I. НА РЕЧНОМ БЕРЕГУ

 

Правда о Третьем рейхе (Авторский сайт Питера Хедрука)

http://hedrook.vho.org/rus

 

German Propaganda Archive (Пропагандистские материалы Третьего рейха)

http://www.calvin.edu/academic/cas/gpa

 

The Scriptorium (Сайт по немецкой истории)

http://www.wintersonnenwende.com

 

I. НА РЕЧНОМ БЕРЕГУ

Крот ни разу не присел за все утро, потому что приводил в порядок свойдомик после долгой зимы. Сначала он орудовал щетками и пыльными тряпками.Потом занялся побелкой. Он то влезал на приступку, то карабкался постремянке, то вспрыгивал на стулья, таская в одной лапе ведро с известкой, ав другой -- малярную кисть. Наконец пыль совершенно запорошила ему глаза изастряла в горле, белые кляксы покрыли всю его черную шерстку, спинаотказалась гнуться, а лапы совсем ослабели. Весна парила в воздухе и бродила по земле, кружила вокруг него,проникая каким-то образом в его запрятанный в глубине земли домик, заражаяего неясным стремлением отправиться куда-то, смутным желанием достичьчего-то, неизвестно чего. Не стоит удивляться, что Крот вдруг швырнул кисть на пол и сказал: -- Все! И еще: -- Тьфу ты, пропасть! И потом: -- Провались она совсем, эта уборка! И кинулся вон из дому, даже неудосужившись надеть пальто. Что-то там, наверху, звало его и требовало ксебе. Он рванулся вверх по крутому узкому туннелю. Туннель заменял емудорожку, посыпанную гравием и ведущую к главным воротам усадьбы, котораяесть у зверей, живущих значительно ближе к воздуху и солнышку, чем Крот. Он спешил, скреб землю коготками, стремительно карабкался, срывался,снова скреб и рыл своими маленькими лапками, приговаривая: -- Вверх, вверх, и еще, и еще, и еще! Пока наконец -- хоп! -- его мордочка не выглянула на свет, а сам он незаметил, как стал радостно кататься по теплой траве большого луга. -- Ух, здорово! -- восклицал он. -- Здорово! Намного лучше, чем белитьпотолок и стены! Солнце охватило жаром его шерстку, легкий ветерок ласково обдулразгоряченный лоб, а после темноты и тишины подземных подвалов, где онпровел так много времени, восторженные птичьи трели просто его оглушили. Крот подпрыгнул сразу на всех четырех лапах в восхищении от того, какхороша жизнь и как хороша весна, если, конечно, пренебречь весенней уборкой. Он устремился через луг и бежал до тех пор, пока не достиг кустов живойизгороди на противоположной стороне луга. -- Стоп! -- крикнул ему немолодой кролик, появляясь в просвете между кустами. -- Гони шесть пенсов заправо прохода по чужой дороге! Но Крот даже взглядом его не удостоил и, презрительно сдвинув с пути, внетерпении зашагал дальше, мимоходом поддразнивая всяких других кроликов,которые выглядывали из норок, чтобы узнать, что там случилось. -- Луковый соус! Луковый соус!-- бросал им Крот, и это звучало довольно глумливо, потому что кому приятно напоминание, что твою родню подают кстолу под луковым соусом! К тому времени, когда он был уже далеко, кролики придумывали колкостьему в ответ и начинали ворчать и упрекать друг друга: -- Какой же ты глупый, что ты ему не сказал... -- А ты сам-то, сам-то чего ж... -- Но ты же мог ему напомнить... И так далее в этом же роде. Но было уже, конечно, поздно, как этовсегда бывает, когда надо быстро и находчиво оборвать насмешника....Нет! На свете было так хорошо, что прямо не верилось! Крот деловитотопал вдоль живой изгороди то в одну, то в другую сторону. Пересекая рощицу,он видел, как всюду строили свои дома птицы, цветы набирали бутоны,проклевывались листики. Все двигалось, радовалось и занималось делом. Ивместо того чтобы услышать голос совести, укоряющий: "А побелка?" -- ончувствовал один только восторг от того, что был единственным празднымбродягой посреди всех этих погруженных в весенние заботы жителей. В концеконцов, самое лучшее во всяком отпуске -- это не столько отдыхать самому,сколько наблюдать, как другие работают. Крот подумал, что он полностью счастлив, как вдруг, продолжая бродитьбез цели, он оказался на самом берегу переполненной вешними водами реки. Онпрежде никогда ее не видел; такого, как ему представилось, гладкого,лоснящегося, извивающегося, огромного зверя, который куда-то несся, закем-то гнался, настигал, хватал, тут же оставлял, смеялся, моментальнонаходил себе другого приятеля, кидался на него и, пока тот отряхивался отречных объятий, бросался на него снова. Все вокруг колебалось ипереливалось. Блики, бульканье, лепет, кружение, журчание, блеск. Крот стоял очарованный, околдованный, завороженный. Он пошел вдольреки. Так идет маленький рядом со взрослым, рассказывающим волшебную сказку.И наконец, утомившись, присел на берегу. А река все продолжала рассказыватьсвои прекрасные переливчатые сказки, которые она несла из глубины земли кморю, самому ненасытному на свете слушателю сказок. Крот сидел на травке, поглядывал на противоположный берег и вдругзаметил, что прямо под кромкой берега темнелся вход в норку, как раз надповерхностью воды. "Ах, -- стал мечтательно раздумывать Крот, -- каким прелестным жильеммогла бы оказаться такая норка для зверя со скромными запросами, любящегомалюсенькие прибрежные домики, вдали от пыли и шума..." И пока он приглядывался, ему показалось, что нечто небольшое и яркоемерцает там, прямо посреди входа, потом оно исчезло, затем снова мигнуло,точно крошечная звездочка. Но вряд ли звездочка могла появиться в такомнеподходящем месте. Она была слишком маленькой и слишком яркой, чтобыоказаться, например, светлячком. Крот все смотрел и смотрел. Он обнаружил, что "звездочка" подмигиваетименно ему. Таким образом выяснилось, что это глаз, который немедленно началобрастать мордочкой, точно картинка рамой, коричневой мордочкой с усами.Степенной круглой мордочкой с тем самым мерцанием в глазу, которое ипривлекло внимание Крота. Маленькие аккуратные ушки и густая шелковистаяшерсть. Ну конечно, это был дядюшка Рэт -- Водяная Крыса. Оба зверя постояли, поглядели друг на друга с некоторой опаской. -- Привет, Крот, -- сказал дядюшка Рэт -- Водяная Крыса. -- Здравствуй, Рэт, -- сказал Крот. -- Не хочешь ли зайти ко мне? -- пригласил дядюшка Рэт. -- Хорошо тебе говорить "зайти", -- сказал Крот, слегка обидевшись. Дядюшка Рэт на это ничего не ответил, нагнулся, отвязал веревку,потянул ее на себя и легко ступил в маленькую лодочку, которую Крот до сихпор не замечал. Она была выкрашена в голубой цвет снаружи, в белый --изнутри, и была она размером как раз на двоих, и Кроту она сразу же пришласьпо душе, хотя он пока еще не совсем понимал, для чего существуют лодки.Дядюшка Рэт аккуратно греб, направляясь к противоположному берегу, и,причалив, протянул переднюю лапу, чтобы поддержать Крота, боязливоступившего на дно лодки. -- Опирайся! -- сказал он. -- Смелее! И Крот не успел оглянуться, какуже сидел на корме настоящей лодки. -- Вот это денек! -- восклицал он, пока Рэт отталкивал лодку и вновьусаживался за весла. -- Можешь себе представить, ведь я ни разу в жизни некатался на лодке. Ни разу! -- Что? Дядюшка Рэт -- Водяная Крыса так и остался с разинутым ртом. -- Никогда не ка... Ты ни разу в жизни не... Я не представля... Слушай,а зачем ты жил до сих пор на свете? -- Думаешь, без лодки и жить, что ли, нельзя? -- неуверенно возразилКрот. Он уже готов был поверить, что и в самом деле без лодки не проживешь! Крот восседал, развалившись на мягкой подушке, и рассматривал весла,уключины и вообще все те чудесные вещи, которыми была оборудована лодка, и сприятностью ощущал, как дно под ним слегка покачивается. -- Думаю? Да я просто в этом убежден! -- сказал дядюшка Рэт, наклоняясь вперед и энергично взмахивая веслами. --Поверь мне, мой юный друг, чтонету дела, которым и вполовину стоило бы заниматься, как попросту --попросту -- повозиться с лодкой, ну просто повозиться,ну просто... -- Осторожно, Рэт! -- вдруг закричал Крот. Но было уже поздно. Лодка со всего маху врезалась в берег.Зазевавшийся, размечтавшийся гребец лежал на дне лодки, и пятки его сверкалив воздухе. --...повозиться с лодкой, -- договорил он, весело смеясь. -- С лодкой,в лодке или возле лодки. Это не имеет значения. Ничего не имеет значения. Вэтом-то вся прелесть. Не важно, поплывешь ты в лодке или не поплывешь,доплывешь, куда плыл, или приплывешь совсем в другое место, или вовсе никудане приплывешь, важно, что ты все время занят, и при этом ничего такого неделаешь, а если ты все-таки что-то сделал, то у тебя дел все равно останетсяпредостаточно, и ты можешь их делать, а можешь и не делать -- это решительновсе равно. Послушай-ка! Если ты сегодня ничего другого не наметил, давай-камахнем вниз по реке и хорошо проведем время. А? Крот пошевелил всеми пальцами на всех четырех лапах, выражая этим своеполное удовольствие, глубоко, радостно вздохнул и в полном восторгеоткинулся на подушки. -- О, какой день!.. Какой день!.. -- прошептал он. -- Поплыли! Сейчасже! -- Тогда минуточку посиди спокойно, --сказал дядюшка Рэт. Он привязал веревку к металлическому колечку у причала, взобрался пооткосу к своей норе и вскоре появился снова, сгибаясь под тяжестью плетенойкорзины, у которой просто распирало бока. -- Засунь ее под лавку, -- сказал он Кроту, передавая корзину в лодку.После этого он отвязал веревку и снова взялся за весла. -- Что в ней? -- спросил Крот, ерзая от любопытства. -- Жареный цыпленок, -- сказал дядюшка Рэт коротко, -- отварнойязык-бекон-ростбиф-корнишоны-салат-французские булочки-заливное-содовая... -- Стоп, стоп! -- завопил Крот возбужденно. -- Этого слишком много! -- Ты в самом деле так думаешь? --спросил его дядюшка Рэт с серьезнойминой. -- Но я всегда все это беру с собой на непродолжительные прогулки, имои друзья каждый раз мне говорят, что я скупердяй и делаю слишком ничтожныезапасы. Но Крот уже давно не слушал. Его внимание поглотила та новая жизнь, вкоторую он вступал. Его опьяняли сверкание и рябь на воде, запахи, звуки,золотой солнечный свет. Он опустил лапу в воду и видел бесконечные снынаяву. Дядюшка Рэт -- Водяная Крыса, добрый и неизменно деликатный, греб себеи греб, не мешая Кроту, понимая его состояние. -- Мне нравится, как ты одет, дружище, -- заметил он после того, какдобрых полчаса прошло в молчании. -- Я тоже думаю заказать себе черныйбархатный костюм, вот только соберусь с деньгами. -- Что? -- спросил Крот, с трудом возвращаясь к действительности. --Прости меня, я, должно быть, кажусь тебе неучтивым, но для меня это все такново. Так, значит, это и есть речка? -- Не речка, а река, -- поправил его дядюшка Рэт, -- а точнее, Река сбольшой буквы, понимаешь? -- И ты всегда живешь у реки? Это, должно быть, здорово! -- Возле реки, и в реке, и вместе с рекой, и на реке. Она мне брат исестра, и все тетки, вместе взятые, она и приятель, и еда, и питье, и,конечно, как ты понимаешь, баня и прачечная. Это мой мир, и я ничего другогосебе не желаю. Что она не может дать, того и желать нет никакого смысла,чего она не знает, того и знать не следует. Господи! Сколько прекрасныхчасов мы провели вместе! Хочешь -- летом, хочешь -- зимой, осенью ли, веснойли, у нее всегда есть в запасе что-нибудь удивительное и интересное.Например, в феврале, когда полые воды высоки, в моих подвалах столько воды,что мне в жизни не выпить! А мутные волны несутся мимо окон моей парадной спальни! А потом,наоборот, вода спадает, и показываются островки мягкого ила, которые пахнут, каксливовый пудинг, а тростник и камыши загораживают путь весенним потокам, итогда я могу ходить почти что по ее руслу, не замочив ботинок, находить тамвкусную свежую пищу, отыскивать вещи, выброшенные легкомысленными людьми излодок... -- И тебе никогда не бывает скучно? -- отважился перебить его Крот. --Только ты и река, слова больше не с кем сказать? -- Слова не с кем... Нет, я не должен судить тебя слишком строго, --добродушно заметил дядюшка Рэт. -- Ты тут впервые. Откуда же тебе знать! Даведь берега реки так густо заселены всяким народом, что многие дажепереселяются в другие места. О нет, нет! Сейчас совсем не то, что бывало в прежние времена!Выдры, зимородки, разные там другие птицы, шотландские курочки -- решительновсе вертятся у тебя целый день под ногами, и все требуют, чтобы ты для нихчто-нибудь делал, как будто у тебя нет никаких своих забот! -- А вот там что? -- спросил Крот, показывая на густой темный лес,обрамлявший прибрежные заливные луга. -- Это? А, это просто Дремучий Лес, -- заметил дядюшка Рэт коротко. --Мы, береговые жители, не так уж часто туда заглядываем. -- А разве... а разве там живут не очень хорошие эти... ну... --проговорил Крот,слегка разволновавшись. -- М-да, -- ответил дядюшка Рэт. -- Ну, как тебе сказать... Белки, онихорошие. И кролики. Но среди кроликов всякие бывают. Ну и, конечно, тамживет Барсук. В самой середине. В самой, можно сказать, сердцевине. Ни закакие деньги он не согласился бы перебраться куда-нибудь в другое место.Милый старый Барсук! А никто его и не уговаривает, никто его и не трогает.Пусть только попробуют! -- добавил он многозначительно. -- А зачем его трогать? -- спросил Крот. -- Ну там, конечно, есть и другие, -- продолжал дядюшка Рэт, несколькоколеблясь и, по-видимому, выбирая выражения. -- Ласки там, горностаи, лисы,ну и прочие. Вообще-то они ничего, я с ними в дружбе. Проводим времявместе иногда и так далее, но, понимаешь, на них иногда находит, короче говоря, наних нельзя положиться, вот в чем дело. Кроту было хорошо известно, что у зверей не принято говорить овозможных неприятностях, которые могут случиться в будущем, и поэтому онпрекратил расспросы. -- А что за Дремучим Лесом? -- решился он спросить спустя долгое время.-- Там, где синева, туман и вроде бы дымят городские трубы, а может, и нет, может, это просто проплывают облака? -- За Дремучим Лесом -- Белый Свет. А это уже ни тебя, ни меня некасается. Я там никогда не был и никогда не буду, и ты там никогда не будешь,если в тебе есть хоть капелька здравого смысла. И, пожалуйста, хватит обэтом. Ага! Вот наконец и заводь, где мы с тобой устроим пикник. Они свернули с основного русла, поплыли, как казалось на первый взгляд,к озерку, но это было на самом деле не озеро, потому что туда вела речнаяпротока. К воде сбегали зеленые лужочки. Темные, похожие на змей, корягавиднелись со дна сквозь прозрачную, тихую воду. А прямо перед носом лодки,весело кувыркаясь и пенясь, вода спрыгивала с плотины. Она лилась набеспокойное, разбрасывающее брызги мельничное колесо, а колесо вертеложернова деревянной мельницы. Воздух был наполнен успокаивающим бормотанием,глухим и неясным, из которого время от времени возникали чьи-то чистые,бодрые голоса. Было так прекрасно, что Крот смог только поднять кверху передние лапкии, почти не дыша, произнести: -- Ух ты! Дядюшка Рэт бортом подвел лодку к берегу, привязал ее, помог выйти ещене вполне освоившемуся Кроту и вытащил на берег корзину с провизией. Крот попросил разрешения распаковать корзинку, на что дядюшка Рэтохотно согласился. Он с большим удовольствием растянулся на травке, в товремя как Крот с воодушевлением выудил из корзинки скатерть и расстелил еена траве, потом один за другим стал доставать таинственные свертки иразворачивать их, каждый раз замирая и восклицая: -- О! О! О! Когда все было готово, дядюшка Рэт скомандовал: -- Ну, старина, набрасывайся! И Крот тут же с удовольствием подчинился этой команде, потому что онначал уборку, как водится, очень рано, и с тех пор маковой росинки у него ворту не было, а с утра произошло столько всяких событий, что ему казалось,что миновал не один день. -- Что ты там увидел? -- спросил вдруг дядюшка Рэт, когда они замориличервячка и Крот смог на минуточку оторвать свой взгляд от скатерти. -- Я смотрю на ровный ряд пузырей, которые движутся по поверхностиводы. Мне это кажется странным. -- Пузыри? Ага! -- произнес дядюшка Рэт каким-то щебечущим голосом,точно приглашая кого-то разделить с ними завтрак. Возле берега из воды показалась широкая гладкая морда, и дядюшка Выдравылез на сушу, передергивая шкуркой и отряхивая с себя воду. -- Вот жадюги! -- сказал он, направляясь к разложенным на скатертияствам. -- Ты чего ж не пригласил меня, Рэтти? -- Да мы как-то неожиданно собрались, -- пояснил дядюшка Рэт. --Кстати, познакомься, мой друг -- мистер Крот. -- Очень приятно, -- сказал дядюшка Выдра. И они тотчас стали друзьями. -- Какая везде суматоха! -- продолжал дядюшка Выдра. -- Кажется, весьбелый свет сегодня на реке. Я приплыл в эту тихую заводь, чтобы хоть наминутку перевести дух и уединиться, и вот, здравствуйте, наткнулся на вас.Извините, я не совсем то хотел сказать, ну, вы понимаете. Сзади в кустах, еще кое-где покрытых сухой прошлогодней листвой, что-тозашуршало, из чащи выглянула втянутая в плечи полосатая голова, уставиласьна них. -- Иди сюда, Барсук, старый дружище! -- крикнул дядюшка Рэт. Барсук двинулся было на два-три шага, но, пробормотав: "Хм! Компаниясобралась!" -- тут же повернулся и скрылся из виду. -- Вот он всегда так, -- разочарованно заметил Рэт. -- Ну просто невыносит общества. Сегодня мы его, конечно, больше не увидим. Кто тебе нынчевстретился на реке? -- спросил он дядюшку Выдру. -- Ну, во-первых, конечно, наш достославный мистер Тоуд -- Жаба. Вновенькой лодочке, одет весь с иголочки, в общем, все новое и сплошнаяроскошь. Дядюшка Рэт и дядюшка Выдра поглядели друг на друга и рассмеялись. -- Когда-то он ходил под парусом, -- сказал дядюшка Рэт. -- Потом яхтаему надоела, и загорелось -- вынь да положь -- плоскодонку с шестом. Большеничем не желал заниматься, хлебом не кормите, дайте только поплавать наплоскодонке с шестом. Чем кончилось? Ерундой! А в прошлом году ему взбрело вголову, что он просто умрет без дома-поплавка. Завел себе барку с домом, ивсе мы без конца гостили на этой барке, и все мы притворялись, будто этонам страшно нравится. Ему уже виделось, как он весь остаток жизни проведет вдоме на воде, только ведь не успеет мистер Тоуд чем-либо увлечься, как уже остывает иберется за что-нибудь следующее. -- И при всем том хороший парень, -- заметил дядюшка Выдра задумчиво.-- Но никакой устойчивости... особенно на воде. С того местечка за островком, где они расположились, было видноосновное русло реки, и как раз в это время в поле зрения внезапно вплыласпортивная двойка. Гребец, невысокий, толстенький, изо всех сил греб, сильнораскачивая лодку и поднимая тучи брызг, и видно было, что он оченьстарается. Дядюшка Рэт встал и окликнул его, приглашая присоединиться кобществу, но мистер Тоуд -- потому что это был он -- помотал головой и спрежним старанием принялся за дело. -- Он опрокинется ровно через минуту, -- заметил дядюшка Рэт, сноваусаживаясь на место. -- Это уж непременно, -- хихикнул дядюшка Выдра. -- А я вам никогда нерассказывал интересную историю, которая называется "Мистер Тоуд и сторож пришлюзе"? Вот как это было... Сбившаяся с пути франтоватая мушка-веснянка крутилась как-тонеопределенно, летая над водой то вдоль, то поперек течения, видноопьяненная весной. И вдруг посреди реки возник водоворот, послышалось --плюх! -- и мушка исчезла. И дядюшка Выдра, между прочим, тоже. Кротоглянулся. Голос дядюшки еще звенел у него в ушах, а между тем место натравке, где он только что сидел развалясь, было решительно никем не занято.И вообще, гляди хоть до самого горизонта, ни единой выдры не увидишь. Но вот на поверхности воды снова возник ряд движущихся пузырьков.Дядюшка Рэт мурлыкал какой-то мотивчик, а Кроту вспомнилось, что, позвериному обычаю, запрещено обсуждать неожиданное исчезновение товарища,куда бы он ни девался и по какой причине или даже вовсе без всяких причин. -- Ну так, -- сказал дядюшка Рэт, -- я думаю, нам уже пора собираться.Как вам кажется, кому из нас лучше упаковывать корзинку? -- Он говорил так,что было ясно: ему самому с этим возиться неохота. -- Позволь, позволь мне! -- выпалил Крот. И дядюшка Рэт, конечно, позволил. Но укладывать корзинку оказалось вовсе не так приятно, какраспаковывать. Это обычно так и бывает. Но Крот сегодня был расположен всемурадоваться. Поэтому он справился с делом без особого раздражения. Хотя когдаон уже все сложил и крепко стянул корзинку ремнями, то увидел тарелку,которая уставилась на него из травы. А потом, когда положение былоисправлено, дядюшка Рэт обратил его внимание на вилку, которая, междупрочим, лежала на самом виду. Но этим дело не кончилось, потому чтообнаружилась еще и банка с горчицей, на которой Крот сидел, сам того незамечая. Предвечернее солнце стало понемногу садиться. Дядюшка Рэт не спеша гребк дому, находясь в мечтательном расположении духа, бормоча себе под нособрывки стихов и не очень-то обращая внимание на Крота. А Крот был весь полон едой, удовольствием и гордостью и чувствовал себяв лодке как дома (так ему, во всяком случае, казалось), а кроме того, нанего мало-помалу стало находить какое-то беспокойство, и вдруг он сказал: -- Рэтти, пожалуйста, позволь теперь мне погрести. Дядюшка Рэт улыбнулся и покачал головой: -- Погоди, еще не пора. Сначала я должен дать тебе несколько уроков.Это вовсе не так просто, как тебе кажется. Крот минутку-другую посидел спокойно. Но чем дальше, тем больше онзавидовал своему другу, который так ловко, так легко гнал лодку по воде, игордыня стала ему нашептывать, что он мог бы и сам грести ни капельки нехуже. И он вскочил и ухватился за весла так неожиданно, что дядюшка Рэт,который глядел куда-то вдаль и продолжал бормотать стихи, от неожиданностиполетел со скамьи так, что ноги его оказались в воздухе, а торжествующийКрот водрузился на его место. -- Прекрати, дуралей! -- закричал на него дядюшка Рэт со дна лодки. --Ты не умеешь... Ты сейчас перевернешь лодку! Крот рывком закинул весла назад, приготовился сделать мощный гребок. Ноон промахнулся и даже не задел веслами поверхности воды. Его задние ногивзметнулись выше головы, и сам он очутился на дне лодки поверхраспростертого там хозяина. Страшно испугавшись, он схватился за борт, и вследующий момент -- плюх! -- лодка перевернулась, Крот очутился в воде ипонял, что вот-вот захлебнется. Ох какая вода оказалась холодная и ох дочего же она была мокрая! И как звенела она у Крота в ушах, когда он опускался на дно, на дно, надно! И каким добрым и родным казалось солнышко, когда он, отфыркиваясь иоткашливаясь, выныривал на поверхность. И как черно было его отчаяние, когдаон чувствовал, что погружается вновь. Но вот твердая лапа схватила его зазагривок. Это был Рэт, и он смеялся. Во всяком случае, Крот чувствовал, каксмех от сильного плеча дядюшки Рэта спускается по лапе и проникает ему,Кроту, в загривок. Дядюшка Рэт схватил весло и сунул его Кроту под мышку, потом то жесамое он проделал с другой стороны и, пристроившись сзади, отбуксировалнесчастного зверя на берег. Он выволок его и усадил на землю. Это был неКрот, а размокший, плачевного вида тюфяк, набитый печалью. Дядюшка Рэт слегка отжал из него во-ДУ и примирительно сказал: -- Ладно уж, глупышка, побегай вдоль берега, пока не пообсохнешь и несогреешься. А я поныряю, поищу корзинку. Так несчастному Кроту, абсолютно мокрому снаружи и посрамленномуизнутри, пришлось маршировать взад-вперед, пока он немного не пообсох. Тем временем дядюшка Рэт опять вошел в воду, доплыл до опрокинутойлодки, перевернул ее, привязал у берега и по частям выловил свое скользящеепо волнам имущество. Затем он нырнул на самое дно и, отыскав корзину, не безтруда вытащил ее на берег. Когда все было снова готово к отплытию, и подавленный, вконецрасстроенный Крот вновь занял место на корме, и они тронулись в путь, Кротсказал глухим, дрожащим от волнения голосом: -- Рэтти, мой благородный друг! Я вел себя глупо и оказалсянеблагодарным. У меня просто сердце замирает, как я себе представлю, чтоиз-за меня чуть не пропала эта прекрасная корзинка. Я оказалсясовершеннейшим ослом, я это знаю. Прошу тебя, прости и забудь, пусть всебудет по-прежнему, хорошо? -- Хорошо, хорошо, -- бодро отозвался дядюшка Рэт. -- Так уж и быть.Мне немного понырять не вредно! Я ведь все равно в воде с утра до ночи. Такчто не расстраивайся, забудь и не думай. А знаешь что? Я считаю, тебе былобы не худо немного пожить у меня. В моем доме все просто и без затей, не точто у мистера Тоуда (правда, ты пока что не видел его усадьбы), все-таки ядумаю, что тебе у меня будет неплохо. Я научу тебя грести и плавать, и скороты совсем освоишься на реке, не хуже нас, речных жителей. Крот так был тронут добротой своего друга, что у него перехватило горлои куда-то подевался голос, и ему даже пришлось тыльной стороной лапкисмахнуть набежавшие слезинки. Но дядюшка Рэт деликатно отвернулся, и понемногу Крот опять пришел впрекрасное настроение и даже смог дать отпор двум шотландским курочкам,которые судачили по поводу его грязноватого вида. Когда они добрались до дому, дядюшка Рэт растопил камин в гостиной,прочно усадил Крота в кресло возле огня, одолжив ему свой халат и своишлепанцы, развлекал его всякими историями до самого ужина. Это былизахватывающие истории, особенно для такого далекого от реки зверя, как Крот.Дядюшка Рэт рассказывал о запрудах и неожиданных наводнениях, о страшнойзубастой щуке, о пароходах, которые швыряются опасными твердыми бутылкамиили кто-то швыряет с них, а может, и они сами, кто же их знает, о цаплях и отом, какие они гордячки, не со всяким станут разговаривать, о приключениях уплотины, о ночной рыбалке, в которой обычно принимает участие дядюшка Выдра,и о далеких экскурсиях с Барсуком. Они весело вдвоем поужинали, но вскорезаботливому хозяину пришлось проводить сонного Крота наверх, в лучшуюспальню, где тот сразу же положил голову на подушку и спокойно заснул, слышасквозь сон, как его новообретенный друг Река тихонечко постукивает в окно. Этот день был только первым в ряду таких же дней, и каждый из них былинтереснее предыдущего, а лето тем временем разгоралось, созревало,продвигалось все вперед и вперед. Крот научился плавать и грести, полюбил проточную воду и, приникая ухомк тростниковым стеблям, умел подслушивать, что им все время нашептывает инашептывает ветер.