Сесилия Ахерн 8 страница

– Ему? – Зеленые глаза Блейка вспыхивают серебром. – Ты с ума сошла? Ты же знаешь, на что он способен. Что он сделал.

– Да. – Я также знаю, что Остин никогда не причинил бы мне боли намеренно. Не теперь.

– Я так и знал. – Блейк ударяет по подушке. – Ты всегда хотела его. Я чувствовал это, когда мы были связаны.

Остин поводит бровью, глядя на меня, словно это для него новость.

– Это не так.

Это звучит неуверенно даже для меня. Я хотела Остина в его кабинете. Как бы я не старалась и не оправдывалась.

– Разве? – Блейк дотрагивается до моего запястья, обдавая мою руку волной жара прежде, чем я успеваю прервать контакт. – Итак, теперь ты на его стороне?

Остин сокращает расстояние между ним и Блейком.

– Ты такой идиот.

– Потому что пытаюсь помочь той, которая запрыгивает в постель к парню, организовавшему мою смерть в первый раз, когда мы поссорились?

– Потому что загадил все то, что Брианна дала тебе.

Блейк поднимает подбородок.

– Я бы мог вернуть ее обратно. Может быть, ты и не заметил, но наши души стремятся друг к другу.

– Говори за себя. – Мы оба знаем, что вчера я была та, кто ушел. – Вернемся к Порции. Посмотрим, сможешь ли ты выяснить, на чьей стороне она планирует быть во время Сбора.

Я не говорю ему, что намереваюсь сама кое-что разузнать.

– Сбор? – Блейк выглядит озадаченным.

– Бог потустороннего мира открыл здесь врата, – отвечаю я. – Он призовет к ним Сынов и бандий, собрав их всех в одном месте.

– Как ты можешь ему доверять? – Блейк указывает на Остина. – Есть только одна причина для того, чтобы собрать Сынов и Седьмых Дочерей в одном месте. Он пытается начать войну.

– Это был не я, – говорит Остин.

– Появился новый бог потустороннего мира. – Я трогаю пальцем подвеску в форме лошади на моем браслете.

– Каким образом? – спрашивает Блейк.

– Не твое дело, – отвечает Остин. – Лучше спроси – кто.

– Кто же тогда?

– Извращенный, ненадежный придурок, который не так терпелив, как я.

– Его зовут Лайам, – добавляю я. – Он собирает армию, чтобы уничтожить Сынов.

– Армию из двоих? – Блейк переводит взгляд с меня на Остина.

Мне следовало бы привыкнуть к недоверию Блейка, но все равно такое ощущение, словно он затягивает петлю на моей шее. Так, что трудно дышать.

Блейк понятия не имеет, как не эффективна наша маленькая армия, да и я не собираюсь объяснять, как убывают силы Остина с каждым днем. Или как в моем случае, просто исчезла. Я расправляю плечи.

– Джо собирается организовать встречу с Рашем. Мы все расскажем тебе потом. А пока тебе достаточно знать, что Лайам набирает армию, а мы пытаемся его остановить.

– Ты не можешь рассказать Рашу о Порции, – говорит Блейк. – Он взбесится.

– А что насчет Порции? – повторяет Остин вопрос.

– Она – Седьмая Дочь, – отвечаю я. Это не только секрет Блейка.

Блейк смотрит на меня сверкающими серебром глазами.

– Кто-то должен рассказать Рашу. – Голос Остина спокойный. – Он должен быть готов к тому, что ему, вероятно, придется сражаться с собственной дочерью.

– А может быть, и нет. – Теперь Блейк глядит мимо меня на стену. – Я смогу убедить ее сражаться с нами.

У меня трясутся колени. Это слишком похоже на то, что Блейк сказал Рашу обо мне не так давно.

Она влюблена в меня.

Она приведет нас к остальным.

Я, наконец-то, ощущаю ту злость, которую должна была почувствовать, увидев Блейка и Порцию вместе этим утром. Только я злюсь не на Порцию. Я злюсь за нее.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, стараясь сдержать рвущуюся наружу тираду.

Остин лишь кивает.

– Делай то, что должен. Нам понадобиться любая помощь.

Он прав насчет этого. Нам нужна бандия на нашей стороне. А я же больше не в счет.

 

 

– 24 –

 

После того как Блейк уходит, я спускаюсь в конюшню и прошу у Малкольма щетку. Я забираюсь в стойло к Панде и начищаю ее до блеска.

– Собираешься покататься? – Остин нависает над стойлом. – Я могу составить тебе компанию.

– Ты ездишь верхом?

– Автомобили все еще относительно новые изобретения. – Он протягивает руку, чтобы погладить шею Панды. – Я провел столетия в седле. После тысячи лет службы, лошадь для многих стала бесполезна.

– Как ты. Создание, которое потеряло свою цель.

Остин изучает мое лицо.

– Или нашло ее.

Я чувствую, как краснею. Я сосредотачиваюсь на расчесывание чуба под гривой Панды.

– Поездка была бы приятной.

Остин выводит гнедого мерина по имени Самсон. Панде приходится удлинять шаги, чтобы не отставать, но, кажется, она наслаждается вызовом. В конце поля Остин разворачивает Самсона к тропе сквозь деревья на противоположной стороне от океана.

– Если мы будем придерживаться тропы, то найдем руины.

– Руины? – Мое дыхание немного учащается.

Знает ли он, что я встречала его в прошлом? С Гвин? Остин кивает.

– Не так захватывающе, как звучит. В действительности груда камней.

Мы скачем еще полчаса прежде, чем достигаем вершины небольшого холма. При свете солнца кипа огромных квадратных камней выглядит меньше, некоторые осыпаются, другие все еще сохраняют свою форму. Кипа достигает шести футов в самой высокой точке, три фута – в самой низкой. Она простирается приблизительно на пятнадцать футов, затем поворачивает за угол и проходит еще примерно пять футов.

– Что это было?

Остин улыбается.

– Замок. Или, во всяком случает, одно из зданий, окружавших его. Это все, что осталось.

– Ты никогда не видел первоначальный вариант?

– Я еще не настолько стар.

– Сколько тебе лет? – Возможно, я и не хочу знать.

– Восемнадцать.

– Я серьезно.

– Я тоже. Для бога возраст не имеет значения. Время мало что значит, когда перед тобою вечность. Теперь же, оно для меня важно. – Остин соскальзывает с Самсона и отпускает его бродить по поляне. – Пойдем.

Я спешиваюсь, но остаюсь позади.

– Я бывала здесь раньше.

– Неужели? – улыбается Остин.

– Несколько дней тому назад. И когда впервые приехала в Лоркан.

– И?

Я прохожу вперед.

– Она очень старая, не правда ли? – Я подхожу к стене, сознательно направляясь в противоположную сторону от местоположения высеченных фигур. Я провожу руками по гладким камням, пытаясь представить стены, как часть чего-то большего. – Какого это было? Быть богом на земле?

– Я сам не знаю.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Но боги были здесь. До того, как Милезийцы изгнали их?

– Я был богом потустороннего мира. Я не правил сверху.

– Так что же, твоя жизнь не изменилась, когда богов изгнали?

Он усмехается.

– Изменилась. Я перешел от простого контроля за прохождениями душ из одного царства в другое, которое честно говоря, требует очень мало, к управлению всеми богами, что требует немного больше.

Я об этом не подумала. Остин правил потусторонним миром и контролировал врата. Изгнанные боги оказались под властью Остина.

– Таким образом, твое положение улучшилось?

Он смеется.

– Едва ли. Боги – переменчивая кучка. И как единственный бог, способный проходить сквозь врата, я был под постоянным давлением, приводя в порядок дела здесь наверху.

Не удивительно, почему Остин желал освободить богов. Он хотел освободиться сам.

– Какова была роль Лайама? Раньше?

– Заноза в заднице.

Я смеюсь. Когда я оборачиваюсь, Остин ближе, чем я ожидаю. Я чуть не налетела на него.

Лицо Остина становиться серьезным.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Я сама удивляюсь своему ответу.

– Думаю, что да.

– Хорошо. Ты испытывала свои силы сегодня?

– Нет. – Но я смогла увидеть, как время с Порцией остановилось. Интересно, была ли это она или я. Или обе. – В Пабе была вспышка магии. Как тогда, когда Блейк заявил на меня право на твоей вечеринке, только с Порцией.

– Порция заявила о праве убить тебя?

– Думаю так. Она обозвала меня ведьмой.

Между бровей Остина пролегает складка, которая делает его слишком похожим на человека. И таким особенным.

Прежде чем успеваю подумать, что делаю, я тянусь к пряди волос, вечно свисающих на один глаз, и убираю ее. Золотые крапинки в глазах Остина отражают солнечный луч, падающий между деревьев и одаривающий его своим теплом.

Я не убираю руку. Мой большой палец следует по линиям над его переносицей, разглаживая их.

– Что ты делаешь? – Голос Остина опускается до шепота.

– Думаю о том, чтобы попросить тебя, поцеловать меня.

Остин делает глубокий вход.

– Во что бы то ни стало, не позволяй мне тебя останавливать.

Я провожу пальцем по носу, спускаясь к его губам, и оставляю его там.

– Наверное, это не очень хорошая идея.

– Никаких размышлений.

Я ощущаю кончиком пальца вибрацию от его слов, теплый поток воздуха, слетающий с его губ. Я глубоко вдыхаю, словно могу дышать им через подушечки пальцев.

Он опускает голову, пока его губы не оказываются в дыхании от моих.

– Попроси меня, – шепчет он. – Пожалуйста.

– Нет, – говорю я.

Я сокращаю крошечное расстояние между нами и сама целую его.

Его губы мягкие, как и поцелуй, такой сладкий и пронизывающий. Я больше чувствую, чем слышу его вздох; его губы приоткрываются ровно на столько, чтобы дать моему языку проникнуть и попробовать его на вкус. Мои пальцы сплетаются в копне волос у него на затылке. Его руки, находящиеся на мой талии, слегка скользят по бокам.

Мы одновременно приоткрываем рты, углубляя поцелуй, теперь уже на равных. На вкус он как теплая корица с привкусом дыма, опасный и в тоже время успокаивающий.

Я прерываю поцелуй до того, как мне захочется зайти дальше. Мои руки обвивают его шею, и я прислоняюсь лбом к его плечу.

Остин прижимает губы к моей макушке.

Я поворачиваю голову и вижу, что лошади забрели на клочок травы далеко-далеко.

– Нам следует пойти и забрать их, пока они не вернулись в конюшню без нас.

Остин кладет свои руки мне на плечи и слегка потирает их.

– Ты слишком здравомысляща для того, кого только что поцеловали.

Я улыбаюсь в его рубашку.

– А ты ничего не забываешь?

– Чего?

– Технически, ты тот, кого только что поцеловали.

Он смеется в мои волосы.

– Ну, это объясняет, почему мои мысли далеко не практичны.

Я смеюсь вместе с ним. Я никогда не ощущала такую легкость.

Оглядываясь на руины, я почти могу представить себе, что это другое время. Хотелось бы мне заморозить этот момент, так, чтобы ничего не было до и ничего не было бы после. Так, чтобы мы могли жить внутри одного идеального поцелуя.

Впервые за долгое время ощущается, что моих собственных эмоций предостаточно.

 

– 25 –

 

Остин предлагает поехать со мною в город, чтобы найти Брейдена Финли. Настаивает. Я не спорю. По крайней мере, он все еще может применять силу, как бы трудно это не было. Я же могу использовать подмогу. Если Брейден то, что говорит Остин, тогда мне нужно быть осторожной.

Я пытаюсь применить описание фуа к Брейдену, которого я знала в школе Р.Д. Мы с Хейли каждый день видели его перед обедом. Он никогда не упускал возможности пофлиртовать с Хейли, но в этом не было ничего не обычного. Многие парни делали это. Я никогда не видела, чтобы он сделал чего-нибудь подлого, странного или волшебного.

Мне он даже немного понравился после того, как попросил пообедать с ним в тот день, когда я появилась в школе без браслета.

Черт.

Мог ли Брейден увидеть, кем я была? Знает ли он, что я – бандия? Было глупо с моей стороны считать, что Сыны единственные, от кого мне нужно было прятаться. Даже сейчас, я знаю так мало о своей истории. И что это все вообще значит.

Остин медлит у входа в паб, в котором мы с Джо были прошлой ночью.

– Фуа замутит беспорядок просто ради того, чтобы понаблюдать за мучениями людей. Они питаются эмоциями. Он начнет с попытки открыть старые раны, потому что это требует минимум усилий. Если же не получиться, он не колеблясь нанесет новые.

– Очаровательно.

У меня множество свежих ран, так что сомневаюсь, что Брейдену придется сильно трудиться. А затем я вспоминаю. В день, когда Брейден увидел меня в школе, он намеренно игнорировал Хейли после целого года флирта только с ней, и обратил внимание на меня. Хейли была в ярости. Это привело к самой наихудшей ссоре между нами за все время. Сделал ли это Брейден специально?

Я сразу же замечаю Брейдена. Он сидит за тем же столиком, с той же группой ребят. Гринписовец №2 садится на свой стул, когда видит Остина, входящего за мной. Он наклоняется и что-то шепчет на ухо Брейдену.

Брейден улыбается мне сквозь стиснутые зубы.

– Тебе следовало бы позвонить.

Интересно. Не похоже, что он счастлив меня видеть. Или он пытается таким образом заставить меня почувствовать себя назойливой, чтобы я рассердилась?

Один страйк у Брейдена. Мне наплевать. Я знаю, что некстати и это вполне намеренно.

– Ты же знаешь Остина, верно?

Брейден морщит нос прежде, чем повернуться к Остину.

– Привет.

Остин сверкает своей фирменной кривоватой улыбкой.

– Привет, фуа.

Брови Брейдена лезут на лоб, а челюсть отваливается.

– Извини? – Но слишком поздно. Лицо выдало его. – Слушай. Я здесь кое с кем встречаюсь. Может быть, мы потусуемся как-нибудь в другой раз?

Остин жестом указывает Брейдену следовать за нами.

– Присоединяйся к нам. Нам многое предстоит обсудить.

Брейден встает, но смотрит в сторону двери.

– Сейчас действительно не самое лучшее время.

– Ерунда, – глаза Остина темнеют.

Брейден пристально смотрит ему в глаза и следует за нами к пустому столику.

– Ты теперь никто, – говорит он себе под нос. – Лайам поработит тебя, и я буду наслаждаться, наблюдая за твоими страданиями.

– Неужели фуа опустились так низко, что принюхиваются к боли, причиненную другими? – Остин качает головой. – Печально.

Брейден закипает на своем стуле, стискивая зубы и чертыхаясь себе под нос. Он глядит на меня и его лицо меняется, озаряя меня той беспечной улыбкой.

– Такое безумие сталкиваться с тобой как сейчас. Теперь уже дважды. Думаю, судьба пытается нам что-то сказать.

Он наклоняется достаточно близко, чтобы я смогла уловить мускусный запах одеколона, оседающий в горле и грозящий удушить меня.

Я одариваю его, что надеюсь, сойдет за кокетливую улыбку.

– Я знаю, верно?

Брейден одаривает Остина самодовольной усмешкой.

Я прислоняюсь к груди Брейдена.

– Не знаю, слышал ли ты, но я недавно рассталась со своим парнем.

Усмешка Брейдена становиться шире.

– А я на данный момент свободен.

– Идеальное время. – Я хихикаю в его плечо.

Остин поднимает брови. Думаю, я слышала сдавленный смешок.

Я кокетливо хлопаю ресницами, глядя на Брейдена.

– Ты действительно собираешься драться с ним ради меня?

Остин подносит руку ко рту. Он определенно смеется.

Брейден обхватывает меня руками.

– Драться с кем?

– С моим бывшим. Я думала, что именно поэтому ты здесь.

Его взгляд скользит к моему запястью, рассматривая свисающие с браслета подвески.

– Я здесь не для того, чтобы драться с твоим парнем ради тебя. Я едва тебя знаю.

Интересно, может ли Брейден питаться своими собственными темными эмоциями, потому что кажется, у него их много.

– Не только с ним. Со всеми Сынами. – Я слегка щипаю его за руку.

Брейден смотрит на меня по-новому.

– А почему бы тебе просто самой не сделать этого, бандия?

– Это немного сложно. Я имею в виду он был моей первой любовью, так что часть меня всегда будет любить его.

Интересно, правда ли это. Надеюсь, что нет. Было бы гораздо легче его ненавидеть.

Остин теперь не смеется.

– Кроме того, мы в меньшинстве. Разве Лайам тебе ничего не рассказывал?

Я снова хлопаю ресницами. Я искусно умею играть, когда дело касается тактики выживания.

Брейден вздыхает.

– Я еще не знаю, какая будет наша роль. Лайам ничего нам не сказал, кроме даты Сбора.

Я стараюсь сдержать свое волнение, но небольшой вздох слетает с моих губ прежде, чем я могу остановить его. Лайам установил дату. Как мне это выведать у Брейдена?

– Поэтому ты знаешь, что у нас не так много времени, – говорю я.

– Шести недель вполне достаточно для того, что у меня на уме.

Брейден поднимает локон моих волос и накручивает его на палец.

Я прикусываю нижнюю губу.

– Не думаю, что это хорошая идея.

Брейден дергает за прядь волос. Сильно.

– Ой!

Остин устремляется через стол. Он сжимает руку на горле Брейдена.

– Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен убить тебя прямо сейчас, фуа.

Брейден кашляет, задыхаясь.

Гринписовец №2 кладет руку на плечо Остина.

– Я позабочусь об этом.

Остин резко отпускает шею Брейдена.

– Думаю, что да.

Брейден глотает воздух. Он пристально глядит на Остина и меня.

– Мы на одной и той же стороне, – выдыхает он.

Остин качает головой.

– Не заблуждайся. Я на одной стороне, и только на одной. – Он берет меня за руку. – На ее.

Мы почти выходим из паба, когда я вижу женщину с поезда. Корпоративная Тинк, одетая в красный вельветовый пиджак и черные брюки. Она садится в конце бара, попивая напиток цвета крови. Ее взгляд следует за нами, пока мы идем на улицу.

Я дрожу, когда мы выходим на холод.

 

– 26 –

 

Остин улыбается, когда мы возвращаемся к его машине.

– Сделай тоже самое с ресницами еще раз.

– Это? – Я моргаю.

Он смеется.

– Ты страшная кокетка. Просто ужасная.

– Спасибо.

– Это комплимент. Никто, кто знает тебя, не смог бы подумать о тебе вот так. Ты блестящий воин. Умная, сильная и чертовски сексуальная.

Мне хочется смеяться.

– Скажи мне еще.

– Ты действительно хочешь услышать, как я влюбился в тебя в то мгновение, когда ты подбросила тот четвертак, упавший мне на колени?

– Верно. – Остин также сильно хотел использовать меня, как и все остальные. – Тебя интересовало только то, что я была бандия. Я нужна была тебе лишь для твоей армии.

Остин поднимает брови.

– Что объясняет, почему я повел тебя прямо в свою спальню.

– Ты также сказал мне, что у нас все плохо кончится. Не совсем романтично.

Остин перестает улыбаться.

– Так и будет.

– Уже было. – Я пытаюсь сохранить веселость, но лицо Остина становится мрачным. – Я сослала тебя на тысячу лет, помнишь?

– Я помню достаточно хорошо.

Остин хмурится и заводит машину. Почти до самых ворот дома мы едем в тишине. Он сосредоточен на узкой дороге, петляющей к его дому. И не поворачивается взглянуть на меня, пока не припарковывает автомобиль перед особняком.

– Я не знал, как все закончится. Знал только, что так и будет. Но предположил, что все закончится смертью. Вот почему я так сильно подталкивал тебя к убийству Блейка до того, как он убил бы тебя.

Озноб пробегает от затылка к позвоночнику.

– Ты видел мою смерть?

– Я ничего не видел. Блейк заявил о праве убить тебя. Это было логично. Ты же веришь в логику, верно? – Когда он поворачивается ко мне лицом, его глаза темные. – Я знал, что никогда не откажусь от тебя. До тех пор, пока ты жива. Смерть – единственное, что сможет забрать тебя у меня.

Моя кровь леденеет, почти как если бы от волшебства. Я тянусь к воде, но это не магия. Это всего лишь холодная уверенность, что судьба настигнет меня, буду ли я бороться с ней или нет.

Остин не делает попыток выйти из машины.

– Мы не можем изменить нашу судьбу. А только путь к ней.

– Итак, ты пытался спасти меня, убедившись, что я убью Блейка?

– Думал, что смогу отсрочить неминуемое. И это сработало, не так ли? Из-за меня ты потеряла свою силу. Я лишь сделал тебя беззащитной. Стараясь сохранить тебя в живых подольше, я, возможно, ускорил твою смерть.

– Другой путь к тому же самому месту.

– Точно.

Я расправляю плечи, стараясь изобразить силу, которой не чувствую. Все что я знаю на данный момент: я не могу сбежать. Я не могу избежать грядущего столкновения. Мне нужно быть готовой сражаться.

– Давай спустимся на пляж.

– Сейчас? Уже поздно.

– Ты же слышал Брейдена. У нас есть шесть недель. Лайам все еще думает, что я собираюсь быть частью его армии. Нам нужно знать, что именно он планирует делать. Придется выяснить, с чем мы будем иметь дело.

Остин рассматривает меня внимательно.

– Слишком опасно. Если он узнает правду о твоей силе, он…

– Не узнает.

– Лайам испытает тебя. Он никому не доверяет.

– Я сделаю это. – Я выхожу из машины и направляюсь к тропинке, которая приведет меня к пляжу.

Спустя несколько минут Остин бежит возле меня. Он протягивает ко мне руку, и я позволяю ему взять свою.

– Для меня становится все труднее, – спокойно говорит он. – Вскоре я вообще не смогу пользоваться своей силой. Через шесть недель я буду так же беззащитен, как и любой другой.

– Извини. – Я сжимаю его руку.

– За что?

Не знаю, как выразить это словами. Остин отказался от своего бессмертия, своих сил, всего, когда спас моего коня. Хотя вне меньшей степени это его собственная вина. Убив Дарта в ошибочной попытке заставить меня сражаться с Сынами, он не знал, что будет стоит ему воскрешение Дарта.

– Ты потерял все.

Он останавливает меня на тропинке и глядит на наши сцепленные вместе руки. В лунном свете я лишь могу разглядеть его кривоватую улыбку.

– А вот тут ты ошибаешься.

Дует холодный ветер, все еще влажный послеобеденного ливня, но моему телу тепло.

Это – Остин, мстительный бог, убивший Дану, чтобы разжечь войну между Седьмыми Дочерьми и Сынами Киллиана. Он убил Дарта. И чуть не убил Хейли. Заставил меня убить Блейка. Итак, он помогает мне сейчас. Я не могу позволить себе забыть.

Разве я так ничему и не научилась от Блейка? Физическое влечение – не то же самое, что и любовь.

Я вырываю руку и иду оставшуюся часть пути к тропе у края обрыва. Остин шагает позади меня, но я не оглядываюсь назад. Я уже и так позволила себе слишком сильно на него полагаться. Позволила себе поверить, что могу доверять ему. Как я могла забыть, на что он способен? Что он уже сделал.

Но часть меня понимает, как Остин мог сделать то, что сделал. Я такой же убийца, как и он. Я буду сражаться за то, во что верю. Убью за это.

Убийца во мне полностью понимает его.

Начался прилив, и волны бьются о два больших валуна, ведущих к вратам, заполняя путь водой. У основания скалы остался лишь небольшой кусочек гравия, с местом достаточным только для нас двоих. Остин стоит за мной, настолько близко, что я могу чувствовать жар его тела и дуновение его дыхания на своей шее.

Я скрещиваю руки на груди, дрожа от холода морского воздуха. Странно быть так близко к воздуху и океану, наблюдать за их мощью, будучи не в состоянии дотянуться до нее. Порыв ветра выбивает меня из равновесия, насмехаясь надо мной. Я из всех сил стараюсь найти опору на камнях.

Руки Остина обхватывают за талию, прочно удерживая меня.

– Мы вместе сильнее, – шепчет он.

– Может быть, именно этого я и боюсь.

Лайаму понадобилось всего несколько минут, чтобы появиться во вспышке белоснежного света. На узкой полоске пляжа места для нас троих не достаточно. Но это не важно. Лайам парит над водой в воздухе. Его божественность – это еще-то зрелище, величественна и великолепна, но холодна и с оттенком тьмы. Одного взгляда достаточно, чтобы понять Лайм – не милосердный бог. Он внушает благоговение с оттенком страха.

– Пришли засвидетельствовать свое почтение? – произносит Лайам слова для нас обои, но свирепо взирает на Остина.

– Я пришел пригласить тебя погостить.

Лайам улыбается, и не совсем ясно, заметил ли он едва сдерживаемую злость в голосе Остина.

– Ты, наконец-то, осознал свое место? Приготовь самую лучшую комнату. Я буду с утра.

Лайам исчезает, оставляя после себя лишь темную тень.

– Ты пригласил его пожить с нами? – Меня передергивает. – Ты не хочешь спускать с него глаз, не так ли?

Остин прав. Так будет легче узнать о планах Лайама. Однако парень немного меня пугает.

Я не раздумываю, когда Остин предлагает руку, чтобы помочь подняться по тропинке обратно к дому. И я не отпускаю ее, пока мы не заходим в теплую прихожую.

– Уже поздно, – говорит Остин, его взгляд скользит к моим губам.

Я киваю, но не двигаюсь в сторону лестницы.

– Что происходит до?

Между бровей Остина пролегают эти небольшие линии, которые я начинаю любить.

– До чего?

– Того, что плохо закончится?

– Не знаю.

– Если это закончится, значит ли, что мы – вместе?

Остин закрывает глаза.

– Боже, я надеюсь на это.

– А что если я просто использую тебя, чтобы позабыть Блейка?

– Это то, что ты делаешь?

Разве? Именно это было у меня на уме несколько ночей назад. Теперь же я не уверенна.

– Не знаю.

Челюсть Остина сжимается, но его рука нежна, когда он слегка касается ею моей щеки.

– Я не был терпеливым богом. И нахожу, что я гораздо менее терпеливый человек. Но я буду ждать тебя, чтобы ты нашла свой путь ко мне.

– А что если это все, что есть?

– Это не так.

Хотелось бы мне, чтобы все было по-другому. Чтобы я не позволила Блейку забраться меня из комнаты Остина в ту первую ночь. Чтобы я не отправляла Хейли к нему вместо себя. Чтобы никогда не позволяла связать свою душу с Блейком. Чтобы я никогда не любила его. Чтобы никогда не убивала.

Бесполезно. Пути назад нет. Не по-настоящему.

– Я не могу забыть того, что ты сделал.

И того, что сделала я.

Остин отходит, направляясь к лестнице. Он кладет руку на перила и оборачивается посмотреть на меня.

– Я не ожидаю, что ты забудешь, Брианна. Но может быть, ты сможешь простить меня?

Я наблюдаю, как он поднимается вверх по лестнице.

Так жаль, что у него больше нет вечности. Бандии точно не славились своим прощением.

 

 

– 27 –

 

Мик объявляет о прибытие Лайама со всем энтузиазмом кота, взирающего на ванну.

Остин едва отрывает взгляд от своей чашки чая, но я поворачиваюсь, посмотреть грандиозное прибытие Лайама. Лайам кладет свои руки на бедра и обозревает огромную гостиную, словно уже мысленно декорируя ее. Позади него происходит кое-то движение, и роскошная молодая женщина следует за ним в комнату.

Шерри Миликен выходит вперед, ее темные волосы блестят на свету, льющемся из больших панорамных окон. Все еще огромное потрясение видеть Шерри, (которая, казалась такой серой мышкой до своего семнадцатилетия) выглядящей по-настоящему великолепной наследницей богини. Она подбегает и обнимает меня, визжа как университетская девчонка.

– Слава Богу, ты жива!

Шерри сбежала в ночь, когда убили Сашу, но не удивительно, что она сейчас здесь. Отвечает на призыв. Похоже, что Лайам нашел ее первый. Шерри свернулась рядом с Лайамом, обхватив его руками за талию.

– Вы встречались с Лайамом?

Он улыбается ей.

– Вы двое знаете друг друга? Превосходно.

Шерри еще ближе прижимается к Лайаму и произносит одними лишь губами:

– Разве он не горячий?

«Горячий» – не то слово, какое я бы использовала. Он холодный. Ледяной. Красота Лайама – суровая, больше похожа на мраморную статую, чем на человека из крови и плоти. Я киваю головой, скорее чтобы избежать спора, чем все остальное. Лайам привлекает Шерри к себе и начинает к ней приставать прямо перед нами. Я гляжу на свои руки. Остин ставит на стол свой чай.

– Микл, возможно, тебе следует проводить Лайама в его комнату.

Мик кивает.

– Милорд.

Мик обращается к Остину, но Лайам прерывается на время, чтобы ответить.

– Да, Микл, проводи меня.

Мик с поджатыми губами следует за Лайамом, выходящим из гостиной. Шерри подбегает к дивану и усаживается рядом со мной.

– Итак, расскажи мне все. Как тебе удалось выбраться? Ты убила кого-нибудь из них?

В каком-то смысле. Я не хочу ничего из этого объяснять Шерри. Так что и не делаю.

– Нет.

Она смотрит на Остина и снова на меня. Она понижает голос до шепота.

– Он же не один из них, верно?

Остин наклоняется вперед.

– Я отлично вас слышу.

Шерри расправляет свой позвоночник.

Остин смеется.

– Я помню тебя, бандия.

Глаза Шерри сужаются. Я почти вижу бурлящую магию.

– Все в порядке, Шерри. Остин здесь, чтобы помочь нам. Как Лайам.

Шерри осматривает его сверху донизу.

– Как? Лайам открыл врата. Он единственный, кто может пересекать границу.

Откуда Шерри получила эту информацию? Нужно посмотреть, что я смогу от нее разузнать.

Остин откидывается на диване.

– Я предшественник Лайама.

Шерри все еще смотрит скептически, но устраивается на диване.

– Где ты была? – спрашиваю я.