Вторник.

Сходив в баню и вымывшись как все простые смертные, N заявлял,

- Я купался. И в ванне онне моется, а ванну принимает.

Ты сказала мне в тот вечер: - Не уходи от меня. И в твоем голосе было столько боли! Тебе вдруг отчетливо показалось, что ты можешь потерять свою мечту, а ты тогда в меня верила.

Неясное тревожное пробуждение каких-то неведомых тебе сил порождало отчаяние. С упорством не познавшего жизнь человека ты верила в незыблемость своей придуманной любви, а тело нашептывало другое - в жизни бывает всё, и это всё не так просто, и было страшно за себя…

Вчера Валя не звонила. Звонил кто-то сегодня, но я не снимал трубку. Боже мой о чего же это больно. Логически все верно. Неопытная первая любовь, подарившая нам свое счастье, случающееся один раз в жизни. Но нельзя требовать от нее больше, и наши пути расходятся. Зрелое счастье придет и к Вале, со мной точно будет другая женщина… Но почему не она? Почему?

Надо перенести эту боль. Это есть перелом границы, где кончается любовь неопытная и начинается зрелая. Мы могли прейти эту границу вместе, но чаще бывает не так. Пока еще ничего не случилось. Опять успокаиваю себя.

К черту все это! Это уже граница безумия!

Стоит ли анализировать любовь? Она проста как природа и сложна в простоте своей для нас людей, так далеко от природы ушедших.

18.10.67 г. (18.10.70 – день рождения нашей с Валентиной дочери Софии).

Среда.

5 часов. Кто-то опять звонил, и опять я не брал трубку. Снова звонки… Не она.

15 минут шестого. Звонки беспрерывно, снова не беру трубку, боясь разочароваться. Как сладко порой обманывать себя.

Г.

Понедельник.

“Кто-то в даль спешит, не зная,

Как обманчива она.

Кто-то время погоняет,

Счастье в будущем ища.

Вспоминаю я порою

Детства сладостные дни.

Безмятежного покоя

Счастье в милой той дали”

Далее следует моё вирши-творчество с пошлым четверостишием, но буду последователен и его приведу. Нет. Не приведу.

***

Г.

Среда

У Ван Гога:

“… и, право же, неискушенные знают много такого, чего не ведают понимающие”. Резонно!

Г.

Четверг.

24 (?) звонил Ков-в, и я имел слабость с ним разговаривать, разговаривать с человеком, которого презираю. Он еще напрашивается в гости!

Этот индивидуум для меня больше не представляет интереса. Даже, если бы я его изучил недостаточно, то дальнейшего изучения он все равно не достоин.

Несколько раз названивала Надюха (младшая сестра Валентины). Об одном звонке сказал при встрече Рагулин.

Женя Рагулин друг Бориса Гончарова.

С Борисом Гончаровым я познакомился в самодеятельном хоре, куда меня пригласил его руководитель, - изумительный и самоотверженный в своем деле человек Михайлов Владимир Михайлович.

Параллельно меня пригласили петь во вновь организованный на базе Солнечногорской музыкальной школы эстрадно-симфонический оркестр. Организовал оркестр директор школы Найденов Николай Иванович.

Трудно отыскать слова благодарности Николаю Ивановичу за тот наисчастливейший период в моей жизни. Сколько же он на меня тратил сил и времени… Однажды даже возил меня к бывшей солистке Большого, она была в свое время его преподавателем в консерватории. Московская квартира, которую я совершенно не помню, где-то в центре. Прием по-московски: две отваренные сосиски с зеленым горошком, чай. Интересный факт, своеобразная метка во времени, - только-что отстранили от власти Хрущева. Хозяйка достала газету, видимо, “Morning Star” (или “Moscow News”) и спросила меня, читаю ли я по-английски. В газете как раз была помещена заметка об этом событии. Иностранные языки в то время в стране преподавались скверно. Возможно, мне удалось бы осилить небольшой текст в газете, но уже тогда я иногда хитрил, притворяясь “шнурком”, будучи порой и удавом. Говорят, мои родные долгое время не могли определить, что я начал ходить. При людях я старательно ползал, и только случайно однажды меня застукали нормально вертикально ходящим в одиночестве. Потом я часто пользовался этим приёмом в служебных командировках. Почти все люди очень любят учить простачков, впадают в менторский тон, при этом выдают много интересного.