Надо заметить

 

Надо заметить, что я был ленивым патриотом: выбирал место учёбы и занятие спортом географически – что поближе. Вот и ДСО «Спартак» (хоть я и был потомственным преемником болельщика ЦСКА) был в пяти минутах ходьбы от дома. Козюлистая улица Советская (по образу «ироничной» улице Строителей, тоже есть в каждом городе) была напичкана госучреждениями.

Среди покосившихся домов ютились две школы, швейное училище и строительный техникум, детский сад и картинная галерея имени земляка А.Дейнека, кинопрокат и гостелерадиокомпания. Это не считая всевозможных ЖЭК, ЖЭУ, и прочих гос.аббревиатур областных ДРСУ. Для захолустной улицы теснота объектов цивилизации.

Для полной комплекции не хватало лишь военкомата.

За всей этой густотой жилищных нагромождений, как ручей в долину спускается извилистая тропинка с горы. Эта тропа в аккурат ведёт на улицу Димитрова к райвоенкомату, пришедшая повестка из которого перечеркнула все мои незапланированные планы.

И вот, в урочный час стою у двери четвёртого распределительного кабинета, как у Гаврииловых врат.

- Следующий.

Я сделал шаг, и несколько призывных ёбл вслед за мной вытянули шеи, заглядывая в комнату судьбы, опережая любопытным взглядом время.

Я ступил в жаровню. В кабинете и впрямь было душно, за столом в мантии инквизитора сидел красномордый капитан, и отмахивал от себя пекло. Его нос торчал, как светильник-бра из стены с красными обоями. Опахалом служила фуражка с малиновым околышем. Приближая головной убор, наполненный раскалённым воздухом, к лицу, его нос сливался цветом с окантовкой, напоминая рыхлую кокарду. Отдаляясь, чтобы набрать очередную партию воздуха, его нос оставался одиноко болтаться малоразмашистым маятником.

- Игнатов?

- Ага

Военком Гортиков подкатил ко мне с

Повесткой, как Мефистофель к Фаусту

- Не ага, а так точно, - капитан отложил фуражку и располосовал меня взглядом:

- Приводы в милицию были? - плюнув на палец, бегло пролистал пару страниц, - Вытрезвитель не в счёт – со знанием дела процедил он, опережая ответ.

- Тогда нет. Тогда не было.

Комсомолец? – анкетно продолжал рутиново малиновый кэп. Тут я вспомнил, как на 9 мая взял у отца из сейфа ружьё, и с другом в саду расстреляли мой комсомольский билет. Затем смазали его красной гуашью и на следующий день доставали из внутреннего кармана, ввергая в шок девчонок из класса. Фарс продлился ровно две перемены, после чего меня заложили.

Потом был скандал местного масштаба; на исключении из комсомола присутствовал даже учитель по НВП, старый фронтовик, который должен был стать специалис-том по баллистике, но контузия под Прохоровкой мешала выражать ему свои мысли.

«РАСКОВЫРЯНО ГВОЗДЁМ “СОТКА”» - так было запротоколировано в комнате милиции. Билет у меня изъяли, и с треском выперли из членов ВЛКСМ.

 

- Ты что, оглох? Комсомолец, спрашиваю или нет?

Я виновато покачал головой, затем с надеждой выдавил:

- Но был…- и затем, уже расправив плечи - Даже получал благодарности. С занесением…

- С занесением? Ну и куда тебя занесло?

– В половодье, - пустился я, было в тягучий, как разлившаяся река, рассказ, - бросился спасать тонущего котёнка из реки, и в воде комсомольский билет раскис и рассыпался. Котёнок оказался ничейным, на комсомольском собрании решили, что билет дороже бродячей тварюги, и за халатность к документам изгнали меня расстроенного из своих стройных рядов.

Капитан, то пролистывал через несколько страниц вперёд моё досье, то возвращался назад, перебегая с одной страницы на другую. При этом нос у него болтался.

Это было особенно заметно, когда он резко поворачивал головой, пытаясь рассмотреть в моей анкете, что-то эдакое. Заковыристое.

- Спасатель, значит. Член ОСВОДа. А не хочешь спасти утопающее в крови дружественное нам правительство Бабрака Кармаля? Тебе не то, что комсомольский билет вручат, но и медаль в придачу.

В голове промелькнули уроки литературы: Василий Тёркин на гармошке с папироской во рту, и мысли мои заклубились, как дым махорки:

 

Нет, ребят, я конь педальный.