Моя биография 2 страница

У некоторых племен был развит индивидуальный тотемизм: личный тотем считался принадлежностью только мужчины, чаще всего в дополнение к родовому (но иногда и заменяя его): он получался либо путем гадания (например, во время родов чертили изображения животных: то из них, при упоминании или изображении которого появлялся ребенок, и считалось личным тотемом), либо во время сновидения (увидев себя во сне превращенным в какое-нибудь животное).

Существовал локальный тотемизм - когда от животного-предка вела свое происхождение группа людей, связанная с ним не кровно, а территориально (вероятно, почитаемые в различных египетских номах животные являлись локальными тотемами).

Вероятной причиной возникновения тотемизма является то, что человек был слабее многих животных, уступал им в ловкости, в способностях, их исключительные инстинкты он принимал за проявление высшего разума, считал некоторых животных не только равными себе, но даже превосходящими его, существами, одаренными сверхъестественной силой. Это формировало соответствующее религиозное отношение к некоторым животным.

Иногда тотем запрещалось убивать в принципе (возможно, из опасения убить душу какого-либо сородича в облике этого животного), иногда нельзя было убивать тотем и есть его, иногда запрещалось употреблять в пищу определенные части тотема, иногда запрет действовал лишь в отношении изготовления каких-либо предметов из тотема, иногда существовал запрет на особей одного пола тотема, порой можно было убивать, но нельзя есть - следовало отдать другим, иногда, прежде чем есть, мясо тотемного животного следовало подвергнуть очистительному обряду, иногда тотемное животное убивалось в случае серьезной опасности для совершения магических обрядов, иногда, если убил случайно, его обязательно надо было съесть убившему. Иногда считалось необходимым угостить тотемное животное, если оно вдруг оказывалось вблизи жилища. Пойманное другими тотемное животное следовало выкупить и отпустить на волю.

В стремлении походить на тотемное животное люди надевали на себя шкуры животных, либо специальную одежду, ее имитирующую, украшали тело татуировкой или шрамами, напоминавшими окрас тотемного животного, носили специальные прически, головные уборы, подтачивали или выбивали зубы. Считалось, что тотем охраняет своих почитателей, поэтому кости, зубы, шкура, рога (у некоторых народов Средней Азии было принято ими обкладывать могилы), части тела тотема служили амулетами-оберегами. Впоследствии это трансформировалось в обычай изображать почитаемое животное на деталях жилища, одежде (у многих народов севера существует целая система орнаментов для вышивки: "медвежьи уши", "след соболя", "щучья челюсть", "оленьи рога", "беличьи следы", "выводок утят" и проч.), предметах быта, орудиях труда, на человеческом теле: ведь изображение животного равно самому животному, так как в него вселяется душа животного. На изображении тотема или части тела тотемного животного приносили клятву; считалось, что в случае ее нарушения или ложной клятвы последует суровое наказание от самого тотема (например, клянущийся съедал кусочек медвежьей кожи - верили, что если он солгал, то в течение года медведь сожрет его изнутри). Почитали и мертвое тотемное животное: если его обнаруживали мертвым, то его с почетом погребали (аналогично погребальному обряду человека), по нему устраивался траур.

Нагуаль - животное-двойник человека, который в образе животного покровительствует человеку, а вместе с его смертью умирает и человек. Человеку же следует относиться к нагуалю с глубоким почтением. У каждого человека должен был быть свой нагуаль. Обычно его определяли перед инициацией: погружались в сон, употребив галлюциногенные снадобья, во сне являлось какое-либо животное или птица. Проснувшись, посвящаемый убивал приснившееся животное, и какую-либо часть его или одежду, в которой использовались эти части, носил в качестве амулета-оберега. Порой явления нагуаля ожидали, подвергаясь длительному посту, изоляции и физическим испытаниям: считалось, что для получения помощи от духа-покровителя его следует разжалобить своими мучениями (если же видения так и не происходило, то можно было купить чье-нибудь видение). Мистическая связь с нагуалем устанавливалась после того, как увиденный образ встречался воочию. Употреблять в пищу животное-нагуаля было нельзя. Порой нагуалями являлись изготовленные из дерева фигурки, создаваемые колдунами.

Промысловый культ является формой почитания животных: сущность его в представлениях и магических обрядах, направленных на достижение удачи на охоте или рыбной ловле. Основу промыслового культа составляет вера в то, что животное подобно человеку, имеет душу, обладает интеллектом и понимает человеческую речь (или даже что некоторые животные (тигр, медведь) - это люди, которые принимают звериный облик только перед человеком), а также вера в то, что у каждого животного есть свой хозяин, распоряжающийся им: лишь по его милости охотник может добыть зверя. Если животное всеведуще, надо опасаться вызвать его гнев: этим объясняются обряды промысловой магии и запреты, меры предосторожности на охоте: зверя называли не по имени, а по прозвищу или эпитету (например, заяц - "хозяин осины", "длинноухий"), зачастую уважительно (волк - "пастух", "дядя"). Многие племена считали своим помощником какое-либо животное (или птицу, змею), которое они выкармливали и содержали в неволе. У других племен было в обычае в случае необходимости убить такое животное, и, снабдив его дорожными принадлежностями и припасами, отправить к хозяину леса (тайги, проч.) с просьбой о посылке обильной дичи. Остерегаться следовало гнева хозяев животных, которые заботятся о них, подсказывают, как избежать ловушек, уклониться от выстрела, обмануть идущего по следу охотника. Если их почитать и уважать, то они могут посылать человеку животных для пропитания, тем более, что убытку от этого никакого, ибо хозяева способны оживлять убитых животных: вера в воскресение зверей после смерти - непременная составляющая промысловых культов.

Облик духов - хозяев мог иметь черты и человека (способного принимать звериный облик), и животного. Порой духи тайги, моря, леса, реки являлись хозяевами нескольких (или всех) пород животных (например, медведь - "хозяин леса", тигр - "хозяин тайги"), а порой - отдельных видов, порой духу-хозяину была подвластна особая сфера-территория ("Хозяин земли", "Хозяин пресной воды"). Хозяин какого-либо вида животных, управляющий всеми особями - как правило, сам является таковым, но выделяется своей величиной. От духа-хозяина зависело, посылать или не посылать удачу охотнику. Поэтому его следовало попросить об этом (например, чтобы позволил обнаружить зверя, или чтобы позволил приблизиться на расстояние выстрела) и задобрить жертвоприношением, а также соблюдать определенные правила, главное из которых - не убивать лишних животных, а лишь столько, сколько необходимо для пропитания. Желание восстановления популяции животных привело к возникновению веры в воскресение убитых зверей. При их добыче от каждого всегда оставляли и хранили целый год какую-то часть, символизировавшую животное: кусок меха, ухо, хвост, ус, обрезок ласта, частицы внутренностей, от рыб и птиц - несколько косточек и перьев. Таким образом, на ежегодном празднике как бы присутствовали в качестве гостей все убитые за сезон звери. Этих символических гостей-животных угощали, украшали, дарили подарки (например, одежду - взамен снятых шкур), просили передать сородичам, чтобы те тоже приходили к людям - ведь вон как у них хорошо. Иногда эти части бросали в тайгу, в море - дескать, "Олени в поле ушли", "Тюлени в море уплыли", то есть, вернулись в свою стихию.

Извинения перед убитым зверем, отведение вины от себя за причинение ему вреда (у одного африканского племени существовал обычай фиктивного суда над человеком, убившим слона, а другое племя, убив слона, уверяло, что сделало это не нарочно, и хоронило его хобот, который представлялся им рукой, способной их покарать), особо почтительное отношение к нему связаны с боязнью этого зверя, поэтому чаще всего они совершались в отношении хищников. Первобытный охотник верил, что животные не только слышат и понимают человеческую речь, но могут и отомстить человеку, если он не был почтителен с ними. Поэтому и сборы на охоту, и само поведение охотника на охоте подчинялись определенным предписаниям, запретам и магическим действиям: нельзя было говорить, что собираешься на охоту, нельзя было наступать на след зверя, при встрече со зверем следовало поздороваться, не оскорблять его, а наоборот, всячески расхваливать (самому же хвастаться добычей считалось неприличным), убитого зверя следовало поблагодарить. Примером охотничьей или промысловой магии, направленной на само животное, была охотничья пляска, которая происходила перед охотой и изображала зверя, сцены выслеживания и охоты на него. Целью ее было магически воздействовать на зверя, обеспечить удачу в охоте, привлечь зверя в район охоты (в этом случае пляска могла продолжаться несколько дней, пока звери не появлялись). Часто существовал особый вид пляски для различных видов животных - быков, волков, бизонов, лосей и пр. Охотничья пляска носила и рациональный характер: использование охотничьей маскировки (надевание шкур объекта охоты, что облегчало приближение к зверю), изучение и имитация его повадок (позволяла предугадать поведение зверя). Существовали различные рациональные приемы, такие, как обработка оружия (охотничье оружие и снасти никогда не хранили в доме, перед использованием вымачивали, или вываривали в настоях трав, натирали пахучими растениями, чтобы отбить жилой запах), и сугубо магические (например, женщины не должны были показываться из жилищ, пока не уйдут охотники, им запрещалось расчесывать волосы, мыть руки, брать острые предметы во избежание неудачи). Помимо охотничьих плясок, существовали иные обряды привлечения зверя: изготовление выставляемых у жилищ магических досок с изображениями животных, идущих в сети или попадающих под выстрел лука, привязывание фигурок животных к силкам и сетям. У эвенков существовал обряд добывания удачи, сущность которого состояла в магическом убивании животного: фигурка оленя или лося относилась в лес, в нее стреляли из маленького лука, и если она падала, охота обещала быть удачной (при этом охотник имитировал разделку туши и ее прятание). Если фигурка не падала, били фигурку собаки, швыряли оземь и снова стреляли.

У арктических охотников одним из главных предметов почитания и магических обрядов оживления был кит или полярный медведь. Существенным моментом китовых или медвежьих праздников были ритуальные формулы самооправдания, обращения к зверю с просьбой не сердиться на людей. При этом были убеждены, что животное после смерти воскресает и продолжает жить.

У многих народов севера весьма почитаем был медведь. Существовали представления о происхождении людей от медведя, о том, что медведь послан с небес на землю, чтобы уничтожать грешных людей, поэтому задранный медведем человек считался грешником (если же был убит медведь, считали, что он прогневил божество и за это наказан). Практиковались так называемые "медвежьи праздники". Праздники были периодическими и спорадическими - по случаю добычи медведя. Длительность праздника в последнем случае была различной: пять ночей, если убит медведь, четыре - если медведица, три - если медвежонок; это якобы соответствовало числу душ у зверя. Вокруг убитого медведя могла устраиваться пляска, во время которой его дергали, вырывали клочья шерсти - это якобы вороны, клюющие медведя (после свежевания все участники охоты съедали по кусочку сердца, каркая при этом). Тем самым хотели обмануть душу медведя, возложив вину за его убийство на других животных. Или же убийство бурого медведя сопровождалось умилостивительными актами, целью которых являлось примирение охотников с духом убитого зверя, самооправдание перед ним: "не мы тебя убили, а русские (японцы, американцы), которые сделали это ружье". При этом зверю зашивали глаза и нос, чтобы он не мог увидеть и учуять того, кто лишил его жизни. Медведю раскрывали и фиксировали рот, чтобы из него вышла душа. Снятие шкуры происходило в таком же порядке, в каком человек снимает шубу (изготавливались деревянные палочки, имитирующие застежки - их перерезали ножом на брюхе медведя, как бы расстегивая одежду). Поедание зверя сопровождалось строгими обрядами, плясками; например, участники намазывали лица сажей, чтобы быть черными, как вороны. У некоторых народов кости медведя заворачивали в бересту (на ней рисовали его душу-тень) и пристраивали на дереве или пне: когда высохшие кости упадут с дерева, медведь возродиться. Или же все остатки трапезы - кости, объедки, клочки шерсти - тщательно собирались и бросались в море; этим как бы возвращалась жизнь убитому и съеденному зверю. Практиковалось также собирание костей медведя в анатомическом порядке и захоронение скелета. Порой в священном месте сохранялись отдельные части туши (черепа, лапы, шкуры, уши). Во время плясок порой имитировали половой акт с медведем, что должно было способствовать размножению животных. Практиковался обычай выращивания медвежонка (это делала бездетная семья, заботясь о нем, как о ребенке). По достижении медведем трех лет его выпускали в тайгу.

Шаманизм (от маньчжурского "саман" - неистовый; у северных народов и на Алтае употребляется термин "кам") - форма религиозного культа, вера в возможность особых людей быть посредниками между человеком и духами. Шаманизм характеризуется следующими признаками: 1) широкий круг анимистических представлений, преимущественно о "злых духах"; 2) наличие особых служителей культа - шаманов, способных публично приводить себя в состояние религиозного экстаза, производя тем самым на окружающих мистические впечатления; 3) особым ритуалом камлания, при котором шаман в состоянии экстаза издает некие звуки и совершает различные манипуляции и телодвижения, которые якобы предназначены для воздействия на мир духов; 4) наличие особого ритуального инструмента (бубна, погремушек, особых головных уборов, пояса), применяемого шаманами. Шаманизм носит вербальный характер: это учение не имеет письменного изложения своих основ, положений. Нет канонических правил, заповедей, запретов, текстов молений. Все учение держится лишь на устно-визуальной базе и крайне простом свя­щенном ритуальном реквизите. Пройдя свое становление под покровительством духов, получив от них свой бубен, кам становится признанным избранники божеств. Считалось, что хороший шаман владеет приемами ритуальною сношения с божествами и духами, употребляет особую шаманскую терминологию, умеет путешествовать в ту или иную сферу Вселенной, знает дороги и маршруты этих путешествий, ориентируется в пространстве миров, населенных дугами и божества­ми. Кам должен знать пантеон божеств и духов, их внешний вид, при­вычки. В этом отношении квалификация шамана проявляется и обращениях и гимнах божествам. В гимнах используется определенная шаманс­кая ритуальная лексика. Кам говорит с духами на их языке. Эти гимны и призывы называются алкыш. Шаман, камлая тому или иному духу, обращается к нему с восхвалениями в форме алкыша. При этом он всякий раз импровизирует свои гимны-обращения и молитвенные просьбы.

Большинство шаманов являлись и являются мужчинами, но и женщина может стать шаманкой (такие случаи известны).В шаманизме нет профессиональной иерархической специализации на основе определенных обрядов и испытаний, через которые должны проходить шаманы при своем становлении. Камы появляются по велению духов-предков, и это не требует какой-либо санкции со стороны общества или конфессиональной организации. Шаманами могли быть люди впечатлительные, которых часто посещали галлюцинации, склонные к эпилепсии (но умеющие регулировать свое состояние благодаря специальной тренировке). У каждого шамана был свой дух-покровитель, который являлся ему во сне и тем самым давал понять, что избрал его. Порой считалось, что кандидат в шаманы должен убить и съесть, соблюдая определенный ритуал, шаманскую птицу - это означало, что дух-помощник вселился в шамана. Считали также, что шаман получает свои возможности от духов умерших шаманов. Порой шаманами становились, оправившись от тяжелой болезни и длительного бессознательного состояния: считалось, что такой человек побывал в ином мире и обрел способность общаться с духами. Огромную роль в любых формах шаманизма в течение тысячелетий играли практики, связанные со знакомством с собственной смертью. Пройти обряд посвящения в шаманы мог только человек, который до этого в результате болезни, травмы или других причин стоял на грани смерти и заглянул ей в лицо. В последующем шаман неоднократно с помощью определенных отваров или других средств сознательно доводил себя почти до смерти, что давало ему определенную свободу от привязанности к окружающему миру и позволяло увидеть другие миры. Порой шаманом становился тот, кто был рожден от женщины, которая, будучи беременной, увидела шаманское животное (таким образом, дух-помощник словно сам выбирал, кто будет шаманом). Порой процесс вхождения духа в шамана длился два-три года. Так, ритуальное облачение шамана - манйяк, готовилось два-три месяца. У бедных шаманов на его пошив уходило до трех лет. Порой довольно длительный срок требовался и для отыскания оленя (или иного животного), из шкуры которого следовало изготовить шаманский бубен.

Бубен, получаемый от божеств и духов, является своеобразным сакральным дипломом кама. Бубен свидетельствует о квалификации шамана. Облачение такой роли не играет. А вот бубном кам должен владеть виртуозно. По ходу камлания он демонстрирует жестами, ми­микой и другими средствами значение бубна, то, как ездового живот­ного, то, как оружия (лук и стрела). Нужно сочетать частоту ударов в бубен с пением - обращением кама к божествам и духам. Диалог происходит в разной тональности, отражающей голос и божества, и само­го кама. Бубен воспринимался как модель мира (ее изображали на бубне) и как конь, бык или олень, на котором шаман ездит к духам (этим же качеством обладал и посох; иногда считали, что на нем шаман ездит в нижний мир, провожать души умерших). На бубне изображались покровительствующие шаману звери, птицы, рыбы, к нему привешивались полоски кожи или перья, символизировавшие этих животных, их количество свидетельствовало о силе шамана (чем в большее число зверей может перевоплотиться шаман, тем он могущественнее). Бубен, который ни разу не использовался для камлания, следовало смазать кровью оленя, которого не ели, а приносили в жертву духу, избравшего шамана. Вместо колотушки для бубна могла использоваться медвежья лапа.

Когда появляется новый кам, его бубен и костюм должны повторять особенности, которые присутствовали на бубне и облачении предка, избравшего Кама своим преемником. Бубен и ритуальное облачение шамана являются священными предметами культа во время камлания, ибо они служат прибежищем для духов-помощников. Когда шаман ударяет в бубен, духи устремляются к нему. Одни из них проникают в бубен, другие размещаются на ритуальном облачении, третьи, самые главные, вселяются в самого шамана, который вбирает их в себя глубоким вдохом. Так бубен и ритуальная одежда шамана оживают во время камлания всеми своими частями и деталями. С индивидуальным бубном связана не только ритуальная деятельность кама, но и его жизнь. Если во время камлания кожа на бубне лопается или на ней выступает кровь, то это значит, что духи собрались наказать шамана и вскоре он умрет. Бубен – главнейший ритуальный инструмент и свидетельство от высшего божества, своего рода сертификат, выдаваемый как право на камлание. Без санкции божеств и духов-покровителей ни один шаман не может сделать себе бубен. Не вольны алтайские шаманы и в выборе типа своего бубна, а значит и в выборе хозяина бубна. Во время камлания хозяин бубна передает информацию шаману. Именно через хозяина бубна шаман все видит и все узнает. Тип бубна указывают духи-предки во время специального камлания. Изготовив бубен, шаман демонстрирует его божеству(как правило, хозяину священной горы). С этой целью устраивается обряд изготовления и оживления бубна, который длиться несколько дней при большом стечении народа. Важным помощником шамана во время камлания становиться двойник животного, кожей которого обтянут бубен. Для изготовления кожи берут шкуру марала или лося, косули или коня (жеребенка), и только самцов. Двойник животного, шкура которого была использована для изготовления бубна, используется шаманом во время камлания как ездовое животное. Поэтому, совершая обряд, шаман в своих обращениях именует бубен не обычным словом тунгур (шаманский бубен), а названием того животного, чья шкура стала основой для бубна. Когда создание бубна заканчивается, молодой кам и его кам-наставники начинают камлание в целях оживления бубна и показа его хозяину священной горы. В начале камлания шаманы идут обратным следом и восстанавливают индивидуальную историю тальника и березы, из которых сделаны обечайка и рукоятка, от начала их роста и до момента заготовки для бубна. То же делают и в отношении животного, шкура которого пошла на изготовление кожи для обтяжки бубна. И когда «пятясь назад», Камы доходят до места рождения животного, они ловят его двойника и вбивают в рукоятку нового бубна. С этого момента бубен считается оживленным. Он приобретает чула (двойника животного). Молодой шаман имитирует обучение его для верховой езды. Укротив свое ездовое животное, Камы отправляются на нем к хозяину священной горы и там, показывая бубен, который молодой кам держит за повод, получает разрешение камлать с ним до изготовления следующего бубна. После совершения обряда шаман некоторое время камлает один. Он прячет чула бубна от других шаманов и враждебных сил. Если на бубен использована шкура марала или косули, шаман прячет чула в глухой тайге, если коня, то в дупле дерева или превращает его в ястреба, сокола-сапсана, кречета. Прятать чула приходится потому, что собственная жизнь шаманов напрямую зависит от чула бубна. Если чула погибнет, то с бубном уже нельзя.

Необходима принадлежность для общения с духами у большинства алтайских шаманов – манйяк (ритуальное облачение). Его изготовление происходит по указанию духов-покровителей. Для маньяка характерно сложное внешнее оформление. Оно включает в себя: множество жгутов; сотни различных подвесок; небольшие куски ткани в виде платков; ленты; бахрому; шкуру зверей птиц и их отдельные части (когти, перья, клювы, крылья); тряпичные антропоморфные изображения в виде кукол, змей, чудовищ; иногда миниатюрные предметы быта (кисеты, игольники). Жгуты изготавливаются из конопляной веревки и обшиваются ситцем. Подвески (кольца, бляшки) делаются из железа. Колокольчики, бубенцы – медные. Все это прикрепляется к короткополой, доходящей до колен, распашной куртке с рукавами (из овчины или кожи марала) так, что самой куртки не видно. Куртка служит конструктивной основой для размещения на ней всей массы деталей, имеющих различное символическое значение. На маньяк пришивают иконографические изображения божеств и духов в виде куколок, жгутов и др., покровительствующих и помогающих шаманам совершать камлания. Костюм служит вместилищем призываемых перед камланием духов шамана, которые защищают Кама как броня во время молений. Изготовление костюма шамана – коллективное занятие женщин (бубен делают только мужчины). Оно совершается в определенное время и сопровождается специальным обрядом. Этот обряд проходит при большом стечении народа и призван удалить скверну из манйяка, которая появилась на нем от прикосновения рук нехороших людей. Но главный смысл обряда заключается в определении степени пригодности костюма. Духи при камлании тщательно осматривают манйяк и через внушение дают каму свое одобрение или неодобрение. Если манйяк не одобряется, - его перешивают и исправляют в соответствии с указаниями духов. После утверждения ритуального костюма духами, он становится запретным для прикосновения женщин. Манйяк прошел очищение, приобрел вход для появления на нем силы шамана, стал священным ритуальным облачением, и его не следует осквернять руками. Манйяк важный, но все же второстепенный атрибут шамана. Камлать можно и без манйяка. Без бубна алтайские шаманы камлать не могут.

Деятельность шамана заключалась во врачевании, гаданиях, предсказании погоды, результатов охоты, в отыскании пропавших вещей. Шаман мог предсказывать будущее, сообщать о приближающихся несчастьях, отослать свою душу в отдаленные места, разузнать, где что происходит, а по возвращении определял судьбу страждущего. Шаман считался исцелителем болезней, способным изгнать злых духов: он гонялся за виновником болезни, принимая облик птицы. Шаман мог отправиться в верхний мир за душами еще не рожденных оленей, и принести их в стойбище своего племени.

Шаманское камлание сравнивают с состоянием нервно-истерического припадка. Шаманы нередко прибегали к помощи искусственных возбудителей, принимали наркотические или галлюциногенные вещества, приводящие их в особое возбуждение, экстаз. Шаманы во время камлания часто падают без сознания, что должно было означать отлет его души; бред и галлюцинации шамана чаще всего состоят в том, что он видит далекие страны и сообщает об увиденном.

Шаманские камлания представляют собой следующее: шаман, одетый в ритуальные одеяния, искусственно приводит себя в возбужденное состояние, затем начинает распевать заклинания и бить в бубен, призывая духов. Когда духи соберутся, шаман возвещает об этом особо резким выкриком и одновременно совершает несколько прыжков, как будто духи собираются поднять шамана. Когда же они "возносят" его под облака, для осмотра горизонта, шаман начинает возвещать об увиденном: он "может" в этом состоянии подниматься в небо, летать в иные страны, превращаясь в различных животных, но чаще всего в птицу (или же на ней он совершает полеты). Шаман мог пройти дороги всех миров и вернуться на землю, постигнув тайны всевидения и всеслышания, даже шептание трав. Лапландцы считали, что душа шамана отделяется от его тела и принимает образы различных животных: как олень, проносится по земле, как птица, парит в воздухе, как рыба, уходит вглубь моря. Поэтому и шаман, хотя и лежит в состоянии транса, совершает путешествие в различные миры, а когда его душа возвращается, он вновь оживает, рассказывая, что видел, предостерегает от несчастий и предсказывает судьбу. Считалось, что шаман может разузнать все, что случилось с их родственниками в далеких селениях. Находясь в экстатическом состоянии, шаман громко пел и ударял в бубен, затем, как бы умирая, падал на землю; душа в это время уносилась туда, куда он ее отсылал. У шамана должен был быть помощник, который оберегал его тело во время путешествия души и в случае необходимости "отыскивал" душу шамана, если та долго не "возвращалась", заблудившись в мире духов. Зооморфными духами-помощниками шаманов чаще всего являются медведь, выдра, гагара, песец, горностай; они же являются средством передвижения в верхний и нижний миры. Культ птицы играл особую роль в шаманизме: шаман или его душа отправлялись в дальние странствия в образе птицы, она считалась покровителем шамана, атрибуты его костюма уподоблялись частям тела птицы и ее оперению; птица считалась творцом шамана, истинный шаман рождается от птицы, шаманы - сыновья небесного бога - орла. Орел был первым шаманом и научил человека шаманить.

 

Общение с духами могло происходить по-разному: либо душа шамана во время камлания покидала тело и посещала мир духов, либо в тело шамана вселялся его дух покровитель, либо в тело снисходили те духи, с которыми следовало пообщаться. Нередко считалось, что душа шамана в путешествиях в ином мире обретает вид каких-либо животных, поэтому от шаманов требовалось умение подражать звуками и движениям каких-либо животных, чтобы "перевоплощаться" в них. Считалось также, что шаманы понимают язык зверей и птиц, а также обладают способностью к оборотничеству, то есть способны превращаться в разных животных: шаман мог быть и медведем, и оленем, и львом. Дерево отражало структуру шаманских космологических представлений: корни означали подземный, нижний мир, ствол - земной, или средний, крона - небесный, или верхний. Шаманское дерево использовалось в обряде посвящения шамана, играя роль лестницы, по которой тот восходит на небо - в мир богов и духов, или в верхний мир шаманов, который находится выше, чем небо. У бурят связующим звеном и миром духов выступают две березы. Одна закрепляется в юрте шамана, а верхушка торчит из верхнего отверстия юрты - это символ небесной двери, открывающейся перед посвященным. Вторая береза, толстая и с корнями, закапывается на месте совершения обряда: на нее шаман влезает в определенный момент и призывает оттуда своих богов и духов. У бурят кости умерших шаманов в специально выбранную для этой цели шаманскую сосну, которая становилась обиталищем его души, а у эвенков дерево считалось обиталищем души живого шамана: умирал шаман - гибло дерево с его душой.

Для многих примитивных религий характерны представления о духовной сущности человека как о некоем двойнике данного человека. В Алтайском шаманизме представления о двойнике сложились в доминирующую концепцию, объясняющую ритуальный механизм глав­ной культовой практики - камлания. Представления об индивидуаль­ном двойнике отражают веру алтайских шаманистов в своеобразный круговорот существования человека, структура которого такова: жизнь каждого человека начинается в небесной зоне Вселенной, где она еще не имеет антропоморфной формы. Отсюда она посылается божеством на землю в материальной форме, например, в виде падающей звезды или солнечного луча, или через "сдувание" шаманом «зародышей» детей, висящих как листья на священной березе, на землю. Эти зародыши падают через дымовое отверстие юрты в очаг, а затем попадают к женщине. Так наступает утробный период земной жизни человека и возникает связь с женским небесным божеством Умай. Образуются кости, тело, кровь. С появлением на свет, первым признаком которого является «дыхание», наступает период пребыва­ния человека на лунно-солнечной земле. Когда «дыхание обрывается» - наступает смерть. До того, как ребенок начнет свободно говорить, он находится под присмотром «Матери-Умай». Но, как только ребенок начинает общаться с другими людьми, входит в земной социальный мир, его связи с Умай прерываются. Но растет и взрослеет двойник, который заменяет человеку няньку, опекуна и поводыря Матерь-Умай. Двойник обладает способностью отделяться во время сна от тела в виде маленького огонька, путешествовать по разным местам и возвращаться при пробуждении. Для выхода и входа он использует носовые отверстия. Считается, что если спящему человеку положить на кончик носа уголек, то он не проснется до тех пор, пока уголек не свалится, так как двойник побоится войти в тело. Нужно опасаться выхода двойника во время сна. Если человек в чем-то провинился, то хозяин горы или тайги может поймать и оставить двойника у себя. Случаи невозвращения двойника происходят довольно часто. Вернуть двойника может лишь шаман. Шаманы при камлании находят вернувшиеся двойников, узнавая их по признакам и чертам заболевшего. Двойников ловят в бубен и вбивают сильным ударом по бубну в правое ухо. Обыкновенный человек может видеть двойников только во сне. Шаманы и ясновидцы (коспокчи) видят их воочию. Особенно хорошо их видит кам, при содействии собственного двойника, которого шаманы отделяют от себя во время камлания. Двойник шамана может покидать теле в любое время дня и ночи по воле шамана, но только во время камлания. Отделение двойника от тела Кама происходит при помощи духов - помощников и покровителей кама, которых он привязывает ударами в бубен или опахалом из пояса, рубахи, березовой ветки и т. п. В отличии от обыкновенного человека двойник шамана все время находится под полным контролем шамана и его духов. Такие свойства двойника шамана стирают у присутствующих на камлании грань между видимым реальным и невидимым мифическим миром. После смерти шамана его двойник продолжает обладать особыми свойствами. У обычных людей двойник возвращается к божеству, пославшему его зародыш, или переселяется в страну умерших. Двойник Кама остается на земле. Он обитает в горах или тайге и не связан с местом погребения шамана. Через некоторое время двойник оп­ределит судьбу нового Кама – какого-либо из своих потомков. Он будет служить одним из его наследственных покровителей. Концепция двойника объясняет, каким образом шаман путешествует в ту или иную сферу Вселенной время камлания. К духам и божествам ходит не сам кам, а его двойник и духи-помощники. Большинство алтайцев называют двойника живого человека - йула, а двойника, вышедшею из тела умершего – суна. Видеть суна могут только шаманы и ясновидцы-коспокчи, да еще собаки, оповещавшие о нем своим лаем. Коспокчи видят суна на далеком расстоянии как чело­века со своими особенностями его физического облика и одеяния. Но такое видение суна человеком предвещает скорую гибель последнего. Суна играет роль только в загробной жизни. В момент смерти он выходит из человека в виде пара. В загробный мир суна отправляется после сорока дней обитания близ дома умершего.