Глава 7. Любовь – это как выстрел в голову: ослепительная вспышка, и мозги уже не работают.

Любовь – это как выстрел в голову: ослепительная вспышка, и мозги уже не работают.

С.

 

Этим мужикам только одно и нужно! Женщинам, впрочем, тоже…

Л.

 

Дорога была хуже, чем никакая – Урал подпрыгивал, не успев толком приземлиться с прошлого скачка. Но водила упорно давил на газ, определенно решив: от полета кувырком через кювет его сберегут Господь Бог или Аллах, а от шальной очереди – только скорость.

Я-то, дурень, надеялся, что в машине будет хотя бы теплее. Ага, три раза – справа от кабины в тенте зияла прореха. Зимний ветер хлестал в нее, как вода в «Титаник», жалил колючими снежинками, явно собираясь превратить в ледышки всех набившихся в кузов. Псы войны, блин, – шавки дворовые, черные от усталости и грязи, голодные, продрогшие до костей… за котелок горячего супа или пять минут сна любому глотку перегрызем.

Только бы не уснуть. Каких-то полчаса езды, и мы уже на базе, и можно будет расслабиться, а задремлешь сейчас – и взводный тебе отвесит по полной программе, живо станешь бодреньким огурчиком… Не спать, твою мать, не спать!

…но глаза уже закрылись, отяжелевшая голова пошла вниз, я выронил автомат, и он беззвучно отлетел к борту, а когда попытался его поднять, пальцы хватанули пустоту… Ну все…

 

– А?! Чего?! Где?!

Автомата под рукой не было – как, впрочем, и в комнате. Вместо него имелся Федька, с перепугу шарахнувшийся в угол.

– Трясу тебя, трясу, – опасливо косясь, сообщил домовой, – а ты все не просыпаешься и не просыпаешься. Уж и одеялы с тебя стянул…

– Я хоть не орал?

– Бормотал только.

– И то хорошо.

– Федь, кончай возиться с этим засоней! – донесся из кухни веселый Ленкин голос. – Давай лучше на него ведро выльем.

– О, неблагода-а-а-арная! – Подкативший к горлу зевок не дал мне выдержать гамлетовский пафос. – Накормил ее, а-а-а-богрел, а она – ведро! Змея, как есть змея. Кобра очкастая то есть…

– …гадюка подколодная, – договорила за меня фифа, заглядывая в комнату. – Экс-чемпионка Беларуси по ядовитым плевкам. Короче, герой, хорош стонать и дрыхнуть: я уже душ принять успела, кофе стынет, и вообще, дел на сегодня у нас вагон и маленькая тележка, а времени уже пол-одиннадцатого.

– Сколько?! – Остатки сна махом вымело из моей головы. – А какого леш… тьфу, в смысле, фиг ли вы меня не будили?

– Я Федьку полчаса назад послала, – принялась оправдываться Лена. – И потом, ты вчера про время ничего не сказал.

– Ну а самой подумать? Прикинь: пока до города доедем, пока Ире позвоним…

– Сначала денег на счет надо закинуть, – быстро вставила фифа. – Вчера мне уже пиликнуло, что кредит на исходе.

– Тем более. – Я оглядел комнату, пытаясь сообразить, куда задевался второй ботинок. – Ну чего стоишь? Мужика в трусах, майке и одном носке давно не видела?

– Сань, от дерганья твоего, – Леночка аккуратно выпихнула ногой из коридора разыскиваемую обувь, – быстрее не будет. Одевайся, допьем кофе и спокойно поедем. Кстати, – обернулась она, – это ты вчера догадался в дождь оставить машину снаружи?

– Ну я. А что не так?

– Вообще-то, – задумчиво сказала девушка, – я поблагодарить хотела. Потому что сама не сообразила, зато «гольфик» дождем вымыло.

– А-а… – смущенно протянул я, – да не за что. В смысле, извини.

Фифа гордо вскинула носик и прошествовала на кухню. Я почесал затылок, но никаких умных мыслей оттуда не вычесалось – если не считать таковой пригрезившийся рык взводного: «Х… расселись, а ну, попрыгали в темпе вальса!»

Именно в этом темпе я и принялся действовать: умылся, сиречь плеснул на морду водой и полюбовался на двухдневную щетину, оделся, залпом выдул безнадежно холодный кофе и поскакал к машине, около которой нетерпеливо переминалась Лена. Пятнадцать минут на все про все – чи я не герой? Да я сейчас горы одним локтем… и вообще, жизнь прекрасна и удивительна.

Или, по крайней мере, иногда бывает таковой, уныло резюмировал я сорока минутами позже, глядя, как напарница в третий раз пытается дозвониться до Иры.

– Ну что?

– Ничего! – расстроенно буркнула Лена. – «Абонент временно недоступен».

– Блин, наверняка ведь подзарядить забыла, дура рассеянная!

– Сань, ну что ты сразу так? – напустилась на меня женская солидарность в лице ближайшей особы слабого пола. – Во-первых, у человека горе, а во-вторых, может быть тысяча причин. Она могла, к примеру, разбить свой мобильник, попасть с ним под ливень, забыть его где-нибудь…

– …подзарядить! – перебил я. – Лен, хватит. Лучше позвони в справочную и узнай у них телефон третьего роддома.

Дозвонилась девушка только с пятой попытки, зато нужный номер продиктовали почти без паузы – видимо, предыдущие звонки в справочную были сделаны толпой готовящихся к старту мамаш.

– Сань, а давай в роддом ты будешь звонить?

– Угу, – хмыкнул я, – голосище у меня ну охренительно похож на писк беременной мамаши. Лен, не валяй дурака, звони.

– Ну ладно. – Фифа бросила на меня очередной тоскливый взгляд и, прищурившись, выстучала ногтем мизинца номер.

– Приемное отделение, – откликнулся на гудки отрывистый и недовольный женский голос.

– Скажите, пожалуйста, Игорь Аркадьевич сегодня работает?

– До обеда.

– А где его можно найти?

– Третий этаж, отделение патологии беременности. – Тетка, не дожидаясь Ленкиного спасиба, бросила трубку.

Все прошло так гладко, что даже не верилось.

Девушка вернула мне телефон, теплый и влажный от дрожащей ладошки.

– Ну вот, – преувеличенно бодро сказала она. – А ты переживал.

– Я переживал?!

– Ну не я же.

– А… у… ну ладно, я! – выдавил я, решив, что в интересах педагогики сейчас важнее Ленкина уверенность в себе, чем мое ущемленное достоинство. – Поехали его брать.

– Что, прямо в роддоме?

– Нет, – подумав, с сожалением признал я. – Беременным теткам на такое смотреть вредно.

– А что ты с ним собрался делать?!

– Я же сказал: в больнице – ничего. Будем ловить гада на выходе. Затолкаем в машину и свозим… на дачные шашлычки.

Я ожидал от блондинистого филиала ООН очередной вспышки возмущения, но на убийцу ее пацифизма не хватило.

Вспышка приключилась со мной, когда мы подъехали к больнице. Беглый осмотр места предстоящей операции по захвату выявил, что условия для проведения оной нельзя назвать иначе как отвратительными. Из четырех стен роддома двери наличествовали в трех: вход в приемное и служебный вход с одной стороны, широкое крыльцо с другой, а также какая-то не классифицируемая, но вполне используемая дверь с третьей. Прочие больничные корпуса, обступившие роддом, в зародыше давили мысль, что два человека способны проконтролировать все пути отхода противника и при этом не привлечь к себе чье-нибудь нездоровое внимание.

– Девушка, можно, я матом разговаривать начну? – озвучил я итог своих размышлений. – Нет? Ну тогда, мягко говоря, почти не выражаясь, это хрен раскидистый. Так мы его целую неделю можем караулить.

– И что же делать?

– Ну-у… мы, например, можем попытаться узнать, в каком именно кабинете заседает наш Игорек, и взять под контроль ближайшие выходы.

– Хорошая мысль, – кивнула Лена и тут же возразила: – Ну а если у него кабинет окнами во двор, а домой он едет на трамвае, то…

– …то выйдет он через дальнюю дверь. Обратно хрен.

Некоторое время в «гольфике» царила тишина с привкусом удрученности. Затем Лена пробормотала себе под нос что-то вроде: «плибунсбылвт…»

– Что?

– Ничего, – отмахнулась девушка, – мысли вслух.

– А можно мыслить не просто вслух, но и разборчиво? – попросил я.

– Да я просто подумала… будь у нас второй мобильник, один человек мог бы караулить Игоря возле кабинета и затем сказать второму, к которой из лестниц тот пошел.

– Угу, – тоскливо кивнул я. – Только проблема в том, что данный человек будет выделяться среди врачей и берем…

И тут меня осенило!

– Ленка! – проникновенно выдохнул я. – Ты – гений! Я, правда, тоже, но это не суть важно. Простая загадка: как спрятать белую ворону среди обычных?

– Покрасить ее в черный цвет, – автоматически отозвалась девушка. – Но… Эй, только не говори, что мне придется беременеть!

– Лен, понарошку! Берется обыкновенная подушка, запихивается тебе под свитер…

– А давай я тебе тоже чего-нибудь куда-нибудь запихну?

– В другой раз, хорошо? Так вот, запихивается подушка, сверху все это прикрывается халатиком вроде этого. – Я показал на вход, где, нервно зыркая по сторонам, дымили три пузатые девицы в балахонах цвета «умри все живое!». Четвертая, обмякнув, висела на шее растерянного парнишки в кожанке. – И – вуаля! – к нашим услугам настоящая, закоренелая, можно сказать, беременная. Лучшая маскировка, никто на тебя и не оглянется лишний раз.

– А Игорь?

– Игорь тебя видел в сумерках, – напомнил я, – в деловом костюме и всего пару минут. Считаешь, он сумел чего-то запомнить… особенно после всего, что потом началось?

– Да-а, и кто же в меня тогда в гипере стрелял?

«Кто угодно», – едва не брякнул я, но сдержался.

– Лен, в любом случае: очередь пузатых баб перед его кабинетом – это последнее место на Земле, где он тебя ожидает увидеть.

– Ну допустим, – неохотно согласилась Лена. – Но все равно второго мобильника у нас нет.

– Значит, придется где-то раздобыть, – сказал я. – Всего-то… постой! Блин, вот что значит дети электронной цивилизации! Ты-то еще ладно, но я… двести метров дистанции, на фига, спрашивается, нужен этот звонильник! Тут же любой паршивый уоки-токи запросто возьмет!

– Уоки… – наморщила лоб фифа. – Это рации такие маленькие, правильно? Моему двоюродному племяннику такой набор подарили. Только, – добавила она, – там даже в соседней комнате ничего разобрать нельзя было, треск и все.

– Я ж не говорю, что мы в игрушечный побежим? – усмехнулся я. – Нам бы чего-нибудь классом повыше. Охранников из гипера помнишь? У них вот приличные аппараты. Ну и у ментов, хотя для наших целей их бандуры оверкилл, [3] нам такая мощность без надобности, лучше компактные, чтобы в карман без проблем пряталось.

– И что, – недоверчиво спросила Лена, – их можно просто купить? Без всякого разрешения и так далее?

– Понятия не имею, – признался я. – Кажется, какая-то бумажка нужна. В любом случае, я не знаю, где их можно купить, зато знаю, у кого их можно взять напрокат.

– Надеюсь, – ледяным тоном осведомилась фифа, – не у Василия?

– У его полной противоположности! – «успокоил» я Лену. – Михалыч – это просто святой человек, второго такого альтруиста и бессребреника днем с фонарем не сыщешь.

– А этот святой человек тебя в милицию не сдаст? Движимый, разумеется, исключительно альтруистскими побуждениями.

– Лен, поверь, я знаю, что делаю, – сказал я. – Михалыч вообще, что называется, не совсем от мира сего. Радиолюбитель с двадцатипятилетним стажем, кроме своих ламп и катодов с гетеродинами ничего толком не замечает. Другой бы на его месте давно фирму забабахал, руки-то у него золотые, голова так и вовсе платина высшей пробы. А он сидит себе в конурке, ремонтами пробавляется и сутки напролет с такими же психами по всему миру треплется. У него скорее сегодняшний уровень Амазонки узнать можно, чем погоду в Минске.

– Ну смотри. – Лена провернула ключ и, ловко развернув «гольфик», покатила к выезду с территории больницы. – Я бы не рисковала.

– Риска нет! – уверенно произнес я. – Улица Розы Люксембург, пять минут – и я спускаюсь уже при рациях. Если хочешь, можем поспорить на шоколадку.

– Нет уж, хватит с меня вчерашней!

Я предложил еще пару альтернативных вариантов, но Лена спорить решительно не захотела. И зря, как выяснилось, потому что спустился вниз я не через пять, а через десять минут – в нагрузку к двум «кенвудам» радиоманьяк прочитал мне длинную лекцию об их достоинствах, тэтэха и тэпэ.

Разумеется, Лена за эти лишние минуты успела нафантазировать невесть что – вслух она этого не сказала, но устремленный на меня взгляд был достаточно красноречив. Молча забралась в машину и подняла стекло с моей стороны, едва я собрался закурить. Впрочем, я бы все равно не успел – следующий пункт нашего вояжа обнаружился буквально на соседней улице.

Магазинчик был маленький и разнообразием выбора не баловал – пять-шесть кроватных подушек, не сильно отличавшихся по размеру и качеству, и диванный валик, который мы забраковали сразу.

– Во, эта подойдет. – Я вытянул с полки самую дешевую, в какие-то цветочки.

– А по-моему, великовата.

– Нормально, – успокоил я Лену, – если кто привяжется, говори, что ждешь тройню. Померь – она под водолазкой поместится?

– Что, прямо здесь? – Леночка с ужасом уставилась в окно-витрину, возле которой мы стояли.

– Ну зайди в примерочную, – разрешил я.

Девушка сделала несколько шагов в сторону кабинки с бархатной занавеской и нерешительно оглянулась на меня.

– Са-а-ань…

Я, наверное, помирать стану – мне это ее «Са-а-ань» чудиться будет.

– Чего?

– Пошли со мной, а?

– Чего-о-о?

– Размечтался, – сердито засопела девушка, – снаружи постоишь! А то я боюсь одна…

– Ну да, – ехидно заметил я. – Зайдешь – а из-под коврика убийца с вилкой наголо!

– Почему с вилкой? – опешила Леночка.

– Убьет и проглотит, чтобы следов не оставлять.

– Ну Са-а-ань… – безнадежно захныкала фифа, переминаясь на месте.

– Ладно, – сдался я. – Идем, посторожу тебя.

Занавеску в примерочную девушка задернула не до конца – то ли случайно, то ли нарочно, дабы я смог узреть появление коварного киллера. Впрочем, в щель виднелся только уголок зеркала и край Леночки.

– Смотри, – через пару минут позвала она.

Прекрасно все поместилось, тоненькая черная ткань легко растягивалась. Нижние углы подушки Леночка заправила в джинсы, верхние упихала в глубь набивки, чтобы не выпирали.

– Отлично, – сказал я. – Берем.

– Кошмар, – хмуро поддакнула девушка. – Я похожа на корову!

Учитывая Леночкины размеры – скорее на овечку или хрюшку, но я рассудил, что беременных женщин лучше не злить.

– Ну как, подошло? – с дежурной улыбкой поинтересовалась проходившая мимо продавщица. Увидев, что именно примеряет фифа, тетка выронила стопку пластиковых вешалок, шумно раскатившихся по полу.

– Это нам врачи посоветовали, – сказал я в надежде сгладить произведенный Ленкой эффект. – Мы ребенка планируем… надо потренироваться.

Чек продавщица выбила и подушку упаковала, но взгляд у нее так нормальным и не сделался.

Следующим номером был выбор халатика. Леночка, едва зайдя в отдел, бросилась к шикарному пляжному халату с тиграми.

– Ой, я такой уже полгода ищу! Сань, посмотри, мне идет?

Шло, и даже очень, но сейчас мне было не до того.

– Ты хочешь в ЭТОМ в роддом пойти?!

– Нет, – с сожалением признала фифа, вешая халатик обратно, – и тут же снова схватилась за него со словами: – Я его «на потом» возьму.

– Ленка! – Я с боем отобрал у нее полосатую тряпку, взамен недрогнувшей рукой вытянув из пестрого ряда отечественное изделие, примерещившееся дизайнеру не иначе как под утро первого января. – До «потом» тебе еще дожить надо!

Девушка потрясенно уставилась на протянутого ей монстра – широченного, веселенькой багрово-синей расцветочки, с запахом на три оборота и рукавами до подола.

– Ты что, я это не надену!

– Почему? По-моему, для больницы самое то.

– Вот сам в нем туда и иди!

– Чтоб меня сразу же в Академию наук замели? – хмыкнул я. – Сколько там Нобелевский комитет пообещал за поимку первого беременного мужика – миллион долларов? Небось, хотят втихую его пристукнуть, чтобы не создавал прецедента, а то вы быстренько переложите на нас и эту обязанность.

– Нет уж! – возмущенно парировала Леночка. – Доверять вам такое ответственное дело? Да мы лучше роботов подождем.

Я попытался представить себе беременного робота и содрогнулся.

– Лен, перестань. Ты ж Игоря не соблазнять идешь, а выслеживать. Значит, выделяться среди пациенток – хоть и в лучшую сторону – тебе ни в коем случае нельзя!

– Правда в лучшую? – подозрительно, ожидая очередной издевки, уставилась на меня девушка.

– Правда-правда. И вообще, тебя никакой шмоткой не испортить, – подпустил лести я.

Ленка со вздохом взяла у меня халат.

– Как только выйду из больницы – тут же выброшу его в мусорку! – мрачно пообещала она.

– Да хоть облей бензином и сожги, – обрадовался я и быстренько, пока не передумала, потащил девушку к кассе.

С тапками, вопреки моим опасениям, проблем не возникло – розовые пластиковые шлепки вполне устроили нас обоих. Нагруженные покупками (точнее, нагруженный я и сердито пыхтящая Леночка), мы вернулись к машине.

– И что дальше?

– Дальше, – мне стоило значительных усилий положить пакеты на заднее сиденье, а не швырнуть с маху, – я сажусь за руль. А ты плюхаешься назад и, пока мы едем к больнице, стараешься придать себе облик, – в последний момент определение «бабы-яги» все же осталось на языке – среднестатистической беременной. Ну волосы уложи в стиле «взрыв на макаронной фабрике»… мне, что ли, тебя учить?

– Да, тебе! – огрызнулась Лена. – Потому что я всю жизнь училась выглядеть красивой женщиной, а не… беременной.

– Лен, для меня ты в любом виде красивая, – попытался утешить я фифу, но в ответ получил злобный взгляд и подушку. К счастью, подобной опции немецкие автостроители не предусмотрели – сверток с нашим будущим «потомством» застрял между подголовниками.

– Еще одно слово – и ты все-таки пойдешь в роддом вместо меня! – пригрозила Лена.

– Ша, уже курю, в смысле, уже молчу.

Недовольное ворчание на заднем сиденье – собственное имя мне удалось различить, а вот эпитеты были менее узнаваемы – длилось примерно полсигаретины. Затем девушка умолкла, видимо, увлекшись процессом, а еще через полторы «дымовые палочки» вполне мирным тоном осведомилась: – Ну как?

– Супер! – выдохнул я, глядя на жуткого вида образину в зеркальце заднего вида. – То, что надо. Хотя… косметику тоже сотри.

– Ну Са-ань…

– Беременным бабам носить макияж не положено! – отрезал я. – Выйдешь, накрасишься заново, а пока сотри на фиг.

Совсем на фиг не получилось, но, поглядев на результат Ленкиных усилий, я решил, что вышло даже к лучшему, – размазавшаяся тушь трансформировалась в живописные синяки под глазами.

 

– Рацию не забыла? – напоследок поинтересовался Саня. Водил он, надо признать, все лучше и в проходную вписался достаточно уверенно, подкатив меня к служебному входу роддома.

Я выразительно хлопнула по оттопыренному карману халата.

– Ладно, иди, – разрешил парень, выглянув в открытое окно и тут же спрятавшись обратно: по двору шла пожилая врачиха, подозрительно покосившаяся в нашу сторону. – И на рожон не лезь, поняла? Старайся ему вообще на глаза не попадаться.

– Кто бы говорил! – Я с трудом, еле сгибаясь в талии, выбралась из машины. Лучше бы дверь открыл и руку подал, «тренирующийся папаша».

Саня тут же отъехал, мигнув мне фарами на прощание. Я немножко постояла на крыльце, собираясь с духом, потом распахнула тяжелую пружинную дверь – и наткнулась на непреодолимую преграду в виде старенькой нянечки, моющей лестницу длинной и разлапистой шваброй. Обойти ее можно было только по перилам.

– Что, – ворчливо поинтересовалась у меня бабка, размеренно шлепая тряпкой по ступеньками, – курить выходила?

– Нет, – растерялась я, – так, воздухом подышать.

– Ага, подышать, – презрительно фыркнула нянечка, – а от халата за метр табачищем разит. И не стыдно тебе ребеночка травить? Сама-то в зеркало посмотрись: зубы желтые, волосы тусклые, круги под глазами…

– Да я вообще не курю! – обиделась я. Убить этого Саню мало: мало того, что чучело из меня сделал, так еще и обдымил за время пути, как пасечник улей. – Это… муж надышал.

– Так воспитывать надо мужа-то, – чуток смягчилась нянечка. – Ох, молодежь, всему вас учить надо! Притворись, будто сознание от дыма теряешь, брошюрку о вреде курения в туалет подбрось… Он за сигарету – а ты халатик с плечика спусти, подмигни игриво, чтоб отвлекся…

Что-то в этом было: при виде такого зрелища сигарета у Сани изо рта точно бы выпала.

– Иди уж… болезная. – Бабка посторонилась, задрала швабру, как знамя министерства здравоохранения, и стала перематывать тряпку.

Я по привычке двинулась вверх быстрым уверенным шагом, но не тут-то было. Несмотря на заправленную в джинсы водолазку и пояс халатика, появилось ощущение, что от прыжков по ступенькам проклятая подушка вот-вот вывалится или сползет. Пришлось резко замедлиться и придержать ее руками – что, как вскоре выяснилось, выглядело весьма натуралистично.

На лестничной площадке третьего этаже стояло человек десять, будущие мамы и посетители. Кто-то оживленно болтал, кто-то ругался, одна молоденькая девочка тихо плакала, облокотившись на перила. Дверь постоянно хлопала, пропуская врачей и пациенток. Фальшивый живот, как шапка-невидимка, отражал равнодушно скользящие по мне взгляды, да и вообще я не слишком выбивалась из «коллектива». Такого кошмарного халата, впрочем, все равно ни у кого не было…

В само отделение посторонним вход воспрещался – видимо, из опасения, что тогда там вообще будет не протолкнуться. На третьем этаже находились не только палаты, но и диагностические кабинеты, к которым направляли пациенток со всего роддома. По коридору толпой расхаживали студенты, с надеждой поглядывая на ждущих приема женщин – вдруг какая-нибудь внезапно начнет рожать, и они радостно приобщатся к этому процессу?

В конце коридора я обнаружила туалет и, воровато оглядевшись, юркнула туда. К счастью, все три кабинки пустовали, так что наспех придуманная легенда о разговоре с подушкой, то есть с будущим ребенком, не потребовалась.

Саня отозвался сразу, стоило мне включиться на «прием»:

– Контроль на связи! Как слышимость?

– Зверская! – прошипела я. – Будешь и дальше так орать, вся больница сбежится.

– Ну извини, – прохрипела рация. – Я ж к нашим армейским кирпичам привык, а там хоть в рупор ори, все равно ни фига толком не разобрать. Лады, связь кончаю!

Я спрятала рацию и с сожалением покинула воняющее хлоркой, но самое безопасное место на этаже.

Для ускорения поисков можно было позаглядывать во все двери, извиняясь и ретируясь прежде, чем сидящие там врачи успеют ко мне присмотреться, но я решила не рисковать. Если Игорь где-то там, он сам рано или поздно выйдет.

Так что я заняла стратегическую позицию в середине коридора, под сенью фикуса, где стояло несколько стульев. Больничная атмосфера нервировала сама по себе, и изобразить снедаемую тревогой и унынием пациентку не стоило мне никаких усилий. В платных клиниках хотя бы телевизор под потолком висел, здесь же единственным ярким пятном был жизнерадостный плакат в розовых тонах: будущая мать, любовно поддерживающая руками живот, заинтересованно приложивший к нему ухо ребенок лет пяти и надпись сверху: «Беременность – естественное состояние женщины». Выходит, до сих пор я пребывала в неестественном?!

– Вы в УЗИ-кабинет? – поинтересовалась у меня женщина в синем махровом халате, туго обтягивающем огромный живот. Впрочем, она и в целом была не мелкая, эдакая деревенская бабища с рябым простоватым лицом.

– Нет, вон в тот. – Я наугад ткнула пальцем в конец коридора. – Жду, пока врач придет.

– Ух, как удачно, – обрадовалась «коллега по счастью», медленно, как с полным подносом хрусталя, усаживаясь рядом. – А то у них обычно такая очередь… там давно зашли?

– Пару минут назад, – припомнила я.

Будущая мамаша засопела еще одобрительнее. Повертелась, скучающе поглазела на плакат и снова обратилась ко мне:

– Это у вас первый?

«Нет, пробный!»

– Да.

В глазах собеседницы появился хищный блеск.

– И как?

– Что – как? – не поняла я.

– Ну беременность? Сколько у вас уже недель?

Я лихорадочно попыталась перевести девять месяцев в недели, чтобы случайно не оказаться на десятом, а то и одиннадцатом, потом плюнула и смухлевала:

– Еще три осталось.

– Ишь, какой у вас животик аккуратненький! – залюбовалась тетка. – Зуб даю – пацан будет! Ох, я тоже так мальчишечку хочу, вот бы свезло… и имя уже выбрала – Александр. Правда, красивое?

– Правда. – Я подумала, что Александром моего сына будут звать только через мой труп. Хотя нет: я даже в завещании напишу, чтобы не смели так осквернять мою память!

– А можно потрогать?

Прежде чем я успела возразить, тетка потыкала в подушку пальцем.

– Ой, какой мягкий! – невесть чему восхитилась она. – А у меня все тонус да тонус, еле мешок с картошкой поднимаю. Приходится мужа звать, чтоб на спину вскинул. Вот, легла подлечиться на недельку, потом-то некогда будет: капусту надо вырубать, буряки теребить… Скажите, – тетка понизила голос до интимного шепота, грохотавшего на десять метров, – а как вы боретесь с запорами?

Я залилась краской.

– Ну… вообще-то…

– Я вот сливы целый день кушаю, – похвасталась беременная и тут же извлекла из целлофанового кулечка еще парочку. Одну целиком запихнула в рот, вторую предложила мне. – Хотите?

– Нет-нет, спасибо, – испуганно помотала головой я.

– Зря, лучшее средство, и никакой химии. – Тетка энергично задвигала челюстями. – А отеки у вас есть?

– Н-н-нет. – Я почему-то почувствовала себя ущербной.

– А у меня во какие! – Беременная тут же задрала ногу и с гордостью продемонстрировала опухшую лодыжку. – И растяжки на бедрах появились, просто ужас. Говорят, есть такой импортный крем – дорогущий, правда…

Собственно говоря, собеседник тетке был не нужен. Только слушатель, в роли которого с тем же успехом выступил бы фикус, безмолвно качающий листьями.

За следующие пятнадцать минут я узнала, что:

– беременным нельзя стричь ногти, красить волосы, шить, вязать, переступать веревки и глядеть на покойников;

– женскую консультацию придумали дьявол на пару с социальной службой, которая не выплачивает пособие без справки о постановке на учет у гинеколога в двенадцать недель;

– врачи только и думают, как бы уморить бедных беременных своими обследованиями, обескровить анализами и отравить таблетками, а одну теткину знакомую, очень приличную женщину, на приеме у окулиста вообще заразили гонореей – больше этой гадости неоткуда было взяться;

– и вообще, рожать лучше дома на грядке, тьфу, в ванне с теплой водой, в привычной обстановке, хорошем настроении и компании мужа, но наша захолустная медицина, в отличие от западной, этого почему-то не одобряет.

Я представила эту сцену – ванна, орущая благим матом роженица, бодренько бултыхающийся младенец и муж, без чувств лежащий в луже рядом, – и ощутила отчетливую схватку в области селезенки.

Тут к нам присоединилась еще одна беременная – с виду нормальная, тщательно за собой следящая, даже при макияже и маникюре… но стоило ей услышать волшебное слово «изжога», как аристократичное лицо маниакально оживилось, и дамочка с упоением подхватила эстафету. Благодаря высшему образованию и широкому кругозору описания ночных страданий выходили у нее на порядок краше и натуралистичнее. Складывалось впечатление, что беременные женщины изнемогают от всех известных человечеству болезней, причем, в отличие от приснопамятного Джерома К. Джерома, включая родильную горячку. И получают от этого невероятное удовольствие.

Из УЗИ-кабинета наконец вышла пациентка (судя по дружеской болтовне с врачихой, проводившей ее до двери, они пили там кофе), и тетка в синем халате, на полуслове оборвав страстный монолог о кесаревом сечении, наконец избавила нас от своего общества. Когда аристократка с надеждой поглядела на меня, я не выдержала и удрала от нее в дальний конец коридора.

Я была беременной меньше часа, но это «естественное состояние» успело надоесть мне до чертиков.

Так, где же Игорь? Пока что я вообще не заметила среди врачей ни одного мужчины. Правда, два кабинета за это время ни разу не открывались – возможно, убийца заперся там, дабы без помех обдумать очередной злодейский план. На ближайшем ко мне висела какая-то табличка, и я подошла ее прочитать. «Шаркова Н.В., педиатр». Нет, этот вариант отпада…

Я отвернулась и онемела.

Ко мне быстрым шагом, будучи уже в каких-то трех метрах, приближался убийца.

Он! Точно он!!! Буйны кудри Игорь связал в хвостик и упрятал под салатовую медицинскую шапочку, но усы и козлиная бородка никуда не делись. Без эльфийского наряда смотрелись они, кстати, вполне современно и стильно.

– Вы ко мне? – равнодушно поинтересовался убийца, едва скользнув взглядом по «пациентке».

Я безмолвно помотала головой. Игорь с видом «ну и слава богу» отпер кабинет, нырнул внутрь и гулко захлопнул дверь. Попятившись к ближайшему стулу, я рухнула на него, дрожащими руками вытащила из кармана рацию и обнаружила, что она до сих пор включена на «передачу».

Стоило мне исправить эту оплошность, как на передатчике замигал огонек вызова.

– Какого х…?! – злобно рявкнул на меня Саня. – Две кнопки запомнить не можешь? Уходи оттуда, немедленно!

Последнее слово было лишним: я сорвалась с места, как подброшенная пружиной, помчавшись по коридору таким галопом, словно боялась не успеть добежать до родзала.

– Женщина, вы куда?! – окликнула меня высунувшаяся с поста медсестра, но я только поддала жару. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда!

Я кубарем скатилась с лестницы, на ходу срывая халат и выдирая из-под водолазки подушку. Не глядя отшвырнула его в сторону, споткнулась и чуть не отправилась на тот свет без посторонней помощи. Чудом успела вцепиться в перила, отделавшись ушибленным коленом и ободранной щиколоткой.

Пролетом ниже мелькнули дикие глаза нянечки со шваброй, и я, исполнив балетное па на мокром мраморе, вывалилась на холодный уличный воздух. Вообще-то под нацеленным в спину пистолетом полагается бежать зигзагами, но для этого требовалась несколько большая практика и лучшая спортивная форма. Я и так очень старалась.

Если бы Саня не открыл дверь мне навстречу, я бы, наверное, сиганула в машину через открытое окно – лишь бы побыстрее.

– ОН ТАМ!!! – надрывно объявила я, дрожащими руками пристегивая ремень безопасности.

– Игорь? – возмутительно спокойно уточнил парень. – Он за тобой гонится, что ли?

– Нет… не знаю… поехали скорей отсюда!

– Ленка! – Саня грубо тряхнул меня за плечи. Хорошо хоть пощечину не залепил, в глазах у него читалось именно это желание. – Какое «поехали», мы ж и хотели его найти.

Я нервно оглянулась на служебный вход, возле которого по-прежнему не было ни души. Видимо, персонал больницы рассудил, что такая резвая беременная в их помощи не нуждается.

– Он там, на третьем этаже! Я его видела!

– Это я уже понял, – терпеливо сказал парень. – Он тебя узнал?

– Нет, но…

– Хорошо. А я засек его машину. Вон та. – Саня показал на темно-синие «жигули», припаркованные на служебной стоянке в больничном дворике. – Выезд тут только один, так что никуда он теперь от нас не денется.

– А «бумер» где?

– Мне-то откуда знать? Вернись и спроси.

– Так что, я зря изображала из себя беременное пугало?! – разозлилась я, окончательно придя в себя.

– Кто ж мог знать, что Игорь в больницу на машине ездит и куда-то среди рабочего дня сорвется, – пожал плечами напарник. – Он как раз мимо меня проехал, я хорошо его рассмотрел. Хотел сразу тебя отозвать, но ты ж рацию зачем-то отключила.

– Я нечаянно… – Мне стало совестно за свою дурацкую панику и бегство. Трусиха несчастная, Саня меня теперь наверняка презирает!

– Узнала еще что-нибудь интересное? – не подавая виду, спросил парень.

– Да. Я никогда не решусь завести ребенка! – похоронным тоном объявила я, откидываясь на спинку сиденья.

Саня искоса глянул на меня.

– Не зарекайся. – Он сделал паузу и, криво усмехнувшись, добавил: – Небось, в пятом классе ты и замуж не хотела.

– Я и сейчас не хочу, – возмутилась я.

– Молодец, – одобрил парень, – все равно тебя никто не возьмет.

– Можно подумать, за тебя кто-то выйдет!

– Ага, – неожиданно согласился Саня. – Ну и правильно. Не фиг дуракам размножаться.

 

С напарницей, подумал я, мне определенно повезло. Так вот запросто сходить на разведку, считай, к смерти в зубы, не каждый мужик решится. А тут – девушка.

Понятное дело, я не стал говорить вслух, что, пока ждал ее, скурил не только полпачки, но и энное число нервных клеток. Воображение, блин… под конец я уже нафантазировал целый международный заговор врачей-убийц по торговле органами, плацентой и некрещеными младенцами, за попытку разоблачения которого и поплатился Валера. Теперь и Ленку… и фиг ли, что в роддоме народу полно, – прыснул каким-нибудь наркозом и все. Будущая мать сознание потеряла, обычное дело, а теперь ее срочно в операционную, на стол…

Наверное, не доносись из рации сквозь потрескивание и свист едва различимый голосок – слов я не мог разобрать, но говорила явно Ленка, причем спокойно, – не выдержал бы и помчался выручать!

– Сань, – тихонько позвала девушка. – Ты прости, что я с рацией так сглупила.

– Ладно, не бери в голову. Может, оно и к лучшему вышло.

– Ага, «к лучшему»… Кинулась наутек, как курица безголовая…

– Лен, перестань. – Я вдруг сообразил, что тяну лапу взъерошить ей волосы. Жест, подсмотренный – и тут же привязавшийся – у прапорщика Димыча. Хорошо, не ляпнул заодно его же сакраментальное: «Не ссы, молодой, у меня еще ствол не раскалился!»

Отдергивать руку было уже поздно и глупо, поэтому я сделал вид, что с самого начала собирался обнять девушку за плечи. Удивительно, но Лена вовсе не разразилась возмущенным воплем.

– В самом деле, считаешь, ничего страшного? – доверчиво переспросила она.

– Конечно, – соврал я. – Так я хоть отчасти обстановку контролировал, а то… – Не договорив, я подался вперед, вглядываясь в показавшегося из дверей роддома… ну да, Игоря.

– Вот он!

– Может, я за руль? – с неменьшим азартом предложила девушка.

– Давай!

Обегая «гольфик», мы едва не сшиблись лбами. К счастью, «жигуль» врача в этот момент был заслонен фургончиком «скорой», а то Игорь вполне мог заинтересоваться нашими танцами вокруг капота.

– Старайся не слишком к нему приближаться, – торопливо зашептал я, одновременно пытаясь вспомнить: что еще знаю про слежку на автомашинах. Знаний выходило с гулькин хвост, да и те из грошовых детективов. – Но и далеко тоже не отпускай. И следи, чтобы между ним и тобой была минимум одна машина.

– А если других машин на дороге не будет? Черт!

Последнее восклицание Леночки относилось к «гольфу», точнее, к мотору: на поворот ключа зажигания он среагировал лишь слабым чихом. Я тоже шепотом выдал по адресу чертовой техники пару «ласкательных местоимений» – Игорь уже выруливал со стоянки, – после чего мотор со второй попытки завелся, что называется с пол-оборота. Видимо, крепкого слова боялась не только отечественная нежить, но и забугорная техника

Как оказалось – или показалось, – слежка за автомобилем не такое уж сложное занятие. Особенно, когда в роли жертвы выступают «жигули», тоскующие по капремонту движка: на одном перекрестке, неосторожно увеличив дистанцию, мы не потеряли подопечного, исключительно благодаря облаку сизого дыма. Похоже, что светлоэльфийский владыка и в реальной жизни недолюбливал всякие механические штучки, а те отвечали ему взаимностью.

Впрочем, игра в плохой детектив продлилась недолго. Минут через пятнадцать Игорь притер «жигуль» к тротуару, вышел и, прежде чем я успел обрадоваться, исчез в дверях, вывеска над которыми заставила меня скрежетнуть зубами. Клуб «Танцующий пони» – только этого нам для полного счастья не хватало!

– Блин! – разочарованно выдохнул я. – Ну и сколько нам тут сидеть?! Он ведь запросто может в этой норе до следующего утра колбаситься!

– Не дум