Министерство образования Республики Беларусь 7 страница

 

деть их частями единого целого. И наоборот, мы лучше проникаем в смысл целого, когда исследуем части, при условии, конечно, что мы видим их в качестве частей этого целого» [2].

Таким образом, с точки зрения Адлера, смысл жизни первичен по отношению ко всем частным смыслам (смыслам отдельных действий индивида и событий индивидуального жизненного пути). Понимание смысла жизни является ключом к пониманию целостного жизненного пути и дискретных поступков личности.

«Если смысл и значение, которые придаются жизни, найдены и поняты – у нас оказывается ключ ко всей личности» [3, с. 25–26]. В индивидуальной психологии смысл жизни рассматривается как интегративная основа личности.

Вместе с эволюцией общетеоретических положений индивидуальной психологии уточнялось содержание понятия «смысл жизни». Как уже отмечалось выше, сначала центральным объяснительным конструктом в индивидуальной психологии являлось понятие стиля жизни. Вспомогательным понятием служило понятие жизненных целей. Жизненные цели назывались в качестве психических образований, которые лежат в основе жизненного стиля и канализируют активность индивида в определенном направлении. На этом этапе развития своего учения Адлер не придавал сколько-нибудь серьезного значения понятию «смысл жизни» – оно изредка мелькало и вновь исчезало из текстов по индивидуальной психологии. При этом понятие смысла жизни часто фигурировало как синоним жизненной цели и растворялось в более широком понятии стиля жизни.

В своих последних работах Адлер отводит смыслу жизни самостоятельный статус, полагая, что смысл жизни является фундаментом для формирования личности. Смысл жизни получает следующее определение: это структура личности, направляющая жизненный путь на определенные задачи и придающая ему индивидуальное значение [4]. Исходя из такого понимания смысла жизни, Адлер диаметральным образом переворачивает отношения между смыслом жизни, жизненными целями и жизненным стилем. Смысл жизни оказывается первичен по отношению к жизненным целям, жизненному стилю и частным смыслам всех поступков и событий в жизни индивида.

С позиций индивидуальной психологии обладание смыслом жизни является неотъемлемым признаком нормальной жизни и психического здоровья личности. Бессмысленное существование, наоборот, рассматривается как симптом личностной патологии и дис-

 

гармонической жизни. Это отнюдь не значит, что смысл жизни должен постоянно рефлексироваться личностью. Чаще всего смысл жизни не вербализируется индивидом, а если осознается, то неполно и, возможно, ошибочно. С точки зрения Адлера, индивид располагает весьма ограниченными средствами для умственного постижения смысла своей жизни. Как следствие ограниченности познавательных возможностей индивида – субъективное понимание смысла жизни никогда не является абсолютно верным. В индивидуальном сознании «смысл всегда более или менее не закончен, не полон и даже не бывает вполне верным» [3, с. 15]. Главное же – это субъективное ощущение осмысленности жизни и наличие в ней единой смысловой направленности. В повседневных ситуациях здоровый индивид ведет себя так, как будто бы у него есть некая интерпретация жизни, стабилизирующая общую смысловую направленность жизненного пути. Индивид привыкает полагаться именно на эту скрытую интерпретацию, а не на рассудочное представление о смысле жизни. Поэтому лобовой вопрос о смысле жизни может весьма озадачить человека, и он не найдется, что на него ответить. Однако бывают ситуации, которые провоцируют вопрос о смысле жизни и как бы призывают человека к ответу. По мнению Адлера, это ситуации, когда индивидуальный способ осуществления жизни приводит человека к крупному поражению или загоняет его в жизненный тупик, и в этой связи человек понимает дефектность своего смысла жизни. «Пока небо безоблачно и впереди нет трудных испытаний, таких вопросов нет» [3, с. 15]. Но даже в критические периоды человеку нелегко осознать порочность своего смысла жизни и, тем более, отказаться от него. «Даже если значение, которое мы придаем жизни, является глубоко ошибочным, даже если наш подход к проблемам и задачам постоянно навлекает на нас несчастья и страдания, мы никогда легко не отказываемся от него» [81, c. 13]. Для прояснения и изменения смысла жизни индивиду требуется квалифицированная помощь, которую он может получить от психотерапевта – специалиста в расшифровке смыслов и значений человеческой жизни.

Как психолог, Адлер указывает, что смысл жизни сугубо индивидуален и нет универсального смысла, одинаково пригодного для жизни всех людей. Сколько существует людей, столько должно быть и вариантов смысла жизни. Индивидуальный смысл жизни является наиболее адекватным для данного конкретного индивида, поскольку отражает специфику его жизненного опыта и актуальной жизненной ситуации. Тем не менее, в адлерианской концепции смысла

 

жизни имеются глубокие этические основания, в силу наличия которых вопрос о содержании истинного смысла жизни не является безразличным. Несмотря на уникальность смысла жизни, у каждого человека он в большей или меньшей мере ошибочен, поскольку с точки зрения этики существует единственно правильный смысл жизни. Основным критерием верного смысла выступает его приемлемость для всех людей или, другими словами, истинным является смысл, разделяемый и одобряемый окружающими. Истинный смысл не отгораживает индивида от других людей, а наоборот, скрепляет его с человеческим сообществом. Как же установить истинность или ложность индивидуального смысла жизни на практике? Как проверить, смысл жизни больше отдаляет или сближает индивида с другими людьми?

Своего рода испытанием на прочность для индивидуального стиля и смысла жизни являются три неизбежные проблемы человеческого существования: профессиональная проблема, проблема сотрудничества и интеграции в сообщество людей, проблема любви и супружества. Эти проблемы встают перед каждым в силу того, что человека опутывают узы трех родов. Узы первого рода – это ограниченность земного существования и относительная непродолжительность индивидуальной жизни человека. Для того, чтобы оставить после себя след и память, человек должен выбрать занятие, которое позволило бы ему войти в историю. Узы второго рода – это социальные связи, которыми жизнь человека сплетена с окружающими. В одиночку человек неминуемо погибает, поэтому ему необходимо объединение с другими людьми. Наконец, узы третьего рода обусловлены тем, что человечество делится на два пола. Для продолжения личного и общественного бытия человеку необходимо решить проблему любви, вступить в брак и родить плодовитое потомство. Как пишет Адлер, «индивидуальной психологии неизвестны жизненные проблемы, которые не входили бы в эти три главные группы: проблемы деятельности, социальные и сексуальные проблемы. Именно своей реакцией на эти три проблемы каждый индивид проявляет свое глубинное понимание смысла жизни» [3, с. 17].

Наблюдаются две крайности в понимании смысла жизни и решении указанных проблем человеком. Первая крайность – это смысл жизни, который подразумевает движение против людей ради собственного сохранения, утверждения и возвеличивания. Такой смысл жизни базируется на стремлении к превосходству и компенсации человеком своей ничтожности, неполноценности. «Именно здесь мы находим общепринятую оценку всех ошибочных и вер-

 

ных смыслов жизни. Все неудачники – невротики, психотики, уголовники, пьяницы, трудные дети, самоубийцы, развратники и проститутки – стали таковыми из-за низкого чувства товарищества и социального интереса. Они подходят к проблемам профессии, дружбы и секса, не веря в то, что эти проблемы можно решить путем сотрудничества. Они придают жизни свой, личный смысл: никто вовне якобы не получит пользы от того, что они достигнут своих целей, и их интересы не идут дальше собственной персоны. Цель их стремления к успеху – всего лишь добиться фикции личного превосходства над окружающими, а их триумфы значимы только для них самих» [3, с. 18]. Вторая крайность – это смысл жизни, проникнутый социальным интересом и установкой на кооперацию с окружающими. Такой смысл жизни побуждает индивида к борьбе за общечеловеческое благо, позволяет ему персонализироваться в общезначимых произведениях науки, искусства, техники, ремесла. Таким образом, с точки зрения индивидуальной психологии, содействие с окружающими – единственно правильный и надежный смысл жизни. Его можно сформулировать так: «Жизнь означает вклад в общее дело». Индивидуальные смыслы жизни в большей или меньшей степени приближаются к этому критерию, и от меры приближения зависит прогноз успешности жизненного пути

личности.

Как уже отмечалось ранее, смысл жизни является довольно ранним психическим новообразованием. Сензитивный период его формирования лимитируется границей 5-летнего возраста. Смысл жизни раскрывается как своего рода «прообраз» – модель будущей личности, прочно ассоциируется с первым детским воспоминанием. Это воспоминание фигурирует в автобиографической памяти как генетически первое значение, которое индивид придал себе, окружающим и своей жизни. «Любое воспоминание, каким бы тривиальным оно не казалось, представляет собой нечто достопамятное. Оно содержит в себе жизнь, какой человек ее себе представляет... Подчеркнем еще раз: само переживание не столь важно, как тот факт, что именно данное переживание осталось в памяти и используется для кристаллизации смысла, придаваемого жизни. Любое воспоминание есть напоминание о чем-то» [3, с. 24]. Смыслообразующая функция раннего воспоминания обусловлена двумя причинами. Во-первых, раннее воспоминание является субъективной стартовой точкой, от которой начинается отсчет индивидуальной биографии. Все последующие воспоминания и переживания селектируются по критерию соответствия–несоответствия ранне-

 

му воспоминанию. Во-вторых, ранее воспоминание содержит в себе первую смысловую оценку жизни и в этом плане выступает как опыт, программирующий смысл и стиль жизни. В дальнейшем автобиографические воспоминания никогда не изменяются – независимо от перемен в смысле жизни. Ротация автобиографических воспоминаний, их реинтерпретация всегда следуют за трансформацией смысла жизни. Вполне возможно, что с изменением смысла жизни старые воспоминания заместят другие эпизоды биографии, которые по своему смыслу больше подходят под новое значение жизни. Роль автобиографических воспоминаний инварианта – подтверждать и оправдывать смысл жизни личности. Например, несчастливый человек всегда будет удерживать в сознании те эпизоды биографии, которые подкрепляют его настрой на жизненный неуспех.

Не всегда смысл жизни должен быть отягощен ранним воспоминанием. Иногда индивидуальный смысл жизни может иметь прототип в реальном окружении ребенка. Прототип для собственного смысла жизни ребенок может найти, наблюдая за стилем жизни какого-либо значимого лица. Поведение и способ существования данного человека становятся для ребенка образцовыми моделями смысла и копируются им. При выборе смысла жизни ребенок перебирает и опробует множество социальных символов, прежде чем зафиксирует свой выбор на одном из них. Адлер полагал, что установление круга идентификации индивида помогает пролить свет на смысл жизни, так как значимые другие символизируют стиль жизни, сходный со стилем жизни самого индивида [2; 4].

Пересмотреть первичное значение жизни чрезвычайно трудно и зачастую непосильно для самого индивида. Для этих целей существует индивидуальная психотерапия, которая фасилитирует процесс осознания и переоценки смысла жизни. Основной контингент, подлежащий консультированию, коррекции и терапии, это индивиды с ошибочно определенным смыслом и стилем жизни. Группу повышенного риска для формирования ошибочного смысла жизни представляют три категории детей, на которых мы уже останавливались выше. Это дети с органической неполноценностью органов, избалованные и социально заброшенные дети. Во взрослой жизни все они не могут децентрироваться от собственной особы, упражнять социальный интерес и эффективно сотрудничать с окружающими. Поводом для обращения к психотерапевту служит невроз.

Согласно Адлеру, «невроз – это естественное развитие инди-

вида, который малоактивен, стремится к реализации эгоистическо-

 

го смысла жизни и к достижению личного превосходства над окружающими, обладает ошибочным стилем жизни» [106, с. 241]. В этом контексте невроз понимается как один из вариантов личностного развития, который характеризуется тремя признаками:

– ошибочностью стиля жизни, которая проистекает из небла-

гоприятных условий жизни в детском возрасте;

– доминированием в структуре смысла жизни стремления к превосходству и компенсации комплекса неполноценности; социальный интерес не свойственен смыслу жизни невротика;

– низкой социальной активностью, которая проявляется в избегании социального взаимодействия, в неспособности сотрудничать, устанавливать теплые отношения с лицами противоположного пола и выполнять общественно полезные профессиональные функции.

Указанные особенности только лишь предрасполагают индивида к неврозу, но не гарантируют, что невроз неукоснительно разовьется. В этиологии невроза всегда прослеживается действие особой жизненной ситуации, которую Адлер назвал экзогенным фактором. Особенность неврозогенной жизненной ситуации в том, что она предъявляет повышенные требования к стилю жизни индивида и декомпенсирует его. Так, например, в происхождении невроза избалованного, изнеженного с детства индивида роль экзогенного фактора может сыграть ситуация отлучения от семьи и вступления во взрослую жизнь.

Подход Адлера к исцелению неврозов соответствует его представлениям об их природе. Первоочередными задачами индивидуальной психотерапии являются:

– осознание ошибочности невротического стиля жизни и отказ от неэффективных моделей жизненного поведения;

– переориентация эгоцентрического смысла жизни на социально полезные жизненные цели;

– усиление социальной активности индивида, упражнение навыков конструктивного решения трех основных проблем социальной жизни.

Конечная цель терапевтического процесса – повышение социального интереса, формирование просоциального смысла жизни, научение более эффективному стилю жизни. Наиболее действенным профилактическим и коррекционным фактором объявляется реальное взаимодействие индивида с окружающими, поэтому в индивидуальной психотерапии упор сделан на обучение человека навыкам межличностного взаимодействия. Адлер не уставал подчеркивать, что человек, вовлеченный в социальное взаимодействие,

 

никогда не станет невротиком. В психотерапевтическом процессе ставка делается на творческую активность самого пациента и его потенциальную способность быть субъектом жизни. Адлер любил говорить своим пациентам: «Психотерапевт сидит в вашем кресле». Первичным условием излечения является развитие самопонимания пациента. Ему необходимо осознать, в чем конкретно заключается дефектность стиля жизни, открыть для себя альтернативные смыслы жизни, построенные на социальном интересе.

Из своей теории Адлер выводит ценные практические рекомендации по воспитанию детей. Индивидуальная психология является, пожалуй, единственной теорией, которая проливает свет на педагогические аспекты проблемы смысла жизни. «Что касается воспитания ребенка, то его основной целью, как мы показали, должно стать развитие чувства общности, на основе которого затем кристаллизуются здоровые и полезные цели жизни. Только обучая детей жизни в согласии с социальными нормами, можно достичь того, что являющееся универсальным ощущение неполноценности становится на службу здорового развития личности и не превращается в комплекс неполноценности или превосходства. Социальное приспособление подобно обратной стороне медали проблемы неполноценности. Именно потому, что отдельный человек неполноценен и слаб, мы обнаруживаем тот факт, что человеческие существа живут сообща. Таким образом, чувство общности и социальное сотрудничество являются спасением человека» [2].

Важные для психологии жизненного пути положения были разработаны в аналитической психологии Карла Густава Юнга. Юнг больше известен как представитель глубинной психологии, поскольку большинство его работ приурочены к проблеме коллективного бессознательного. Однако научное творчество Юнга не могло не отражать актуальные проблемы современности, которые преимущественно носят экзистенциальный характер. По мнению Юнга, основная экзистенциальная проблема в наше время заключается в том, что общество поглощает личность и отнимает у нее право на индивидуальность. Данная тенденция особенно заметна в сфере нравственных, смысложизненных проблем. «Нравственная ответственность личности неизбежно заменяется государственными соображениями. На место нравственной и духовной самостоятельности человека приходит социальное обеспечение и повышение жизненного уровня. Цель и смысл отдельной человеческой жизни лежит уже не в ее индивидуальном развитии, но в навязанных человеку государственных соображениях... Личность все больше лишается

 

возможности принимать решения нравственного порядка и самой направлять свою жизнь, вместо этого она рассматривается как общественная единица, которой соответственно управляют, которую кормят, одевают, обучают, селят в соответствующих помещениях и даже забавляют, принимая при этом за идеальную мерку вкусы и самочувствие масс» [76, с. 9].

Закономерно, что в аналитической психологии Юнга акцентируется проблема смысла жизни, который является психологическим условием свободного и ответственного существования. При разработке одного из основных понятий аналитической психологии – понятия индивидуации – Юнг также приблизился к проблеме личности как субъекта жизни. «Разрабатывая вопрос о трансформации и развитии личности на разных этапах индивидуации и достижения самости, Юнг подходит к решению фундаментальной философской проблемы о значении для мира, для бытия всего сущего появления человека как осознающей себя личности, как субъекта своей жизни»

[10, с. 15]. Анализируя движущие силы поведения человека, К. Юнг опровергает тезис о том, что активность управляется прошлым по реактивному принципу. В качестве альтернативы ученый защищает положение о том, что с приходом человека мир обустраивается по проекту человеческих ценностей и смыслов, действительность приобретает новое смысловое измерение. Как существо, порождающее смыслы и ценности, человек преимущественно настроен на будущее, а главный вклад в детерминацию его активности вносит именно поиск смысла. «Человек может претерпеть тяжелейшие испытания, если он видит в них смысл. Вся трудность заключается в создании этого смысла» [72, с. 182]. Согласно представлениям Юнга об онтогенетическом развитии человека, установка на осмысление своей жизни и обнаружение ее смысла актуализируется во второй половине жизни, которая совпадает с началом процесса индивидуации [75, с. 84–86]. Самим К. Юнгом и его интерпретаторами индивидуация понимается как процесс прогрессивного осознания человеком глубинных пластов бессознательного и открытие собственной самости, которая таит истинный смысл жизни [77]. Нахождение смысла жизни увенчивает и амплифицирует процесс индивидуации, способствует возрастанию способности быть субъектом жизни. Личность, познавшая свое призвание и осознавшая смысл жизни, отличается наивысшей стойкостью и жизненной мудростью, резко изменяет качество осуществления собственной жизни – «из правильного усмотрения проблемы сразу переходит к правильному действованию» [73, с. 251]. С точки зрения аналитической психологии понимание смысла жизни представляет для человека особую рефлексивную задачу, от

 

качества решения которой напрямую зависит качество способа человеческого бытия. Согласно Юнгу, понимание смысла жизни помогает личности правильно выбрать жизненный путь и пролонгировать его как путь практической реализации своего призвания [73, с. 211]. На пути индивидуации личность подстерегает опасность отчуждения от истинного смысла своей жизни в том случае, если она приемлет навязанные ей извне социальные роли или выдуманный смысл. В этом случае рушится смысловое измерение человеческой жизни и активностью человека завладевают хаотические силы. Все, что необходимо сделать личности – это проникнуть в смысл своей жизни и «добровольно принести себя в жертву своему призванию» [73, с. 217].

Кроме того, Юнг считает, что у человека существует познавательная потребность в поиске смысла жизни. Потребность в смысле жизни сильнее выражена во второй половине жизни, что связано с необходимостью обобщения и анализа жизненного опыта. Однако актуализация потребности в смысле жизни возможна лишь тогда, когда человек ориентирован на индивидуализацию и духовный рост. Люди с приземленными запросами и не вполне социально приспособленные склонны отрицать важность проблемы смысла жизни [75, с. 84]. К осознанию смысла жизни человека может подтолкнуть критическая ситуация, например, близость смерти. Приближающаяся смерть призывает к ответу на вопрос о смысле жизни потому, что уверенность в осмысленности и значительности жизни является единственным утешением для человека на

«смертном одре» [75, с. 86].

Важно обратить внимание, что Юнг привязывал смысл жизни преимущественно к культурно-духовным ценностям и, наоборот,

«отвязывал» его от врожденных материальных потребностей человека. Возвышение смысла жизни до уровня духовных ценностей является признаком душевного здоровья, а падение смысла жизни до уровня естественных потребностей – симптомом деградации личности. Высшие ступени индивидуации должны быть насыщены общепризнанными этическими, эстетическими, религиозными и прочими духовными ценностями [77]. «Чувство ширящегося смысла существования выводит человека за пределы обыденного приобретения и потребления. Если он теряет этот смысл, то тотчас же делается жалким и потерянным» [72, с. 80].

Из своей терапевтической практики К. Юнг вынес твердое убеждение о том, что смысл жизни является одним из наиболее важных факторов психического здоровья, при потере которого личность поражается «духовной болезнью». Бессмысленность приво-

 

дит к «психологическому оцепенению» личности, снижает полноту и качество жизни. По этому поводу К. Юнг писал: «Отсутствие смысла играет критическую роль в этиологии невроза. В конечном счете невроз следует понимать как страдание души, не находящей своего смысла... Около трети моих случаев – это страдание не от какого-то клинически определимого невроза, а от бессмысленности и бесцельности собственной жизни» [75, c. 71].

Таким образом, в рамках аналитической психологии в качестве критериев субъектности жизни обозначены следующие признаки:

– ориентация личностной активности на смысл жизни и производные от него смыслы в противовес стимулам, социальным нормам, давлению внешнего окружения;

– осмысленность жизни как следствие наличия смысла жизни;

– одухотворенность смысла жизни культурными ценностями и его автономность от простейших потребностей;

– глубина и адекватность понимания личностью смысла жизни. Общее в концепциях Адлера и Юнга – это понимание смысла жизни как интегрирующего фактора человеческой жизни, интегральной основы личности. В дальнейшем эта точка зрения, намеченная в глубинной психологии, была принята экзистенциальными психологами в лице В. Франкла, С. Мадди, Дж. Бьюдженталя. В отличие от Адлера, для которого смысл жизни выступает как личностная структура, формирующаяся в раннем детстве и остающаяся неосознанной большую часть жизни, Юнг полагает, что смысл жизни обретается индивидом в контексте человеческой культуры. Таким образом, в индивидуальной психологии принято положение, согласно которому источником смысла жизни является индивидуальный смысловой опыт личности, аккумулированный в раннем возрасте; в аналитической психологии предполагается, что смысл жизни производен от культурных смысловых универсалий – духовных ценностей. Ввиду данного различия в индивидуальной психологии смысл жизни постулируется как изначально интрапсихологическое образование, а в аналитической психологии – как продукт интериоризации личностью культурных ценностей, то есть сначала как интерпсихологическая реальность, а потом как интрапсихологическая структура личности. Еще одно различие прослеживается во взглядах Адлера и Юнга на возможность человека адекватно осознать смысл своей жизни. Адлер убежден, что человеку не дано понять смысл своей жизни до конца, хотя он может обладать более или менее адекватным объяснением своего жизненного пути. Юнг, напротив, считает, что понимание смысла жизни – это специальная

 

рефлексивная задача для индивида, от решения которой зависит успешность индивидуализации личности.

Несмотря на некоторые расхождения, теории Адлера и Юнга сходятся в главном – в утверждении человека активным, свободным и ответственным субъектом, решающим проблему собственной жизни. Представление о человеке как субъекте жизни было унаследовано в последующем гуманистическими и экзистенциальными теориями и остается главенствующим в современной психологии жизненного пути.

 

§2. Психологическая концепция жизненного пути личности в работах Ш. Бюлер

 

Передовые положения теории А. Адлера были восприняты немецким психологом Шарлоттой Бюлер. По праву можно утверждать, что именно ей принадлежит первая психологическая концепция жизненного пути личности. Ее книга «Жизнь человека как психологическая проблема» может рассматриваться как классическая и программная для психологии жизненного пути личности [85]. Тридцать лет спустя после даты первого выхода в свет этой работы российский психолог Б. Г. Ананьев оценивал ее как основополагающую «при изучении жизненного пути личности и генетических связей между его фазами» [9, с. 156].

Центральное место в концепции личности и ее жизненного пути занимает идея интенциональности. В этом отношении концепция Ш. Бюлер является своеобразным прологом более поздних теорий в экзистенциальной психологии. Интенциональность постулируется в качестве функционального ядра личности, которое участвует во всех ее жизненных выборах. Содержание интенциональности составляют врожденные целевые и ценностно-смысловые структуры личности, которые экстериоризируются по ходу индивидуального жизненного пути. Интенциональность полагается врожденной структурой, которая не поддается и подвергается прижизненному формированию. По слову Ш. Бюлер, условия среды и воспитания лишь меняют формы выражения интенциональности, не преобразуя ее сущности [84, с. 42]. Тем не менее, социальное окружение может исказить и задавить в ребенке ростки интенциональности.

В своих последних работах Ш. Бюлер отмечает, что интенциональность личности структурируется из «базовых тенденций» – врожденных стремлений человека к реализации определенных ценностей и смыслов. Конвергенция «базовых тенденций» являет-

 

ся движущей силой психического развития личности, а их индивидуальная композиция обусловливает параметры жизненного пути. Первая базовая тенденция – это стремление к удовлетворению простейших физиологических нужд, обеспечивающих физическое самосохранение человека. Эта тенденция актуализируется в раннем возрасте в виде потребностей в пище, тепле, комфорте, движении. Вторая базовая тенденция – это стремление к адаптации в окружающей среде. Она развертывается в детском возрасте, когда ребенок начинает активно познавать окружающий мир, манипулировать и орудовать объектами, овладевать культурными способами действия с вещами. По сути дела, вторая базовая тенденция есть потребность в активности. Описанные тенденции Ш. Бюлер оценивала как простейшие, отвечающие приспособительному образу жизни. Третья базовая тенденция – это стремление к достижениям и творческим творениям. В детском возрасте она проявляется в игре и творческой экспансии, а в зрелом возрасте реализуется в преобразовательном стиле жизни. Четвертая тенденция – тенденция интеграции и упорядочивания внутреннего мира личности. В зрелых формах она наблюдается в активности жизненного самоопределения и в систематизации жизненного опыта личности. Легко заметить, что иерархия базовых тенденций, о которых рассуждает Ш. Бюлер, выступает прообразом «пирамиды» человеческих потребностей А. Маслоу. В целом понятие базисных тенденций соответствует духу гуманистической психологии, поскольку в нем отражена мысль об генетически заложенном проекте личности и индивидуального жизненного пути.

В таком теоретическом контексте жизненный путь определяется как история развития и объективации интенциональности личности. С точки зрения Ш. Бюлер, основной динамической тенденцией в структуре интенциональности служит стремление личности к самоосуществлению. Понятие самоосуществления сближается с понятиями самоактуализации и самореализации, предложенными А. Маслоу и К. Роджерсом. Однако понятие самоосуществления богаче и многостороннее. В нем отчетливо просматриваются два основных аспекта: процессуальный и результативный. В процессуальном аспекте самоосуществление – это процесс объективации внутренней сущности личности в масштабе жизни. В результативном аспекте самоосуществление – это исполненность, реализованность личности, которая увенчивает и результирует процесс самоосуществления. Кроме того, Ш. Бюлер не просто констатирует стремление личности к максимальному проявлению своих врожденных потенций, но также акцентирует возрастные особенности

 

самоосуществления. Действительно, для каждого возраста существует неповторимая форма самоосуществления личности. В детском возрасте – это спонтанность, в юношеском – зрелость и самостоятельность, во взрослом – творчество и генеративность, в пожилом – исполненность и мудрость. Поэтому нельзя судить о человеке как о неполноценном или неудачнике лишь на том основании, что он еще не достиг вершины исполненности. Как говорит Ш. Бюлер, каждому этапу жизненного пути – свои достижения и свершения [84, с. 127].