Gav Thorpe - Annihilation Squad / Гэв Торп - Истребительная команда 1 страница

 

Штрафников "Последнего Шанса" уводят, скорее всего в камеры, где я очнулся.

 

Фон Страб ведет меня, фон Спенка и Укруга обратно через коллекторы, и затем через залы и галереи своего дворца со всему его ужасными, кровавыми декорациями.

 

Садится на трон, вырезанные из темно-красноватого дерева.

 

Стены покрыты тяжелой драпировкой.

 

В комнате нас только четверо.

 

После того как мы все зашли, фон Спенк осторожно закрывает двери.

 

С тех пор как мы идем, у меня в голове только обрывки воспоминаний.

 

Помню девушку, помню как фон Страб плачет, сидя на троне, но кроме этого ничего.

 

Внешне я пытаюсь сохранить самое спокойное выражение лица, но мои мысли в полнейшем беспорядке.

 

Полностью вспоминаю предупреждение Охебса.

 

Внутри меня демон!

 

Не знаю как и когда я стал одержимым, но на самом деле это не важно.

 

Я думал краткая потеря памяти, головокружения были вызваны моими колдовскими способностями.

 

Но теперь все прояснилось. Что-то внутри меня боролось за контроль над телом.

 

Даже сейчас где-то внутри меня засела порча.

 

Он сказал борись с этим, но как?

 

Как я могу сражаться с чем, чего даже не понимаю?

 

Я уже изменился. Присутствие внутри меня деформирует мою плоть.

 

Я это ощущаю, вот почему знаю, что оно внутри меня.

 

Мои руки превращаются в похабные когти, и я ощущаю, как внутри меня ломаются и заново соединяются кости.

 

Звук ударов моего сердца другой, гораздо быстрее, более беспорядочный.

 

Боль в груди, которой я раньше никогда не испытывал, такое ощущение, что у меня срастаются ребра.

 

Никогда раньше я так не ощущал себя и свое тело.

 

Словно внутри растет раковая опухоль, сущность демона засела во мне, и захватила тело и душу.

 

- Попытка устранения провалилась, - объявляет фон Страб, радостно сидя на своем кресле, его здоровый глаз смотрит на меня в безумии, -

 

благодаря быстрым, удивительным действиям маршала Кейджа, мы все еще живы.

 

Такого же рвения, мы жаждем и в будущем.

 

Сам Херон под угрозой, и следовательно мы должны оставить наш дворец и земли, и перенести их на новые земли.

 

Фон Спенк взволнован необычайно.

 

Он еще ни разу не оторвал от меня взгляда, кроме как, чтобы осторожно посмотреть на Уркуга.

 

Его пальцы так и парят над кобурой в предвкушении.

 

Когда я видел его раньше, он и так выглядел достаточно опасным, но в таком настроении у него совершенно убийственный видок, к тому же он теперь полностью непредсказуем.

 

Пока они обсуждают исход из улья, позволяю своему разуму углубиться в планы.

 

Владыка, инквизиторский телохранитель и командир орков полностью игнорируют меня, так что я пытаюсь расставить в голове все по полочкам, хотя все мысли постоянно возвращаются к существу, пожирающему меня изнутри.

 

Я никогда не был политиков, но кажется собрав воедино все отрывки бесед и наблюдений, я понимаю, что происходит.

 

От фон Спенка, или как бы там ни было его настоящее имя, фон Страб услышал о предстоящей бомбардировки Херона.

 

Хочет улизнуть, это понятно, и заручиться доверием фон Спенка, прежде чем перейти на другую сторону и сдаться в руки властей Империума.

 

Это многое объясняет, в том числе и его поразительную способность приходить в себя, когда все выходит из под контроля.

 

И хотя он безумен как мешок с гаечными ключами, владыка явно не мальчик, когда дело доходит до заговоров.

 

И на любой случай, у него возможно даже есть запасной план.

 

Однако его преданность возможно изменится, как только фон Спенк и Полковник позволят ему стряхнуть с себя орков и хватку Гхазгкулла.

 

В свою очередь, насколько я могу судить, фон Спенк так же пытается вывести из улья фон Страба, чтобы предотвратить бомбежку и вырвать пару медалек у своих конкурентов, которые ждут не дождутся, чтобы сравнить улей с землей.

 

Он говорил, что убьет владыку, если понадобится, в этом я не сомневаюсь.

 

Хотя кажется, что он просто бросает слова на ветер, и просто сбежит.

 

Я точно уверен, что тут замешано что-то большее, чем его личный интерес и он явно собирается спасать свою шкуру.

 

Хотя с ошивающимся рядом Уркугом, словно зловоние внутри броневика, я не думаю, что он с охотой нажмет на спусковой крючок и подставит свою шею.

 

И насколько я могу сказать, только у Уркуга из всех присутствующих прямолинейные планы, что не удивительно.

 

Гхазгкулл приказал ему беречь фон Страба и присматривать за ним, так что он не предаст своего вождя.

 

Фон Страб считает, что играет в тонкую игру со своей Армией Освобождения и интригами, но признает, что Уркуг умнее, чем кажется.

 

И если тот еще не дотумкал, что тут происходит, то явно что Гхазкуллу хватит ума, чтобы предостеречь фон Страба от повторного предательства.

 

И в центре всей этой мешанины штрафники "Последнего Шанса", запертые где-то под нами, возможно приговоренные к смерти.

 

Не знаю, как все пошло не так, или как Уркуг узнал о месте встречи, но явно что весь план пошел псу под хвост и ничего не вернуть.

 

Ну и насколько я могу сказать, из-за всего этого я в полном дерьме.

 

У меня нет оружия, и слишком малы шансы, чтобы выбраться целым.

 

Не сомневаюсь, что если сделаю неверный ход, то фон Спенк мгновенно меня уберет.

 

Но проблема в том, что у меня ни единой гребаной догадки, что можно сделать не так.

 

Уркуг поступит так, что вдвойне добавляет веселья, так что я даже не могу узнать, что насчет меня планирует фон Страб.

 

В лучшем случае все трое сойдутся, что от меня больше нет никакой пользы, а в худшем, что я представляю угрозу.

 

Явно лучшее будет свалить ко всем чертям отсюда и пусть они сами разбираются.

 

Хотя легче сказать, чем сделать, так как и фон Спенк и Укруг не сводят с меня глаз.

 

Единственные друзья, за не имением лучших терминов, для меня штрафники "Последнего Шанса", но я даже не уверен, что они разделяют мои чувства.

 

Насколько могу сказать, единственным выходом для меня будет возвращение к изначальному плану.

 

Если я смогу убить или пленить фон Страба, Полковник и остальные смогут помочь мне выбраться отсюда.

 

Так что лучше начать слушать, о чем они болтают, в противном случае все еще сильнее выйдет из под контроля.

 

-... узко мыслите, - говорит фон Страб, - Ну и что с того, что они все умрут?

 

Они моя армия, их долг - защищать меня.

 

А если это была диверсия, то пусть будет так.

 

Никогда не угадаешь, хотя на самом деле может быть и к лучшему, прищемить лапки ручным собачонкам Яррика.

 

- Када будет драка, маи парни пакажут из чего они! - говорит Уркуг, вмазывая своей когтистой лапой по ладони. -

 

Давненька у нас не было хорошей патасовки, парни скучают.

 

- Но бросить свои войска, только чтобы прикрыть свой отход, может быть не очень мудрым решением, ваше превосходительство, - говорит фон Спенк, его мягкий голос вернулся, так как он пытается манипулировать своим владыкой, -

 

мы ведь не можем гарантировать вам необходимый прием везде, куда бы не завела нас судьба.

 

- Я кажется знаю, как все провернуть, - говорю я, пытаясь не вздрогнуть, когда они все оборачиваются ко мне.

 

У фон Спенка в сомнении поднимаются брови, а фон Страб смотрит на меня прищурившись. Укруг тоже нахмурился, хотя он, кажется, постоянно хмурится.

 

Ощущаю, как что-то внутри меня корчится, не физически, а в разуме, в самой душе.

 

Игнорирую это, с силой загоняю обратно в темные глубины.

 

- У полковника Шеффера должен был быть какой-то план, чтобы выбраться, у него всегда есть, - говорю я, придумывая по ходу разговора, -

 

я могу вытащить из него эту информацию.

 

Сейчас его задание провалено.

 

Если я смогу предложить ему шанс завершить миссию, он может схватиться за него.

 

- А почему ты думаешь, что он поверит тебе, предатель? - говорит фон Страб, откидываясь на троне, - в конце концов ты уже предал его дважды.

 

Да?

 

Я не помню ничего такого.

 

Что ж, это серьезно усложняет дело, и пока я пытаюсь придумать аргумент, вмешивается фон Спенк.

 

Он подчеркнуто не смотрит на меня, но каким-то образом догадался, что я задумал.

 

- У него может получиться, ваше превосходительство, - говорит он, -

 

я так понимаю, что мы ничего не теряем, если попытаемся.

 

Я лично провожу его к заключенным, и помогу, если понадобится.

 

- Мне это не нравится, - рычит Уркуг, -

 

нада завалить их, пака нет праблем.

 

- Так или иначе мы избавимся от них, когда они больше не будут нужны, - говорит фон Страб.

 

Уркуг стоит на своем, и когда он напрягается, мускулы так и играют. Он пронзает взглядом владыку.

 

- Я чо-та больше никаму из вас не верю, - говорит он, -

 

слишкам много балтавни, с меня хватит.

 

- Ты тоже можешь пойти с нами, - говорю я, голова орка с челюстью-ковшом, разворачивается в мою сторону, его злобные глазки прожигают меня.

 

За его спиной фон Спенк почти незаметно кивает, подтверждая, что мы, если необходимо, может устранить орка. По правде говоря я тоже подумал об этом, что это может быть нашим преимуществом, если мы как можно раньше грохнем командира.

 

- Если не доверяешь, пойдем.

 

- Угу, - рычит Укруг, - сейчас. Хватит балтавни!

 

Я БЫЛ ПРАВ, они в тех же клетках, в которых я очнулся, один Император только знает, сколько времени тому назад.

 

Фон Спенк ведет нас через вычурный зал для аудиенций и портретную галерею, а затем в те же покрытые слизью каменные глубины уровнями ниже.

 

Мы трое останавливаемся наверху ступенек, ведущих в проход с камерами.

 

Уркуг достает пистолет, пока фон Спенк вручает мне ключи.

 

- Как тока сделашь чо-та не так, я тебя дырявлю, всасал? - говорит орк, и я киваю.

 

Иду вдоль камер, третья слева, фон Спенк сказал мне, что именно в ней Полковник.

 

Останавливаюсь у двери с тяжелым латунным ключом в пальцах, пытаясь понять, что будет дальше.

 

Не могу гарантировать, что фон Спенк грохнет Уркуга своим револьвером.

 

Даже выстрел в упор в голову не всегда фатален для орка.

 

С другой же стороны, если Уркуг уложит хоть одного из нас из своего тяжелого пистолета, все чертовски быстро закончится, не успев начаться.

 

Думаю, что может быть лучше заманить Уркуга к камерам, чтобы фон Спенк выстрелил ему в затылок, пока мы с Полковником не дадим ему отступить.

 

Быстро окликну орка, он побежит к нам, тогда все будет зависеть от фон Спенка.

 

После этого отпускаем всех остальных и вывозим отсюда фон Страба.

 

И если фон Страб выйдет из улья на своих двоих, не сомневаюсь, что без проблем доставим его целехоньким.

 

Возможно он планировать предать фон Спенка и избежать пленения, но со штрафниками "Последнего Шанса" это станет просто невозможным.

 

Конечно же, нам все еще предстоит тащить его к нашим линями здоровым, но несмотря на все шансы, раз уж мы добрались сюда, то пара километров до Имперского кордона снаружи Херона не будут проблемой.

 

Вставляю ключ в замок, пытаясь удержать руки от дрожи.

 

Замок громко щелкает, когда я поворачиваю ключ, и я напрягаюсь, чтобы сдвинуть дверь внутрь.

 

Когда болезненный свет светосфер проникает в камеру, я вижу Полковника.

 

Он сидит, прижавшись спиной к стене, напротив двери.

 

В тусклом свете его глаза буравят меня.

 

Стою секунду на пороге, и мы просто смотрим друг на друга, ничего не выражающее лицо Полковника, не дает подсказок о его настроении.

 

Он медленно встает, чтобы поправить свои лохмотья, словно все еще в униформе, и делает шаг вперед.

 

Поднимаю руку, чтобы остановить его, практически закрываю за собой дверь, оставляю только небольшую полоску света.

 

Когда я разворачиваюсь, Полковник прыгает вперед, его правый кулак попадает мне в челюсть, отшвыривая назад.

 

Поднимаю правую руку, дабы блокировать следующий удар, но опаздываю всего на долю секунды.

 

Когда его кулак врезается мне в губы, из рассечения брызгает кровь, удар заставляет меня отступить еще на шаг.

 

Открываю рот, чтобы попросить его остановиться, но взмах его ноги заставляет меня отшатнуться в сторону.

 

Ловлю лодыжку левой.

 

Инстинктивно бью коленом в его опорную ногу, но он наклоняется вперед и блокирует предплечьем, разворачивается на каблуках и вырывается из захвата.

 

Без остановки он атакует снова, обрушивает на мое лицо и шею удар за ударом, заставляя меня отшатываться и уклоняться, блокировать руками и плечами. Он медленно оттесняет меня к двери.

 

Финт, и правый апперкот застает меня врасплох, я затылком врезаюсь в стену и почти что отключаюсь.

 

Когда смаргиваю с ресниц пот, вижу как он идет ко мне, его лицо выдает смертоносную решимость, его губы скривились в оскал. И я впервые испытываю страх за свою жизнь, страх умереть от рук другого человека.

 

С улыбкой я делаю выпад, целясь пальцами Шефферу в глаза.

 

Я могу заставить это тело двигаться намного быстрее, чем он может себе представить.

 

Продолжаю наступать, левой, правой, попадаю ему в подбородок и в бровь.

 

Перехожу ниже, отправляю кулак ему в живот, он аж отрывается от земли. А затем со всей силы в ухо, он отшатывается в сторону.

 

- Идиот, - шиплю я на него, пиная ботинком в грудь, отправляя валяться на пол и восстанавливать дыхание, -

 

я собирался вытащить тебя.

 

Теперь не бывать этому.

 

Я с удовольствием посмотрю как ты сдохнешь.

 

Он поднимает взгляд, тяжело вздымается грудь, на его лице ненависть.

 

- Он один из моих, - выплевывает он, - верни его!

 

Он застает меня врасплох, кидается на меня от стены, врезается плечом в живот и впечатывает в дальнюю стену.

 

От удара о каменную кладку спина хрустит.

 

Боль легко игнорировать, пока он бьет меня по лицу то левой, то правой.

 

Правый глаз опухает и раздувается, из носа на губы льется кровь.

 

Теперь он тяжело пыхтит, и я наотмашь бью его по лицу, мои костяные суставы разрывают кожу на его щеке.

 

Сжав пальцы в когти, полосую его по лицу.

 

Мои новые когти отрывают мочку его левого уха, и он отшатывается, чтобы избежать ударов.

 

Поспешно выбрасывает руку вперед, я с легкостью останавливаю ее.

 

Схватившись за запястье, я накрываю его руку сверху своей и резко дергаю вверх.

 

С отчетливым хрустом, его локоть выгибается в другую сторону.

 

Он еще ни разу не застонал, или не крикнул от боли.

 

Какая жалость.

 

- Ты не можешь винить меня, - говорю я, хватая его за лохмотья и впечатывая в стену, - я не тот Кейдж, которым был.

 

Он отбивается от хватки, втискивает между нами руку и откидывает меня назад.

 

- Я знаю, - говорит он, - ты существо из бездны, слабый, презренный демон.

 

Верни его, тварь Хоруса, кровопийца пустоты!

 

- Но я здесь, - со смехом говорю я, - я и есть Кейдж, ты сам знаешь.

 

Все это мне на самом деле нравится.

 

Вот кем я на самом деле хотел стать.

 

Вот каков я внутри, в душе.

 

Так просто отпустить себя, мой психический дар увидел это.

 

Теперь я могу быть свободен, от тебя, от проклятого Императора, от долга и вины.

 

- Ты никогда не отделаешься от меня, - рычит Шеффер, вбивая свой кулак мне в грудь и ломая ребра.

 

Я смеюсь.

 

Все это быстро заживает, особенно теперь, когда я выпустил свою настоящую силу.

 

Еще несколько доработок, и это тело отлично мне подойдет.

 

Останавливаю следующий удар раскрытой ладонью, длинными пальцами зажимаю его кулак, ломая костяшки и сминая плоть.

 

Вынуждаю его опуститься на одно колено и затем отпускаю, одновременно отвешиваю пощечину, разбивая верхнюю губу.

 

- С того самого момента как мы повстречались, всегда хотел это сделать, - говорю я, хрустя кровавыми костяшками пальцев, -

 

ты наверняка помнишь?

 

Как я пырнул тебя ножом?

 

На сей раз нож мне не нужен.

 

Делаю шаг вперед, но в этот момент комната озаряется светом, и я замираю.

 

В двери с поднятыми пистолетами стоят Уркуг и фон Спенк.

 

Делаю шаг назад и опускаю руки.

 

- Он не хотел сотрудничать, так что пытался разговорить его, - быстро произношу я, возможно слишком быстро, так как фон Спенк подозрительно щурится, - мне просто нужно еще несколько минут.

 

- Кажется довольно, - говорит фон Спенк, протискиваясь мимо Уркуга в комнату.

 

Орк рычит в раздражении, и отталкивает его в сторону, чтобы уместить свою громадную тушу в узком проходе.

 

- Чо-та мне не па себе, канчайте тут, - говорит Уркуг, выманивая меня из комнаты взмахами своего тупоносого пистолета, - продырявим их и дело с канцом.

 

- Нет! - возражает фон Спенк, вставая перед поднятым пистолетом орка. - Император сам хочет казнить их, ты же слышал.

 

Так мы от них и избавимся, и вот тогда выберемся отсюда и начнем снова!

 

Пока орк размышляет, в его глотке что-то булькает, затем он отступает, опуская пистолет.

 

- Скоро сваливаем, - говорит он, - сегодня.

 

Чо-та я падустал ат вашего императора, хватит тут ашиваться.

 

А када мне чо-та наскучивает, я избавляюсь от шмоток.

 

Шеффер лежит на земле, схватившись за свою сломанную руку.

 

В его взгляде бурлит отвращение.

 

Фон Спенк машет мне своим пистолетом выметать из камеры, но перед уходом, я сажусь на корточки рядом с Шеффером и шепчу ему в окровавленное ухо.

 

- Ты всегда знал, что тебя прикончит кто-то из своих, - говорю я, -

 

ты меня создал, и теперь я уничтожу тебя.

 

Я надеюсь, ты будешь об этом думать, когда будешь подыхать.

 

КАЖЕТСЯ фон Страба не расстроили новости о том, что случилось, когда мы вернулись в зал для аудиенций.

 

В его глазах по прежнему горел безумный огонек, и он пристально ко мне присмотрелся, когда фон Спенк проинформировал его о том, что обнаружил в камере.

 

- Никак не мог упустить возможности расквитаться, да, Кейдж? - с хохотком спросил он. -

 

Достаточно наивно врать мне, но твои мотивы я понимаю.

 

Ручаюсь, что он превратил твою жизнь в настоящий ад.

 

- Да, так и было, - отвечаю я, - а он смотрел как умирают сотни, тысячи хороших бойцов и невинных гражданских.

 

Если и найдется человек, который воплощает в себе все зло Империума, то это Шеффер.

 

Чем быстрее мы избавимся от него, тем лучше.

 

- Ну да, но давайте не будем торопиться! - говорит он, и я пытаюсь не выказать разочарование.

 

- У меня заготовлено кое-что особенное для этих штрафников "Последнего Шанса" и их командира.

 

Вечером, они снова увидят разлом, хотя сомневаюсь, что это зрелище им понравится!

 

БУДУЧИ верным своему слову, через несколько часов, огромная свита прошла по подулью к гигантскому разлому. Как прозвали его местные - долине.

 

Солдаты и придворные сотнями шли по изгибающимся коридорам, через комнаты с умолкнувшей машинерией, вниз по спиральным лестницам и вдоль крошащихся бульваров.

 

Фон Страб возглавляет процессию, пехота из Армии Освобождения явно расчистила маршрут впереди.

 

Рядом с ним четыре носильщика, они держат над его головой штопанное полотно.

 

Смысл сего до меня дошел только когда мы прошли через зал с высокими потолками, его изгибающиеся своды в двухстах метрах над нами.

 

И он кишит летучими мышами, там их миллионы, так что на нас постоянным потоком льется дерьмо, пачкая униформу и одежду.

 

Пытаюсь не смотреть вверх.

 

Окруженный орками и офицерами в красных фуражках, мы проходим изгибающийся тротуар, который уводит нас из опустошенного, покрытого воронками зала.

 

Замечаю, что в тенях мелькают фигуры в рваном тряпье, копающиеся во взрыхленной земле саперными лопатками.

 

- Это кто? - спрашиваю я, глядя через балюстраду на мрак внизу.

 

Мужчина сзади останавливается и выглядывает туда же.

 

На нем ярко-оранжевая униформа, на отворотах розы из драгоценных камней.

 

На груди рядами висят медали, многие покрыты оксидной пленкой, в руках фуражка с кокардой.

 

Ничего не могу с собой поделать, но отмечаю, что на нем нет брюк и ботинок, большой палец левой ноги торчит в дырке на его влажных, запачканных чулках.

 

- Искатели костей, - говорит он, и видя мое непонимание, продолжает, -

 

сражения в подулье за последние три года громыхали повсюду.

 

Тут произошла одна из ранних битв.

 

Примерно сто пятьдесят мертвых орков и около тысячи человек.

 

Их всех похоронило заживо в дерьме, когда верхний уровень рухнул, обрушивая на них содержимое выгребных резервуаров.

 

Они копаются тут и выискивают ценные вещи.

 

Но некоторые внизу жрут эти кости, варят из них клей, и так далее.

 

- Местечко как раз по мне, жаль, что оно исчезнет, - говорю я.

 

- А? Исчезнет? - спрашивает мой новый компаньон. - Что происходит?

 

- Ничего, на самом деле ничего, - с улыбкой отвечаю я, разворачиваюсь и иду обратно в колонну.

 

Впереди, в цепях на руках и ногах, плетутся штрафники "Последнего Шанса".

 

Легче всего заметить Кейта, он на голову выше остальные, на нем грубая железная маска, больше похожая на ведро, прикрепленное к нему цепями.

 

Полагаю, что фон Страб не жаждет испытать еще одну атаку варпа.

 

Во главе с гордостью идет Полковник, остальные или прячутся, пытаясь избежать внимания к себе, или потрясенно осматривают окрестности.

 

Похоже Брауни не понимает, что происходит. Он пытается периодически остановиться и заговорить с Эразмом за своей спиной, но орки пинают и бьют его, чтобы он шел дальше.

 

По какой-то прихоти судьбы, Спуж до сих пор тащит чертов сломанный серво-череп, зажав его под рукой.

 

Перед тем как этот мелкий фраггер сдохнет, я перед его лицом разломаю эту штуковину на мелкие кусочки.

 

Хочу вырвать из него всю механику, шестеренки, когнитивные анализаторы и разбросать их в разные сторону.

 

Может быть тогда он поймет, что быть солдатом это не игра и веселье.

 

Остальные скрыты от меня людской толпой, насмехающиеся офицеры и местные сановники, некоторые тыкают в заключенных тросточками или плюют в них.

 

В конечном итоге мы доходим до огромной полукруглой площади, с изящными железными перилами.

 

За ними я вижу зазубренный, усеянный мостами разлом, подсвеченный всеми оттенками красного.

 

От площади отходит нависающий над каньоном выступ, примерно метров на пятьдесят, вдоль него с каждой стороны тянутся веревочные перила.

 

Лакеи владыки и прихлебатели расходятся по огромному балкону, расталкивая друг друга локтями, чтобы заполучить лучшее место для наблюдения за предстоящим действом.

 

Фон Страб подзывает меня к себе, фон Спенк и Уркуг идут за ним к выступу.

 

Впереди нас у конца дорожки толпятся штрафники "Последнего Шанса".

 

Тут же становится ясно, что задумал фон Страб.

 

Это восхитительное ощущение, стоять над огромным разломом и смотреть за край на его рубиновые глубины.

 

Оттуда бьет жаром, сухой воздух касается моей кожи.

 

Это самое близкое к тому, что я помню из взлетов и падений в свободном варпе.

 

Странные воспоминания, окрашенные ощущением, что мое тело больше мне не принадлежит.

 

Поднимаю взгляд и вижу над головами рухнувший уровень, торчащий сталагмитами железа и феррокрита, целящимися в нас.

 

Стоит удивительное молчание, мгновение тишины в подулье.

 

Разворачиваюсь к фон Страбу, который стоит перед штрафниками, с одной стороны фон Спенк, с другой Уркуг.

 

Владыка раскинул руки, обратив ладони к искусственным небесам и откинув голову назад.

 

- Возрите великую долину Херона! - провозглашает он. - Она несла жизнь, свет и тепло сотнями поколений подулья.

 

В ее глубинах ковались товары, она даровала благословения жрецам, греющимся в ее святом жаре.

 

Она породила собственных существ, собственные племена, собственные пророчества.

 

Это проявление воли самого Херона!

 

Эти пламенные глубины стали свидетелями рождения и смерти, браков и разводов, чудес и мук.

 

Теперь же пришло время предать тела врагов Армагеддона в ее пламенеющие объятья.

 

От собравшихся чиновников возносятся приветственные крики, эхом отражаясь от потолка и дальней стены долины.

 

Но в их голосах я ощущаю пустоту.

 

Крики скорее для орков перед ними, как для повелителей и исполнителей казни.

 

Херон под пятой фон Страба, и если бы его не собирались уничтожить через четырнадцать дней, я бы сам это сделал.

 

Тем не менее, есть кое что, что я с нетерпением ожидаю.

 

В шеренге штрафников Брауни первый, он явно начинает понимать в какую передрягу попал.

 

Он пытается вытереть лысину рукой, но цепи на запястьях и лодыжках не позволяют этого сделать.

 

По его лицу течет пот, когда он заглядывает за край.

 

Он отшатывается назад и пытается убежать, но Уркуг выходит вперед и хватает его.

 

Он кричит, его голос переходит в вопль, когда огромный орк тащит его к краю выступа, и держит над долиной.

 

Фон Страб делает театральный жест рукой, и Уркуг толкает Брауни через край, швыряя в пустоту.

 

Перед глазами застывает картинка, как он висит там секунду с раскрытым от крика ртом.

 

Он пытается махать руками и ногами, и исчезает, его вопль становится все тише и тише, переходит в хрип, пока тот обреченно летит вниз.

 

Толпа начинает радостно кричать и хлопать в ладоши, раздается:

- Позор! Смерть предателями!

 

Их наполненный страхом гнев омывает меня.

 

Он смешан с неподдельной ненавистью. Меня пробирает дрожь, веки трепещут.