом, оптимальный выход. Не имея физиологической возможности жить в мире образов', для общения с Богом, нужно просто его образ иметь перед собой, и отсюда родилась ико­на.... Без которой православному русскому челове­ку жить никак нельзя.

Вышеизложенные соображения не являются та­ким уж высоконаучным откровением и доступны широкому уровню достаточно образованных людей. Но вот то обстоятельство, что несмотря на это зача­стую они скрываются или просто не принимаются в расчет, по нашему глубочайшему убеждению, но­сит характер целенаправленной акции. И направ­лена данная акция прежде всего против духовной основы народа, а именно — против православия. Ни чем иным, как мастерски проведенной идеоло­гической диверсией, данный процесс не назовешь.

Повторимся еще раз, мы не против восточных религий, различных эзотерических и философских воззрений как таковых. Просто Сергий Радонеж­ский или Серафим Саровский нам неизмеримо бли­же, чем, допустим, Бодхихарма.

Но вернемся от философских проблем к пробле­мам отечественных боевых искусств. Здесь тоже все далеко не просто. Как в любом деле здесь суще­ствуют зерна и плевелы, которые, как известно из афоризма, следует отделять друг от друга. И отделя­ем в поте лица, но вот только почему-то широкому зрителю показывают именно плевелы, а зерна ис­кусно прячут...

А в результате в общественном сознании уже сформирован стереотип, рассчитанный на примити­визм восприятия. По нему получается, что отече­ственное боевое искусство это не более чем тще­душные потуги каких-то пьяных, то ли русских мужиков, то ли ряженых казаков, которые по своей исконной темноте и невежеству, а также в силу ряда.недоразумений, гордо именуют свои то ли пляски, то ли кривлянья — славянскими системами едино­борств. Да при этом они еще и смеют претендовать на какую-то там историческую преемственность.

Поэтому пусть уж они, в силу отсутствия развития того интеллекта, уж сами занимаются своим непо­нятным делом, пусть размахивают мечами, шашка­ми, а то и вовсе какими-то нагайками, пусть. Ведь совершенно очевидно, что просвещенному человеку все это совершенно не нужно. Так что и заниматься этим не стоит, а то еще ненароком и спиться можно, ведь все это происходит непременно под водку и

под аккомпанемент гармошки с балалайкой (а как же иначе?).

Мы ничуть не утрируем, именно такой стереотип в общественном сознании и существует, а наша за­дача состоит в том, чтобы его сломать, дабы востор­жествовала историческая справедливость. Причем ломать его надо не методом огульного охаивания оп­понентов с соответствующим возвеличиванием себя, нам ни в коем случае нельзя до этого опускаться. Мы должны корректно доказать, что мы вовсе не та­кие и водка с балалайкой не являются главными ат­рибутами отечественного боевого искусства.

Именно подобные соображения побудили нас включить в настоящее издание нижеприведенную научно-исследовательскую главу.

^ ВЫБОР ПОДХОДА ИССЛЕДОВАНИЙ

Поскольку свою полемическую стратегию, в том случае, когда они ее действительно ведут, апологеты «сил зла» строят в основном на сопоставлении, то мы, дабы не нарушать традицию, попробуем рассмот­реть нагайку, руководствуясь предложенным нам подходом. Совершенно логично, что в нашем слу­чае это должно быть сопоставление нагайки с отно­сительно близким ей восточным аналогом — нун­чаку.

Мы полностью отдаем себе отчет в том, что пос­леднее утверждение «о близости» как минимум спорно и поэтому нуждается в разъяснении. При этом сразу же необходимо оговориться, что автор данных строк на протяжении достаточно длитель­ного срока, как до, так и собственно во время заня­тий казачьим боевым искусством, занимался и про­должает заниматься нунчаку. То есть знает сей пред­мет далеко не понаслышке, полностью признает его полезность и относится к нему с должным уваже­нием.

На основании вышеизложенного автор имеет пол­ное право утверждать, что техника работы нагайки и нунчаку во многом сопоставима, вследствие чего их совместное рассмотрение вполне правомочно. Тем не менее, несмотря на их сопоставимость, соот­ветственно имеется и разница, обусловленная как конструктивными особенностями, так и боевыми традициями владения данными видами оружия. При этом, в зависимости от ситуации, зачастую имен­но эта разница и играет определяющую роль.

Прежде чем перейти к собственно детальному сопоставлению нагайки и нунчаку, необходимо сде­лать небольшое отступление. Предвидя неизбежные обвинения апологетов «сил зла» в необъективности (а так происходит всегда, когда существующий по­рядок вещей не устраивает подобную категорию лю­дей), автор считает нужным заявить следующее.

Приведенное ниже сопоставление нагайки и нун­чаку является результатом исследования, базирую­щегося на экспериментальных данных и строго на­учных методах анализа. Работа проведена челове­ком, обладающим ученой степенью кандидата наук,

есть являющимся достаточно компетентным не только в области боевых искусств, но и методах научного познания. Как легко убедиться, полученные результаты вполне объективны и отражают истинное положение дел. Их можно, да и, наверное, нужно ^критиковать, вне всякого сомнения, они могут быть |&алее и более совершенными, но во всяком случае них нельзя просто отмахнутся. Итак, уважаемый читатель, если ты имеешь склон-. к научной литературе, то мы приглашаем тебя, внимательно ознакомиться с нижеизложенным, нет, то мы предлагаем тебе его попросту про­пустить, а ознакомиться только с общими вывода­ми, приведенными в конце главы. Для уяснения основной сути этого будет вполне достаточно.

^ ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ

Прежде всего необходимо ввести разграничения, справедливые для боя практически любым видом гибкого оружия. В обобщенном виде, в зависимос­ти от цели боя, количества противников, манеры его ведения, степени мастерства и т.п., бой гибким ору­жием условно можно разграничить на два основ­ных раздела: ударный и прикладной.

Охарактеризуем оба раздела.

1. Ударный раздел представляет собой формирование в пространстве вокруг бойца защитного поля, состоящего из различных чередующихся в определенной последовательности, вытекающих один: из другого технических элементов, каждый из ко­торых может служить как для подготовки, так и являться собственно ударом.

2 Прикладной раздел представляет собой сово­купность действий оборонительного характера, со­стоящих из блокирований, захватов и проведения

технических приемов с целью обезвреживания про­тивника.

Как видно из определений, второй раздел больше применим для обороны, в то время как первый но­сит преимущественно агрессивно-наступательный характер. При этом не надо вводится в заблужде­ние самим термином «защитное поле». Как соб­ственно защита, поле может служить только при наличии многочисленных противников, в любых иных случаях его применение — это нападение.

Попробуем беспристрастно проанализировать боевые возможности нагайки и нунчаку, руковод­ствуясь строго научным подходом, опираясь на вы­шеуказанные разделы.

Для первого раздела напрашивается определение некой величины, способной объективно отражать сте­пень эффективности защитного поля, формируемого тем или иным видом оружия. Совершенно очевид­но, что данная эффективность будет, прежде всего, за­висеть, как для поля, формируемого движением ма­терии, в первую очередь — от его плотности.

Таким образом, представляется возможным и логически обоснованным введение коэффициента плотности защитного поля (К).

Путем нетрудных логических заключений мож­но предположить, что коэффициент плотности за­щитного поля равен количеству движений оружия в определенной единице объема пространства, со­вершаемых за единицу времени.

(1)
То есть К

где: К_пзп — коэффициент плотности защитного поля; п — количество движений оружия в пространг; V — объем пространства, в котором происходит движение оружия; t — время. Совершенно ясно, что так как по своей сути пред-ложенный коэффициент является величиной эмпирической, то его наполнение реальным содержанием возможно только экспериментальным путем. В связи с этим перед нами встала проблема планирования и проведения эксперимента.

^ РЕЗУЛЬТАТЫ ЭКСПЕРИМЕНТА ПО

ОПРЕДЕЛЕНИИ) ПЛОТНОСТИ ЗАЩИТНОГО

ПОЛЯ НУНЧАКУ И НАГАЙКИ

Для получения численных значений коэффициента плотности защитного поля нунчаку и нагайки нами проведен эксперимент. Суть его заключалась в следующем. Человек помещался в пространство с объемом 8 м³, по краям которого были расположены плоскости ограничивающие объем и позволяющиефиксировать количество движений оружия. В качестве оружия применялись, соответственно, нунчаку и нагайка.

Скорость работы обоими видами оружия для каждого участника была строго одинакова и определя­лась так, чтобы обеспечить выполнение принципиального условия эксперимента, которое мы формулируем следующим образом.

— Оптимальная демонстрация каждым участни­ком техники владения обоими видами оружия, в соответствии с индивидуальным уровнем мастерства ^; и присущими ему физиологическим особенностями. Время фиксации движений каждого вида ору­жия — 60 секунд.

В эксперименте принимали участие, пять чело­век. Это люди разного возраста, разного уровня ма­стерства, но их участие в проведении эксперимента

правомочно, так как они удовлетворяют следующим требованиям, позволяющим считать полученные результаты корректными.

1.
Никто из участников не был новичком во вла­дении оружием (минимальный стаж для самого «молодого» превышал два года).

2.
Все участники одинаково приемлемо работа­ют как нунчаку, так и нагайкой и при этом облада­ют единой техникой, что обусловлено принадлеж­ностью к общей школе.

Руководствуясь вышеизложенным, нами были проведены соответствующие фиксации, измерения и расчеты. Результаты эксперимента приведены в табл.1.

Таблица 1

Результаты эксперимента по определению плотности защитного поля

 

№ ПЙ1	Нунчаку	Нагайка	Разница между Но,, нагайки и нунчаку
^ Кол-во дви-жений.п	Коэффи­циентК»	Кол-во дви­жений, п	Коэффи­циент Къ.
1	90	12	174	23,8	+11.8
2	117	15,6	155	20,6	+5.0
3	139	18,5	131	17,5	-1.0
4	65	8,7	129	17,2	+8.5
5	119	15,9	108	14,4	-1.5

АНАЛИЗ ПОЛУЧЕННЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ

Анализ табл.1 показывает, что коэффициент плот­ности защитного поля нагайки в трех случаях из пяти превышает К нунчаку на +5,0; +11,8, в то время, как превышение К_пзп нунчаку над К,,,,,, нагайки зафиксировано в лишь в двух случаях. И при m очевиден тот факт, что данные превышения носят весьма незначительный характер и составля­ет -1,0; -1,5. Тем не менее, их наличие вполне объяснимо и, на наш взгляд, обусловлено не погрешнос­тью эксперимента, а объективными причинами объясняемыми только индивидуальными качества­ми участников.

Последнее нуждается в разъяснении. Выше были указаны требования, предъявляемые к участникам эксперимента. Но, тем не менее, оставаясь в рамках ¹ данных требований, техника владения каждым ин­дивидуумом все равно хоть незначительно, но

разнится. Причем данная разница носит чисто субъективный характер, основанный не столько на физиологических, сколько на психологических особенностях личности.

Так, один отдает предпочтение рубящим ударам и не слишком жалует дополнительное вращение разящей части оружия (хотя и вполне умеет его делать), другой предпочитает для нунчаку подклю­чать сложную кистевую работу, а третий, — для на­гайки, вдобавок и пальцевую.

И это не только вполне нормально, но и абсолют­но необходимо, так как только такой подход обеспе­чивает выполнение принципиального условия экс­перимента, которое, нелишне напомнить, мы выше сформулировали как:

— оптимальная демонстрация каждым участни­ком техники владения обоими видами оружия, в соответствии с индивидуальным уровнем мастерства и присущими ему физиологическими особенностями.

Таким образом, можно утверждать, что наличие незначительных отклонений от выявленной общей тенденции только подчеркивает чистоту проведения

эксперимента и соответственно правомочность сделанных на его основе выводов. При этом выяв­ление именно незначительности отклонений дока­зывает емкость и эластичность введенного нами коэффициента плотности защитного поля.

Данные обстоятельства логически подталкивают к мысли о том, что правильно оценить полученные результаты и сделать обоснованные выводы можно только на основе обобщающей статистической об­работки выборки (пусть и не самой сложной).

На наш взгляд, в данном случае наиболее опти­мальным решением было бы вычисление норма­тивных значений (среднеарифметических) Кюп с целью их дальнейшего сравнения. Что нами и было проделано.

Результаты следующие: нормативное значение Кцзп нунчаку равно 14,1, а Кпзп нагайки составляет 18.7, разница соответственно составляет 4,6, то есть К_пзп нагайки больше К_пзп нунчаку в 1,3 раза. Ины­ми словами примерно на четверть.

Это дает нам основание сформулировать первый обобщенный вывод:

— плотность защитного поля нагайки пример­но на четверть больше плотности защитного поля нунчаку.

Полученный вывод совершенно неожиданен и, безусловно, противоречит общепринятому стереоти­пу, но это именно так. Попытаемся его подтвердить на основе качественного анализа.

Общепринятым мнением, как правило, основан­ным на голливудско-гонконговском кинематогра­фе, является утверждение чрезвычайной, даже мистической, «суперэффективности» нунчаку. Да, дей­ствительно, данное оружие весьма эффективно. Но не «супер». Скорее оно «суперэффектно» вследствие наличия очень красивых и высокотехничных пере­хватов, характерных только для данного вида двурукояточного оружия и способных выполняться на высокой скорости только при наличии высокой степени мастерства, или же при использовании различных кинематографических трюков (что в основном происходит).

О боевой сущности перехватов мы поговорим сейчас же переведем проблему в плоскость нашего исследования. На первый взгляд, вроде бы очевидно, что вследствие данных перехватов и плотность формируемого нунчаку поля, также должна бытъ весьма высока. Да, действительно, на первый взгляд это так. Но только на первый. На самом деле, для того, чтобы наиболее полно осмыслить само понятие плотности защитного поля, необходимо принять и такую объективную реальность как его — неравномерность. Ведь очевидно, защитное поле в любом случае будет иметь Асферическую форму, а вот плотность его, в зависимости от конструктивных особенностей и техники «владения оружия, в пределах данной сферы будет распределена неравномерно.

Беспристрастный анализ техники нунчаку пока­зывает, что подавляющее большинство (до 60—70%) перехватов так или иначе связано с движением оружия за спиной. Это, безусловно, формирует там, непосредственно за спиной большую плотность защитного поля. Подчеркнем, именно в большей, степени за спиной, а не перед собой. При этом, что особенно важно для нашего случая, за спиной плотность защитного поля распределена также весьма неравномерно. Сама специфика перехватов диктует то обстоятельство, что на ближней дистанции от спины она (плотность) больше, на средней — меньше, а на дальней — практически минимальна.

Плотность же защитного поля, формируемого на­гайкой, достаточно равномерна как за спиной, так и перед собой. Причина этого кроется в наличии более «плавнообразнои» техники с меньшим количеством перехватов (в том числе и «заспинных»), что непос­редственно обуславливается конструкцией нагайки.

Принимая во внимание тот факт, что в рамках нашего эксперимента коэффициент плотности за­щитного поля исследуется не по дистанциям, а сум­марно (в пределах границ всей «сферической фор­мы»), то полученные результаты и сформулирован­ный на их основе вывод являются верными.

Изучение собственно самой «неравномерности», представляется нам весьма перспективным, и оно вполне может стать следующим этапом нашей ис­следовательской деятельности.

В заключение, как мы и обещали, вернемся к пе­рехватам нунчаку. Сразу оговоримся, что мы пол­ностью признаем их полезность. Вне всякого сомнения, они играют весьма существенную тактиче­скую роль, так как предугадать направление дви­жения молниеносно выхватываемого из-за спины оружия, да еще и неизвестно какой именно рукой, практически невозможно. И в этом большой плюс нунчаку перед нагайкой, так же, как, несомненно, су­ществуют и другие взаимные плюсы и минусы. А вот для того, чтобы суметь их объективно оце­нить, мы и провели количественный анализ, изло­женный в следующей главе.