Убьете же, паразитки, – притворно стонал Танго, прикрываясь острыми локтями. Об которые все поотбивали руки.
А йоги бывают эмо? – отдышавшись, спросила Оля. – А то! Что не йог – эмо. Хваткие ребята. У них в Индии эмо – завались. Только они шифруются. Такой законсервированный эмо‑подвид. Сейчас поясню. Вот, к примеру, я дам тебе жестяную банку консервов… Давай, а то жрать охота, – пробудилась от раздумий Алиска. Блин, я к примеру. Фигурально выражаясь! Ты же нипочем не поймешь, что в ней внутрях. Я этикетку прочитаю, – медаль Алисе за находчивость. А я ее, типа, уже содрал! – парировал Танго, забирая у Оли откушенную половину бутерброда с сыром. – Тогда сложнее… Вот! – торжествующе завопил Танго, вырывая у Алисы остаток сыра и быстро запихивая его себе в пасть. – Так и йоги. Внутри эмо, а без этикетки хрен догадаешься. Шифруются. Сидит такой нирванистый кекс на гвоздях, а внутри – просто эмоциональный пожар. Но виду не кажет, красавец такой. Зато, когда они начинают отплясывать – все сразу ясно – эмо. Завиральская волна подхватила и понесла воодушевленного Танго в сторону гибельного водоворота. Он округлил неморгающие глаза, загнал брови вверх, весь его вид воплощал неимоверную правдивость. Сразу видно, врет и врать будет долго. Помнится, у меня была банка горбуши. Я про нее как‑то забыла, а потом вспомнила, – воспоминания были явно не из приятных. Алисия скорбно глянула на свои черные коротко остриженные ногти. И при чем тут йоги? Притом. С виду нормальные консервы, а как нож воткнула, оттуда как рванет! – Вот, – вкрадчиво пропел Танго, – снаружи тишь да гладь, а внутри… Все на минуту притихли, осознавая непознанные перспективы бытия. А чем мы им могли помешать? Я власти имею в виду, – очнулась любознательная Ляля. Первое, – Танго откинул несуществующую челку и задрал вверх грязноватый указательный палец, – мы потенциальные рабы. По‑честному, мы разом охренели от такого предположения. Хватит ржать. Рабы и рабыньки. Раб – ценное имущество, создающее материальные ценности. А эмо якобы склоняют неокрепшие юные умы к суициду. То есть уничтожают ценное имущество государства. Фигня, – не выдержала я. – Просто у кого‑то из власть предержащих ребенок стал эмо. Прикинь, приходит он домой такой весь властью пропитанный, а там такое! Маленькая непонятная дряннушка, которая без всякого пиетета относится к папаше. Эмо не влом сказать отцу родному, что она думает про тупого, спесивого дурака. Вот вам и результат. Власти – полный отстой! – поддержала меня Ляля. А что такое пиетет? – оживилась Оля. Фигня. Просто из нас сделают козлов отпущения. Мы в их понимании хуже панков. Панки – нормальные ребята! – отрапортовала Оля. Ну, тогда гопников. Гопники – говно. Как ни встречу, вечно то телефон отнимут, то деньги вытрясут. И вот ведь гады, меньше чем по трое не шатаются. Панки – мегакруто! – не успокаивалась Оля. Согласен. Но они не развращают молодежь своими идеями. Они просто – против всего. Им нравится бесить зажратых! – А панки… Достала! Нет, ну послушайте… И я ушла. А они остались. * * * Потом я узнала, что они сговорились отбуцкать Вайпера за кроликов. Но он как всегда заболтал их напрочь. Потом они замирились и всей толпой отправились на какую‑то доступную крышу пускать мыльные пузыри. А поскольку два вожака в одной стае не уживаются, то мальчишки стали выделываться друг перед другом. Слово за слово, развопились прямо на крыше, как макаки. А девчонки визжали, выражая таким образом отношение к ситуации. А потом за ними гонялся какой‑то добровольный патруль. Типа борцов против автомобильных пиротехников. А потом их занесло на старое кладбище в центре города. Там они немного угомонились и решили передохнуть от подвигов. Но напоролись на придурков, которые валили памятники. И Ляля решила устроить им бяку. Она замотала голову шарфом, оставив открытым только лицо, и пошла им навстречу. Глаза обведены черным, сама тощая как скелет, губы синие от холода и плачет. Один спрашивает, мол, что ты тут, девочка, делаешь. А она: «Я, типа, тут живууу. Пошли вы все на…» Но они ни хрена не испугались. Даже когда Вайпер подвывать начал для убедительности. Тогда Алиска как завизжит на все кладбище. Вайпер говорит – сам чуть не обделался. А потом они рванули от сторожей. Всем скопом, вместе с этими придурками, которые памятники ломали. У придурков отступление организовано было заранее. Их на машинах увезли. Напоследок дав Танго в табло. А Вайперу в глаз приложили и уехали по своим придурошным кладбищенским делам.
|
