Глава 3. Возникновение Малакки.Среди прибрежных селений на Малаккском полуострове, признававших во второй половине XIV в

МАЛАККСКИЙ СУЛТАНАТ (ок. 1400—1511 гг.)

Возникновение Малакки. Среди прибрежных селений на Малаккском полуострове, признававших во второй половине XIV в. сюзеренитет сиамского королевства Аютии, была дерев­ня на западном побережье, именуемая «Пять островков», на­селение которой (20—30 семей) занималось рыболовством и, по-видимому, пиратством. Деревня обладала, правда, очень удобной гаванью, но не была сколько-нибудь заметным торго­вым пунктом. Селение ничем не отличалось от многих ему по­добных, разбросанных по всему побережью полуострова.

На рубеже XV в. жизнь этой деревни внезапно и резко из­менилась. Правивший в Палембанге потомок махараджей Шривиджаи, известный под именем Парамесвары, попытался в на­чале 90-х годов XIV в. избавиться от власти Маджапахита, воспользовавшись ослаблением последнего. Попытка оказалась неудачной, и Парамесвара был вынужден бежать из Палембанга на архипелаг Риау. При поддержке вождя (дато) о-ва Бинтанг по имени Тун Перпатех Берджаяр Парамесвара обосновал­ся на Тумасике (Сингапуре), убив местного князя и стал пра­вить островом. В 1398 г. под Тумасиком появилось войско се­верного княжества Патани — вассала правителя Аютии, претен­довавшего на власть над полуостровом. Парамесвара, сопро­вождаемый населением его небольшого владения, бежал из Тумасика на полуостров и обосновался на р. Муар в современном Джохоре, на юго-западном побережье полуострова. Вслед за тем около 1400 г. он перешел еще дальше к северу и поселился в рыбацкой деревушке Пять островков, переименованной в Ма­лакку[6]. Парамесвара распространил свою власть на близлежа­щую округу, признал верховенство Аютии и выплачивал ей дань. Малакка стала центром небольшого княжества. Его на­селение занималось рыболовством, выращиванием сахарного тростника, бананов и других фруктов, а также разрабатывало небольшие оловянные рудники поблизости. Парамесвара за­претил пиратство и стремился привлечь торговцев в свое владение. Через два года население Малакки возросло до 2 тыс. человек. И тем не менее в первые годы правления Парамесва­ры Малакка оставалась небольшим городком, которому, каза­лось, ничто не предвещало превращения в крупнейший торго­вый и культурный центр Юго-Восточной Азии.

Морская экспансия Китая и Малакка. Первым обстоятельст­вом, из-за которого началось возвышение Малакки, было во­зобновление китайской торговли и морские походы китайцев. С первых лет правления династии Мин, воцарившейся в Китае в результате изгнания монголов, т. е. с конца 60-х годов XIV в., в странах Юго-Восточной Азии стали появляться китай­ские посольства. Устанавливая дипломатические отношения с правителями стран Южных морей, минский двор стремился поднять свой авторитет и повысить международный престиж империи. Хотя страны, с которыми Китай устанавливал дипло­матические отношения, рассматривались им как вассалы и дан­ники Минов, практически дальше признания номинального сю­зеренитета дело не шло, и страны Южных морей не входили в Минскую империю. Но они были заинтересованы в установле­нии посольских связей с Китаем в первую очередь для расши­рения торговли. Местные правители также использовали титу­лование их китайским двором для укрепления своей власти и пытались заручиться поддержкой Китая в борьбе с соседями.

В начале XV в. окрепший Китай встал на путь более актив­ной экспансии в страны Южных морей. Туда периодически стали посылаться большие военные экспедиции, которые долж­ны были укрепить влияние империи. Морские экспедиции нача­ла XV в. преследовали и цели расширения внешней торговли, поскольку торговля по материковым караванным путям в это время значительно сократилась.

В 1403 г. в Малакку прибыло китайское посольство во гла­ве с Инь Цином. Он одарил Парамесвару богатыми подарками и пригласил его посетить Китай. Парамесвара чрезвычайно об­радовался и отправил с Инь Цином посольство и требуемую «дань». Радость малайского князька объяснялась просто: он рассчитывал найти в Китае защиту от Сиама и получить боль­шие дары, которые не могли идти в сравнение с его «данью». Парамесвара не ошибся в своих расчетах. Вернувшееся в 1406 г. посольство привезло в Малакку императорский указ о назначении Парамесвары правителем-ваном, печать, шелковые одежды, желтый зонт и множество подарков.

В 1407 г. Парамесвара вновь направил посольство в Китай. Прославленный китайский мореплаватель адмирал Чжэн Хэ во время своей третьей экспедиции в 1409 г. посетил Малакку и торжественно короновал Парамесвару. В 1411 г. Парамесвара с семьей и большой свитой на кораблях флотилии Чжэн Хэ прибыл в Китай, где ему был оказан пышный прием. Установ­ление дружественных отношений с Китаем привело к регулярной торговле с Минской империей. Купцы из других стран так­же начали посещать Малакку в расчете закупить китайские то­вары.

Признание Парамесвары самостоятельным от Аютии госуда­рем, установление регулярных дипломатических и торговых связей с Китаем, создание китайской торговой фактории — все это способствовало превращению Малакки в город и склады­ванию вокруг нее государства.

Проникновение ислама. Другим фактором, повлиявшим на возвышение Малакки, стало распространение ислама в Юго-Восточной Азии.

Ислам проник в Юго-Восточную Азию вместе с арабскими и персидскими торговцами еще в IX—X вв., но его распростра­нение среди местного населения началось не ранее конца XIII в. Главными проводниками ислама стали индийские купцы, мусульмане по религии, которые вели обширную торговлю в Ин­донезии и Малайе.

Местные правители прибрежных княжеств переходили в ислам, чтобы привлечь мусульманское купечество в свои владе­ния и заручиться его поддержкой, а также чтобы подчеркнуть свою самостоятельность по отношению к индуистским и буддий­ским державам — Маджапахиту, Сиаму, Мелаю.

Древнейшим мусульманским памятники на полуострове яв­ляется иадгробный камень в Тренгану, датируемый 1347 г., од­нако до возникновения Малакки ислам не пустил глубоких кор­ней на полуострове.

Первый правитель Малакки, стремясь развить торговлю, установил тесные связи с княжествами Пиди и Пасей на Севе­ро-Восточной Суматре. Эти княжества были центрами мусуль­манской торговли, и их население было обращено в ислам еще в конце XIII — начале XIV в. Парамесвара в 1414 г. женился на дочери султана Пасея и перешел в ислам, приняв имя Искандер-шах[7]. Этот шаг правителя Малакки привел в город многих мусульманских купцов из Индии и Северной Суматры. Малакка, находившаяся под защитой китайских флотилий, ста­ла превращаться в один из центров мусульманской торговли в районе Малаккского пролива.

Новой религии в Малакке потребовалось немало времени, чтобы стать господствующей. Первая половина XV в. прошла в борьбе приверженцев индуизма и мусульманства. Родствен­ники и соратники Парамесвары, составившие знать Малакки, выступали за сохранение старой религии и «индианизированного» характера государства. Новое окружение правителя — вы­ходцы из мусульманского купечества — стремилось к разрыву с индуистскими традициями и превращению Малакки не в новую Шривиджаю, как хотели приверженцы индуизма, а в мусуль­манское государство, противостоящее Сиаму и Маджапахиту и тесно связанное торговлей с мусульманскими странами.

После смерти Парамесвары в 1424 г. правителем Малакки стал его сын (или внук), известный по своему титулу как Шри Махараджа. Именно так называли себя властители Шривиджаи, и, по-видимому, в начале его правления преобладание при дворе получила индуистская фракция во главе с дядей правителя — бендахарой (первым министром). Вместе с темлри Шри Махарадже в Малакку продолжали стекаться мусульман­ские купцы, которые увидели в городе более удобный, чем в Пиди или Пасей, центр торговли. Шри Махараджа в 1436 г. перешел, как и его отец, в ислам, приняв имя Мухаммед-шах, чтобы привлечь мусульманских торговцев из суматраноких пор­тов в свой город. Одним из таких торговцев, переселившихся в Малакку, был богатый тамил-мусульманин из Пасея, дочь ко­торого стала женой Шри Махараджи. Когда в 1444 г. послед­ний умер, бендахара провозгласил правителем не ее сына, рад­жу Касима, а малолетнего сына покойного от суматранской княжны. Младенец Ибрахим-шах был возведен на престол под «индианизированным» титулом Шри Парамесвара Дева Шах. Индуистская партия при дворе торжествовала победу и обло­жила мусульманских торговцев дополнительными пошлинами.

В 1445 г. раджа Касим и его дядя Тун Али организовали заговор. С помощью экипажа арабского судна, стоявшего в Малакке, Тун Али ворвался во дворец, убил правителя-младен­ца и арестовал бендахару. На престол взошел раджа Касим. Он принял титул султана и имя Музаффар-шах, что знамено­вало окончательное торжество мусульманской традиции. Тун Али стал бендахарой, а сына прежнего бендахары Тун Перака отправили в изгнание, предоставив ему удел в Кланге к северу от Малакки. К власти пришла новая знать, ориентирующаяся на ислам. Со времени Музаффар-шаха началась активная исламизация государства. Этот процесс был длительным и посте­пенным и завершился на полуострове лишь к середине или кон­цу XVII в., причем вместе с расширением Малаккского султа­ната ислам распространялся на новые территории.

Войны с Сиамом. Аютия с самого начала с неудовольствием смотрела на возвышение Малакки. В первой половине XV в. правителям Малакки неоднократно приходилось прибегать к авторитету Китая, чтобы удержать Сиам от нападения. В 1445г. Сиам наконец двинул свои войска на Малакку. Сиам­ские войска прошли через полуостров и появились под Малаккой. В нескольких сражениях малаккцы разгромили врага, ко­торый был вынужден повернуть назад, не овладев городом.

Война с Сиамом заставила примириться враждующие группировки правящего класса султаната — старую и новую знать. Музаффар-шах назначил бендахарой отличившегося в сражениях с сиамцами Тун Перака, а дяде Тун Али, потеряв­шему пост бендахары, отдал свою жену, сестру Тун Перака. С этого времени обе группы сливаются в один слой феодальной знати, ориентирующейся на развитие торговли и союз с мусульманским купечеством. Прекращение распрей благоприятно повлияло на исход войн с Сиамом. В 1456 г. сиамские войска вновь вторглись на полуостров и даже захватили на короткое время Малакку. Но в том же году Тун Перак наголову разгро­мил сиамский флот на р. Бату-Пахат, освободил столицу и от­стоял независимость султаната.

Тун Перак и расцвет султаната. Фактически правителем Ма­лакки с 1456 г. до своей смерти в 1498 г. был бендахара Тун Перак. Он по своему усмотрению выбирал султанов из правя­щего дома и менял их.

Тун Перак проводил широкую завоевательную политику. Вассальная зависимость Малакки от Китая превратилась в пу­стую формальность, хотя в первые годы своего правления Тун Перак еще прибегал к помощи минских императоров, чтобы обезопасить свое государство от Сиама. Отразив в 1456 г. на­падение Аютии, Малакка сама перешла в наступление. Еще при Музаффар-шахе к Малакке были присоединены Минджан (архипелаг Диндинг) и Селангор — места, богатые оловом; султанат контролировал также расположенные у южной око­нечности полуострова Сингапур и Бинтанг. В правление султа­на Мансур-шаха (1459—1477 гг.) Тун Перак завоевал Паханг на восточном побережье полуострова, а также Кедах и Тренгану, т. с. распространил власть Малакки на север почти до гра­ниц теперешней Малайзии. Затем бендахара завоевал Джохор, Муар и острова близ южной оконечности полуострова. Обеспе­чив господство над полуостровом, Тун Перак приступил к за­хватам на Восточной Суматре, чтобы получить полный конт­роль над Малаккским проливом. При Мансур-шахе и следую­щем султане Алауддин Риаят-шахе I (1477—1488 гг.) сюзере­нитет Малакки признали Сиак, Кампар, Рокан и Индрагири на Восточной Суматре. Попытка овладеть Пасеем оказалась, прав­да, неудачной.

Тун Перак умер в 1498 г. Он полновластно распоряжался в государстве и в первую половину царствования последнего сул­тана Малакки Махмуд-шаха I (1488—1511 гг.), которого сам возвел на престол. Преемники Тун Перака — Тун Путех (брат Тун Перака) и Тун Мутахир (сын Тун Али и племянник Тун Перака) — продолжали завоевательную политику великого бендахары. Малакка подчинила Бруас на западном побережье полуострова и Келантан на восточном. В новом столкновении с Аютией султанат одержал победу. Сиамские войска были раз­биты на суше и на море, и малайские княжества Патани, Ке­дах и Келантан — вассалы Сиама на полуострове — признали суверенитет Малакки.

По мере усиления Малакки и изменения внешнеполитическо­го курса минской династии, отказавшейся от снаряжения мор­ских экспедиций в страны Южных морей, рушились номиналь­ные вассальные отношения Малакки с Китаем. В конце XV в. почти прекратились малаккские посольства в Китай, а с ки­тайскими послами в Малакке обращались как с представите­лями других государств.

В начале XVI в. Малаккский султанат был одним из наибо­лее сильных государств Юго-Восточной Азии, распространив­шим свою власть на большую часть Малаккекого полуострова и Восточную Суматру. Город Малакка превратился в один из самых известных и крупных портов тогдашнего мира.

Торговля. Португалец Дуарти Барбоша писал в начале XVI в.: «Малакка —богатейший морской порт, и такого коли­чества торговцев и изобилия кораблей не найти в целом свете». Ему вторил другой португальский путешественник, Томе Пириш: «Малакка достигла такого процветания, что кажется мне не сравнимой ни с одним городом в мире... Это — город, соз­данный для торговли... В Малакке лук и чеснок ценятся боль­ше, чем мускус, бензой и другие прекрасные товары».

Несмотря на некоторые преувеличения, содержащиеся в описаниях португальцев, распаленных богатствами Малакки, город, безусловно, являлся крупнейшим портом в Юго-Восточ­ной Азии и одним из основных центров мировой торговли кон­ца XV—начала XVI в.

Государство жило торговлей. Ее основу составлял обмен продуктов архипелага на индийские товары. Малакка была центром, куда привозили пряности и откуда индийские ткани и одежды расходились по архипелагу. Помимо огромного количе­ства судов с архипелага, привозивших в Малакку пряности, ежегодно Малакка снаряжала на Молукки восемь кораблей, которые обменивали индийские ткани на гвоздику. Индийские купцы увозили из Малакки помимо пряностей камфору, цен­ные породы дерева, батиковые ткани, яванские кинжалы — крисы. Основным продуктом, вывозимым из самой Малайи, было олово.

Главным городом, с которым торговала Малакка на западе, был Камбей в Северо-Западной Индии. «Малакка, — писал То­ме Пириш, — не может жить без Камбея, а Камбей — без Ма­лакки». С юго-западным муссоном купцы из Леванта, Малой Азии, Восточной Африки, Аравии и Египта прибывали в Кам­бей с грузами оружия, шерсти, кораллов, медных изделий, ро­зовой воды, благовонных смол, индиго. Из Камбея они ялыли с иопутным ветром в Малакку вместе с индийскими купцами. Индийцы плавали в Малакку также из Бенгала, Коромандель­ского берега и Малабара, привозя главным образом текстиль­ные товары.

Важное место в жизни Малакки занимала и китайская торговля. Ежегодно из Китая приходило до десяти джонок, гру­женных шелком-сырцом и шелковыми тканями, селитрой, кам­форой, медной и железной посудой. Оживленную торговлю Малакка вела с Сиамом, Пегу, Тямпой. Из Сиама ежегодно приходило тридцать судов с ценными породами древесины, мед­ной посудой, слоновой костью, драгоценными камнями и ме­таллами; пятнадцать кораблей из Пегу, посещавших Малакку ежегодно, доставляли рис и другие продукты питания, рубины и серебро, возвращались, как и сиамцы, с грузом пряностей, индийских тканей и китайских товаров. Еще больше судов при­бывало из Палембанга, Явы, Калимантана, Сулавеси, Филип­пин.

Арабы из Каира, Мекки и Адена, индийцы Гуджарата, Малабара и Короманделя, торговцы из Сиама, Аракана, Пегу, Камбоджи, Тямпы и Китая, жители Явы, Молукк, Банда и дру­гих островов архипелага — все бывали в Малакке, где встреча­лись, по выражению Пириша, восемьдесят четыре языка. В Малакку везли оружие, шерстяные одежды и цветное стекло из Венеции, опиум — из Мекки, ткани и одежды — из Камбея и Адена, серебро — из Пегу, шелк и фарфор — из Китая, перец и золото — с Суматры, рис, мясо, овощи и оружие — с Явы, пря­ности — с Молукк и о-вов Банда.

Умеренные торговые пошлины, более или менее строгое со­блюдение законов и льготы для иностранного купечества при­влекали в Малакку множество торговцев и искателей приклю­чений. Купцы различных национальностей жили в отдельных кварталах города под надзором портовых чиновников — шахбандаров. В Малакке было четыре шахбандара: первый — для гуджаратцев, самой многочисленной иностранной колонии, второй — для тамилов, бенгальцев, жителей Пегу и Пасея, тре­тий — для жителей архипелага и четвертый — для китайцев и торговцев из стран Индокитайского полуострова. Шахбандары собирали торговые пошлины, определяли ценность грузов и разрешали споры между купцами. Иноземные торговцы состав­ляли заметную часть населения этого многолюдного города (по-видимому, накануне португальского захвата в Малакке жило до 40 тыс. человек): в 1509 г. их было 4 тыс. человек, из которых четвертую часть составляли гуджаратцы.

Общественный и государственный строй. В эпоху Малаккского султаната происходит дальнейшее развитие феодальных от­ношений, сложившихся на полуострове. Но общественный строй Малакки унаследовал многие черты предыдущих городов-государств. Как и ее предшественники, Малайка была в первую очередь торговым городом. Основные доходы правящий класс извлекал из торговли. Обычно иностранные купцы платили шестипроцентную пошлину, а местные — трехпроцентную. Жители Китая, Явы и Молуккских островов регулярной пошлины не плптили, но преподносили подарки султану. Государство взимало налог и с многочисленных уличных торговцев — крестьян из окрестных селений, приносивших в Малакку свои продукты. Султан и высшие сановники сами принимали участие в замор­ской торговле. Они строили и покупали суда, отправляли свои товары с купцами. Особенно значительной была доля султанов в китайской торговле.

Так же как и в государствах предшествующего периода, большинство владений Малакки было ее вассалами, контроль над которыми осуществлялся не слишком эффективно. Обычно там сохранялись прежние правители, платившие дань и пред­ставлявшие по требованию сюзерена армию и флот. Правителя Кампара и Индрагири на Восточной Суматре платили в каче­стве дани ежегодно по 1 ¹/₃ фунта золота, султаны Паханга, где утвердилась ветвь правящего дома Малакки — по 5 ¹/₃ фунта. Северные вассалы на полуострове платили дань оловом — основным экспортным продуктом султаната. Суматранские вассалы — Рокан, Сиак, Рупат, Тунгкал — не платили дани, но в случае войны выставляли воинские контингенты.

Новым явлением в эпоху Малаккского султаната стало раз­витие частной феодальной земельной собственности. Если в эпоху существования городов-государств внутренние районы оставались практически неосвоенными, то теперь происходит постепенное заселение этих территорий. Крестьяне-общинники рас­чищали лес и проникали все глубже во внутренние районы по­луострова. Малаккские султаны — верховные собственники всей земли султаната в XV— начале XVI в. — постоянно совершали дарения земли феодалам. Феодалы получали право на сбор десятины — поземельного налога, а также на принуди­тельный труд крестьян. Малаккский кодекс специально подчер­кивал обязанность крестьян подчиняться владельцу земли, на которой они «сидят».

Процесс складывания частной феодальной собственности происходил неравномерно в различных районах султаната. Наи­более заметен он был в густонаселенных и освоенных областях, прежде всего в окрестностях самой Малакки. Малаккекая знать имела большие усадьбы за городом с садами и водоемами. Иногда усадьбу окружали и рисовые поля, на которых работа­ли подвластные владельцам поместий крестьяне.

Характерной особенностью общественного строя Малакки была значительная роль рабовладения. Феодалы владели мно­гочисленными рабами, обладание которыми являлось показате­лем богатства и знатности. Рабы использовались главным об­разом на домашней работе, хотя, по-видимому, какая-то их часть трудилась на полях и в садах своих господ.

Во главе государства стоял правитель, который именовался вначале раджа, или янг ди пертуан, а после победы ислама — султан. Несмотря на принятие ислама, султаны Малакки сохра­нили много черт правителей «индианизированных» государств.

В дворцовом этикете, церемониях (особенно коронации), раз­личных правилах, касающихся ношения одежды и оружия, со­хранялись традиции предшествующего периода. Никто, кроме султана, не имел трава носить белый зонт и желтую одежду, никто не мог в его присутствии пользоваться паланкином или носить крис. Вес преступления, затрагивавшие личность прави­теля или наносившие ущерб его собственности, карались особен­но жестоко.

Государственное устройство также сохраняло многие черты предшествовавшего периода.

Знать султаната делилась на несколько групп: «четыре», но­сившие титул падука, «восемь» — сри (санскр. шри), «шест­надцать» — раджа и «тридцать два». Это деление вело свое на­чало от индийских традиций и было распространено почти во всей Юго-Восточной Азии. «Четверку» высших сановников Малакки возглавлял бендахара — первый министр, он же — глава казначейства, командующий армией и главный судья. Другим членом «четверки» был теменгунг, обычно принадлежавший к семье бендахары. Теменгунг в средневековой Малакке являлся главой полиции, а также наблюдал за мерами и весами и соби­рал внутренние торговые пошлины. Туда же входили бендахари (сри нарадираджа) — казначей и падука туан мантри — судья. Среди «восьми» наибольшую роль играли лаксамана — командующий флотом и шахбандары, ведавшие торговлей с иностранцами и собиравшие с них пошлины. Остальные санов­ники занимали различные должности при дворе или являлись мандуликами — наместниками областей, составлявших ядро султаната.

При последнем султане Махмуде был составлен свод законов, основанный главным образом на источниках домусульманского периода, хотя и отразивший некоторое влияние ислама. Сохранялся (как и индианизированных государствах предшествовавшей эпохи) «божий суд», сохранился список десяти преступлений, которые карались смертной казнью. Система наказаний за покушение на жизнь и собственность представителей правящего класса, различного рода ограничения и запреты под­держивали господство феодальной знати над крестьянской и торгово-ремесленной массой населения султаната.

Полуостров в эпоху Малакки. Многолюдный богатый город с его оживленной торговой и придворной жизнью, блестящей культурой резко выделялся в сравнении с его наместничествами и вассалами на полуострове. Хотя в период Малаккского султаната происходит постепенное заселение внутренних райо­нов полуострова и развитие некоторых поселений на побе­режье, тем не менее полуостров оставался слабо заселенным и экономически малоразвитым. Власть и богатство Малакки базировались не на внутренних ресурсах ее малайских владений и вассалов, а на посреднической торговле.

К югу от Малакки до южной оконечности полуострова су­ществовало всего два крупных поселения: одно в устье р. Муар, где жило до 2 тыс. человек, другое южнее, в устье р. Бату-Пахат. К. северу находились поселения Сунгей-Уджонг, Кланг, Селангор, Перак, Бернам, Минджан (Диндинг), Бруас. Население, занимавшееся рыболовством и разведением риса, находилось под властью наместников султана — мандуликов. Наместника­ми были обычно члены семей бендахары или других знатных лиц. Эти наместничества состояли из одной-двух деревень, рас­положенных в устье реки, впадающей в море; численность на­селения их не превышала 200—500 человек. Наместники плати­ли султану сборы оловом или золотом. Мандулики и их агенты устанавливали посты при впадении рек и собирали пошлины с лодок, направлявшихся в центры владений для торговли.

Самым крупным вассалом Малакки на полуострове был Па­ханг, известный еще со времен Шривиджаи. Он занимал боль­шую часть восточного побережья между Тренгану и современ­ным Джохором и внутренние районы почти до окрестностей Малакки. В XIV — первой половине XV в. Паханг был сиам­ским вассалом. После поражения сиамцев на Бату-Пахат в 1456 г. Мансур-шах захватил Паханг и женился на дочери его раджи. В XV в. Паханг был процветающим, богатым султана­том. Португалец де Эредиа писал: «Его порт (Пекан, бывший одновременно столицей. — В. Т.) часто посещается купцами, приезжающими сюда за золотом; его золотые копи принадле­жат к числу лучших и наиболее богатых на всем полуострове». В Паханге существовали также оловянные и железные рудни­ки, и его жители были знакомы с поливным рисоводством.

В 1470 г. султаном Паханга стал Мохаммад-шах — старший сын Мансур-шаха, отстраненный от малаккского престола Тун Пераком за убийство во время игры в мяч сына всесильного бендахары. После, смерти Мохаммада в 1475 г. пахангский пре­стол перешел к его брату Ахмаду, при котором едва не разра­зилась война с Малаккой. Недовольный тем, что Тун Перак по­садил на трон Малакки Алауддина, младшего сына Мансур-ша­ха, Ахмад-шах в 1478 г. убил правителя Тренгану, признавшего вассальную зависимость от Малакки. В ответ прославленный витязь Ханг Туах, служивший при малаккском дворе, убил на глазах Ахмада близкого родственника его бендахары, и ма-лаккский двор получил, таким образом, моральное удовлетво­рение, унизив Ахмада. В 1488 г. по наущению Ахмада был от­равлен Алауддин. Преемник последнего, Махмуд, сверг в 1494 г. Ахмада с пахангского престола. Это привело к междо­усобицам и разделу Паханга между Майсуром, сыном свергну­того Ахмада, и Абдул-Джалилом, зятем султана Махмуда.

Другими вассальными княжествами на полуострове были Тренгану, султан.которого признал власть Малакки в 1478 г., а также Кедах, Келантан и Патани, порвавшие вассальные узы с Сиамом после поражения, нанесенного Малаккой в 1500 г. сиамским войскам, вторгшимся в Паханг.

Религия и культура. Эпоха Малаккского султаната состави­ла чрезвычайно важный период в формировании малайской культуры.

История Малакки неразрывно связана с утверждением на полуострове и архипелаге ислама, пришедшего на смену буд­дизму и индуизму. Малаккский султанат стал центром распро­странения новой религии в Юго-Восточной Азии. Во второй половине XV в. ислам проник в вассальные владения Малакки на полуострове — Паханг, Кедах, Патани, а также на Восточную Суматру. Города-государства северного побережья Явы, тесно связанные с Малаккой и боровшиеся против власти Маджапахита, стали в конце XV в. мусульманскими. Первоначально ислам, как раньше индуиам и буддизм, затронул лишь верхи малаккского общества. Основная масса населения придержива­лась по-прежнему анимистических верований, сочетавшихся с индуистскими и буддийскими обрядами. В Паханге, например, махаянистские и тантрические верования и обряды сохранялись до начала XVII в. вместе с человеческими жертвоприношения­ми индуистской богине Кали. В гущу народа ислам проник спустя столетия. Надо отметить терпимость ислама к другим верам в многонациональной Малайке.

До XVII в. на Малайю решающее влияние оказывал индий­ский ислам с его специфическими особенностями. Значительное влияние на ислам Малайи оказали также буддизм махаяны и древняя религия — анимизм и культ предков. Отличительной чертой ислама в Малайе стал мистицизм, подготовленный махаянизмом и шиваизмом.

Ислам приспосабливался к малайскому обществу и видоиз­менял свои законы и положения в соответствии с традициями и прошлым этого общества. В Малакке сохранились домусульманские свадебные обряды, обычай сжигать тела покойников и т. п. В течение длительного времени в Малайе действовали законы, носившие следы домусульманского происхождения. Женщина в Малайе пользовалась значительно большими пра­вами, чем в других мусульманских странах. Право наследова­ния осталось традиционным, а не мусульманским: вдова полу­чала не ¹/₈ часть имущества, а больше. Женщина могла иметь свое имущество, вести дела и т. п. Точно так же очень медлен­но внедрялись мусульманские брачные законы: в течение веков после распространения ислама браки заключались согласно старым обычаям и канонам. Мусульманское право вообще повлияло на малайское общество в очень незначительной сте­пени.

Ислам нанес сокрушительный удар по архитектуре и скульпутре Малайи, уничтожив памятники предшествовавшего периода. Запрещение мусульманской религией изображать человека уничтожило традиции индо-малайской скульптуры, вы­раставшей в самобытное и своеобразное искусство.

С другой стороны, благодаря исламу Малайя получила воз­можность познакомиться с сокровищницей культуры арабо-пер­сидского мира. Малайцы заимствовали арабский алфавит. Ма­лайский язык во времена Малакки был одним из основных язы­ков мусульманской культуры. Сюжеты мусульманских мифов, арабских и персидских рассказов были перенесены на малай­скую почву и вошли в фонд малайской литературы. Малайский язык воспринял новые слова для выражения мусульманского законодательства и догматики. Знакомство с мусульманским миром раздвинуло кругозор малайцев.

Классическая малайская литература создала свои шедевры в эпоху Малаккского султаната и непосредственно после его падения. Величайшим историко-литературным памятником Ма­лайи является «Седжарах Мелаю» («Малайские родословия»), произведение неизвестного автора, жившего в Малакке накануне и после захвата ее португальцами. Создатель этого труда был историком, писателем, поэтом и философом. Знания его поисти­не энциклопедичны: ему знакомы индийский эпос, арабские и персидские тексты, яванские произведения; он знал санскрит, арабский, персидский и тамильский языки, был знаком с китай­ским, тайским и португальским языками. «Седжарах Мелаю» — настоящая энциклопедия жизни и истории Малайи XV в., не­смотря на массу мифического и легендарного, особенно в той части, где автор рассказывает о ранней истории.

В эпоху Малакки дальнейшее развитие получил малайский рыцарско-приключенческий роман. Наиболее значительным про­изведением этого рода является «Хикаят Ханг Туах» («Повесть о Ханг Туахе»), история легендарного малайского героя, про­тотипом которого был лаксамана Ханг Туах, служивший при малаккском дворе во второй половине XV в.

На малайский язык были переведены в эту эпоху мусуль­манские романы об Александре Македонском («Хикаят Искандар Зюлькарнайн»), персидском воителе («Хикаят Амир Хамза»), сподвижнике пророка Мухаммеда («Хикаят Мухаммед Ханафия»), а также персидские и индийские циклы «Тути-наме», «Калила и Димна», «Панчатантра».

В XV в. получила дальнейшее развитие малайская поэзия. Появляется рифмованная поэма-шаир, сюжеты которой сходны с сюжетами малайского приключенческого романа.

В «Малайских родословиях» появляются пантуны — четве­ростишия, восходящие к народной загадке, наиболее интересное и совершенное с художественной точки зрения явление в ма­лайской поэзии.

Последние дни Малакки и захват ее португальцами. Блестя­щий расцвет тортового города, пышность двора, утонченная придворная культура — все это держалось на довольно шаткой основе. Малаккский султанат раздирали противоречия. Незна­чительный слой феодалов и богатых купцов жил за счет крестьян, рабов, ремесленников и мелких торговцев многолюдного города и его окрестностей. Существовали серьезные противоре­чия между центральной властью и вассалами. Сложным было и внешнеполитическое положение султаната, которому вновь угрожал Сиам, напавший в 1500 г. на Паханг.

Вспыхнула вражда между соперничающими группировками феодально-купеческой знати при дворе. Хотя к этому времени различия между двумя фракциями при дворе фактически не су­ществовало, все же старое соперничество, носящее личный ха­рактер, сохранялось. В борьбу придворных клик оказался во­влечен и султан Махмуд — едва ли не самая яркая личность на малаккском троне. Он был образованным человеком, интере­сующимся богословскими проблемами, обладал решительным характером, огромным честолюбием и жаждой власти.

Тул Пераку, умершему в 1498 г., в качестве бендахары на­следовал его брат Тун Путех. В 1500 г. после смерти последнего бендахарой вследствие придворных интриг стал не сын Тун Перака, а сын Тун Али, соперника великого бендахары. Новый бендахара Тун Мутахир, грубый и заносчивый человек, скоро стал непопулярным во всех слоях малаккского общества. Родо­витая знать — клан Тун Перака, оттесненный от постов и должностей, — ненавидела выскочку, происходившего от без­водных тамильских торговцев; купцы, особенно иностранные, были недовольны стремлением Тун Мутахира монополизиро­вать выгодные статьи торговли (бендахара был крупнейшим торговцем Малакки); простое население города страдало от бесчинств его приверженцев, остававшихся безнаказанными.

В этот момент в Индии и Юго-Восточной Азии появилась новая сила — португальцы. Открыв в конце XV в. морской путь в Индию, португальцы разгромили в 1509 г. объединенный флот индийских государств и Египта у Диу и стали хозяевами в Индийском океане.

Естественно, что Малакка — богатейший порт на важном перекрестке торговых путей к Островам пряностей — стала од­ним из первых объектов португальской экспансии.

Командующий первой португальской эскадрой, пришедшей в 1509 г. в Малакку, Диогу Лопиш ди Сикейра закупил пря­ности и другие товары, а затем потребовал разрешения соору­дить в Малакке португальский форт. Многочисленная колония индийцев-мусульман, знавшая о зверствлх португальцев в Ин­дии и об их стремлении монополизировать морскую торговлю, отнеслась к появлению пришельцев враждебно. Связанный с индийским купечеством бендахара Тун Мутахир организовал нападение на португальцев, и ди Сикейра был вынужден поки­нуть Малакку. Часть португальцев попали в плен.

В 1510 г. султан Махмуд повелел казнить бендахару Тун Мутахира, обвиненного врагами в намерении захватить трон, а заодно он всех членов его семьи мужского пола. Восьмым и последним бендахарой Малакки стал престарелый сын Тун Пе­рака — Падука Туан. В решающий момент, накануне португаль­ского нападения двор раздирали распри. Яванское, китайское и часть индийского купечества были недовольны султаном. Не­мусульманское купечество Малакки во главе с индийцем Ниначату враждовало с главой мусульманских торговцев Утимутираджей и было готово поддержать португальцев. Яванским наемникам — основной воинской силе султаната — несколько месяцев не платили жалованья.

В апреле 1511 г. португальский флот под командованием губернатора Индии Афонсу д'Албукерки вышел из Гоа для за­воевания Малакки. Португальские колонизаторы хотели закре­питься на важнейшей тортовой артерии Юго-Восточной Азии, чтобы получить доступ к пряностям и контролю над путем из Индии на Восток. Д'Албукерки потребовал от султана Махму­да освобождения пленников из эскадры ди Сикейры и права соорудить в городе португальский форт. Махмуд освободил пленных португальцев, но медлил с ответом на второе требова­ние. 25 июля д'Албукерки предпринял штурм города. Первое нападение было отбито защитниками с большими потерями для португальцев. 10 августа 1511 г. штурм повторился. На этот раз д'Албукерки захватил мост через реку — ключевую пози­цию к городу. 24 августа португальские войска ворвались в го­род, убивая жителей-мусульман без различия пола и возраста. Малакка была разграблена, богатейшая добыча была захваче­на португальцами. Купцы из Пегу, Явы и индусские торговцы были пощажены, но потеряли значительную часть своего иму­щества, Махмуд и его сын Алауддин бежали в глубь страны. Некоторое время малайцы продолжали сражаться в окрестно­стях города, мешая португальцам строить укрепления.

Так закончился блестящий период истории средневековой Малайи, сохранившийся в памяти последующих поколений как эпоха политичес