Стоматологический факультет, 2 курс 11 страница

Уркуг выходит вперед и врезает рукояткой пистолета Данмору в челюсть, тот без сознания падает на пол.

Из трубы доносится какой-то скрежет и кто-то там копается, я так полагаю, остальные пытаются решить, спускаться или нет.

Уркуг машет оркам подойти ближе к дыре, но не показываться.

- Это Кейдж, - громким шепотом говорю я, он эхом разносится по трубе, - у меня тут кое-что для вас есть.

Я слышу приглушенное перешептывание, которое не могу разобрать, за ним следует серия ударов.

Уловка сработала, так как первым появляется Фенн, за ним из трубы вываливается Полковник.

Он все понимает с одного взгляда, его глаза останавливаются на мне.

В них нет обвинений или обреченности.

Он просто смотрит на меня с пустым выражением лица, и поднимает руки с болт-пистолетом и силовым мечом.

Следующий Кин-Драгг, он все еще нянчит свою израненную ногу, вместе с ним проводник Дерфлан Кирк.

Продавец инструментов издает паникующий писк и разворачивается, чтобы залезть обратно в трубу, но один из бойцов Уркуга хватает его за драную одежду и возвращает обратно, грохнув при этом об землю и поставив на него свой тяжелый ботинок, чтобы тот снова не уполз.

Дальше Кейт, он осторожно выскальзывает из трубы спиной к нам.

Когда он разворачивается, челюсть у него падает.

Без промедления, он вскидывает руки, стягивает шарф, чтобы открыть свой варп-глаз.

Слева от меня фон Страб и фон Спенк начинают вопить, падают на пол, зажав руками свои лица.

Уркуг загипнотизированно стоит секунду, его глаза остекленели, с челюсти струйкой сочится слюна. Затем он валится на пол, прямой как палка.

Остальные орки реагируют смесью криков ужаса и злобным ревом, стреляя из пистолетов по воображаемым фантомам.

Один из них достаточно долго пялится, потом его глаза взрываются, и тот кучей валится на пол.

Остальные штрафники "Последнего Шанса" в таком же коматозе и панике.

Брауни присаживается на корточки, что-то невнятно бормоча. Кин-Драгг начинает свирепо рвать бинты на своей ноге, ведомый какой-то личной манией.

А я просто смотрю на навигатора, в бурлящую, постоянно меняющуюся глубокую воронку в его лбу и со мной ничего не происходит.

Когда он поворачивается в мою сторону, я ощущаю, как меня омывает тепло имматериума.

И тогда уже глаза Кейта расширяются от страха, когда он впервые смотрит на меня своим варп-взглядом, видя мою настоящую сущность.

- Демон! - шипит он, сжимаясь, его природные глаза смотрят то влево, то вправо, ищу пути спасения. - Прочь! Оскверненный из оскверненных!

- Хватит нести чушь, - говорю я, делаю шаг вперед и резко бью навигатору в лицо, ломая нос и отправляя его на землю.

Пинаю его в голову и от удара он переворачивается. Стащив шарф с его пострадавшей руки, я быстро снова обматываю третий глаз, снимаю с его обносков веревочный пояс и связываю ему руки за спиной.

Подняв взгляд вижу, что все остальные начинают приходить в себя.

Ноги навигатора стучат по полу, из трубы выпрыгивает Охебс, хватает меня за плечи и отшвыривает меня на землю.

ГОЛОВУ пронзает словно иглами, жуткая агония, и я ору во всю силу своих легких, борясь с наседающим на меня сверху.

В глаза темно, меня наполнят острая боль, а собственные крики звучат как-то приглушенно.

Бьюсь из стороны в сторону, ощущая, что кто-то сжимает меня, зрения потихоньку возвращается.

Внезапно давящий вес исчезает и я вижу перед собой лицо Охебса.

Он склонился надо мной.

Из его носа капает кровь, а один глаз подбит, фиолетовый синяк почти закрывает его.

- Что? - умудряюсь вымолвить я, мой голос внезапно неестественно громкий, аж звенит в ушах.

В голову втыкаются новые иглы, но я игнорирую боль, сконцентрировавшись на Охебсе.

Он закрывает мне рот рукой, не позволяя говорить.

- Заткнись и слушай внимательно, - говорит он, слова вылетают так тихо и быстро, что я почти не понимаю его, - ты - псайкер, и одержим демоном.

Я хранитель душ, своего рода заземлитель для психоэнергий.

Как только ты отойдешь от меня, демон попытается вернуться.

Ты должен сражаться с ним.

Поверь мне, и сражайся с ним всей своей волей и самой душой!

Я в пустой комнате, смотрю на широкую трубу, выходящую из стены.

Чуть впереди меня остальные штрафники "Последнего Шанса" лежат на земле, стонут, схватившись за головы и лица.

Рядышком кучка орков, приходят в себя после случившегося.

За ними вижу фон Страба, он стоит на коленях и блюет.

Его телохранитель, фон Спенк, рядом с ним на корточках и целится в меня из револьвера.

Один из орков достаточно приходит в себя, чтобы оттащить от меня Охебса. Вижу, штрафника скручивает пополам и тошнит, в его ушах запекшееся кровь, а на затылке странная, вроде как выжженная, отметина.

Он смотрит на меня в ответ, его левые глаз полностью белый, на лице маска боли.

Чувствую слабость, меня тошнит и кружится голова, встаю на ноги и, шатаясь, отхожу от него подальше.

У орков снова в руках пистолеты, они окружают штрафников "Последнего Шанса".

Падаю на четвереньки и прижимаюсь лбом к холодному, слегка влажному полу, ощущая, как по телу проходит дрожь от усталости.

Затем замечаю свои руки.

Они практически превратились в когти, ногти удлинились и заострились, кожа твердая и ломкая, кости угрожают прорвать ослабевшую плоть.

Меня неконтролируемо трясет, снова встаю на ноги и бреду к стене, опираюсь о нее и тяжело дышу.

Оглядываюсь через плечо, смутно вспоминая слова Охебса.

Что-то насчет демона.

Самый громадный орк разоружает штрафников, небрежно отбрасывает их оружие в сторону.

С лазганами наготове в комнату вбегают три солдата в красных фуражках.

Они резко останавливаются от представшего зрелища.

Смотрят на орков, а затем на фон Спенка и владыку, пытаясь понять, что тут происходит.

Первым в себя приходит фон Страб.

- Вот эти убийцы, - говорит он, - в камеры их!

Разберемся с ними позже. Фон Спенк, Кейдж, Уркуг, нам нужно двигаться согласно плану.

В Хероне слишком много проблем.

Пора показаться на свет Армии Освобождения!

 

Глава двадцатая.

Свобода.

Штрафников "Последнего Шанса" уводят, скорее всего в камеры, где я очнулся.

Фон Страб ведет меня, фон Спенка и Укруга обратно через коллекторы, и затем через залы и галереи своего дворца со всему его ужасными, кровавыми декорациями.

Садится на трон, вырезанные из темно-красноватого дерева.

Стены покрыты тяжелой драпировкой.

В комнате нас только четверо.

После того как мы все зашли, фон Спенк осторожно закрывает двери.

С тех пор как мы идем, у меня в голове только обрывки воспоминаний.

Помню девушку, помню как фон Страб плачет, сидя на троне, но кроме этого ничего.

Внешне я пытаюсь сохранить самое спокойное выражение лица, но мои мысли в полнейшем беспорядке.

Полностью вспоминаю предупреждение Охебса.

Внутри меня демон!

Не знаю, как и когда я стал одержимым, но на самом деле это не важно.

Я думал краткая потеря памяти, головокружения были вызваны моими колдовскими способностями.

Но теперь все прояснилось. Что-то внутри меня боролось за контроль над телом.

Даже сейчас где-то внутри меня засела порча.

Он сказал борись с этим, но как?

Как я могу сражаться с чем, чего даже не понимаю?

Я уже изменился. Присутствие внутри меня деформирует мою плоть.

Я это ощущаю, вот почему знаю, что оно внутри меня.

Мои руки превращаются в похабные когти, и я ощущаю, как внутри меня ломаются и заново соединяются кости.

Звук ударов моего сердца другой, гораздо быстрее, более беспорядочный.

Боль в груди, которой я раньше никогда не испытывал, такое ощущение, что у меня срастаются ребра.

Никогда раньше я так не ощущал себя и свое тело.

Словно внутри растет раковая опухоль, сущность демона засела во мне, и захватила тело и душу.

- Попытка устранения провалилась, - объявляет фон Страб, радостно сидя на своем кресле, его здоровый глаз смотрит на меня в безумии, - благодаря быстрым, удивительным действиям маршала Кейджа, мы все еще живы.

Такого же рвения, мы жаждем и в будущем.

Сам Херон под угрозой, и следовательно мы должны оставить наш дворец и земли, и перенести их на новые земли.

Фон Спенк взволнован необычайно.

Он еще ни разу не оторвал от меня взгляда, кроме как, чтобы осторожно посмотреть на Уркуга.

Его пальцы так и парят над кобурой в предвкушении.

Когда я видел его раньше, он и так выглядел достаточно опасным, но в таком настроении у него совершенно убийственный видок, к тому же он теперь полностью непредсказуем.

Пока они обсуждают исход из улья, позволяю своему разуму углубиться в планы.

Владыка, инквизиторский телохранитель и командир орков полностью игнорируют меня, так что я пытаюсь расставить в голове все по полочкам, хотя все мысли постоянно возвращаются к существу, пожирающему меня изнутри.

Я никогда не был политиков, но кажется собрав воедино все отрывки бесед и наблюдений, я понимаю, что происходит.

От фон Спенка, или как бы там ни было его настоящее имя, фон Страб услышал о предстоящей бомбардировке Херона.

Хочет улизнуть, это понятно, и заручиться доверием фон Спенка, прежде чем перейти на другую сторону и сдаться в руки властей Империума.

Это многое объясняет, в том числе и его поразительную способность приходить в себя, когда все выходит из под контроля.

И хотя он безумен как мешок с гаечными ключами, владыка явно не мальчик, когда дело доходит до заговоров.

И на любой случай, у него возможно даже есть запасной план.

Однако его преданность возможно изменится, как только фон Спенк и Полковник позволят ему стряхнуть с себя орков и хватку Гхазгкулла.

В свою очередь, насколько я могу судить, фон Спенк так же пытается вывести из улья фон Страба, чтобы предотвратить бомбежку и вырвать пару медалек у своих конкурентов, которые ждут не дождутся, чтобы сравнить улей с землей.

Он говорил, что убьет владыку, если понадобится, в этом я не сомневаюсь.

Хотя, кажется, что он просто бросает слова на ветер, и просто сбежит.

Я точно уверен, что тут замешано что-то большее, чем его личный интерес и он явно собирается спасать свою шкуру.

Хотя с ошивающимся рядом Уркугом, словно зловоние внутри броневика, я не думаю, что он с охотой нажмет на спусковой крючок и подставит свою шею.

И насколько я могу сказать, только у Уркуга из всех присутствующих прямолинейные планы, что не удивительно.

Гхазгкулл приказал ему беречь фон Страба и присматривать за ним, так что он не предаст своего вождя.

Фон Страб считает, что играет в тонкую игру со своей Армией Освобождения и интригами, но признает, что Уркуг умнее, чем кажется.

И если тот еще не дотумкал, что тут происходит, то явно что Гхазкуллу хватит ума, чтобы предостеречь фон Страба от повторного предательства.

И в центре всей этой мешанины штрафники "Последнего Шанса", запертые где-то под нами, возможно приговоренные к смерти.

Не знаю, как все пошло не так, или как Уркуг узнал о месте встречи, но явно что весь план пошел псу под хвост и ничего не вернуть.

Ну и насколько я могу сказать, из-за всего этого я в полном дерьме.

У меня нет оружия, и слишком малы шансы, чтобы выбраться целым.

Не сомневаюсь, что если сделаю неверный ход, то фон Спенк мгновенно меня уберет.

Но проблема в том, что у меня ни единой гребаной догадки, что можно сделать не так.

Уркуг поступит так, что вдвойне добавляет веселья, так что я даже не могу узнать, что насчет меня планирует фон Страб.

В лучшем случае все трое сойдутся, что от меня больше нет никакой пользы, а в худшем, что я представляю угрозу.

Явно лучшее будет свалить ко всем чертям отсюда и пусть они сами разбираются.

Хотя легче сказать, чем сделать, так как и фон Спенк и Укруг не сводят с меня глаз.

Единственные друзья, за не имением лучших терминов, для меня штрафники "Последнего Шанса", но я даже не уверен, что они разделяют мои чувства.

Насколько могу сказать, единственным выходом для меня будет возвращение к изначальному плану.

Если я смогу убить или пленить фон Страба, Полковник и остальные смогут помочь мне выбраться отсюда.

Так что лучше начать слушать, о чем они болтают, в противном случае все еще сильнее выйдет из под контроля.

-... узко мыслите, - говорит фон Страб, - Ну и что с того, что они все умрут?

Они моя армия, их долг - защищать меня.

А если это была диверсия, то пусть будет так.

Никогда не угадаешь, хотя на самом деле может быть и к лучшему, прищемить лапки ручным собачонкам Яррика.

- Када будет драка, маи парни пакажут из чего они! - говорит Уркуг, вмазывая своей когтистой лапой по ладони. - Давненька у нас не было хорошей патасовки, парни скучают.

- Но бросить свои войска, только чтобы прикрыть свой отход, может быть не очень мудрым решением, ваше превосходительство, - говорит фон Спенк, его мягкий голос вернулся, так как он пытается манипулировать своим владыкой, - мы ведь не можем гарантировать вам необходимый прием везде, куда бы не завела нас судьба.

- Я кажется знаю, как все провернуть, - говорю я, пытаясь не вздрогнуть, когда они все оборачиваются ко мне.

У фон Спенка в сомнении поднимаются брови, а фон Страб смотрит на меня прищурившись. Укруг тоже нахмурился, хотя он, кажется, постоянно хмурится.

Ощущаю, как что-то внутри меня корчится, не физически, а в разуме, в самой душе.

Игнорирую это, с силой загоняю обратно в темные глубины.

- У полковника Шеффера должен был быть какой-то план, чтобы выбраться, у него всегда есть, - говорю я, придумывая по ходу разговора, - я могу вытащить из него эту информацию.

Сейчас его задание провалено.

Если я смогу предложить ему шанс завершить миссию, он может схватиться за него.

- А почему ты думаешь, что он поверит тебе, предатель? - говорит фон Страб, откидываясь на троне, - в конце концов ты уже предал его дважды.

Да?

Я не помню ничего такого.

Что ж, это серьезно усложняет дело, и пока я пытаюсь придумать аргумент, вмешивается фон Спенк.

Он подчеркнуто не смотрит на меня, но каким-то образом догадался, что я задумал.

- У него может получиться, ваше превосходительство, - говорит он, - я так понимаю, что мы ничего не теряем, если попытаемся.

Я лично провожу его к заключенным, и помогу, если понадобится.

- Мне это не нравится, - рычит Уркуг, - нада завалить их, пака нет праблем.

- Так или иначе мы избавимся от них, когда они больше не будут нужны, - говорит фон Страб.

Уркуг стоит на своем, и когда он напрягается, мускулы так и играют. Он пронзает взглядом владыку.

- Я чо-та больше никаму из вас не верю, - говорит он, - слишкам много балтавни, с меня хватит.

- Ты тоже можешь пойти с нами, - говорю я, голова орка с челюстью-ковшом, разворачивается в мою сторону, его злобные глазки прожигают меня.

За его спиной фон Спенк почти незаметно кивает, подтверждая, что мы, если необходимо, может устранить орка. По правде говоря я тоже подумал об этом, что это может быть нашим преимуществом, если мы как можно раньше грохнем командира.

- Если не доверяешь, пойдем.

- Угу, - рычит Укруг, - сейчас. Хватит балтавни!

Я БЫЛ ПРАВ, они в тех же клетках, в которых я очнулся, один Император только знает, сколько времени тому назад.

Фон Спенк ведет нас через вычурный зал для аудиенций и портретную галерею, а затем в те же покрытые слизью каменные глубины уровнями ниже.

Мы трое останавливаемся наверху ступенек, ведущих в проход с камерами.

Уркуг достает пистолет, пока фон Спенк вручает мне ключи.

- Как тока сделашь чо-та не так, я тебя дырявлю, всасал? - говорит орк, и я киваю.

Иду вдоль камер, третья слева, фон Спенк сказал мне, что именно в ней Полковник.

Останавливаюсь у двери с тяжелым латунным ключом в пальцах, пытаясь понять, что будет дальше.

Не могу гарантировать, что фон Спенк грохнет Уркуга своим револьвером.

Даже выстрел в упор в голову не всегда фатален для орка.

С другой же стороны, если Уркуг уложит хоть одного из нас из своего тяжелого пистолета, все чертовски быстро закончится, не успев начаться.

Думаю, что может быть лучше заманить Уркуга к камерам, чтобы фон Спенк выстрелил ему в затылок, пока мы с Полковником не дадим ему отступить.

Быстро окликну орка, он побежит к нам, тогда все будет зависеть от фон Спенка.

После этого отпускаем всех остальных и вывозим отсюда фон Страба.

И если фон Страб выйдет из улья на своих двоих, не сомневаюсь, что без проблем доставим его целехоньким.

Возможно, он планировать предать фон Спенка и избежать пленения, но со штрафниками "Последнего Шанса" это станет просто невозможным.

Конечно же, нам все еще предстоит тащить его к нашим линями здоровым, но несмотря на все шансы, раз уж мы добрались сюда, то пара километров до Имперского кордона снаружи Херона не будут проблемой.

Вставляю ключ в замок, пытаясь удержать руки от дрожи.

Замок громко щелкает, когда я поворачиваю ключ, и я напрягаюсь, чтобы сдвинуть дверь внутрь.

Когда болезненный свет светосфер проникает в камеру, я вижу Полковника.

Он сидит, прижавшись спиной к стене, напротив двери.

В тусклом свете его глаза буравят меня.

Стою секунду на пороге, и мы просто смотрим друг на друга, ничего не выражающее лицо Полковника, не дает подсказок о его настроении.

Он медленно встает, чтобы поправить свои лохмотья, словно все еще в униформе, и делает шаг вперед.

Поднимаю руку, чтобы остановить его, практически закрываю за собой дверь, оставляю только небольшую полоску света.

Когда я разворачиваюсь, Полковник прыгает вперед, его правый кулак попадает мне в челюсть, отшвыривая назад.

Поднимаю правую руку, дабы блокировать следующий удар, но опаздываю всего на долю секунды.

Когда его кулак врезается мне в губы, из рассечения брызгает кровь, удар заставляет меня отступить еще на шаг.

Открываю рот, чтобы попросить его остановиться, но взмах его ноги заставляет меня отшатнуться в сторону.

Ловлю лодыжку левой.

Инстинктивно бью коленом в его опорную ногу, но он наклоняется вперед и блокирует предплечьем, разворачивается на каблуках и вырывается из захвата.

Без остановки он атакует снова, обрушивает на мое лицо и шею удар за ударом, заставляя меня отшатываться и уклоняться, блокировать руками и плечами. Он медленно оттесняет меня к двери.

Финт, и правый апперкот застает меня врасплох, я затылком врезаюсь в стену и почти что отключаюсь.

Когда смаргиваю с ресниц пот, вижу как он идет ко мне, его лицо выдает смертоносную решимость, его губы скривились в оскал. И я впервые испытываю страх за свою жизнь, страх умереть от рук другого человека.

С улыбкой я делаю выпад, целясь пальцами Шефферу в глаза.

Я могу заставить это тело двигаться намного быстрее, чем он может себе представить.

Продолжаю наступать, левой, правой, попадаю ему в подбородок и в бровь.

Перехожу ниже, отправляю кулак ему в живот, он аж отрывается от земли. А затем со всей силы в ухо, он отшатывается в сторону.

- Идиот, - шиплю я на него, пиная ботинком в грудь, отправляя валяться на пол и восстанавливать дыхание, - я собирался вытащить тебя. Теперь не бывать этому. Я с удовольствием посмотрю как ты сдохнешь.

Он поднимает взгляд, тяжело вздымается грудь, на его лице ненависть.

- Он один из моих, - выплевывает он, - верни его!

Он застает меня врасплох, кидается на меня от стены, врезается плечом в живот и впечатывает в дальнюю стену.

От удара о каменную кладку спина хрустит.

Боль легко игнорировать, пока он бьет меня по лицу то левой, то правой.

Правый глаз опухает и раздувается, из носа на губы льется кровь.

Теперь он тяжело пыхтит, и я наотмашь бью его по лицу, мои костяные суставы разрывают кожу на его щеке.

Сжав пальцы в когти, полосую его по лицу.

Мои новые когти отрывают мочку его левого уха, и он отшатывается, чтобы избежать ударов.

Поспешно выбрасывает руку вперед, я с легкостью останавливаю ее.

Схватившись за запястье, я накрываю его руку сверху своей и резко дергаю вверх.

С отчетливым хрустом, его локоть выгибается в другую сторону.

Он еще ни разу не застонал, или не крикнул от боли.

Какая жалость.

- Ты не можешь винить меня, - говорю я, хватая его за лохмотья и впечатывая в стену, - я не тот Кейдж, которым был.

Он отбивается от хватки, втискивает между нами руку и откидывает меня назад.

- Я знаю, - говорит он, - ты существо из бездны, слабый, презренный демон.

Верни его, тварь Хоруса, кровопийца пустоты!

- Но я здесь, - со смехом говорю я, - я и есть Кейдж, ты сам знаешь.

Все это мне на самом деле нравится.

Вот кем я на самом деле хотел стать.

Вот каков я внутри, в душе.

Так просто отпустить себя, мой психический дар увидел это.

Теперь я могу быть свободен, от тебя, от проклятого Императора, от долга и вины.

- Ты никогда не отделаешься от меня, - рычит Шеффер, вбивая свой кулак мне в грудь и ломая ребра.

Я смеюсь.

Все это быстро заживает, особенно теперь, когда я выпустил свою настоящую силу.

Еще несколько доработок, и это тело отлично мне подойдет.

Останавливаю следующий удар раскрытой ладонью, длинными пальцами зажимаю его кулак, ломая костяшки и сминая плоть.

Вынуждаю его опуститься на одно колено и затем отпускаю, одновременно отвешиваю пощечину, разбивая верхнюю губу.

- С того самого момента как мы повстречались, всегда хотел это сделать, - говорю я, хрустя кровавыми костяшками пальцев, - ты наверняка помнишь? Как я пырнул тебя ножом?

На сей раз нож мне не нужен.

Делаю шаг вперед, но в этот момент комната озаряется светом, и я замираю.

В двери с поднятыми пистолетами стоят Уркуг и фон Спенк.

Делаю шаг назад и опускаю руки.

- Он не хотел сотрудничать, так что пытался разговорить его, - быстро произношу я, возможно слишком быстро, так как фон Спенк подозрительно щурится, - мне просто нужно еще несколько минут.

- Кажется довольно, - говорит фон Спенк, протискиваясь мимо Уркуга в комнату.

Орк рычит в раздражении, и отталкивает его в сторону, чтобы уместить свою громадную тушу в узком проходе.

- Чо-та мне не па себе, канчайте тут, - говорит Уркуг, выманивая меня из комнаты взмахами своего тупоносого пистолета, - продырявим их и дело с канцом.

- Нет! - возражает фон Спенк, вставая перед поднятым пистолетом орка. - Император сам хочет казнить их, ты же слышал.

Так мы от них и избавимся, и вот тогда выберемся отсюда и начнем снова!

Пока орк размышляет, в его глотке что-то булькает, затем он отступает, опуская пистолет.

- Скоро сваливаем, - говорит он, - сегодня.

Чо-та я падустал ат вашего императора, хватит тут ашиваться.

А када мне чо-та наскучивает, я избавляюсь от шмоток.

Шеффер лежит на земле, схватившись за свою сломанную руку.

В его взгляде бурлит отвращение.

Фон Спенк машет мне своим пистолетом выметать из камеры, но перед уходом, я сажусь на корточки рядом с Шеффером и шепчу ему в окровавленное ухо.

- Ты всегда знал, что тебя прикончит кто-то из своих, - говорю я, - ты меня создал, и теперь я уничтожу тебя. Я надеюсь, ты будешь об этом думать, когда будешь подыхать.

КАЖЕТСЯ фон Страба не расстроили новости о том, что случилось, когда мы вернулись в зал для аудиенций.

В его глазах по прежнему горел безумный огонек, и он пристально ко мне присмотрелся, когда фон Спенк проинформировал его о том, что обнаружил в камере.

- Никак не мог упустить возможности расквитаться, да, Кейдж? - с хохотком спросил он. -

Достаточно наивно врать мне, но твои мотивы я понимаю.

Ручаюсь, что он превратил твою жизнь в настоящий ад.

- Да, так и было, - отвечаю я, - а он смотрел как умирают сотни, тысячи хороших бойцов и невинных гражданских.

Если и найдется человек, который воплощает в себе все зло Империума, то это Шеффер.

Чем быстрее мы избавимся от него, тем лучше.

- Ну да, но давайте не будем торопиться! - говорит он, и я пытаюсь не выказать разочарование.

- У меня заготовлено кое-что особенное для этих штрафников "Последнего Шанса" и их командира.

Вечером, они снова увидят разлом, хотя сомневаюсь, что это зрелище им понравится!

БУДУЧИ верным своему слову, через несколько часов, огромная свита прошла по подулью к гигантскому разлому. Как прозвали его местные - долине.

Солдаты и придворные сотнями шли по изгибающимся коридорам, через комнаты с умолкнувшей машинерией, вниз по спиральным лестницам и вдоль крошащихся бульваров.

Фон Страб возглавляет процессию, пехота из Армии Освобождения явно расчистила маршрут впереди.

Рядом с ним четыре носильщика, они держат над его головой штопанное полотно.

Смысл сего до меня дошел только когда мы прошли через зал с высокими потолками, его изгибающиеся своды в двухстах метрах над нами.

И он кишит летучими мышами, там их миллионы, так что на нас постоянным потоком льется дерьмо, пачкая униформу и одежду.

Пытаюсь не смотреть вверх.

Окруженный орками и офицерами в красных фуражках, мы проходим изгибающийся тротуар, который уводит нас из опустошенного, покрытого воронками зала.

Замечаю, что в тенях мелькают фигуры в рваном тряпье, копающиеся во взрыхленной земле саперными лопатками.

- Это кто? - спрашиваю я, глядя через балюстраду на мрак внизу.

Мужчина сзади останавливается и выглядывает туда же.

На нем ярко-оранжевая униформа, на отворотах розы из драгоценных камней.

На груди рядами висят медали, многие покрыты оксидной пленкой, в руках фуражка с кокардой.

Ничего не могу с собой поделать, но отмечаю, что на нем нет брюк и ботинок, большой палец левой ноги торчит в дырке на его влажных, запачканных чулках.

- Искатели костей, - говорит он, и видя мое непонимание, продолжает, - сражения в подулье за последние три года громыхали повсюду.

Тут произошла одна из ранних битв.

Примерно сто пятьдесят мертвых орков и около тысячи человек.

Их всех похоронило заживо в дерьме, когда верхний уровень рухнул, обрушивая на них содержимое выгребных резервуаров.

Они копаются тут и выискивают ценные вещи.

Но некоторые внизу жрут эти кости, варят из них клей, и так далее.

- Местечко как раз по мне, жаль, что оно исчезнет, - говорю я.

- А? Исчезнет? - спрашивает мой новый компаньон. - Что происходит?

- Ничего, на самом деле ничего, - с улыбкой отвечаю я, разворачиваюсь и иду обратно в колонну.

Впереди, в цепях на руках и ногах, плетутся штрафники "Последнего Шанса".

Легче всего заметить Кейта, он на голову выше остальные, на нем грубая железная маска, больше похожая на ведро, прикрепленное к нему цепями.

Полагаю, что фон Страб не жаждет испытать еще одну атаку варпа.

Во главе с гордостью идет Полковник, остальные или прячутся, пытаясь избежать внимания к себе, или потрясенно осматривают окрестности.

Похоже Брауни не понимает, что происходит. Он пытается периодически остановиться и заговорить с Эразмом за своей спиной, но орки пинают и бьют его, чтобы он шел дальше.

По какой-то прихоти судьбы, Спуж до сих пор тащит чертов сломанный серво-череп, зажав его под рукой.

Перед тем как этот мелкий фраггер сдохнет, я перед его лицом разломаю эту штуковину на мелкие кусочки.

Хочу вырвать из него всю механику, шестеренки, когнитивные анализаторы и разбросать их в разные сторону.

Может быть тогда он поймет, что быть солдатом это не игра и веселье.

Остальные скрыты от меня людской толпой, насмехающиеся офицеры и местные сановники, некоторые тыкают в заключенных тросточками или плюют в них.

В конечном итоге мы доходим до огромной полукруглой площади, с изящными железными перилами.

За ними я вижу зазубренный, усеянный мостами разлом, подсвеченный всеми оттенками красного.

От площади отходит нависающий над каньоном выступ, примерно метров на пятьдесят, вдоль него с каждой стороны тянутся веревочные перила.

Лакеи владыки и прихлебатели расходятся по огромному балкону, расталкивая друг друга локтями, чтобы заполучить лучшее место для наблюдения за предстоящим действом.

Фон Страб подзывает меня к себе, фон Спенк и Уркуг идут за ним к выступу.

Впереди нас у конца дорожки толпятся штрафники "Последнего Шанса".

Тут же становится ясно, что задумал фон Страб.

Это восхитительное ощущение, стоять над огромным разломом и смотреть за край на его рубиновые глубины.

Оттуда бьет жаром, сухой воздух касается моей кожи.

Это самое близкое к тому, что я помню из взлетов и падений в свободном варпе.

Странные воспоминания, окрашенные ощущением, что мое тело больше мне не принадлежит.

Поднимаю взгляд и вижу над головами рухнувший уровень, торчащий сталагмитами железа и феррокрита, целящимися в нас.

Стоит удивительное молчание, мгновение тишины в подулье.