По заказу Госфильмофонда.

Лучше конец мая, чем начало ноября. Мифическая весна обернулась в жёлтое одеяло реальной осени. Лужи ржавые от листьев. Дождь мокрыми пощёчинами хлестал по щекам и пробивал холодными шприцами ледяную кожу. Меткая молния притаилась в загашнике у неба

13 ноября. Ровно полгода моей службы. Четверть срока. Осталось ещё три раза по столько же.

Зима приближалась – дембеля уменьшались.

Они готовили альбомы и парадки, вкладывая в них всю душу. Сколько творческих излияний вершили солдаты, чтобы, придя на дембель тут же их забыть.

Бесплодное производство, одухотворение пустоты…

…Итак, мы заступили на боевое дежурство.

Трудно сказать, где свистку было лучше: в подземелье или в казарме. Салаге везде «хорошо». Недоедание и недосыпание – две сопутствующие «НЕ» для свистков.

У меня лично перевешивал хронический недосып, хавчиком я мог пожертвовать только ради телевизора.

Телевизор – это даже не окно в Европу, это окно в мир, и я свешиваюсь любопытными ушами через подоконник кинескопа. Кинематограф для меня, как Пушкин для всех нас - ВСЁ. Я совмещал в себе придурковатость Гамлета, мощь героя немецких порнофильмов и мечтательность Фарятьева. Я снимался с Верой Холодной у Ханжонкова, но при эвакуации киностудии Ленфильм в Алма-Ату плёнки затерялись.

Было одно неудобство - советское телевидение запускало художественный фильм, как раз во время ужина.

Деды удобно располагались на кроватях подле телевизора, а свистки со столовой приносили порцайки с жареной мойвой и дополнительным дедовским куском масла (это уже финты хлебореза). И тут срослось!!!

Деды не напрягли меня приносом ужина в постель, и по телеку начинался фильм «Белое солнце пустыни».

Свет в казарме потушили, деды разлеглись согласно завоёванному авторитету. Остальную челядь построили в коридоре, и повели в столовую.

Я изловчился, просочившись ужиком вдоль стеночки, и нырком Тарзана очутился под кроватью.

Обзор был неважнецкий, но много ли надо обделённому кинематографической судьбой. В моём распоряжении было полчаса, главное, вовремя выпрыгнуть из-под смотровой кровати и слиться с прибывшей толпой. Но я элитно опарафинился, вырыл под собой спиленный сук. Не досмотрев, как Сухов выкопал Саида, я почувствовал, что кто-то выдёргивает мои ноги из моей же жопы.

- Боец – невесть откуда взявшийся Дима Поносов выволакивал меня из-под кровати, как заправский рыбак. На его губах блестело удивление и следы жаренной мойвы. - Да ты… ты… ты…. вааащее!!!

Обличительные факты были настолько на лицо, что у него не хватало словесных аргументов.

Он орал и волок меня, как Сухов выволакивал из песка Саида. Я же, как обречённый пескарь трепыхался из последних сил. Вся форма у меня была в мастике.

Бздун вытащил меня из-под кровати, как соплю из носа. Он меня раскусил, но от этого его жизнь не стала длиннее, а служба короче.

Я стал чернее утреннего дерьма после вечернего активированного угля. Это чернее, чем стыд и тауэрский мост. Радость длилась не дольше лягушиной песни, ложь оказалась не длиннее ужина удава, подкроватье не уютней жилища скарабея.

 

- Что делаешь?

- Качаюсь.

- То, что качаешься – вижу. Но не вижу виселицы

 

С разных сторон сбежался народ. Предстоящее событие, казалось им более увлекательным, чем советский боевик. Деды очумели от борзости. Мало того, что молодой беспорядочно нарушил распорядок, но самое главное, проигнорировал ужин. Получается, мало гоняют, раз уж жрать неохота.

Третейский суд вынес мне наказание. Объявить приговор поручили Поносову, как виновнику торжества.

Это схоже с футболом, когда дают пробить пенальти тому футболисту, которого сбили в штрафной площадке.

Димон достал сигарету и, свернув ладони ракушкой, чиркнул спичкой. Лицо озарилось костром средневекового инквизитора 6-го разряда.

Вся святая инквизиция стояли вооружённые зажжёнными сигаретами. Святая инквизиция, образовавшаяся в 1229г. во Франции, действовала в отдельных воинских частях СССР и поныне.

Вердикт гласил – пролезть с 32-килограммовой гирей под всеми кроватями казармы. Стартанул я шустро, сказалась штангистская сноровка. Я пёр, как танк, глотая кубичес-кие метры пыли и вытирая формой мастику. Был такой гигиенический прикол – натирать полы мастикой.

Это маслянистая херня с отблеском средневековой краски Рафаэля Санти. Натирали ею пол шашечками и ромбиками – целое искусство. Инструмент для натирания назывался издевательски к моим воспоминаниям «МАШКА».

В армии всё что-то напоминает: бюст Ленина – Ленку, полотёр – Машку, а двухпудовая гиря – товарища по спортивной команде Олега Чувина. Когда Олег приезжал с соревнований, его жена, вечно подозревающая и вечно ревновавшая, бросала на него такие взгляды, что каждый из них был тяжелей гири, которую Чувин с лёгкостью в душе, и с лёгкостью во взгляде поднимал на вытянутые руки. Но порадовать жену Татьяну спортивными достижениями не мог. Всегда что-то мешало. Если бы не вскочившая бородавка на носу и геморрой на жопе, он выступал бы в меньшей весовой категории…

Ползая, я корчился на полу, держась за живот, будто меня пинали сапогами пьяные фазаны в караульной комнате.

Нас частенько гоняли на полосу препятствий, но она была преимущественно на высоте, и мы преодолевали её с героизмом югославских партизан Иосипа Броз Тито.

А здесь сплошной пластун: на полпути с меня текло, как в парилке. Я бы сейчас с удовольствием обменял вонючую казарму на женское отделение в бане. Ведь женское отделение бани намного приятней полосы препятствий. Во-первых, она стоит на месте, её не надо преодолевать и в ней больше женщин.

Я полз, вгрызаясь в пол, и был неотличим от грызуна.

Я был переносчиком гири, крыса - переносчик всякой заразы, а ёж – переносчик грибов и яблок.

Дикобраз – большой ёжик и родоначальник панков.

Я по-свински нашёл грязь, и был весь в грязи, как истинный панк. А ещё я был похож на пони - это такая униженная лошадка.

Вы видели стёртые колени футболиста, забившего гол? Вы видели стёртые колени грузина, танцующего лезгинку? К концу путешествия у меня были колени форварда Динамо «Тбилиси».

Прогулка по расставленным граблям окончена. Подкро-ватным пилигримом я выполз из-под последней кровати.

Ни один путник, ни один странник и ни один скиталец не сможет отыскать на Земле более страшного и мерзкого места, нежели человеческая душа.

 

- Ну, и как тебе фильмец? – Поносов наклонил ухо поближе, чтобы лучше слышать меня.

- Накладочка в фильме вышла: забежал в ларёк с одним зонтом, выбежал с другим, а переснимать ещё один дубль - всё, пиздарики, дождь закончился и деньги тоже.

А сам думал, зачем он спросил?

Что ему до сельдерея, гимнастёрки с оторванным рукавом и морского ежа наизнанку?

Прочь согбенность кроватей – дерзновенно взгляни вверх Аптека неба на мосту между закатом и восходом, а ты всё топчешься по полу и трёшь в ладонях мастику.

 

#

 

Настала зима. Белой простынею на зимнем ветру зазрением бьётся совесть, выкристаллизовывая свою чистоту. Отяжелевшие от мороза вои.

Сердце в бушлате, сугробы облаков хрустят под сапогами Воздух загустел от примеси снежинок и стал тяжелее. Мороз мог быть более великодушным, хотя бы в наступающий Новый год. А вокруг сосны, сосны, сосны… «Сколько из этих лесов можно сделать строительных лесов» - эта фраза принадлежит Валере Золотухину, который в отличии от тёзки-актёра работал высотником на стройке. Но из этого леса ещё делают писчую бумагу, на которой пишут письма с Родины.

Письма с Родины – приветственная целлюлоза.

Оздоровительное «Здор о во».

С письмами мир перестраивается внезапно: вода тёплая, лето жаркое, огурцы горькие, обувь жмёт и уже не нужна.

Пришедшие письма дневальный по роте раскладывал под подушки и, приходя в казарму, мы испытывали лотерею, приподнимая заветную подушку.

В очередной раз заглянул под подушку – ПУСТО.

Шли месяцы, Настя не писала.

На новый год снег всыпал по первое число.

Flashback: Новый год до армии за год

 

Для родителей я ещё был ребёнком, для тренера по тяжёлой атлетики перспективным спортсменом, поэтому я не пил ни на соревнованиях, ни дома.

Новый год на носу, папа паяет гирлянды. Высохшая изолента, истыканная паяльником, канифоль и кислый запах припоя.

За столом для взрослых водка «Экстра», для нас с братом ситро «Буратино» и на десерт грузинский чай с тортом.

Девственная юность: зацементированный стояк на плечо со случайно соскочившей бретелькой, полуобморочные состояния при виде обнажённой щиколотки.

И вот, первый самостоятельный выход на ёлку с друзьями

На Красной площади холодно и людно.

Новый год на носу, а я ещё ни в одном глазу.

Разлив портвейн «три топора» в раскладывающийся стаканчик «Турист» с зеркальцем на дне, мы опорожнили два огнетушителя, как кто-то крикнул: «шухер, менты» и мы краснощёкими конфетти из хлопушки рассыпались в разные стороны. Я бежал, падал, отряхивался от снега и опять бежал, запутывая следы. Наконец, я остановился возле огромного снеговика.

 

- Ну, пьяный. Ну и что. На Новый год имею право, - какой-то мужик в костюме Волка из «Ну, погоди» и бородой Деда Мороза, пытался выхватить метлу у снеговика. В этом образе, благодаря мультипликатору Котёночкину волк простодушен, туповат. Благодаря алкоголю – тоже…

Я повернул голову в сторону тишины и увидел ЕЁ.

Ту, с которой хотел встречать все новогодние ночи.

Девочка - зимняя сказка: на воротнике её шубы белым персидским котёнком лежал снег, который от тепла дыхания мелким бисером превращался в капельки воды.

Русая чёлка скрывала миндали глаз.

Прилизанные волосы, сзади связанные в пучок напоминали нераспустившийся бутон тюльпана.

Оставалась несчитанная минута до Нового года, толпа прибывала и я, поддавшись потоку, подплыл к ней.

- Олег, - вынул я из себя своё имя и бутылку початого портвейна, - отметим?

Ветер взял незнакомку за воротник шубы и вытряхнул оттуда мохеровый язык шарфа.

Я ощутил едва уловимый запах ванили.

Девушка, пахнущая ванилью!!!!!!!

Она протянула руку и представилась – «Настя».

В тот миг одновременно прозвучали 3 залпа салюта.

Три впечатанные точки в начале утончённого романа. Освещённое многоточие.

Грянул салют, и между нами вспыхнула искра.

Вокруг стало светло и разноцветно. Мы стояли и смотрели друг на друга – салют был нам неинтересен. Следующий залп был оглушительно громок, что заложило уши, и вокруг заплакали дети. Толпа ухнула, напёрла со всех сторон и прижала меня к её груди.

Теперь я ощутил запах раскрасневшихся девичьих щёк, таящего снега и липкой лыжной мази.

Дальше зазвучали монотонные выстрелы, подобно часовому маятнику, отсчитывающие мою погибель.

- Подожди, минутку – я стал судорожно искать по карманам складной стаканчик.

- Да нет, милок, я ждать не могу, - тяжеленная рука легла мне на плечо.

Это был один из ментов, гнавшийся за нами.

Тут, откуда ни возьмись, спасительным ветром нарисовался мужик в костюме Волка.

На этот раз он был без бороды, но с метлой.

- Ну, пьяный. Ну и что. На Новый год имею право, - повторял он заученную фразу, - имею право мести пургу, - бубнил он, махая метлой по сугробам.

- Ууууууу, старый знакомый, - рука с плеча убралась, как гора с плеч и мент переключился на б о льшее зло.

- Ооооооо, мусор, давай я и тебя подмету, - только и услышали мы с Настей, убегая сквозь толпу.

Забежав за стелу героев войны, мы оказались в безопас-ности, охраняемые «курянами славными воинами».

Моя новогодняя Снегурочка была нарядная даже на фоне ёлочных игрушек.

И хоть я увидел свою Золушку за 5 минут до Нового года, я возжелал, чтобы ровно в 12 часов она превратилась в женщину. От меня Принца.

Разве она могла мне отказать, если я искал её всю жизнь? Разве она могла мне отказать, если я готов был подарить ей весь мир?

А я готов был подарить ей весь мир и 2 петушка на палочке.

Разменять её тыкву на рай «АвтоВАЗовский».

 

- Наконец-то, я тебя нашёл.

- Наконец-то, я нашёл тебя – вторил мне знакомый голос, и тяжёлая ладонь мента опустилась мне на плечо.

……………….

 

 

31 декабря. Сегодня заступаем на боевую смену.

Перед недельным подземельем я ещё раз заглянул под подушку – там было пусто. Настя молчала.

Вдруг тяжеленная ладонь опустилась мне на плечо:

- Наконец-то, я тебя нашёл.

Я вздрогнул.

- Сапожник без сапог. Это тебе не дядям/блядям писать, - Капитан Боровой стоял ехидно щерясь.

Он уже откуда-то знал род моей небоевой деятельности.

- Книжки надо умные читать, - Свин положил мне под подушку Устав с закладкой от конфеты «Барбарис».

- В изучении Устава караульной службы, как и в ебле, нужна глубина и детальная проникновенность.

А ты мелководен, вот почему тебе девушки не пишут, - штабной капитан был хорошо проинформирован.

- Небось, ни разу – он показал скрюченный палец, символизирующий импотенцию, и заржал сивым мерином, подчёркивая свою лошадиную мощь.

 

По телевизору начинался «Голубой огонёк» и гипермодный вокально-инструментальный ансамбль из Ленинграда разрывал космос:

 

Земля в иллюминаторе