Сесилия Ахерн 5 страница

Я не смогла бы остановить его, даже если и захотела.

Ощущение отсутствия контроля за ситуации заглушает поток мрачных чувств, бушующих внутри меня. Мы мчимся с такой скоростью около мили, прежде чем Талли начинает снижать темп. Я сильнее сжимаю поводья и осторожно потягиваю их, пока Талли не идет прогулочным шагом. Его ноздри раздуваются от тяжелого дыхания.

Я устраиваюсь в седле, ожидая, чтобы сердце успокоилось. И сосредотачиваюсь на каждом импульсе, пульсирующей во мне крови; каждое биение – напоминание того, что я не окончательно сломлена.

Чем ближе к краю обрыва подходит Талли, тем сильнее в воздухе ощущается морская вода. Я вдыхаю его и представляю, как обрушиваю мощь океана на Сынов, насылая дождь за дождем, пока вода не поднимается, чтобы сравняться с землей и поглотить их целиком. Улыбка играет на моих губах, пока я не замечаю тучи, надвигающиеся с запада.

Нет.

Семь поколений назад моя предшественница уничтожила в пожаре целую деревню после того, как один из сельчан разбил ей сердце. Поговаривают, Дану вызвала голод, когда Киллиан отверг ее. Но я не стану убивать невинных людей. Я концентрируюсь, пока небо снова не становиться обычным светло-серым.

Есть только один человек, которому я хочу причинить боль. И я знаю, как именно сделать Блейку больно. Моя месть будет более личной.

Клин клином.

– Уже вернулась?

Лайам стоит на вершине тропы, ведущей к пляжу; его длинные волосы распущены и развиваются на ветру.

Талли останавливается и поднимает голову без какого-либо побуждения; мышцы напряжены.

Я инстинктивно распрямляюсь.

– Наслаждаешься повышением?

Моргание Лайама – единственный признак того, что я застала его врасплох.

– И правда. Я направляюсь в город. Прошло уже достаточно долго времени с тех пор, как я наслаждался прелестями людской плоти.

От его слов меня передергивает от отвращения, не смотря на все мои усилия.

– Может быть, тебе стоит переодеться во что-то более современное.

На нем все еще клетчатая ткань, обернутая вокруг талии и груди.

– А что ты посоветуешь?

В скучающем выражении его лица присутствует еще что-то более мрачное.

– Ты можешь начать со штанов.

Лайам улыбается; его красота проявляется по полной. Он исчезает во вспышке ярко-белого света, а затем появляется снова, облаченный в пару темных брюк и сшитую на заказ рубашку.

– Теперь и в мире духов есть Нордстром[11]?

Лайам игнорирует мой комментарий.

– Хочешь пойти и встретиться с сестрой?

– У меня нет сестер.

– О, но у тебя есть. – Он проходит перед Талли, направляясь к главной дороге. – Вместе вы одержите победу над Сынами.

Талли качает головой, отходя подальше.

Ужас, который я почувствовала впервые встретив Лайама – притупился. Лайам здесь, чтобы организовать конец Сынов Киллиана. Наши цели совпадают больше, чем я сначала думала.

Я – бандия. Блейк заплатить за то, что разбил мне сердце.

 

 

– 15 –

 

Я нахожу Остина в кабинете в западном крыле дома. Он сидит за гигантским деревянным столом, по виду таким же старинным, как и сам дом; все его внимание поглощено чем-то на экране монитора. На нем пара очков в темной оправе, что делает его почти похожим на человека.

Я в нерешительности стою в дверях. Он не видит меня. Все еще есть время повернуть назад. Я сжимаю юбку своего синего шелкового платья. Ткань слишком тонкая для холодного воздуха, прозрачная.

Это была дурацкая идея. Мне следует уйти.

Он поднимает голову от ноутбука.

– Вот это сюрприз.

Он замечает мое платье и его глаза округляются.

– Я просто пришла узнать, собираешься ли ты составить нам с Миком компанию за ужином.

Легкая дрожь в голосе выдает ложь. Это не должно быть так трудно. Если Блейк может целоваться с Порцией посреди улицы, я тоже могу целоваться с Остином. По крайней мере, Остин захочет меня.

Он снимает очки и кладет их на стол, озаряя меня своей кривоватой улыбкой.

– Не думаю, что ты оставила мне выбор.

– У нас всегда есть выбор.

Выбор – это все что у меня осталось. Остин встает и делает несколько шагов в мою сторону.

– Даже не знаю. Думаю, что последую за тобой куда угодно в этом платье.

– Выбор.

Кровь приливает к щекам, несмотря на холод. Не хорошо. Я не желаю ничего чувствовать. Я просто хочу заняться этим. Я заставляю себя улыбнуться, входя в кабинет. Громоздкая дверь со щелчком захлопывается, раздаваясь эхом по огромной комнате. Я встаю прямее.

– Или же мы можем остаться здесь.

Взгляд Остина становится серьезным.

– Брианна, что ты делаешь?

Не предполагалось, что он будет задавать вопросы. Он просто должен позволить мне сделать это. Я сокращаю расстояние, становясь прямо перед ним настолько близко, что могу упасть в его объятия, если подамся вперед.

– Не все ли равно?

Я провожу кончиками пальцев по его щеке, скользя вниз к шее, пока рука не ложится на его плечо.

На его губах появляется озорная улыбка.

– А разве нет?

Он накрывает мою руку своей.

Я делаю шаг ближе (хотя едва ли есть место для этого) пока наша грудь не становиться почти вровень. Жар его тела резко контрастирует с холодным воздухом, и я вздрагиваю.

Он склоняет свою голову ко мне. Я приподнимаю подбородок и в ожидании прикрываю глаза. Но он не целует меня.

Я открываю глаза. Его губы прям там, меньше чем в дюйме от моих. Я подаюсь ближе, но он кладет другую руку на мое плечо, удерживая меня на месте. Он не отходит. Даже наоборот придвигается ближе. Его грудь касается моей настолько незаметно, что я могла бы выдумать это. Я хочу почувствовать его своим телом, но он по-прежнему удерживает меня.

Я подношу свободную руку к его талии, спускаясь пальцами к его бедру, наслаждаясь его быстрым вдохом. Именно такой реакции я и добивалась.

– Поцелуй меня, – говорю я.

Его рука на моем плече по-прежнему удерживает меня оттого, чтобы я приподнялась к нему, но его голова склоняется ниже. Я чувствую жар его дыхания на своих губах. Я почти могу ощутить его на вкус.

– Нет, – шепчет он.

Я двумя руками отталкиваюсь от его плеч, пятясь от него.

– Что с тобой не так? – Все пошло не так как предполагалось. Остин хочет меня. И бог знает, как мне нужно почувствовать себя желанной прямо сейчас. – Ты же этого хотел.

Остин потирает виски и закрывает глаза.

– Не так.

– Что?

– Прости мой скептицизм, но в последний раз, когда ты сказала, что хочешь поцеловать меня, то сослала в потусторонний мир на тысячу лет.

Ах, да. Но не похоже, что это сработало.

– Думаешь, что я собираюсь причинить тебе боль?

Его улыбка почти печальная.

– А считаешь, что нет?

Я сказала, что найду способ сделать ему больно, но сама идея ранить кого-то подобного Остину – абсурдна. Он не человек.

По крайней мере, не был.

– Я даю тебе то, чего ты хочешь.

Остин качает головой.

– Нет.

Мы выясним это. Я тянусь к нему, обвивая руками его шею. Его мышцы напрягаются под моими ладонями, но он не отталкивает меня. Я провожу рукой по его груди, спускаясь ниже упругих мышц живота, пока не чувствую жесткий выступ под молнией. Доказательство его желания. Я приподнимаю подбородок.

– Лжец.

Он хватает меня за запястье, потянув за руку. В тоже время другой рукой обхватывает меня за талию и резко прижимает меня к себе. Каждая клеточка моего тела мгновенно возбуждается, дрожа от предвкушения.

Он оттесняет меня назад, пока мы не врезаемся в стол, смахивая ноутбук на пол. Он приподнимает меня на стол, игнорируя грохот от его подающих очков. Одним быстрым движением он оказывается надо мной, пригвождая меня своим телом.

Его глаза темные. Безумные.

– Ты этого хочешь? Вот так?

Его слова горячи на моей шее.

Электрическая дрожь пронзает меня, пробуждая. Впервые начиная с этого дня, я согрелась. Живая.

– Поцелуй меня, – снова говорю я.

Он подносит губы к месту чуть ниже уха, слегка касаясь чувствительной кожи на моей шее.

– Нет.

Его зубы слегка касаются кожи на моем горле, в то время как его бедра движутся вдоль тонкой ткани моей юбки между моих бедер.

Я охаю.

– Тебе нравиться? – его слова грубы. Эмоциональны.

– Да.

Мой голос – скрип, тело – буйство ощущений. Каждый нерв горит. Каждая клеточка ноет от желания, чтобы к ней прикоснулись. Я обвиваю ногой его бедро, выгибая спину, таким образом, ощущая его гораздо больше.

Его дыхание учащается, рука движется от моей икры к обнаженной коже бедра.

– Ты хочешь, чтобы я заставил тебя забыть его?

– Да. – Отвечаю я, хотя с трудом припоминая, кого должна позабыть.

Остин испускает приглушенное рычание. Его пальцы крепче сжимаются на моей ноге. А затем он отстраняется от меня и отступает. Я приподнимаюсь на локте.

– Что?

Его темный взгляд скользит по полоске рукава, свисающего с моего левого плеча.

– Ты используешь меня.

– А не все ли равно?

Я сажусь, свешивая ноги со стола. И изо всех сил стараясь успокоить дыхание. Он смотрит в сторону.

– Получается, что нет.

Это не имеет смысла. Остин никогда не интересовался мной. Он хотел меня лишь для своей армии. Он даже готов был причинить мне боль, лишь бы это произошло. Он хотел быть со мной, но на этом все. Мои ноги трясутся, когда я соскальзываю на пол.

Я обхожу Остина, направляясь к двери, чувствуя неловкость теперь, когда момент прошел.

Неужели я неправильно поняла его? Я больше ничего не понимаю. Тяжелая дверь открывается со скрипом.

Я ощущаю взгляд Остина на своей спине. Когда я оборачиваюсь, то застаю его наблюдающим за мной. Я не выдумала желание в его глазах. Он облизывает нижнюю губу.

Я крепче сжимаю ручку двери.

– Чего же ты от меня хочешь?

Он вздыхает, и на секунду мне кажется, он ничего не ответит. А затем его губы искривляются в печальную, кривоватую улыбку.

– Все, Брианна. Я хочу все.

 

 

– 16 –

 

Когда я забредаю на кухню за завтраком, Остин уже сидит за огромным деревянным столом, потягивая чашку чая. Он насторожено наблюдает за мной, словно не уверен, собираюсь ли я залепить ему пощечину или снова накинутся на него.

Тут нечего беспокоиться. Я слишком обессилена, чтобы ударить его, да и ни за что на свете я не буду пытаться поцеловать его вновь, даже притом что мой живот сводит, когда я смотрю на его губы. Я сажусь напротив него и хватаю пустую чашку.

Остин думает, что хочет от меня все, но он не имеет это в виду. Не по-настоящему. Он желает идеал, фантазию, которая не существует. Эта печальная, раздраженная девушка – это все что я представляю из себя на данный момент. Я – сама горечь и месть. Во мне есть место только для этого.

Остин ставит свою чашку.

– Ты когда-нибудь была в Риме? Он летом прекрасен.

– Нет.

Итак, мы не собираемся обсуждать, что произошло. Хорошо. Мне не нужна вторая доза унижения.

– Если Сыны здесь – это означает, что у нас не так много времени.

– Тогда мы будем драться. Разве не в этом весь смысл?

– Смысл в том, чтобы уберечь тебя.

– С каких пор?

Его взгляд теплеет.

– Так было всегда.

Я сосредотачиваюсь на корзине с кексами в центре стола, сражаясь с огнем, разгорающимся под ложечкой и распространяющимся наружу.

– Ты ведь можешь сражаться теперь, когда ты больше не бессмертный, правильно? Ты не можешь быть изгнан в потусторонней мир. Я отыщу Шерри Миликен. Мы сможем победить их.

– Слишком рискованно.

– Это то, чего ты хотел. Я буду сражаться с Сынами. – Я буду сражаться с Блейком. – В чем дело? Теперь, когда ты можешь погибнуть, война перестала казаться такой уж великолепной идеей?

– Я потеряю не только свое бессмертие.

Дрожь в его голосе заставляет меня взглянуть на него. Его лицо бледное, осунувшееся. Что происходит с Остином? Мик спешит в кухню.

– Милорд, я пытался остановить его, но он настаивает на том, чтобы увидеть вас сейчас.

Он оглядывается через плечо.

– Кто? – спрашивает Остин.

Прежде чем Мик успевает ответить, Лай ам врывается за ним.

На нем современная одежда – пара узких джинсов и облегающий синий свитер. Похоже, что в царстве духов тоже есть Городские Торговцы. Лайам выглядит моложе, но также и не к месту. У него не очень хорошо получается скрыть потусторонний вид в том, как он держит идеальной формы подбородок.

– Ну, разве это не по-домашнему?

Лайам практически плюхается на место рядом со мной и тянется за кексами. Он откусывает такой большой кусок, что полкекса исчезает. Я даю деру, оставляя как можно больше расстояния между нами.

Остин садится прямее, теперь его лицо – маска надменного притворства.

– Прошло так много времени, что ты забыл свои манеры?

Лайам стряхивает крошки с рубашки.

– Прошло слишком много времени. – Он смотрит на меня. – Вижу, ты уже познакомился с моим воином.

– Я тебе никто, – говорю я.

– Она тебе никто, – одновременно отвечает Остин.

Лайам переводит взгляд от меня к Остину и смеется.

– Разве это не интересно? Ты даже слабее, чем я думал, Араун.

– Остин. – Поправляет он.

– Такое человеческое имя. Оно кажется тебе более подходящим.

Лайам запихивает остаток кекса в рот и жует. Он говорит с полным ртом.

– Я поживу здесь ближайшее время. Пусть твой человек приготовит лучшую комнату.

Мик все еще неловко мнется в дверях.

– Сэр?

Остин делает глоток чая, внешне выглядя спокойным.

– Не припоминаю, чтобы высылал тебе приглашение. Это все еще мой дом.

Лайам ухмыляется.

– Лучше держаться за свое земное имущество, пока оно у тебя есть. Ты не сможешь взять его с собой.

Остин исчезает во вспышке золотистого света настолько яркого, что мне приходится прикрывать глаза. Свет едва тускнеет, когда он появляется снова, окутывая всю комнату своим блеском.

– Ты слишком много предполагаешь. Я не какой-нибудь слабенький человек.

Лайам поднимает руку, прикрывая глаза. Его лицо выглядит бледным даже в золотистом свете.

Я не могу оторвать от Остина взгляд. Невозможно смотреть на него и не понимать, почему богам поклонялись. На нем только клетчатая ткань, обернутая вокруг его бедер и обнажающая ровные линии золотистой кожи, которые выглядят, словно вырезаны руками мастера. Его волосы по-прежнему взъерошены, а в сочетание с идеальными чертами лица, заставляет его казаться почти осязаемым. Один взгляд в его глаза, озаренные золотистым светом, который кажется, исходит извне – и становиться ясно, Остин не дружелюбный бог. Его взгляд одновременно царский и смертоносный, когда он взирает на Лайама.

Остин заносит свой драгоценный меч, острие лезвия касается кожи над воротничком.

– Тебе здесь не рады, – произносит он, словно меча у шеи само по себе не достаточно, чтобы донести сообщение.

Лайам склоняет голову, но его рот искажается в презрительной усмешке.

– Милорд.

Остин принимает человеческий облик; и небрежно садится, поднимая чашку чая.

– Микл? Можешь проводить Лайама?

Лайам не смотрит ни на одного из нас, когда встает и проходит к двери.

– Ты всегда был более безрассудным, чем умным. Сегодняшняя дерзость – завтрашнее сожаление.

Остин закатывает глаза.

– Ты не мой бог, Лайам.

Лайам смеется над этим.

– Что ж, как я и думал. Ты становишься человеком.

Остин встречается с Лайамом взглядом.

– Еще нет.

– Скоро.

Лайам посылает Остину воздушный поцелуй, прежде чем последовать за Миком в холл.

Остин дожидается, когда последние шаги смолкают в тишине, прежде чем заговорить вновь.

– У нас не остается времени.

Я не понимаю ничего из этого, но не упускаю того, как Остин нахмурил лоб. Он волнуется.

– Что это было?

Остин наливает себе еще одну чашку чая.

– Лайам веками жаждал заполучить мой трон. Это на него похоже, теперь ему захотелось помыкать и мной.

– Как именно он сверг тебя?

– Я теряю свои силы, Брианна. Все.

– Но я видела тебя. Ты спас меня, когда я тонула, и только что …

– С каждым разом требуется все больше усилий.

Остин помешивает кубик сахара в чае. Лайам имел в виду буквально, когда сказал, что Остин становиться человеком? Я пытаюсь переварить это.

– Как?

– Волшебство легко сотворить, но не так легко отменить.

– Отменить?

– Обратное заклинание, котороя я использовал, чтобы спасти твоего коня – обманчиво легко выполнить, не правда?

Я киваю. Я использовала то же самое заклинание, чтобы воскресить Блейка из мертвых. Все, что мне нужно было – произнести несколько древних слов.

– Подобная сильная магия не дается даром.

– О чем ты говоришь? Ты теряешь силы из-за того, что ты сделал, чтобы спасти Дарта?

Остин не смотрит на меня. Он потирает виски и пристально глядит на коричневую жидкость перед ним. Наконец он вздыхает и поднимает глаза.

– И то, что ты сделала с Блейком.

– Блейком? Как то, что я сделала с Блейком влияет на тебе?

– Не на меня.

До меня мгновенно доходит. У заклинания, что я использовало – есть последствия.

– Я потеряю силу из-за того, что я сделала, чтобы спасти Блейка?

– Боюсь, что так.

У меня едва было время, чтобы свыкнуться с тем, что я есть. Не справедливо. Я, наконец-то, готова сражаться. А теперь, возможно, не сумею.

– Сколько у меня осталось времени?

– Сначала – просто промедление. Едва заметное. Вскоре нужно будет прилагать усилие, чтобы выполнить даже простейшее заклинание. Далее станет только труднее. А через несколько недель мы оба будем беспомощны.

– Этого со мной еще не случилось. Может быть, и не случится.

– Случится.

Я расправляю плечи.

– Тогда нам придется действовать быстро.

– Брианна, не все так просто.

– Но это так. У меня все еще есть сила. Так же как и у тебя. Нам не нужно ждать, пока Сыны отыщут нас. Мы найдем их и уберем одного за другим. Пока все еще можем.

Остин вздыхает.

– Мы не можем.

– Почему нет?

Складка на его лбу снова возвращается.

– Потому что теперь мы на их стороне.

 

 

– 17 –

 

Я не желаю быть на стороне Сынов. Но чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что Остин прав. Если мы уничтожим Сынов, боги вернуться, но нас среди них не будет. Мне претит сама мысль о Лайме, господствующим над нами не меньше, чем Остину. Если остальные похожи на него, у нас серьезные проблемы.

– И что теперь? – спрашиваю я. – Мы не можем убежать, и не можем сражаться.

– Мы сделаем то, что делает каждая армия, когда нуждается в союзниках. Мы будим любезными.

Он хочет, чтобы я была любезной? С Блейком и Порцией? С Джона и Рашем? С Мэллори и Сьеррой и с остальными чистокровками, которые провели последние несколько месяцев, делая все возможное, чтобы я точно знала, как сильно они меня ненавидят?

– Невозможно.

Он смеется.

– Для общего блага. Чтобы спасти человечество.

– Я скорее буду жить под башмаком у Лайама.

– Не будешь. Он садистский ублюдок.

– И чем же Джона Тимкен лучше?

Остин видел, как Джона пытался убить меня прошлой весной.

– Лайам убивает ради удовольствия.

– Как Раш Брутон?

Ресторан Раша – эротическая мечта таксидермиста[12]. Он убивает животных ради спортивного интереса и набивает их словно извращенные трофеи.

– Лайам не остановится на животных. Люди также могут стать для него дичью. Единственное, что останавливает его сейчас – угроза изгнания. Если он заполучит здесь полную свободу, никто не застрахован.

– Так что же нам делать?

Остин сильно сжимает кулак. Мгновение он глядит на него, а затем убирает руку под стол. Он смотрит на меня с решительным выражением.

– Ты можешь поговорит с Блейком.

Я встаю.

– Нет.

Ни за что.

– Он единственный, кто послушает тебя. Он поверит тебе на слово.

– Он не поверит. – Блейк точно ничему не поверит. Если он когда-либо вообще верил мне на слово. – Он ненавидит меня.

Глаза Остина поблескивают. Не золотом. Он делает долгий глоток чая. Кружка звенит, когда он ставит ее снова на стол.

– Я не ошибаюсь насчет этого. Он – твоя наилучшая возможность выжить. Я был внутри его головы. Он был готов рискнуть всем, чтобы сберечь тебя. Это не то, что человек может просто забыть. Он поможет, если ты попросишь.

Возможно, Блейк рискнул ради меня однажды, но тогда все было по-другому. Блейк был связан со мной. Он уже начал двигаться дальше. Теперь Блейк не поможет мне. Вероятно, он будет первым в очереди, чтобы пронзить меня в сердце. Я открываю рот, чтобы возразить, но останавливаюсь, когда Остин вытирает глаза.

– Ты должна попытаться. Нам нужна его помощь.

– С тобой все в порядке? – спрашиваю я.

Остин смеется.

– Я все еще не вполне уверен, что делать с этими чертовыми человеческими эмоциями.

– Ты знал.

– Что?

– Прошлой ночью. – Когда я вешалась Остину на шею как идиотка. – Ты знал, что мне придется вернуться и просить Блейка о помощи.

Не удивительно, почему он не позволил мне осуществить месть. Он хотел, чтобы я вернулась к Блейку.

Он молчит и закрывает глаза.

– А что насчет Джо? Мы можем поговорить с ним. Он может организовать встречу с Рашем.

Когда Остин открывает глаза, он выглядит сильнее. Смирившемся.

– У Джо нет того влияния, какое есть у Блейка. Сыны послушают Блейка. Он прирожденный лидер.

Я внезапно прихожу в ярость.

– Так вот оно что? Ты ожидаешь, чтобы я приползла обратно к Блейку и умоляла о милости? Разве тебе Мик не рассказал, что мы вчера видели его с Порцией? Он двигает дальше. Если даже он и хотел меня раньше, то теперь не хочет.

– Я в этом серьезно сомневаюсь.

– Вот что ты пропустил, пока был заперт в потустороннем мире с Лайамом и компанией. Когда я заключила перемирие с Сынами, Блейк сказал Рашу, что использует меня, чтобы найти другую бандию. После того, как мы чуть не связали наши души снова, он сделал так, чтобы мы никогда не оставались наедине потому, что больше не хотел быть со мною связанным. Он вообще никогда не хотел, чтобы мы были вместе таким образом, и не желал, чтобы это произошло вновь. Если теперь он мне поможет, это будет не из-за того, что он любит меня. А из-за того, что он сможет помочь Сынам.

Произнеся слова вслух – все становиться кристально ясным. Блейк никогда меня не любил. Не по-настоящему.

– Ты можешь помочь Сынам. Это даже и идиоту понятно.

Он делает еще глоток чая, но кружка в его руке дрожит.

– Нет.

– Я бы сам его убил, если б считал, что это поможет. Но я проходил это миллион раз. Самый лучший способ подобраться к Сынам – через Блейка. Даже если он не захочет принять тебя обратно, то не позволит им причинить тебе вред. Придется поверить в это.

– К черту доверие.

Не похоже, что Блейк когда-либо доверял мне.

Остин встает и обходит стол. Он поднимает руку, словно собирается положить ее мне на плечо, но опускает до того, как касается меня.

– Мы должны попытаться. Если я собираюсь умереть, то это не будет напрасно.

Я разворачиваюсь к нему лицом.

– Ты собираешься погибнуть?

Мысль о смерти Остина должна была осчастливить меня. Я ведь хотела, чтобы он умер. А теперь же меня наполняет паника, все это не имеет смысла.

– Теперь я смертный. Моя смерть неизбежна, как и любого другого. Если у меня есть только эта жизнь, я хочу, чтобы она имела значение.

– О.

Конечно. Он говорит в общем. Смертность для него в новинку.

– Я попросил Микла навести кое-какие справки. Блейк остановился в Гостинице над пабом на Главной улице в Кэт.

– Ты хочешь, чтобы я отправилась к нему в номер?

– Там уединенно. Мы не в курсе, здесь ли другие Сыны, да и ты не захочешь подвергаться опасности публичного конфликта.

Он уставился в пол. Но мы оба знаем, что за этим стоит намного больше. Он хочет, чтобы я вернулась к Блейку, и все стало как раньше.

– Ты ожидаешь, что я снова буду с ним?

Как будто такое даже возможно. Блейк не хочет моего возвращения. Да он и никогда не желал, если уж на то пошло.

Остин проходит к двери, его спина обращена ко мне.

– Если это то, что нужно.

– А что насчет меня? А что если я не хочу его? – произношу я слова, надеясь, что если у меня и есть выбор, то я смогу сделать именно тот, что с преимуществом в мою пользу. Тот, где в конце я – та, кто уходит.

Остин оборачивается, его глаза темные.

– Не играй со мной, Брианна.

Играть с ним? К нему это не имеет никакого отношения.

– Прости, что не испытываю возбуждения от мысли броситься на шею парню, которого я только что видела целующимся с Порцией Брутон.

Остин держится за спинку стула возле меня, наклоняясь вперед.

– Это логичный выбор. Конечно, ты понимаешь логику. Блейк – твой наибольший шанс остаться в живых. Я уже сделал распоряжения, чтобы Порция наслаждалась бесплатным днем в спа. Она не будет мешать.

Остин уже спланировал это маленькое воссоединение? Как предусмотрительно.

– И что именно я должна сказать Блейку?

Как именно я должна вернуть парня обратно, который меня ненавидит? Парня, который уже начал жить дальше? Который меня никогда не любил?

– Правду.

– Правда с Блейком не прокатывает.

Я встаю, но Остин не отступает. Нас разделяет пространство меньше дюйма, когда я смотрю на него. Жар исходит от его груди, и мои щеки горят от воспоминания его тела, прижавшегося к моему.

– Ты действительно хочешь, чтобы я это сделала?

– Нет, – отвечает он. – Не хочу.

– Но ты все равно отправляешь меня?

Он сглатывает.

– А если бы я не отправлял?

Я не знаю ответа. Я делаю шаг назад.

– Не важно. – Быть с Блейком и знать, что ему на меня наплевать – разобьет мне сердце. Но с другой стороны, это не будет так сильно отличаться от того, что он сделал мне. – Я сделаю это. – Я обхожу Остина. – Но чтобы не случилось, я буду винить тебя.

– Хорошо.

Я останавливаюсь в дверях.

– Тебе следовало поцеловать меня прошлой ночью, когда у тебя был шанс.

Он встречает мой взгляд.

– Знаю.

Едва выйдя из комнаты, я слышу звук разбивающейся чашки о стену позади меня.

 

 

– 18 –

 

Блейк остановился в гостинице над пабом, где я останавливалась в ночь возвращения Остина. Вход через паб, но только несколько человек сидят в баре, и ни одного Сына. Из-за прилавка плотная женщина с короткими вьющимися волосами разливает пиво. Она подмигивает мне, когда я спрашиваю номер Блейка. По крайней мере, она держит язык за зубами, когда проводит меня к узкой деревянной лестницы позади паба.

– Вторая справа, – говорит она.

Я стараюсь игнорировать скрип ступенек, поднимаясь, но каждый звук, многократно усиливаясь, отдается в ушах, словно пронзительные крики. Я вытираю ладони о джинсы, когда подхожу к двери. Внутри не слышно ни звука, и я позволяю себе представить, что его нет. Это уловка – единственное, почему я поднимаю руку и стучу в дверь.

Внутри раздается шуршание.

– Неужели ты снова забыла ключи? – говорит Блейк с другой стороны двери.

Я могу слышать улыбку в его голосе. Мой желудок переворачивается прежде, чем я напоминаю себе, что эта улыбка предназначена не мне. А Порции. У меня внутри все падает. Не смотря на то, что я видела вчера, какая-то часть меня все еще надеялась, что есть какое-то рациональное объяснение для него и Порции, как будто такое вообще возможно. Но теперь совершенно ясно – я видела то, что подумала. У Порции есть ключ от его номера, и Блейк счастлив, что она вернулась.

Блейк беспечно распахивает дверь с улыбкой на губах. На нем пара выцветших 501 и ничего более; его светлые волосы торчат в разные стороны, словно он только что проснулся. У меня все в груди сжимается, лишая меня воздуха. Я хочу броситься к нему, обнять и никогда больше не отпускать.

Как жалко.

Я приставляю ногу к двери. Его улыбка исчезает.

– Что ты здесь делаешь?

– Я тоже рада тебя видеть. Могу войти?

Не дожидаясь ответа, я прохожу мимо Блейка в комнату, чуть больше той, что была у меня. Я сопротивляюсь желанию прикоснуться к нему, засовывая руки в карманы джинсов.

Большую часть комнаты занимает полутораспальная кровать и небольшая тумбочка. Сумка Блейка располагается на деревянном стуле, а вокруг разбросано все ее содержимое. Нам двоим едва хватает места, чтобы стоять.

Блейк осматривает коридор и быстро закрывает за собой дверь. Он проводит рукой по волосам, после чего они торчат еще больше.

– Как ты нашла меня?

– Ты нашел меня. Я была здесь последние две недели.

Блейк уставился на пол.

– Тебе нужно уйти.

Не знаю, чего я ожидала от Блейка, но не этого безразличия. В его голосе нет никаких эмоций. Нет даже злости. Разве он ничего не чувствует? Я не задумываясь тянусь к его чувствам, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, что угодно, что подсказало бы мне, что же он испытывает. Конечно, ничего нет. Ничего, кроме холодного, пустого воздуха. Дыры в моем сердце, где однажды была его душа.