Поручик Генерального штаба М. Черняк

М. Черняк был одним из активных участников Казанского заговора. Однако ему удалось избежать ареста и в течение восьми месяцев скрываться в Витебской губернии.

Летом 1864 г. его фамилия вновь появилась в секретной переписке между Третьим отделением императорской канцелярии и генерал-адъютантом А. Е. Тимашевым49. В документе от 22 июля 1864 г. читаем следующее: «В Динабурге на железной дороге задержан и доставлен по распоряжению главного начальника Северо-Западного края в Вильно намеревавшийся пробраться за границу неизвестный человек, который назвал себя сначала Шишко, потом сознался, что он поручик Черняк»50.

Управляющий Третьим отделением просил Тимашева сделать распоряжение «дабы производившееся о сем офицере дело» в Главной следственной комиссии в Казани под председательством тайного советника Жданова «немедленно препроводить для совместного рассмотрения оного с делом находящимся в Вильно о поручике Черняке к виленскому генерал-губернатору»51. Вместе с тем управляющий сообщил А. Е. Тимашеву, что он уведомил о своем контакте с последним генерала от инфантерии М. Н. Муравьева и просил его отдать распоряжение приостановить дело о Черняке до получения дела из Казани52.

В этот же день появились еще два документа, но без подписи. Одно на имя управляющего Третьим отделением императорской канцелярии, другое на имя начальника Северо-Западного края. По их содержанию можно предположить, что их автором является Тимашев.

В первом письме дается уведомление, что «следственное производство бывшей в Казани Главной следственной комиссии по политическим делам, в котором заключаются все сведения об участии поручика Генерального штаба Черняка в замышлявшемся в Казани вооруженном восстании, в минувшем июне месяце, по окончании военно-полевого суда над политическими преступниками первой категории передано в Казанский уголовный суд для определения меры вины и ответственности лиц второй категории, виновных в тех же преступлениях и содержащихся в числе 17 человек под стражей, и потому означенное следственное производство не только теперь, но и в скором времени не может быть отослано к г. виленскому генерал-губернатору, так как оно подлежит рассмотрению»53. Далее автор сообщает, что «по делу о вооруженном восстании поручик Черняк обвиняется, как защитник и главный двигатель сего замысла»54.

По изложенным обстоятельствам он полагал, что Черняк должен быть подвергнут следствию и суду за преступления в Казани, и после сбора всех сведений «о преступной его деятельности в пределах ведомства виленского генерал-губернаторства […] должен быть отправлен в Казань для установления учиненных здесь им преступлений и для предания заслуженному наказанию»55.

6 сентября 1864 г. генерал-адъютант А. Е. Тимашев в своем письме на имя казанского военного губернатора дает поручение, чтобы состоящий при штабе последнего для особых поручений подполковник Рубанов «по доставлении в Казань поручика Черняка немедленно произвел над ним законное исследование при посредстве казанского жандармского штаб-офицера полковника Ларионова». Вместе с тем он просит «дать знать о вышеизложенном Казанскому уездному суду, в рассмотрении коего находится в настоящее время следственное дело о политических преступлениях второй категории, по которому обвиняется Черняк»56.

В Вильно следствие Черняка велось до весны 1865 г. После его завершения Муравьев отправил арестованного в Третье отделение императорской канцелярии и уведомил генерал-адъютанта князя В. А. Долгорукого, что «действия Черняка в вверенной ему губернии достаточно обследованы»57. 19 марта Черняк, прибывший в Казань, переправляется к губернскому военному начальнику «для помещения в Казанский военный тюремный замок в особую, секретную камеру»58.

Через неделю Казанская палата уголовного суда сообщила казанскому губернатору о том, что еще 13 ноября 1864 г. из Казанского уездного суда в палату на ревизию поступило дело о лицах, преданных суду в обыкновенном прядке за участие в противоправительственной пропаганде и преступном умысле произвести в г. Казани вооруженное восстание. Из числа преданных суду лиц студенты Казанского университета Сергеев, Полиновский, Жеманов, Лаврский и Щербаков сознались, что офицер Черняк вечером 15 марта был в квартире Полиновского, где они собрались вместе, и назвал себя агентом Московского революционного комитета, присланным в Казань «для разузнания местности и средств для восстания», развивал план самого восстания, говорил о средствах комитета, вербовке людей, приглашал их принять участие в замышлявшемся восстании, объяснял, что оно должно начаться весной 1863 г. Однако студенты не изъявили желания быть участниками восстания59.

То, что происходило в квартире Полиновского, подтвердил штабс-капитан Иваницкий.

Последующие события, с точки зрения палаты, например, присылка в Казань студентам писем, денег, оружия и прокламаций, а также желание студентов предупредить приезд Черняка в Казань, чтобы он не попал в руки полиции, показывают, что упомянутые студенты, если не сами составляли группу действия и совещались с Черняком в бытность его в Казани, то сочувствовали замыслам Черняка и изъявляли полное согласие на предлагаемые им планы60.

Для выяснения всех деталей, касающихся студентов, требовалось допросить Черняка. От его показаний в целом зависела судьба 14 человек61. Поэтому палата просила до высылки в Казань самого Черняка прислать его показания как можно быстрее62.

Из имеющихся у нас архивных документов неизвестно, как содержали Черняка в секретной камере. Единственный сохранившийся документ — рапорт казанского коменданта от 30 марта 1865 г. об обращении заключенного к дежурному по караулам 29 марта по поводу своих вещей и денег (18 руб. 10 коп. серебром), которые у него отобрали при отправлении в Казань и после прибытия были сданы сопровождавшими его жандармами в канцелярию губернатора.

Комендант испрашивал разрешения губернатора на выдачу Черняку его собственных денег «на предъявленную им крайнюю нужду и обзаведение постельной принадлежности»63.

Ответа в документах нет. Однако есть совершенно секретная бумага, причем без адресата и подписи, датированная 27 мая 1865 г. В ней говорится: «По степени виновности поручик Черняк принадлежит к первой категории лиц, замышлявших произвести в Казани вооруженное восстание»64.

Лица этой категории были судимы военно-полевым судом и по конфирмации генерал-адъютанта Тимашева четыре человека были расстреляны, а пять человек сосланы на каторжные работы.

Генерал-адъютант Тимашев находил, что Черняк, который в то время еще не был разыскан, на основании существующих «узаконений» и по обстоятельствам дела должен был быть подвергнут следствию и суду в Казани.

23 июня Министерство внутренних дел послало сообщение начальнику Казанской губернии о том, что военный министр сообщил министерству мнение императора по делу Черняка о предании его военно-полевому суду «с тем, чтобы суд производился порядком, для мирного времени установленным, а приговор был постановлен по полевым законам и с представлением права окончательной конфирмации по сему делу командующему войсками Казанского военного округа»65.

Вместе с тем Министерство внутренних дел препроводило в Казань 32 дела «о политических преступниках, осужденных в Казани по полевому уголовному уложению» и просило начальника Казанской губернии передать эти дела для извлечения сведений о поручике Черняке командующему войсками Казанского военного округа с тем, «чтобы означенные дела, по миновании надобности, были возвращены для хранения в МВД»66.

9 октября 1865 г. начальник штаба Казанского военного округа представил казанскому губернатору приговор по делу Черняка. Из него следует, что по конфирмации командующего Казанским военным округом Черняк должен быть расстрелян «за политическое преступление». Казнь назначалась на 10 часов утра «за Подлужной слободой»67. В связи с этим начальник штаба просил «сделать распоряжение о назначении на место казни полицейских чиновников и нужное число нижних чинов и казачьей команды для охранения порядка»68. 11 октября 1865 г. М. Черняк был расстрелян.