Присвоил», в котором повествуется о присвоении азербайджанских преданий

Уважаемые читатели! Продолжаем материал «Пришел, увидел,...присвоил» и, следуя ее части «…присвоил» хотели бы ознакомить вас с тем, как «присваивались» азербайджанские предания. Предания, как известно, – старина, дошедшая из глубины веков память, это прошлое, без которого у настоящего нет будущего. Возможно, что слово «предание», как вестник древности, обладает на редкость завораживающим звучанием. Это – выстраданные этносом уникальные фольклорные творения, несущие как познавательный, так и назидательный смысл. Предания имеют в фольклористике особое место и значение термина «предание», если следовать «Энциклопедическому словарю (1985г.)» раскрывается как «жанр фольклора, устный рассказ, который содержит сведения об исторических лицах, событиях, местностях, передающиеся из поколения в поколение». Даже будучи первоначально изложенным устами очевидца, предание со временем при передаче, естественным образом обрастает новыми наслоениями народной молвы и вольно интерпретируется. И, как справедливо, отмечается в «Толковом словаре русского языка» Ожегова, превращается в «рассказ о былом», в быль. Действительно, «Словарь синонимов русского языка» от 1968 года слова «легенда», «миф», «сказание», «предание» увязывает вместе и считает синонимичными, поскольку они выражают сходные понятия и «тождественны или близки по своему значению, различаясь в оттенках и стилистической окраской». В определенном смысле «предание» родственно другому фольклорному жанру – «легенда», поскольку они составные части более общего понятия «сказание», объединяющего фольклорные образцы исторического и легендарного характера, т.е. предания, легенды, были. Вместе с тем «предание» и «легенда» и, тем более, «миф» различаются. Не случайно, в «Словаре иностранных слов (М., 1985г.)» указывается, что «легенда» латинского корня и буквально означает «то, что надо прочесть». Легенда первоначально отражала религиозно-нра­во­учительный рассказ, а впоследствии же – «необыкновенную и недостоверную историю», словом становится в фольклоре традиционным народным рассказом о чем-то чудесном и который воспринимается и излагающей и слушающей стороной как достоверность. Кстати, наверное, поэтому именно слово «легенда» в переносном, обиходном смысле слова понимается как «вымысел, выдумка, нечто невероятное».

Хотелось бы подчеркнуть, что «предание» всегда имеет историко-географическую событийную основу, для него характерно то, что оно пережито конкретным этносом и отражает историю с его историческими лицами и его географическим ареалом проживания. Именно «Толковый словарь» В.Даля блестяще разводит термины «предание» и «легенда», представляя предание как «рассказ, повествование, память о событии, а легенду как «поверье в событие» (курсив наш). Возможно, эти нюансы фольклористики и не играли бы принципиальной роли, если бы не шла речь о смене этнической принадлежности преданий, если бы не стоял вопрос о присвоении столь важного типа нетрадиционной интеллектуальной собственности, коими являются выражения фольклора в целом и предания, в частности.

Есть замечательная мысль, принадлежащая перу архимандрита Марко Орбини из его труда «О расширении народа славянского» от 1601 года. Так вот, сей ученый муж, очень давно заметил, что «одни воевали, а другие писали историю», одни творили историю, а другие описывали ее в желаемом выгодном свете. Точно также одни были творцами событий, ложившимися в основу преданий, другие же, и, заметьте много позже, могли их рассказать и переиначить в желаемом свете и записать как собственные. Словом, исторические хроники, исторические события, ложившиеся в основу преданий и былей, умело использовались для политической рекламы и других далеко идущих целей…

Итак, мы поставим следующий вопрос.

Можно ли определить этническое происхождение и принадлежность предания по тому, кто, лицо какой конкретной национальности его рассказало или записало? Этот, кажущийся, на первый взгляд, вычурный вопрос, тем не менее, как оказывается, существует. Можно удивляться, поскольку многие из нас прекрасно знакомы с русскими былинами и еще в школьные годы, возможно, писали по этому поводу изложение. Точно также, как многие из нас, уважаемые читатели, знакомы с преданиями и других народов или их эпосом, источниками сюжета которого являлись также народные предания. Так вот, вряд ли у кого могла возникнуть мысль присвоить греческий эпос или немецкий – «Песнь о Нибелунгах» или французский – «Песнь о Роланде». И наше повествование о них, никак не могло значить, что они явились из того же этнического корня, как и те из нас, которые их описывали или рассказывали. Вспомните поведанное нами в предыдущих параграфах, как фальсифицировались и арменизировались не имеющие отношения к армянам предания от другого этноса, как они ложились в основу «Истории Армении» у М.Хоренского. Стало быть, сказанное не имеет отношения к армянам, поскольку предание для них даже не легенда, а новоявленный миф, и вот почему…

Мы выберем из армянских преданий, нашедших печатное отражение, один из наиболее представительных сборников. Перед нами книга известного армянского литературоведа и специалиста по фольклору Арама Т.Ганаланьяна под названием «Армянские предания» (на арм. яыке), выпущенная издательством АН Армении в 1969 году. Вот названия некоторых из них: «Гамигая, «Иландаг, «Шуша, «Гаракопяк», «Гараволчу, «Шахгялди», «Ганлы зями», «Ширван рахибханасы», «Султан Мурад дашы», «Минкенд», «Ярымча», «Селимин карвансарасы», «Гарныяпых» и др. И таких преданий, звучащих на тюркском (азербайджанском), более 25-ти. Эти предания, сохраняя тюркские топонимы, этнонимы и исторически сюжетную канву, причислены к армянским. Мы приведем краткое содержание только некоторых из них, уважаемые читатели, с указанием их географического месторасположения и страниц в армянском источнике.

«Гямигая» (Нахчыванская автономная республика):

«Судно Ноя коснулось вершины горы… Гора спросила у пророка: «Я выше или Агры-даг?» После этого название горы и осталось как Гамигая» (стр. 12).

«Иландаг» (Нахчыванская автономная республика):

«Во время всемирного потопа судно Ноя ночью коснулось этой горы. Удар был настолько силен, что гора раскололась надвое. Результатом проклятий Ноя явилось то, что здесь на горе поселились змеи и чудовища. Потому гора и называется Иландаг» (стр. 11).

«Гарыкепяк» (селение Гарабулаг Джебраильского района):

«Когда-то здесь во главе своего войска прошел падишах. С ним была его любимая собака, спасшая ему жизнь в одном из сражений. Во время переправы собака внезапно заболела и умерла, падишах похоронил ее, а воинам приказал принести по горсти земли на могилу. В итоге возникла большая гора. Падишах в память о своей собаке назвал это место Гаракопяк…» (стр. 32-33).

«Султан Мурад дашы» (вблизи Малатьи, Турция):

«С этим камнем к Султану Мураду навстречу вышла девушка. В честь ее героизма Султан поставил ей памятник и украсил головную его часть золотом. После возвращения из Багдада он обращает внимание на то, что золото оказалось нетронутым… Он удивлен и восхищен подобным поведением малатийцев, поскольку среди них не было ни одного жителя – попрошайки, посягающего на чужое…» (стр. 76).

«Селимин карвансарасы» (находится в Дарьялазе, нынешняя Армянская республика):

"Однажды сын местного правителя был вынужден перейти через это ущелье. Неожиданно пошел снег, и началась пурга. Не найдя спасения, сын правителя со своим отрядом погибают. Жена правителя в память о сыне построила здесь каравансарай, так чтобы проходящие зимой караваны могли найти укрытие. Это строение в честь сына правителя и назвали Карвансарай Селима» (стр.384).

«Шуша» (Карабах):

«Когда-то Панах-хан, правитель Карабаха, прибыл в гости к Бардинскому хану. Последний для изъявления своего уважения к почетному гостю устроил охоту. И они вместе со своей прислугой, сев на знаменитых карабахских скакунов, отправились охотиться в горы и близлежащие к ним густые леса.

Панах-хан, восторгаясь открывшимся пейзажом, воскликнул: «Что за дивные края! Что за чистый воздух! Будто бы стеклянный («шюшя»); издали все видится прозрачным, как в стекле. Здесь следует заложить красивый город. Так и случилось. В Карабахе, на высотах, где прозрачный, как стеклышко, чистый воздух и была заложена Шуша» (стр. 158).

«Шахгялди» (Турция):

«Когда шах пошел брать Ван, увидевшие его издали жители села закричали: «Шах гялди». С того времени село так и называется «Шахгялди» (стр.193).

«Ширван рахибханасы» (вблизи Шемахи):

«Как говорят, рахибхану построила дочь падишаха. Отец собирался выдать ее замуж за тюркского хана. Чтобы уйти от этой участи, его дочь решила построить монастырь и уйти в монахини» (стр.236).

«Минкенд» (Лачинский район):

«Теймурленг придя сюда со своим войском и покорив всех, добрался до одного из селений Зангезура. После того, как он и его покорил, то решил посчитать, сколько же сел покорено и когда, он доходит до цифры «тысяча», то восклицает «Минкенд»! Так и осталось название села Минкенд (стр.172).

Чтобы не утруждать вас, уважаемые читатели, ограничимся отрывками только приведенных переводов преданий. Даже не ставя вопрос о том, в какой мере «претворен» плагиат в армянских преданиях по сравнению с их оригиналами, – нашими фольклорными образцами, названия многих из них не только звучат на азербайджанском, а просто-напросто являются современными географическими объектами, расположенными на территории Азербайджана, Турции, Ирана и Грузии.

Возникает вполне естественный вопрос: чем же мотивизируется армянское происхождение многих преданий? И когда обращаешься к приводимому в монографии перечню источников вышеприведенных преданий, то начинаются прямо-таки чудеса! Оказывается, что предание «Гямигая» «восходит» к некому Ерванду Лалаяну, опубликовавшему это предание как армянское еще в 1904 году в «Этнографическом сборнике» в Тифлисе. Он же в «Этнографическом сборнике» от 1897 года «арменизировал» предание «Гаракепяк», и был поддержан М.Погосовым в 28-м выпуске СМОМПК под названием «Армянская народная словесность в Закавказье».

Иландаг» же был «арменизирован» еще во 2-ом выпуске СМОМПК, причем под общим названием «Народные предания в Нахичеванском уезде, Эриванской губернии», как будто бывший Нахичеванский уезд и бывшее Эриванское ханство являлись армянскими.

Дальше – еще невероятнее. Выясняется, что предание «Шуша» наговорил 70-летний шушинец Аршак Петросян, а собрал и записал в 1952 году Григорян-Спандарян.

И здесь начинаешь задумываться над тем, что предание становится не просто «легендой», а в прямом смысле «армянской выдумкой» и «армянским мифом». Посудите сами. Предание «Минкенд» наговорил Норик из Геруса, причем слышал его от своей матери, а записал в 1965 году М.Аракелян.

А вот предание «Султан Мурад дашы» от Г.Срвантзяна из «Торос ахбар» (так именуют армян-переселенцев из-за рубежа – «братьев») было «арменизировано» еще в 1897 году. Что касается предания «Ширван рахибханасы», то оказывается, что оно почерпнуто из «Армянской истории» Лео (1946г., т.3).

Ограничимся указанными ссылками, поскольку вырисовывается вполне определенная картина. Армянский источник, живой или печатный, «наговаривает» азербайджанские (тюркские) предания и этого оказывается достаточным, чтобы после «облачения» в армянскую графику предание было бы «арменизированным». География подобных «армянских» преданий весьма широка, затрагивает ареалы, в которых проживают этносы, не имеющие отношения к армянскому и включает ряд суверенных государственных образований. Однако, при ознакомлении с приводимой в книге картой на армянском языке, отражающей географический ареал распространения армянских преданий, создается впечатление, что все указываемые географические объекты – места исключительного проживания армян. Мы приводим эту карту, уважаемые читатели, дабы вы сами убедились в том, что на севере она захватывает территорию северо-западных районов Азербайджана, Грузии, включая Тифлис, Ахалкалаки, Батум (названия приводятся в том виде, в каком они представлены на карте по-армянски). На юге ареал «армянских» преданий захватывает территорию Турции, включая Болу, Диарбекир и т.д., а также территорию Ирана – южно-азербайджанские провинции), включая окрестности озера Урмия, вплоть до Тавриза. Восточный ареал «армянских» преданий – Азербайджан (Кура-Араксинское междуречье, Нахчыван, Карабах), и, наконец, на западе – снова территория Турции от Трабзона до Малатьи. Словом, «армянские предания» распространены в ареале от «моря до моря» – от Черного до Каспийского моря. Именно подобным образом мифологизируется на этой карте территория «Великой Армении».

Обращаем внимание читателей на то, что речь идет о преданиях, по общему мнению, являющихся живыми источниками глубокой старины, а поскольку «носителями» «арменизированных» преданий выступают армяне, то, стало быть, они, и есть исконные насельники этих земель, с которых и собирались предания. Итак, перед вами образцы присваивания и притязаний к интеллектуальной собственности коренных насельников очевидным образом переплетающиеся с претензиями на их земли. И здесь, мы еще раз убеждаемся в том, как за счет преданий делается все, чтобы не предавать преданию мифическую «Великую Армению». Вот мы и сочли возможным завершить настоящий параграф знаменитой фразой от Чацкого в «Горе от ума» Грибоедова: «Свежо предание, да верится с трудом».