Кофе и Многосущное зелье
При скрещивании красноплодной земляники между собой всегда получаются красные ягоды, при скрещивании белой – белые ягоды. В результате скрещивания обоих сортов между собой получаются розовые ягоды. Какое потомство получится при опылении красноплодной земляники с пыльцой земляники с розовыми ягодами Кофе и Многосущное зелье
Думаю, перед первой главой необходимо кое-что пояснить)). Это фик появился в архиве одним из первых и был многими любим несмотря на то, что качество перевода явно хромало. В итоге мы (администрация сайта) посовещались и решили, что фик стоит хорошенько отбетить, потому что выбрасывать его их архива было жалко. Я взялась за работу, но в процессе оказалось, что фику был нужен не просто беттинг, а довольно объёмная дополнительная обработка. В результате обработки я поменяла где-то 80% текста, и фик был занесён в мой профиль, чтобы облегчить мне работу по размещению готовых глав. ОЧЕНЬ ВАЖНО: В фике пол Блейза Забини прыгает, он то мальчик, то девочка, это явный недосмотр автора. Сравните: Blaise Zabini fell off her seat laughing. "You...! That den of sin, that nest of nookie, that fortress of Blaise Zabini! She is not that kind of girl!" 'Well, it wasn't Blaise,' Draco said instantly. ' She thinks I'm a sex bunny. "I'm taking Lavender Brown and Seamus Finnigan," Blaise answered, pushing back his hood and giving an evil grin. Blaise sighed. "Colin deceived me. He didn't even seem to mind about the full moon thing. I'm just looking for the right - few people in the world for me." He perked up. "So, about the ball. You can come with us if you'd like." Blaise pouted and removed his hand from Draco's knee. Я решила на свой страх и риск сделать Блейза парнем, потому что это канонично во-первых, а во-вторых - на смысл фика практически не влияет. Так что не предъявляйте претензий ко мне, это не моя ошибка. Итак: Название: Драко Малфой – Удивительная, Прыгающая... Крыса? Глава 1 Кофе и Многосущное зелье Худший день в жизни Драко Малфоя начался, как обычно, с того, что он проснулся. Спящие Крэбб и Гойл своим храпом и посвистыванием как всегда правдоподобно изображали Хогвартс-Экспресс, и Драко проснулся в шесть утра со смутным предположением, что его засунули в готовую вот вот взорваться мину. Но как только Малфой, запутавшись в простынях, свалился с кровати, то сразу же сообразил, что это обычное утро в спальне юношей слизеринцев. Он привык просыпаться на полу в самый первый год обучения в Хогвартсе, вспомнил Драко. Хорошо еще, что с тех пор он вырос, – теперь падать было невысоко... Вообще то, в любом случае хорошо, что Драко вырос, потому что иначе личная жизнь шестикурсника ростом метр двадцать была бы, скорее всего, безрадостной, унылой, одинокой и… хм… «тихо сам с собой», короче. Хотя, если бы Малфой был немного ниже, это значительно помогло бы ему в квиддиче. Лучшие ловцы были маленькими, совсем как те люди, что ездят на лошадях в мире магглов... Джеки или, стойте ка, это случайно не имя жены президента э э э…*? Ладно, неважно какого президента. Драко припомнил все то, что только что пронеслось у него в голове, и понял, что срочно нуждается в кофеине. Предпочтительно введенном прямо в вену. «Я – Малфой», – подумал он. – «Злобное и ужасное порождение ночи. Так рано утром я просто ничего не соображаю». Надо встать. OK, возможно, это потребует некоторого волевого усилия. Вверх! Ладно ладно, возможно это было несколько оптимистично… Тогда, наверное, вперед… Драко мужественно дополз до того места, где он бросил свою одежду предыдущим вечером. Как только Малфой напялил на себя наобум то, что там лежало, он с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, вышел из комнаты. Он чувствовал себя, а, возможно, и выглядел, как только что выбравшийся из могилы вампир с жуткой жаждой крови. Только ему была нужна не кровь, а… «Кофе! Мне. Нужен. Кофе» К тому времени, как Драко добрался до Большого зала, он был уверен в том, что неудержимая жажда ко всему, содержащему кофеин – это ужасное проклятье, довлеющее над ним; к тому же, эта жажда будет передаваться всем его потомкам из поколения в поколение. Н да, не надо было вставать так рано, Большой зал был почти пустой. Парочка за столом Рейвенкло целовалась и делала домашнее задание одновременно – ха, типичное представление о романтике у рейвенкловцев… – Подобное нельзя позволять, – начал размышлять Драко вслух, причем достаточно громко. – Они могут испортить кому-то аппетит. – Так же, как твой вид испортил аппетит мне, Малфой? О, просто великолепно... Выскочка из Золотого Трио. Как это типично для бога иронии... Как это типично для Гермионы Грейнджер – встать в шесть утра и сразу же начать заниматься. Ох, какое все с утра типичное… – О, Грейнджер, наедине с книгой? Что за жалкое зрелище… Но почему-то я совсем не удивлен. Ах, если бы взглядом можно было убить, Авада Кедавра была бы не нужна – так Грейнджер глянула на него сквозь пряди темных волос. – Малфой, а где Крэбб с Гойлом? Разве та мозговая клетка, которая у вас одна на троих, работает, если вы находитесь далеко друг от друга слишком долгое время? – А где Поттер и Уизли? Предаются удовольствиям запретной любви** там, наверху? Гермиона перевернула страницу, с трудом скрывая злость. – Только не говори мне, что ты цитируешь Оскара Уайлда. Он был магглом. – Уверена? – ухмыльнулся Драко. Грейнджер вздохнула и пробормотала: – Хорек. – Грязнокровка, – парировал Драко, не желая оставаться в долгу. Однако же, он позволил этой идиотке отвлечь себя от священных поисков… Кофе. За слизеринским столом никого не было. Малфой не имел ни малейшего представления о том, как получить кофе. А Драко абсолютно точно, несомненно должен был достать кофе. Грейнджер отхлебнула из чашки. Драко сдерживался с превеликим трудом, из последних сил, чтобы не начать вести себя как последний дикарь. Он сделал несколько глубоких, успокаивающих вдохов. «Я не буду выпытывать у нее информацию. Я не стану вырывать чашку из ее рук и пытаться вылизать дно. Я сохраню достоинство». ЯхочукофеЯхочукофеЯхочукофе… – Гм, Грейнджер? – он начал привычно растягивать слова. – Что нужно сделать, чтобы тебя обслужили в этот гнусный час раннего утра? «Кофе! – вопил крайне избалованный внутренний ребенок***. – Сию секунду, сейчас же!» Грейнджер смотрела на него, слегка нахмурившись. – За шесть лет ты ни разу не встал рано утром, чтобы позаниматься? Как, во имя Мерлина, тебе удалось стать префектом? «Зачем ты тратишь мое время, женщина? Дай мне кофе!» – Как всякий нормальный человек, – процедил сквозь зубы Драко, – я занимаюсь ночью. – Да я уж вижу, ты точно не ранняя пташка, – фыркнула Гермиона. – Ты хоть представляешь, на что похожа твоя мантия? Ты в курсе, что ты не расчесал волосы? – И все равно они выглядят лучше, чем твои... Слушай, Грейнджер, у меня нет времени на эти пререкания. Я всего лишь хочу чашечку кофе! Все, чего я хочу от этого мира – это немного кофе! И если бы у меня было одно желание, я бы истратил его на кофе! Он потерял всякое достоинство... Грейнджер смотрела на него как на сумасшедшего. – Просто позвони в колокольчик, который стоит на твоем столе. Домовой эльф придет и обслужит тебя. Вообще-то, они не должны быть видимыми для нас, но сейчас так рано... Конечно же, это ужасно, что мы используем рабский труд... Драко сделал жест рукой, чтобы Гермиона замолчала. – Пожалуйста, Грейнджер, не надо... Думаю, у меня у самого будет дефекация, если я еще хоть секунду буду слушать твое бормотание про дерьмо... Он подошел к столу Слизерина и позвонил в колокольчик. – Это не дерьмо, – продолжала гнуть свою линию Грейнджер. – Это Г.А.В.Н.Э... Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов! Драко уселся за слизеринский стол и уронил на него голову. Раздался глухой стук. – Это, случайно, не ты должна быть очень умной, а? – пробормотал он неразборчиво. – Разве ты не понимаешь, что это просто ужасное название? Почему не Ф.О.Р.Т. хотя бы – Фронт Освобождения Рабского Труда, или как там его? Грейнджер отчего то казалась сильно удивленной, но в этот самый момент Добби, бывший домовик Малфоев, появился в Большом зале. Драко почувствовал такое облегчение, что был готов расцеловать Добби. И единственное, что помешало ему сделать это, было, возможно, нежелание проявлять нежные чувства на людях, отсутствие всепоглощающей любви к домовикам, а также недостаток кофеина в крови, лишавший Малфоя возможности двигаться. Справедливо будет заметить, что Добби тоже был рад увидеть Драко. – Молодой хозяин! Добби так рад вас видеть! Добби так давно надеялся увидеть вас! – Да… э э э… Драко был очень занят, – пробубнил Драко, не поднимая головы со стола. – Драко обещает приходить и видеться с тобой чаще, если Драко может, пожалуйста пожалуйста пожалуйста, получить прямо сейчас чашечку кофе. У Драко слишком много крови в его кофеносной системе. – Конечно, конечно... Добби поспешно удалился. Драко почувствовал, как его накрыло приятнейшее ощущение облегчения. Но оно было почти сразу же испорчено раздражающим голосом грязнокровки: – Откуда ты знаешь Добби? – О, здрасьте, приехали. Он же работал в нашем доме первые двенадцать лет моей жизни, – пробормотал Драко. – Домашние эльфы фактически воспитывают детей-волшебников благородного происхождения... Не то чтобы ты могла знать об этом, грязнокровка... – Вообще-то, я знала. Я вообще много прочитала о генеалогии так называемых «чистокровных», вместо «волшебников благородного происхождения» их следовало бы называть «жертвами инцеста» или еще лучше – «злобными неблагодарными поработителями эльфов». – Грейнджер, лучше возьми книгу, которую ты читаешь, и углубись... – Вот ваш кофе, молодой хозяин! Добби семенил к столу, его поднос был уставлен тарелками с едой; перед глазами Драко словно зыбкий мираж возник сверкающий серебряный кофейник... Драко жадно наблюдал за тем, как Добби наполняет его чашку. – Ты похож на наркомана, Малфой. – А ты похожа на бобра, Грейнджер. Драко припал к чашке и осушил ее одним глотком. «О, кофе, моя единственная настоящая любовь! Кофе, кофе, кофе, сладкий, сладкий кофе! Кофекофекофекофекофе…» – Добби помнит, что вы любите черный, сэр. Драко улыбнулся: – Да, спасибо. Он действительно очень хорош. – Мисс Гермиона желает что-нибудь еще? – Разве что голову Малфоя на блюде, спасибо, – пробормотала Грейнджер якобы себе под нос, но на самом деле намеренно громко. – Если ты пришла сюда заниматься, Грейнджер, то занимайся и перестань доставать меня. – О, с тобой так интересно общаться, Малфой, но, думаю, я воспользуюсь твоим советом. Нумерология намного интереснее тебя. Добби расстроился из за их пререканий и выглядел сбитым с толку. – Особенно Призывающие Суммы, – надменно добавила Грейнджер. – Ха, теперь я точно знаю, что у тебя не все дома, – огрызнулся Драко. – Самая интересная часть курса – Тригонология. Малфой принялся намазывать маслом тост, хмуро глядя на девушку, которая получила на экзамене по Нумерологии на пять вшивых балов больше, чем он. К его безмерному удивлению, Гермиона обворожительно улыбнулась. Ее зубы действительно стали намного меньше со времен первого курса. – О, этот раздел тоже интересный! – согласилась она с энтузиазмом. – Скажи, ты предпочитаешь использовать Теоремагию или накладывать заклинания вручную? Это занимает больше времени, но, по-моему, так ты больше проникаешься самим предметом... – Ты спятила? Единственное стоящее заклинание – Калькулятус. Приняв дозу кофе, Драко действительно почувствовал себя лучше и стал лучше соображать. Нумерология всегда была одним из его любимых предметов. – На самом деле я почти никогда не пользовалась им, – призналась Грейнджер таким тоном, словно рассказывала Малфою о своей тайной жизни ведьмы-стриптизершы. В смысле, голос ее звучал тихо и как-то слишком интимно... – Ты, должно быть, полная дура, если ни разу не использовала его – ага, вот, почему ее голос так звучал, – смотри, это же очень просто. Добби потихоньку убрался прочь. Драко провел следующий час в перекрестном состязании по Нумерологии, перекрикиваясь с Грейнджер. В конечном счете даже поглощенная друг другом парочка из Рейвенкло заметила это. – Слушайте, – сказал им юноша, – если вы хотите поговорить, то почему бы вам просто не сесть рядом, а не орать через весь зал? – Иди и сам сядь на соплохвоста, – вполне дружелюбно предложил ему Драко. – Теоремагия очень сильно переоценена, ты, лохматая дура. Уже некоторое время они при помощи Акцио пересылали друг другу нумерологические диаграммы, начерченные на салфетках, когда дверь снова отворилась. – Смотри сюда, мальчик-хорек, Теормагическая Теорема Пифагоруса – это же классика! – возбужденно доказывала Грейнджер. – Ты имеешь в виду, что она старая и бесполезная, грязнокровка? Абсолютно с тобой согласен. – Малфой! Почему ты пристаешь к Гермионе? О, прекрасно. Ему не хватало только Самодовольного Мальчика Который Выжил и его верного подпевалы Уизли Веснушатого Чуда В Перьях. Грейнджер оглянулась и просто просияла. – Гарри, Рон! Как мило, что вы присоединились к нам! – Нам? – эхом повторил Подлизли. – К Грейнджер и голосам в ее голове, – надменно пояснил Драко. Он, наконец то, вспомнил о своем тосте, который уже давно стал холодным как камень. – Лично я собирался поесть, но один взгляд на вас стимулирует мой рвотный рефлекс... – А один взгляд на тебя стимулирует мой специально для тебя припасенный рефлекс Хорошенько Надавать По Твоей Бесцветной Морде, – прорычал Уизли. – Во-первых, я ничего такого не делал, Подлизли, во-вторых, хотел бы я посмотреть, как ты набьешь мне морду, в третьих, что ты имеешь в виду, называя мое лицо «бесцветным»? Драко встал, прикидывая свои шансы. Он смог бы сам справится с Уизли-Подлизли, но вот внагрузку с Поттером, да еще... Хм м м... – Просто забудь, Рон, – сказала Гермиона. – Ты не должен тратить время на слизеринских нарциссов. – Что? – Причем здесь мать Малфоя? Драко закатил глаза и просто ушел из Большого зала. Неудивительно, что при таких друзьях Грейнджер иногда отчаянно нуждалась хотя бы в минутной интеллектуальной беседе… Он брел обратно в подземелья Слизерина, задаваясь вопросом, готовы ли Крэбб и Гойл к очередной проверке их разумности – умения дышать через нос. Драко подумал, что на Зельеварении сможет отдохнуть после более чем напряжного завтрака. Драко должен был бы вспомнить закон Мерфи****, самого великого и самого неудачливого ирландского волшебника своего времени. (Непьющий ирландец чрезвычайно опасен. Он может начать думать. И тогда он может захватить весь мир). Сидя за последней партой, Малфой бездельничал, задаваясь вопросом, что бы такое попоротивнее кинуть в Лонгботтома. Драко разрывался между слизняками и свежеснятой шкурой бумсланга, когда Снейп вошел в класс. Во-первых, явное пренебрежение личной гигиеной, во-вторых, судя по вечному недовольству, перманентный предменструальный синдром (если этот термин вообще можно применить к мужчине). Хотя и трудно было разглядеть сквозь грязные волосы, но Драко был готов поставить сотню галлеонов на то, что в глазах Снейпа всегда горел неприятный подозрительный огонек. Он явно был способен убить кого угодно. Он был одержимым. Он был беспощадным человеком, выполняющим миссию смерти. – Я хочу поддержать сотрудничество и дружеские отношения между факультетами. Драко с трудом моргнул. Если ему это не показалось, конечно. – Поэтому я пришел к выводу, что каждый студент должен работать над Многосущным Зельем вместе с напарником с другого факультета. Снейп откинулся на спинку стула, слушая протестующее гудение потрясенных учеников с таким видом, словно это был Моцарт в лучшем исполнении. К этому времени Драко уже вспомнил про Мерфи, а также и про свой извечный пессимизм как отношение к окружающей действительности. Он ждал, что же будет дальше. – Поттер и Булстроуд. Гарри Поттер выглядел несколько напуганным, глядя на Миллисенту. Та облизала свои толстые губы. Теперь Поттер выглядел по настоящему, панически испуганным. Драко не смог сдержать улыбку. Безумная тайная страсть Миллисенты к Поттеру стала достоянием общественности еще на пятом курсе и, по мнению Драко, эта любовь у Булстроуд никак не могла возникнуть по отношению к более приятному человеку. Чтобы Миллисента нашла себе другую пару… нет, это было бы слишком, слишком жестоким по отношению к тому человеку. Поттер для нее в самый раз. Любовь к Поттеру была просто идеальной, даже слишком, слишком идеальной. Хихиканье разнеслось по классу, когда Миллисента зазывающе захлопала ресницами. Поттер выглядел так, словно он хотел срочно куда-нибудь спрятаться. Даже Уизли и Грейнджер с трудом сдерживали смех. Драко посмотрел на Гермиону, которая судорожно запихивала рукав мантии себе в рот, и подумал: «Я выберу ее. Она единственная из всего Гриффиндора обладает хоть какими-то умственными способностями, и это будет настоящим ударом для нее, что уже само по себе будет весело, к тому же, мы не закончили наш разговор о Нумерологии...» – Крэбб и Лонгботтом. – Сэр, вы пытаетесь так разбить класс на пары, чтобы мы узнали обо всех тайных влечениях друг друга? – растягивая слова, произнес Драко. Блэйз Забини упал со своего стула, хохоча как ненормальный. Глаза Снейпа опасно сузились. – Вполне возможно, Малфой, вы, например, работаете вместе с Уизли. Рон Уизли стал таким бледным, что веснушки на его лице загорелись словно флуоресцентные лампы. Драко почувствовал отвращение, но... Ха, ужас Уизли был настолько комичен, что Малфой предположил, будто тот втайне действительно хотел этого. Ну, немного, совсем чуть чуть. Но Малфой никогда не позволил бы ставить себя в пару с Уизли другому учителю – кому-то, кроме Снейпа. – И как это вы только узнали наш маленький секрет? – спросил Драко, дурачась, в то время как Уизли, судя по всему, отходил от сердечного приступа. – Мы думали, что ведем себя очень осторожно. – Гойл и Грейнджер. – Аллитерация*****, – сказал Драко. – Как это мило. Он кинул мрачный взгляд в сторону Уизли, все еще парализованного гневом. – Я не собираюсь идти к тебе, зайчик мой, – огрызнулся Рон. – Просто сиди на своем месте и старайся не думать ни о чем разрушительном, глядя на мое зелье, а то мысли, знаешь ли, материальны, – приказал Драко тем особенным малфоевским тоном, который заставлял рабов отчаянно желать повиноваться ему, врагов – отчаянно желать удрать от него, а девушек... ну, просто отчаянно желать его. Кажется, этот тон заставил Уизли отчаянно желать врезать ему по морде. – Это наше зелье, – сквозь зубы выдал Рон. – Это моя идеальная оценка, которая оставит желать лучшего, если ты начнешь вмешиваться и все испортишь, впрочем, думается такова уж твоя судьба – все портить. Ты вытянул несчастливый билетик в этой жизненной лотерее, – Драко открыто глумился над Роном. – Садись! Если ты, конечно, уверен, что умеешь сидеть. – Не сяду! – Представляю вам семейство Уизли, дамы и господа, – мозгов меньше, чем галлеонов, а это уже кое о чем говорит. – Ах, так? Отлично, у меня тоже есть, что сказать тебе, Малфой... – Рон, заткнись! – Эй, – растягивая слова, протянул Драко в адрес влезшей в разговор Грейнджер. – Это была моя реплика. Девушка стояла перед ними, перегораживающими ей путь к шкафчику с ингредиентами. Ее глаза зло сверкали. – Он того не стоит, – продолжила Гермиона. – OK, полностью согласен, – насмешливо перебил ее Драко, хотя Грейнджер обращалась к Рону. Девушка перегнулась через парту, протянула руку и коснулась ярких волос Уизли, строго и напряженно глядя ему в глаза – к вящему изумлению Драко, от этого прикосновения ее не стошнило. – Малфой же полный идиот, он так не только к тебе относится, а вообще ко всем. Мы должны смириться с этим, так уж его воспитали, а он, в свою очередь, слишком туп и вообще слишком противен, чтобы подвергнуть сомнению то, что впитал с молоком матери. И поэтому Малфой не стоит ни твоего времени, ни твоего гнева. – Эй! Я здесь, грязнокровка. Карие глаза Грейнджер даже не сверкнули в его сторону. – Он не стоит даже того, чтобы его замечать. – Жалко, что пару лет назад ты так не думала, – крикнул Драко после того, как Гермиона вернулась к своему столу. – Это спасло бы меня от сильной пощечины. Грейнджер даже не обернулась. Уизли сел на стул с самодовольным выражением на лице. – Валяй, порть зелье, Малфой, – сказал он. – Вообще-то, так уж получилось, что я хорошо разбираюсь в Зельеварении, Подлизли. А вот ты, похоже, ни разу за всю жизнь не сварил зелье удачно, ну, разве что это... Неожиданно самодовольный вид Уизли еще больше стал раздражать Драко. Он почти испытал облегчение, когда Рон начал хмуриться, пока Малфой устанавливал котел. – Эй, я хочу задать тебе один вопрос. – Нет нет, мое «нет» на твое предложение ужина при свечах – ответ окончательный, Уизли. – Я знаю, что это генетически невозможно, но, может, ты попытаешься быть не такой задницей, а? Что, Салазар побери, вы делали с Гермионой этим утром? – Предавались безумной страстной любви в ее комнате. Мы, Малфои, – многоталантливое семейство, все успеваем сделать. Вид безмолвной ярости на лице Уизли был достаточно высокой наградой за те усилия, что пришлось приложить при разработке новой модели отвратительного поведения, которую Драко только что придумал и опробовал на Роне. – Мы говорили о школе, Придурковатый Простачок Подлизли. Бессмысленный расфокусированный взгляд Уизли напомнил Драко о Крэббе и Гойле. – О школе? – Да. Школа – это такое огроменное здание, в котором мы все учимся, и некоторые из нас действительно умеют колдовать после ее окончания. Подумай как нибудь над этим, придурок, если ты раньше об этом не знал. – Ты говорил с Гермионой о школе? – О Нумерологии. Помнишь, это тот самый предмет, для которого у тебя не хватает мозгов. – Лучше тебе больше никогда этого не делать. – Что, Нумерологию не делать? Слушай, даже если я брошу этот предмет, мои оценки все равно будут настолько же выше твоих, насколько положение моей семьи выше вашего. – Да не Нумерологию! Оставь Гермиону в покое! Никогда больше не разговаривай с ней! – прорычал Уизли. – И даже не думай издеваться над ней. – О-о-о-о-о-о-о, Ронни влюблен? О-о-о-о-о-о, неужели, как это мило. Ты стесняешь рассказать ей об этом? Скажи, Уизли, что получится если скрестить ласку****** и бобра? Уизли стал пунцовым – интересное сочетание с его растрепанными ярко рыжими волосами... Он выглядел так, словно готов был убить. – Помните, каждый из вас в конце урока должен выпить Многосущное Зелье с частичкой вашего напарника, – сказал Снейп. Теперь казалось, что Уизли умрет от отвращения. – Я лучше убью себя. – Забери и меня с собой, – пробормотал Драко. – Но, по крайне мере, ты перестал краснеть, словно робкая школьница. О нет, подождите-ка, неужели ты снова начал краснеть? – Отвали, Малфой! Драко с Роном были слишком заняты ссорой, чтобы заметить, что кое-кто проскользнул мимо их стола. – Дай ка мне клок этого отвратительного клоунского парика, который ты называешь волосами, Уизли, – скомандовал Драко. – Я уже положил несколько своих волос в твою мензурку. – Стой, я только что решил, что лучше получу неуд, чем стану тобой – бледным хорькообразным альбиносом. – Давай Уизли, пей, ты же знаешь, что всегда хотел быть богатым, красивым, очаровательным и... ну, короче, мной. – Ты не сможешь очаровать даже бородавчатую жабу, Малфой... Драко сделал выпад рукой в сторону Рона, и когда тот дернулся в сторону, Малфой вырвал у него несколько волосков, на что он и рассчитывал. – Полегче, ты! Драко уставился на разъяренное лицо Рона, задаваясь вопросом, врежет ли ему этот кретин, и не глядя бросил волоски в мензурку. В пылу пререканий ни один из них не заметил, что волоски не попали в мензурку, упав мимо. Ни один из них не заметил фигуру, скользнувшую мимо их стола и бросившую что-то в мензурку Драко. Ни один из них вообще ничего не заметил. Драко зажмурился и одним глотком выпил зелье. *** – Я чрезвычайно разочарован! – цедил сквозь зубы Снейп. – Хотя, – сказал он, глумясь над Лонгботтомом, – в случае с некоторыми учениками я вовсе не удивлен. Я раздал колдографии с ясными инструкциями, как варить это зелье, но ни один из вас не смог выполнить все правильно! Разве что одна мисс Грейнджер справилась с заданием, превратившись в Гойла. Что же касается вас, мистер Малфой, я могу только предположить, что мистер Уизли отвлекал вас от вашей задачи. – Вы правы, сэр, – спокойно согласился Драко. – Он отвлек меня своим повышенным и совершенно нежелательным вниманием к моей персоне. – Десять очков с Гриффиндора, – огрызнулся Снейп. Драко потянулся и лениво зевнул, чувствуя, как по телу распространяется приятное тепло от сознания того, что он был редкостным злобным ублюдком. Ах, как хорошо у него это получалось… Он смотрел, как Грейнджер, вновь ставшая собой, и Уизли посылают ему взгляды а-ля Авада Кедавра, и подмигнул им. Уизли выглядел так, словно сейчас его от гнева хватит апоплексический удар, а Грейнджер смотрела на него с презрительной ухмылкой. Поттер все еще казался слишком потрясенным шаловливым тисканьем Миллисенты, чтобы обратить внимание на перекрестную дуэль взглядов. Драко был настолько занят рассматриванием лица Поттера, на котором застыло выражение испуга, грозящего не сойти с него всю оставшуюся жизнь, что не сразу заметил, что плохо себя чувствует. «Думаю, что следует заглянуть в комнату приятного запаха до Ухода за Магическими Существами... Уф, целых две пары подряд в обществе гриффиндорцев – не удивительно, что меня тошнит...» – Ты в порядке? – прохрюкал Крэбб, кладя руку ему на плечо, в то время как Снейп внушал им всем, что они идиоты, неудачники, сквибы и позор всего волшебного рода, что все, на что они способны – это стать помощниками Филча, если он их еще примет, и что больше они никогда, никогда, никогда не должны даже тень бросать на двери его подземелий (другими словами, он был сдержан как обычно). Драко состроил гримасу, его лицо приняло то самое свирепое выражение, которое дало почву слухам, будто в Малфоях текла кровь вампиров. Которые, конечно же, были неправдой. Возможно. – Нет, и тем лучше для тебя, любителя задавать глупые вопросы, Крэбб, – огрызнулся Драко, отбрасывая кувалдоподобную руку Винсента властным движением, а потом зашагал прочь, умудрившись по дороге злобно пихнуть всех троих членов Золотого Трио. – Ой ой ой, неужели маленькому бедненькому Малфойчику плохо? – начал издеваться Уизли. – Попроси Снейпа уложить тебя в постельку и подоткнуть тебе одеялко. – Я не по тем делам, Уизли. В отличие от тебя. Драко зашагал прочь, до него все еще доносился голос Грейнджер: – Гарри, что случилось? Ты выглядишь таким... потрясенным... К счастью, Миллисента воспользовалась своим шансом и как следует оттискала Поттера, благодаря чему тот теперь проведет остаток своих дней в больнице Св. Мунго, что-то невнятно бормоча. Так ему и надо. Стараясь не сложиться пополам от боли, Драко, бросился в мужской туалет со всей скоростью, на которую был способен. Тупица Уизли, как, во имя Мерлина, ему удалось настолько испортить зелье? Или это Грейнджер еще утром как-то умудрилась отравить его кофе? О, предательский энергетический напиток! Он ввалился в туалет, распахнув дверь, и растянулся на полу. Боль просто ослепляла. Она пульсировала холодными серебряными волнами в желудке, его щека приклеилась к холодными плиткам пола, потому что на ней выступил пот, кровь, текущая из прокушенной губы, испачкала его одежду. Драко вздрагивал и пытался сжаться в комочек, чтобы стать меньше, связать все ниточки боли в один узел и... Казалось, он действительно становился меньше... Его одежда словно стала слишком жаркой и слишком тяжелой, грубая черная мантия царапала нежную кожу, отчего он пищал, его одежда казалась... Слишком большой. Подождите-ка. Пищал??? Малфои не пищат. И в этот момент одежда будто поглотила его. Гора черной одежды заваливала его, душила его, затягивала его словно в болото, а зуд по всему телу становился все сильнее, словно... Словно у него росла шерсть. Снова. Драко помнил каково это – иметь шерсть. Только не еще один инцидент подобный тому, что произошел с проклятым профессором Хмури два года назад, пожалуйста, пожалуйста, нет... – Нет!!! – отчаянно выкрикнул Драко. Он услышал только писк. Малфой поспешно выбрался из-под одежды, охваченный одним единственным отчаянным желанием – убежать, убраться отсюда, пока кто-то не начал подбрасывать его от пола до потолка, как тогда. Его охватило дикое желание отомстить тому члену Золотого Трио, который решил, что сотворить с ним нечто подобное будет забавно... А потом появилась пара ботинок, мчащаяся на него. Ты не сможешь перегнать человека, Драко. Так будь пронырливым. Будь слизеринцем. Драко замер, застыв от ужаса. Нет, это не просто фигура речи, он на самом деле замер, словно враз окаменев. Когда к нему потянулась большущая рука, он укусил ее так сильно, что кровь брызнула струей. А потом он бежал, бежал, бежал, остановившись только для того, чтобы поблагодарить Мерлина за то, что дверь в туалет осталась открытой, он бежал по внезапно ставшему огромным коридору, задаваясь вопросом, что же ему делать дальше… И вдруг он врезался в другую пару ботинок и был подхвачен другой огромной рукой. В этих ногах было что-то необычное. Даже в этом масштабе они были слишком уж габаритные... – О, смотрите, ребята! Какая симпатичная крыска! Первой мыслью Драко было: «Симпатичная КТО?» И вторая мысль: «О нет. Только не Уизли». Он был маленьким беспомощным грызуном в руках гриффиндорцев. * Драко из-за созвучности путает жокеев и Джеки Кэннеди Онассис – жену Джона Кэннеди (35-й президент США (1917 1963). (здесь и далее примечания второго переводчика)
|
