Гитлер наступал на Сталинград, мы на грабли.
Чтобы разбить фашистов нужно сходить налево (по карте). Сталин не был географическим пуританином и сходил. Что-то я стал плохо переносить занятия по «повышению боевого духа». Если ахинею замполита Бляхина слушать было ещё забавно, то Мухина уже утомительно. Возможно по сроку службы. Хоть замполиты, как и китайцы похожи друг на друга. Азиаты на лицо, замполиты на язык.
Наконец, закончились занятия, и мы с повышенным боевым духом отправились в казарму. Там вновь негодование Цирульского по селектору: «Какой мудак опять поставил этого сраного киргиза в наряд по штабу? Поставьте нормального белого человека. В крайнем случае, еврея. Еврей хоть не набухается». И тут он ошибался. Ох, как он ошибался. Не таков был Сергей Семёнович Неймарк. Маленький, толстенький, если бы не последние 5 лет возлияния алкоголя, то он был бы похож на Малыша, а так встречайте – Карлсон!!! Конченый оптимист – мистика из него лилась оптом. Сергей в роли Неймарка всегда шёл с попутным ветром, а в роли Карлсона летел против. Улетел от жены и обещал вернуться. Карлсон залетал в спальню к фрекен Бок, но сама Бок в спальне не залетала. А от Сергея Семеновича Неймарка залетали. К своим 18-ти годам Сергей Семенович Неймарк был круче Папы Римского. Иоанн Павел Второй один раз стал папой, а Неймарк к своим 18-ти годам был им уже дважды Цитата «Не учи отца ебаться» здесь носит двоякий характер. Помимо ебли и водки он любил гимнастику. Особенно турник. Неймарк мог сидеть на нём, не держась руками. При этом ещё и курить. При этом ещё и играть на гитаре. И, конечно же, при этом плевать сквозь дырку в зубе. Его друган Вова Иванов тоже любил гимнастику. Особенно турник. Только допрыгнуть никак не мог. Он, вообще, был осторожен. Иванов говорил Неймарку, что учится у него русской бесшабашности. И хоть у него это не получалось (а может именно потому), они были дружны, как попугаи неразлучники. Везде и всегда вместе. Потому Вова и возрадовался, когда начштаба и по совместительству его однофамилец подполковник Иванов (если Ивановых, вообще, можно считать однофамильца-ми), непривычный к иноземным рожам, увидев иудейский нос Сергея Семеновича Неймарка, забраковал его от вступления на пост №1. Это был первый случай в Советской армии, когда не был пройден фейсконтроль и дрэсс код. Что ты здесь делаешь? – Слежу. – За кем? – За базаром (из милицейской сводки)
2 августа – Парк Горького периода. И хоть в Ромнах нет парка Горького – там, как и во всех городах Украины есть парк имени Тараса Шевченко (этот сыноубийца Тарас Бульба – украинский ответ нашему Ивану Грозному),но происходящее в этот день одинаково для всех городов и парков страны. Этот летний день был похож на раннюю весну. Город усыпан голубыми беретами, как талая апрельская земля пестрит подснежниками. Десантура, уже с утра: кто, позвякивая медалями, кто пузырями, собирались в штурмовые батальоны. Десятки пластиковых стаканов с шорохом встречались в середине круга. И штабные писари, и участники войн, сейчас они все, переплетённые тельняшками, были одной командой, разминающиеся перед главным боем с ментами. Импровизированным рингом служил вышеупомяну-тый центральный парк города им. Тараса Шевченко.
Вечером под горячую руку десантников попал капитан Боровой, и ему в очередной раз разбили хрючку. Дело было так: Свина пригласили на свадьбу к двоюродной племяннице. Он пришёл в назначенное место - там никого. Оказалось, молодожёны заключили брак на небесах. Надо было только глаза поднять. И тут Боровой совершил большую ошибку – расстроившись, что не попал на свадьбу, напился до чёртиков и, вычерчивая зигзаги по улице, то и дело поднимал взгляд в облака, грозил кулаком и клял небо, на чём свет стоит. Вдруг откуда ни возьмись – десантники. Неожиданно, как с неба свалились. С неба, которому капитан Боровой грозил кулаком. Как известно, десантникам палец в рот не клади – бутылку о голову разобьют. Причём о свою. Зная об этом, Боровой засунул средний палец себе в рот, причмокивая. Десантники восприняли такой жест оскорбительным для себя, и разбили бутылку. Не о свою голову, а об его нос. Ах, если бы происходящее произошло в любой другой день…а так капитан Боровой лежал под клёном в парке имени Тараса Шевченко и смотрел в небо. Сверху сыпались листья и десантники. Смеркалось. «Федот и Яков» - универсальное средство от икоты «Федот, Яков и всякий» - сообразим на троих «Федот, Яков и всякий» - нажрись до икоты (реклама в аптеке №1) Маруся Гусейнова заведующая единственной в городе аптеки прогуливалась вечером с единственным в городе ризеншнауцером по единственному в городе парку имени Тараса Шевченко. Сердце в довы бывшего директора птицефабрики Маруси Гусейновой сжалось, увидев под вечерними звёздами капитана со звёздами. Как написали бы дотошные романисты эпохи постмодернизма: «Маруся Гусейнова была дама бальзаковского возраста»,подразумевая русский аналог «вновь поспевшей бабы-ягодки». На самом же деле у так называемого «бальзаковского возраста» есть конкретная цифра. Бальзак описал её в романе «Тридцатилетняя женщина». Наши тридцатилетние дамы скорее причислят себя к тургеневским девушкам, нежели смирятся с тем, что достигли «бальзаковского возраста». Краткая литературная справка:
|
