Сесилия Ахерн 13 страница

– Хорошо. Я поеду в город и посмотрю в магазине у Шеннон.

– Слишком рискованно ехать сейчас. Сбор уже на носу. Все будут беспокойными. Сыны тут же убьют тебя.

– Очевидно, я вернусь в прошлое, чтобы ты увидел меня в платье, верно? Это уже произошло. Я должна пережить покупку платья.

– Твоя теория невозможности?

– Совозможности. И это твоя теория. Я все еще хочу верить, что смогу что-то изменить.

Должна. Сколько было бы спасено жизней, если бы война никогда не началась?

Остин привлекает меня и страстно целует. Я не хочу быть нигде, кроме как в настоящем, наслаждаясь каждым мгновением и сохраняя их в сердце. Я застигнута врасплох, но проходит всего секунда и мои губы приоткрываются, впуская его. Он прижимает меня к стене, так что я чувствую все места, где наши тела соприкасаются.

– К чему это было? – Спрашиваю я сквозь прерывистое дыхание.

Он целует мою шею.

– Ты не представляешь, как сильно я хочу, чтобы ты была права.

– Но ты не думаешь, что я права.

Он ничего не отвечает. Ему и не нужно. Его послание очевидно по страстному поцелую. У нас заканчивается время.

 

 

– 43 –

 

Я сморю на каждое платье в магазине, но не вижу ничего похожего на описанный Остином наряд. Может быть, оно в Риме. Кто сказал, что мы не можем снова вернуться сюда? Мне не нужно идти к руинам сейчас, если я могу пойти позже.

Шеннон выходит из подсобки с охапкой платьев. Она улыбается, раскладывая их на столе.

– Значит сработал? Соломенный веник?

– Словно оберег.

Она улыбается моей шутке.

– Храни его близко к себе. Что-то назревает. Я нутром чувствую.

Даже люди могут чувствовать грядущую битву, приближение магического часа.

– Обязательно.

– Ты ищешь что-то особенное? Эти только что прибыли.

Она поднимает красное атласное платье. Пока она кружиться, я замечаю полоску золота в куче позади нее.

– А у тебя есть золотое? – У меня живот сводит от предвкушения.

Шеннон просматривает кипу и вытаскивает желтое платье с золотой отделкой. У него длинные рукава и коротенькая позолоченная юбка.

Я понятия не имела, как сильно желала, чтобы оно оказалось тем самым платьем. Может быть, Остин ошибается по поводу платья? Или может быть, я просто не вернусь. Если Остин прав и прошлого не избежать, то я могу, по крайней мере, держать это под контролем подольше. Чем дольше я откладываю, тем дольше времени у нас будет.

– Тебе нравиться это платье? – спрашивает Шеннон.

– Я подумывала о чем-нибудь более официальном. С одним рукавом и вырезом с одной стороны?

– У тебя очень специфический вкус.

– У тебя есть что-нибудь подобное? – Я хочу, чтобы она ответила «нет». Я желаю сделать что-то большее, чем просто изменить прошлое. Я хочу изменить свое будущее.

Она качает головой.

– Я буду внимательно высматривать такое.

Выходя на Главную улицу, я не могу сдержать улыбки. Мы с Остином поедем в Рим. Может быть, в Париж. Я закончу последний год обучения в Англии, поступлю в МТИ[16]. И буду держаться подальше от руин. У меня будет нормальная жизнь.

Джона выходит из ниши, преграждая мне дорогу.

– Привет, бандия. – Я пячусь назад. – Что такое? Я думал, ты будешь рада меня видеть.

– Во всей вселенной нет такого места, где я была бы рада тебя видеть. – Я стараюсь говорить без дрожи в голосе. Я безоружна и он знает это.

Джона кладет ладонь на мою руку и проводит ей, хватая меня за локоть сильнее, чем нужно.

– Ты заговоришь по-другому после того, как мы будем связаны.

Он серьезно? Неужели он думает, что сможет заставить меня связать с ним душу? Я бы никогда добровольно не занялась с ним сексом. Темный огонь в глазах Джона, заставляет меня задуматься, попытается ли он в любом случае. Я не могу остановить дрожь в ногах.

– Или ты больше не можешь связать себя? – Улыбка Джона устрашающая. Он наклоняется ближе, так что его дыхание обдает мое ухо. – Полагаю, есть только один способ это выяснить.

Я вырываю локоть из его хватки.

Сьерра и Мэллори выходят из ниши позади Джона. Не думала, что я когда-нибудь буду счастлива видеть Сьерру, но я готова расцеловать каждую полоску вишневого цвета в ее темных волосах, когда она территориально обвивает руки вокруг Джона.

– Как, ты все еще здесь? – Мэллори очаровательна как всегда.

Ненадолго. Я выдавливаю улыбку.

– Магия.

Каблучки Мэллори застревают между булыжников. Она успевает удержаться и не упасть, но выглядит она явно потрясенной. Не такой уверенной, какой хотела бы мне казаться.

Я перехожу улицу до того, как они могли бы еще что-нибудь мне сказать. Я уговорила Остина позволить мне поехать в город, чтобы купить это дурацкое платье, основываясь на теории, что со мною все будет хорошо, когда я увижу его в прошлом. Но сейчас, когда я почти полностью убеждена, что смогу изменить настоящее, приезд сюда кажется наивысшей глупостью.

Я почти дохожу до машины, когда вижу Блейка. Он сидит в одиночестве за небольшим железным столиком снаружи Паба Кэт, потягивая крошечную кружку Эспрессо. Он не видит меня. Но для этого нет никаких причин. Я нахожусь в полквартала от него, и он глядит в сторону океана, его взгляд далеко.

Я должна сообщить ему, что уезжаю. Это то, чего он хотел. Я делаю шаг вперед, но останавливаюсь, когда вижу выходящую из паба Порцию с редкой улыбкой на лице. Она поворачивает голову и смотрит на меня в упор, почти как если бы знала, что я буду здесь.

Ее улыбка становиться шире, когда она подходит к Блейку и обнимает его сзади, поддаваясь вперед так, чтобы ее грудь касалась его затылка. Ее руки скользят вниз по его груди. Он откидывает голову и закрывает глаза, когда она целует его.

Мне хочется развернуться и пойти другой дорогой, но позади Джона, да и машина Остина на другой стороне квартала. Мне придется пройти прямо мимо них.

Мой шанс вернуть ожерелье. Не думаю, что Блейк позволит ей убить меня. Она может даже попытаться в таком людном месте. Но возвращение ожерелья будет означать, что я остаюсь, и буду сражаться. А я не готова отказаться от нашей с Остином поездки.

Проходя мимо, я пристально смотрю на них. Я не настолько глупа, чтобы повернуться спиной. Не так больно, как я ожидала, наблюдать за Блейком и Порцией вместе. Со стороны легко заметить, как они несчастны друг с другом. Они оба всего лишь тени себя прежних, их красота легкая видимость, скрывающая темные эмоции, пожирающие их изнутри. Однако я не могу не испытывать печали. Я оплакиваю частичку своей души, которая умерла с Блейком. Частицу себя, которую я потеряла, убив его.

Порция поднимает на меня глаза, ее губы искривлены в печальной улыбке. А затем и Блейк замечает меня. Когда наши взгляды встречаются, от его бесстрастного лица не остается и следа. Я вижу убийство в глазах Блейка так же ясно, как если бы сама могла почувствовать своей душой.

Мне просто хотелось бы знать, предназначалось ли это мне или Порции.

 

– 44 –

 

Мик открывает переднюю дверь до того, как я нажимаю звонок. Его, как правило, безупречная одежда в беспорядке

– Слава богам! – Говорит он, увидев меня. – Мы должны найти Лорда Лоркана.

– Что ты имеешь в виду? Разве он не здесь?

Мик опускает голову на руки, вытирая глаза ладонями.

– Я не смог остановить их.

– Сбавь скорость. Остановить кого?

– Лайама и его ведьму.

– Что произошло?

– Я пытался задержать их, но она ворвалась словно торнадо. Я не смог остановить ее.

– А Остин?

Я пробегаю мимо Мика, мимо треснувшего мраморного столика, лежащего на боку, по осколкам и кусочкам разбитого стекла и фарфора.

Мик идет следом за мной.

– Они забрали его.

– Он был… – Я не могу заставиться себя произнести слово «мертв». Мне не выносимо думать так.

– Он дышал.

Если «дышал» – это лучшее, что он может сказать об Остине, тогда он должен быть сильно ранен. Я должна была сорвать это дурацкое ожерелье, когда у меня был шанс.

– Ты знаешь, куда они забрали его?

Мик оседает на пол среди осколков и обломков.

– Лайам остановился в старом аббатстве возле Дункана.

– Они направились туда?

– Не знаю. Она стукнула меня чем-то тяжелым по голове. Я пытался Принудить ее, но не мог соображать ясно.

Я хватаю ключи и бегу обратно к машине. Дождь брызжет в лобовое стекло, когда я выезжаю. Машина идет юзом, сворачивая на дорогу обратно в город, но я давлю на педаль газа и держусь за руль в то время, как автомобиль заносит на следующем повороте.

Я оставляю машину перед пабом Кэт, хотя дорога и не достаточно широкая для парковки. Блейк с Порцией не сидит больше снаружи. Я окидываю взглядом бар, но Блейка нет среди редких туристов, пьющих теплое пиво Guiness. Я поднимаюсь наверх и стучусь в его дверь.

Он открывает на третий стук. Вблизи он выглядит еще хуже. Его лицо измождено, глаза впали. Он затаскивает меня внутрь и захлопывает за нами дверь.

– Что ты здесь делаешь?

– Мне нужно ожерелье.

– О чем ты говоришь? – моргает Блейк.

– Ожерелье, которое ты подарил мне. Мне нужно его вернуть.

– Зачем? Тебе нужен сувенир? Потому что у меня сложилось такое впечатление, что ты начала двигаться дальше.

– Блейк, пожалуйста. У меня нет времени спорить. Просто поверь мне, когда я говорю, что это важно.

– Я должен теперь доверять тебе?

– И что это значит? – Я точно знаю, что это значит. Ничего не изменилось. Блейк по-прежнему мне не доверяет.

– Забудь. Я в любом случае не могу помочь тебе. Оно у Порции.

– Я знаю. Верни его.

– Не могу. Она взбесится. Она ненавидит тебя.

– Это вопрос жизни и смерти. Твоя подружка переживет потерю дурацкого ожерелья.

Блейк смотрит скептически.

– Чьей жизни? – Я смотрю в пол. – Его, верно?

Я встречаюсь с ним взглядом.

– У него есть имя.

Блейк поднимает сотовый телефон с прикроватного столика и швыряет его о стену.

– Я так и знал! – Он хватает меня за плечи. – Ты влюблена в него?

– Ты действительно хочешь говорить об этом сейчас? – Если Блейк не поможет вернуть мне ожерелье, мне самой нужно найти Порцию.

Он опускает руки и оседает на кровать. Побежденный.

– Он не достоин тебя.

И Блейк может говорить такое?

– Я знаю о связи.

Он откидывается на спину и вздыхает.

– Это не выносимо. Она ужасна. Все что я чувствую, находясь рядом с ней – злость и горечь. Я даже не уверен, нравлюсь ли я ей. Но она одержима желанием, чтобы я любил ее. Она становится хуже, когда я вижу тебя. Я ничего не могу от нее скрыть.

Я точно знаю, какого это, когда эмоции Блейка связаны с твоими собственными. Насколько сильно он мог влиять на то, что я чувствовала и наоборот. Разделять душу с Порций Брутон должно быть нелегко. Но у меня нет времени разговаривать. Я направляюсь к двери.

Блейк садится, пронзая меня взглядом.

– Я должен покончить с этим. Если я этого не сделаю, она убьет меня. Так или иначе.

– Раш убьет тебя, если ты это сделаешь.

– Я могу справиться с Рашем.

Я киваю, хотя по Блейку и не скажешь, что он может справиться даже с разделочным ножом в его нынешнем состоянии.

Он пристально смотрит на меня.

– Я все испортил, верно?

– Это больше не важно.

– Как ты можешь говорить такое? Конечно, важно. Я никогда не должен был отсылать тебя. Мне следовало отправиться с тобой.

В то время я бы согласилась с ним. Теперь же все по-другому. То, что у нас было с Блейком – не было любовью. То, что у меня с Остином – может быть.

– Мне нужно ожерелье.

Он глядит в сторону.

– Но не я.

– Я должна идти. – Я кладу руку на дверь. – Будь осторожен, ладно?

Когда он, наконец, глядит на меня, что-то похожее на ямочку появляется на его щеке.

– Вот что я получил, позволив своей душе связаться с бандией, верно?

Мне не нужно спрашивать, говорит ли он о Порции или обо мне. Это я, кого он провожает взглядом за дверь.

 

 

– 45 –

 

Я обхожу гостиницу в поисках Порции. Но нигде ее не нахожу. Мне нужно придумать новый план. Я звоню Брейдену, но натыкаюсь на его голосовую почту. Оставляю сообщение, запрыгиваю в Порше Остина и выезжаю на узкую дорогу, ведущую к Дункану. Теперь, когда опустилась ночь, небо стало светло-серым. Облака не дают пролиться звездному свету, отбрасывая мутные тени на все вокруг.

Дождь усилился. Я едва могу различать дорогу. Я ориентируюсь по тусклой белой линии с левой стороны трассы, придерживаясь ее. У меня нет магии, но мои пальцы сжимают рукоять меча, лежащего на пассажирском сидении. Это уже кое-что.

Белая линия постепенно становиться серой. Лес и дорога сливаются в завесу из дождя и темноты, и я уже не могу сказать, где начинается или заканчивается дорога. Я жму по тормозам в тот момент, когда левое переднее колесо съезжает с обочины. Зад машины заносит вправо. Автомобиль крутит с такой силой, что он с треском врезается в дерево. Подушки безопасности с грохотом раскрываются, заполняя все вокруг меня.

Когда из подушек выходит воздух, я начинаю осматриваться. На левой руке, куда ударила подушка безопасности, появился синяк. Ощущения на лице, словно по носу ударили. Во всем остальном, я, похоже, цела и невредима. С машиной же другая история. Я пытаюсь открыть дверь, но она не поддается. Мне приходится пяткой ботинка выбивать окно со стороны водителя и выбираться через отверстие. Левая фара освещает проливной дождь на расстояние в два фута, а затем тьма поглощает луч света.

Я вытаскиваю меч из окна и отхожу от машины. Я промокла насквозь, но видела достаточно взрывов автомобилей в кино, чтобы у меня появилось желание держаться на расстоянии. Я жду на обочине дороги. Но не похоже, что найдется кто-нибудь настолько глупый, чтобы проезжать по темной и петляющей дороге в такую погоду. Я отправляюсь пешком.

Чем дальше я отхожу от машины, тем темнее становится дорога. Деревья по обеим сторонам все равно бы скрывали любой свет, даже если бы какой-нибудь и был, да и проливной дождь сводит на нет любую возможность. А пока дождь не начинает мелко моросить, я не могу даже различить серую линию на дороге. Я, по меньшей мере, все еще в шести километрах от Дункана. Я бы быстрее шла без меча, но все равно крепче сжимаю рукоять. У меня не будит никакого шанса спасти Остина без какого-либо оружия.

Слева от меня в лесу хрустнула ветка. Я принимаю стойку, поднимая меч перед собой, и поворачиваюсь к деревьям. Сквозь ветви видна вспышка света.

– Кто там? – окликаю я.

Какое-то движение и прекрасная белая лошадь выходит из-за деревьев. Брейден. Я хочу обхватить его за шею, но я все еще сжимаю меч. Я втыкаю клинок в землю.

– Ты получил мое сообщение.

Брейден припадает на колени так, что я могу взобраться ему на спину. Я кладу меч себе на колени и хватаюсь за гриву. Он идет быстрым шагом, а затем пускается галопом вдоль обочины. Он сворачивает с главной дороги на проселочную, ведущую к огромной церкви и еще более высокому зданию позади нее. Оно похоже на замок, но я полагаю, это аббатство.

Гигантский каменный крест стоит между двумя зданиями. Это то, где Лайам остановился? Церковь и крестовые походы привели Милезийцев в Ирландию. Но зато Лайам из тех, кто заботится больше о внешнем виде, чем о содержании. Аббатство, по меньшей мере, такое же величественное, как и Лоркан Холл. Более величественное.

Я соскальзываю со спины Брейдена и похлопываю его по шее. Но не могу удержаться, чтобы не взглянуть на его хвост. Конь выглядит точно также как и обычная лошадь, за исключением хвоста. Он толстый и покрыт мехом, оканчиваясь ластами, как у кита. Он странный и красивый.

Лошадь исчезает, растворяясь в темноте. Вместо нее появляется Брейден.

– Итак, какой у нас план?

– Полагаю, что стоит для начала выяснить, где они держат Остина. Самое лучшее – тайком пробраться внутрь и освободить его без их ведома.

– Аббатство – огромное. – Брейден глядит на одну из высоких башен, располагающихся по обе стороны. – Но полагаю, Лайам – традиционалист. Если Остин их пленник, то он будет в темнице.

– Есть темница? В аббатстве? А я думала, что монахи были мирными, и переписывали книги.

Брейден смеется.

– Ты такая американка.

– Эй. Также как и ты.

– Спасение пришло в Ирландию на лезвие меча. Здесь нет ничего мирного в истории религии. Ты находишься на линии фронта в войне, которая по-настоящему никогда не прекращалась.

– Так темница где? В подвале?

Брейден указывает на башенку, возвышающуюся над каменными стенами.

– Вообще-то, кельты любили башни.

– И как мне туда подняться?

Брейден улыбается.

– Через парадную дверь. – Он достает сотовый телефон из кармана джинсов. – Микл позвал подкрепление.

Мы собрались позади церкви. Дождь прекратился, но ветер треплет мою промокшую одежду. Я вся насквозь замерзла. Тянусь к огню внутри себя, к теплу, но они крепко заперты. Все, что я могу делать, так это смотреть на башню и трястись.

Машина сворачивает с дороги и въезжает на подъездной путь. Фары гаснут и автомобиль бесцеремонно припарковывается. Выходят Мик, Джо и Сэм. Забавно видеть гилл вместе. Они все высокие, на добрых три дюйма выше шести футов. Высокая прическа Джо заставляет его казаться еще выше, а рыжие бакенбарды Мика – старше. Сэм выглядит почти нормальным, но его глаза – самые усталые, словно держаться в ногу со временем сделало свое дело. Они одеты в одинаковые черные плащи, достающие до середины голени.

Я не могу сдержать улыбки.

– Так вы ребята тусуетесь вместе?

Сэм смеется.

– А в этом есть что-то странное?

– Разве вы все не по разные стороны?

Мик был смотрителем Остина, на стороне богов. Джо историк Сынов. Самуэль тусуется с фуа.

Джо качает головой.

– Это не наша битва. Никогда не была.

– Так почему вы помогаете мне сейчас? – Насколько мне известно, гиллы никогда не объединялись с бандиями.

Сэм похлопывает Микла по спине.

– Технически мы помогаем Мику.

– А-а.

Брейден засовывает свой сотовый телефон в джинсы.

– Если тебе будет легче, то я здесь ради тебя.

Джо кладет руку на мое плечо и слегка сжимает его. Я улыбаюсь ему в темноте. Я не упускаю того, что он осматривает мою шею на наличие ожерелья.

– Я пыталась.

Джо кивает, а затем снова смотрит на аббатство.

– Пойдемте.

Мы с Брейденом идем за тремя гиллами. Они шагают к парадной двери и звонят в колокольчик. Я чувствую себя глупо, сжимая в руках меч, словно готова к битве. Но я не оставляю его позади.

Полноватая женщина в серой униформе приоткрывает дверь на несколько дюймов и поглядывает на нас сквозь щель.

– Мы закрыты. Туры по вторникам. – Ее слова кратки, но в голосе слышится оттенок отчаяния.

Микл машет рукой перед ее лицом.

– Мы здесь ради парня. Ты хочешь нам помочь.

Она отходит в сторону и распахивает дверь.

– Бедняжка.

Микл оглядывается на нас.

– Он в башне. В очень плохом состоянии, если ее воспоминания точны.

Я протискиваюсь мимо Самуэля, но Джо останавливает меня до того, как я забегаю вперед.

– Тише. Между «здесь» и «там» – долгий путь. Мы доберемся до него.

Когда мы поворачиваем к прихожей, к нам подбегает мужчина.

– Вам сейчас нельзя быть здесь.

Самуэль вытягивает руку, и мужчина тут же отступает, не произнося ни слова.

– Показуха, – говорит Микл.

Джо вынимает из кармана сигарету и засовывает ее в рот. Он жестом указывает в сторону ниши в углу. Мы следуем за ним, идя гуськом к винтовой лестнице.

Мы поднимаемся все выше и выше. Через каждые пятьдесят ступенек или около того, появляется пролет на следующий уровень, но мы продолжаем взбираться все дальше. После того, как мы проходим шесть пролетов, я начинаю удивляться, насколько высоко нам придется подняться. Мои мокрые джинсы натирают кожу, а мышцы кричат от каждого шага.

Я останавливаюсь на восьмой площадке. Брейден оборачивается.

– Ты идешь?

Я машу ему, чтобы он шел дальше. Гиллы уже на полпролета впереди.

– Мне просто нужно перевести дыхание. Я буду прямо за тобой.

Он качает головой и кричит вверх лестницы.

– Сэм, погоди минутку.

Я облокачиваюсь о стену, и глотаю воздух. Мне действительно жаль, что я сосредотачивалась больше на попытках получить доступ к силе, и меньше на кардио-тренировках.

Сначала я едва ощущаю сдвиг в камнях позади меня. Я встаю прямо, считая, что у меня слегка кружится голова от нехватки воздуха. Но затем чья-то ладонь хватает меня за руку и отдергивает назад. Сильно.

Я ожидаю, что врежусь в стену, но во мраке ничего нет. Затем стена передо мной встает обратно на место и все становиться черным.

 

 

– 46 –

 

Одна рука вокруг моей талии, другая стискивает горло, выбивая воздух из моих легких. Я разрубаю мечом воздух, но угроза позади меня.

– Вы, бандии, так предсказуемы, – сильный акцент Лайама пронзает темноту. – Я знал, что ты не сможешь остаться в стороне.

Он хватает меня за запястье и меч с лязгом падает на землю. Меня тащат вниз по винтовому спуску, который кажется, тянется вечность до того, как закончиться. Рука Лайама крепко обхватывает мое горло. И в тот момент, когда я думаю, что упаду в обморок, он прислоняется спиной к стене и за нами появляется щель света, от открывшейся под его весом двери. Он выпускает меня, и я, спотыкаясь, вхожу в освещенную свечами комнату.

Я отстраняюсь, глубоко вдыхая наполненный благовониями воздух. Мы внутри небольшой церкви с рядами пустых скамеек и огромного каменного распятия, высеченного на задней стене. Шерри стоит возле алтаря, ее темные волосы уложены на голове в аккуратно-свисающие кудри. На ней длинное красное платье, ниспадающее до пола, то же самое, что было на ней в ночь смерти Саши. В правой руке она держит небольшой кинжал, размахивая им в воздухе; одновременно бормоча слова на гаэльском, которые я не могу понять.

Она видит меня и останавливается, удерживая нож в воздухе.

– Я уж начала волноваться, что ты не успеешь во время. – Ее улыбка устрашающая.

– Поторопись с этим, – говорит Лайам, толкая меня вперед.

Шерри убирает выбившуюся прядь волос обратно к кудрям.

– У них уйдут часы на поиске в аббатстве. Никто не видел, как мы затащили его сюда.

Его. Остина.

– Где он? – Я иду вперед без какого-либо подталкивания Лайама.

Шерри ножом указывает на алтарь. Белая простыня покрывает мешковатую форму.

Я бегу вперед, хватая простыню и отбрасывая ее в сторону. Остин лежит на боку, свернувшись в позе эмбриона. Он раздет до трусов-боксерок, его лицо распухло и усыпано кровавыми синяками. Кровь струится с губ к подбородку. Глаза закрыты, но я могу видеть, как поднимается и опускается его грудь при дыхании.

Шерри проводит свободной рукой по его волосам, откидывая их с его лица.

– Какой позор, – говорит она. – Он по-настоящему прекрасен.

Мой взгляд падает на кинжал в другой ее руке.

– Что ты делаешь с ним?

Она опускает нож.

– Как выясняется, ничего.

Я чувствую руку Лайама на моих волосах, собирающих их за моей шеей.

– Заклинание будет сильнее из твоих уст.

Я отдергиваюсь, вырываясь из его хватки. Остин шевелится на столе. Он стонет и старается приподнять голову, но безуспешно, позволяя ей снова упасть со стуком на мрамор. Он открывает левый глаз, его правый глаз заплыл.

– Как раз во время, – говорит он.

Я провожу пальцем по его припухшей щеке и убираю руку, когда вижу, как он вздрагивает.

– Я вытащу тебя отсюда.

Остин сглатывает.

– Спасайся сама.

Лайам хватает меня за запястье.

– Не волнуйся. Ты в считанные минуты избавишь его от страданий. Но ты не можешь исполнять ритуал в таком виде. – Он кивает Шерри.

Шерри осматривает меня с ног до головы, подмечая мои все еще влажные волосы и одежду.

– Господи, Пакстон. Ты здесь купалась? – Она нагибается и вытаскивает белое прозрачное одеяние из сумки возле ее ног. Она швыряет его в меня. Я инстинктивно ловлю его. – Переоденься в это. И сделай что-нибудь с волосами.

Шерри все еще держит в руке нож. В любом случае я не смогу добраться до нее раньше, чем она сможет ранить Остина. Не говоря уже о том, что у нее вся сила Седьмой Дочери, а у меня нет ни оружия, ни плана. Моя единственная надежда задержать их, пока Джо и Брейден не найдут нас.

Я кладу руку на плечо Остина и пожимаю его, как надеюсь, приободряющее. Затем я прохожу за ширму, слева от алтаря и переодеваюсь в платье, которое дала мне Шерри. Оно слишком большое, низко свисает на моей груди. Юбка касается каменного пола. В нем нет карманов, поэтому я беру небольшой пакетик соломенного веника из джинсов и заталкиваю в лифчик. Я заплетаю волосы в толстую косу, свисающую до середины спины, и тяну время так долго, как могу.

Лайам шагает за ширму.

– Хватит. Так сойдет. – Он хватает меня за руку, сжимая так сильно пальцы, что я уверенна, у меня будет синяк.

Шерри указывает на огромную открытую книгу на помосте.

– Ей нужно будет выучить слова.

– На это нет времени. Ритуал должен быть проведен, по меньшей мере, за 48 часов до Сбора или не будет никакого толка. – Лайам тянет меня, пока я не встаю прямо перед Остином. – Она может повторять за тобой.

Он берет нож у Шерри и впихивает в мои руки. Он обхватывает мои ладони своими, так сильно сдавливая, что я удивляюсь, как они не ломаются. Он заносит кинжал над Остином.

Я пинаюсь и брыкаюсь в его хватке. Но ничего не получается. Лайам слишком силен, чтобы я смогла нанести ему реальный урон.

– Не волнуйся, бандия. Твоя привязанность к Арауны не пропадет даром. Единственное что также могущественно, как и разрушенная связь – кровавое жертвоприношение. Чем выше цена, тем больше награда.

– Ради любви ко всему, что священно, – произносит Шерри.

Я извиваюсь и повторяю попытку вырваться из хватки Лайама, но он сильнее притягиваем меня к своей груди.

Остин перекатывается на спину.

– Ты ходила к руинам?

Я отрицательно качаю головой.

– Хорошо, – шепчет он. – Ты будешь жить. – И он вновь закрывает глаза.

– Ты тоже, – говорю я, но Лайам придвигает мою руку так, что нож оказывается прямо над сердцем Остина.

Остин улыбается мне сквозь разбитые губы.

– Позволь ему сделать это, Брианна.

Что? Остин выжил из ума? Я не позволю Лайаму заставить меня убить его.

Лайам смеется.

– Даже Араун признает, что он больше стоит мертвым.

Остин подмигивает не заплывшим глазом.

– Тысячи лет потусторонней ночи. – Цитирует он заклинание, которое я использовала, чтобы заточить его в потустороннем царстве на тысячу лет. Он думает, что роль Лайама в его смерти приведет к изгнанию последнего? Остин, возможно, и прав, но я не дам Остину умереть.

– Нет.

Мы найдем другой способ. Я смогу привести Лайама к вратам. И если смогу заполучить ожерелье обратно, то смогу использовать заклинание изгнания на Лайаме.

– Ради любви ко всему, что священно, – снова повторяет Шерри, на этот раз более выразительно.

– Скажи это, – рычит Лайам мне в ухо. – Ты сделаешь ему одолжение. Если он умрет в качестве подношения, то получит особое место в Авалоне. Ты же не оставишь его душу постепенно исчезать со всей массой?

Я не могу побороть Лайама. Поэтому я говорю правду.

– Я не могу сделать это. У меня нет магии.

Лайам смеется.

– Это было очевидно уже некоторое время. Это твой шанс сделать себя полезной. Кровь божества, когда-то правящего богами, будет могущественной жертвой сама по себе, а твоя потеря будет личной. Магия крови ничего больше и не требует. Она произрастает из страдания.

Шерри подходит вперед. Ветер развивает ее юбки. Другой завиток волос падает ей на лицо.

– У нас мало времени.

Остин приподнимает бровь, а затем корчится от боли.

– Ты ведь говорила, что это плохо закончится.

– Я никогда этого не говорила. Ты говорил.

– Заткнитесь! – Шерри посылает порыв ветра настолько мощный, что Остина сметает с алтаря прямо на Лайама и меня.

Лайам отпускает меня, чтобы убраться с дороги. Я же ничего не могу сделать, кроме как вытянуть руки и отбросить подальше нож, когда Остин врезается в меня, и мы падаем вместе на пол.

Сначала ударяется о камень мой локоть. Затем идет спина. Остин приземляется на меня сверху. Он едва успевает вытянуть руки, чтобы смягчить падение. Но когда мы ударяемся, он откатывается в сторону, делая все возможное, чтобы уменьшить воздействие.

Я изо всех сил пытаюсь дышать. Боль пронзает между моих лопаток. Я вскрикиваю прежде, чем понимаю, что снова дышу.

Шерри стоит надо мной, ее руки горят голубым пламенем.

– Ты такое разочарование.

Остин перекатывается на живот и тянется к кинжалу. Я стараюсь отвлечь Шерри.

– Разочарование? Для тебя?

Шерри запускает огненный шар в кинжал в тот момент, когда Остин достает его. Он с возгласом отдергивает руку.

– Для каждой Седьмой Дочери, жившей ранее. Ты жалкая девчонка, позволившая глупому увлечению стать важнее всего остального. Когда боги вернуться, ты сможешь иметь любого мальчишку, которого захочешь, сейчас же, ты должна делать то, для чего рождена.