Присвоил», в котором повествуется, как пытались прибрать к рукам дастан Кероглу

Уважаемые читатели! Продолжая материал «Пришел, увидел,…присвоил» в рамках третьей части видоизмененной латинской триады, а именно части «…Присвоил», мы намерены осветить «отчаянные усилия», предпринимавшиеся для «арменизации» нашего дастана «Кероглу».

«Кероглу» – одна из жемчужин азербайджанского дастанного эпического творчества, являющегося самостоятельным и уникальным жанром нашей литературы. Это героическое сказание, и, стало быть, к нему всегда проявлялось особо бережное отношение.

Излагаемый материал вполне мог бы попасть и в рубрику абсурдов, поскольку абсурдность здесь в том, как армянство не только пытается приписать себе первенство в создании дастана, но и в том, что абсурдно «арменизированно» стремится разъяснить причины появления и события, легшие в основу дастана, не говоря уже об абсурдности «арменизации» его сюжета.

Начнем с того, что специалисты дастан «Кероглу» условно именуют историческим, поскольку в эпосе нашли отражение действительные события XVI-XVII вв. При этом полагают, что позднесредневековое историческое ядро, а точнее южноазербайджанская основа сказаний о Кероглу, сложились на почве уже имевшейся эпической фольклорной традиции с существующими в ней элементами мифотворчества. Героический эпос в исконной азербайджанской версии отразил события, имевшие место в связи с народными восстаниями в период правления шаха Аббаса. Следовательно, это пережитая нашим народом история. Стало быть, в подобных случаях «историческое правосудие не имеет ножен».

Дастан «Кероглу» известен во всем мире. Знакомству с ним способствовала печатная информация об этом эпосе на русском языке, которая появилась благодаря Н.Шопену, работавшему в созданной царским режимом на азербайджанских землях Армянской области. Он объездил весь Азербайджан и, заинтересовавшись этим сказанием, опубликовал его в 1804 году в обозрении «Маяк современного просвещения и образования» под названием «Легенда о Кероглу». Состоявшая из 44 частей и пространных комментариев его публикация помимо исконных дастанных черт несла много всего, что не имело отношения к сюжетам эпоса, да и сам Шопен отмечал, что не отвечает за художественность перевода, поскольку не всегда был уверен в источниках. Как отмечал еще В.Жирмундский, это издание не имело научной значимости и, по мнению специалистов, имело много надуманного, включая финал эпоса, когда Кероглу… принимает христианство и т.п.

Неоценимым вкладом в распространении дастана «Кероглу» и знакомству с ним европейского читателя, явилась запись и опубликованная на этой основе книга замечательного польского ориенталиста А.Ходзько, изданная в Лондоне на английском языке в 1842 году. Рукопись же этой записи хранится в Парижском Национальном фонде рукописей. А.Ходзько записал ее в бытность послом России в Гиляне со слов азербайджанских ашугов. Трудно переоценить вклад этого издания, несмотря на его недостатки. Оно в 1856 году было переведено на русский язык и отпечатано по частям в газете «Кавказ». Специалисты едины во мнении, что запись и публикация А.Ходзько отражает наиболее старые пласты сказаний о Кероглу, является самой достоверной и полной, основанной на азербайджанской версии, и трудноотличимо по содержанию и форме от бытующих и сегодня азербайджанских песен о Кероглу. По этой причине, уважаемые читатели, именно эта версия, невзирая на некоторые свои недостатки, и признается в науке как историческая основа других национальных версий эпоса – грузинской, армянской, туркменской и т.д. Об этом даны очень четкие указания известного русского ученого, профессора Петербургского и Казанского университетов И.Березина. Точно также большинство исследователей эпоса, такие как А.Боровиков, И.Брагинский, В.Жир­мундский, В.Чичеров считали, что многочисленные национальные версии Кероглу образовывали две ветви: азербайджанскую, к которой восходят армянская, курдская, грузинская, турецкая и среднеазиатскую, включающую туркменскую, узбекскую, таджикскую, казахскую и другие версии. В условиях армянских претензий на «Кероглу» приведенные исторические факты играют очень важную роль.

Подчеркнем также, что, начиная с 1913 года, имели место азербайджанские издания «Кероглу» Р.Заки, Оруджевых, а в 1927 году вышло и первое советское издание дастана и много других впоследствии.

А теперь, после этого краткого комментария, посмотрим, как армяне приобщались к дастану «Кероглу». Сначала о хранящихся в Армении рукописях дастана. Упоминания о Кероглу можно встретить еще у армянского историка Аракела Тавризского от 1662 года, а в XVIII веке армянский купец из Тавриза Эльяс Мушегян (1722г.) записал некоторые песни из эпоса. Всего было записано 13 песен, которые впоследствии были опубликованы в Ереване в 1954 году (А.Араян, Д.Габриэлян «Неизданные песни Кероглу»). В Матенадаране также хранится рукопись от XIX века, объединяющая три меджлиса «Кероглу» – «Алы-киши-Ровшан», «Гизироглу Мустафа бек» и «Болубек» – объединенных вокруг единого сюжета из 55 песен. Точно также отдельные части «Кероглу» были собраны и записаны, а отчасти и переведены М.Гараханяном в 1908-1909 гг. и, включая 7 меджлисов, в т.ч. «Эйваз болу», были переданы на хранение в Эчмиадзин. То же самое было проделано и в 1908 году и Г.Калантаряном. Напоминаем, что все эти версии «Кероглу» – на азербайджанском языке в армянской графике.

Начиная с записей с М.Гараханяна происходит сюжетное закрепление событий дастана за Арменией, «арменизация» бытовых аспектов и т.п. Уже в этой записи в «арменизированной» редакции в части «Эйваз болу» в сюжет умышленно вносятся элементы армянского окружения и надуманные эпизоды вроде поездки Кероглу в Ани, его сражение с армянским богатырем Ваганом и т.д. По такому же принципу вносятся искажения Калантаряном в рукописную часть «Сказка Гасан-паши Кероглу» и по той же схеме сюжет разбавляется измышлениями.

А вот хранящаяся от 1913 года рукопись именуется ни много ни мало «Аршак Б». Искажение сюжета достигается за счет измышлений добавленной части «Смерть Кероглу», в которой последний к старости прекращает свою борьбу, принимает решение уйти под покровительство Хосров-шаха, но по дороге его убивают. Все это не просто чуждо духу эпоса, но и подрывает всю его героическую составляющую.

Однако, все сказанное – только истоки искажений, присвоения, несущие подготовительную функцию для последующей «арменизации».

Подчеркнем, что тексты дастана на азербайджанском в армянской графике также и издавались, как, например, изданное в 1872 году «Хекайати Кероглу» - «Сказание о Кероглу». Тем самым создавались условия для последующих переводов, обработок, а также «арменизации» и изданий дастана, что началось примерно с 60-х годов XIX столетия.

Напомним, о чем мы уже поведали в предшествующем параграфе, что «усилиями» так называемой армянской ашугской школы (Дживани, Сазаи, Джамали, Хаят и др.) подвергался отчуждению и претерпевал серьезные метаморфозы и дастан «Кероглу», впрочем, как и другие образцы дастанного творчества нашего народа. Достаточно отметить, что меджлисы эпоса «Приключения Гизироглу и Болубека», «Приключение Демирчи оглу и Хамса бека», «Болу бек» в подобной искаженной и «арменизированной» редакции издавались в 1897, 1900, 1904 гг. один за другим в виде отдельных книг. К примеру, «Сказание о Кероглу, происшествия случившееся с Гизироглу и Болу беком» издавались благодаря «усилиям» Джамали. Знаменательно то, как издание перевода с искажением-обработкой обосновывалось со стороны Джамали «…цель переводов этих сказок заключается в том, чтобы усилить охоту к чтению книг у народа, ибо положение последних наглядно показывают, что в отличие от ненужных и исторических книг, они читаются больше». Нам трудно сказать, какими ненужными, историческими изданиями подпитывали армян, но важен сделанный далее вывод: «Армянские труженики, начиная с детства, находились под впечатлением разных дастанов, услышанных из уст тюркских ашугов. Поэтому современное общество мечтает прочитать эти дастаны на армянском языке» (курсив наш) (Тифлис, Изд. Вартаньяца, 1897).

Еще более знаменательны метаморфозы с сюжетом дастана. Эпос полностью приближен к жизни армянского народа, пестрит армянскими географическими названиями, конь Кероглу Гырат именуется Писаком, в «Эйваз Болу» введен образ армянского купца. В переводе много чуждых эпосу строк, таких, как «вино и водку пили как воду», или «среди смельчаков Кероглу были магометане и христиане». Чуждый дух внесен и в перевод «сказания о Кероглу, происшествие, случившееся с Демирчибеком и Гамза беком».

В итоге, перед нами предстает далекое от оригинала некое произведение, за счет искажений едва ли напоминающее «Кероглу», но, несомненно, с выкраденными сюжетами и скомпилированными образами, получившими армянскую драпировку.

Даже беглое сравнение «арменизированных» переводов «Кероглу» Джамали и Хаята с одной из лучших, основанных на азербайджанском оригинале, версий Ходзько, наглядно свидетельствует о механизме искажения и целевой трансформации дастана. Все это происходит не столько «рассудку вопреки, наперекор стихиям», а согласно продуманной и наработанной схеме, цель которой – отторжение азербайджанского дастана от азербайджанского народа.

Подчеркнем, что еще в первом издании «Кероглу» от Шопена с подачи армянских «старателей» готовились предпосылки к будущему подлогу. В частности, Шопен в примечаниях к своим записям пишет, что Чямчян в своей «Армянской истории» повествует о том, что царь Сумбат-Багратид, отдавший себя добровольно в руки азербайджанского эмира Юсуфа, был в 914 году казнен в г. Двине по обыкновению восточных народов лишением зрения. Сын его Ашот начал мстить за отца, став атаманом работников. И вот, под Ашота, перейдя от армян к тюркам и, заложили основу рассказы о Кероглу.

Здесь, как видят, уважаемые читатели, притязания направлены именно на армянскую «первичность» сюжета Кероглу, на армянскую «протооснову» излагаемых событий.

Посмотрим, что делается дальше с замечательной версией Ходзько. Оказывается, что в ход пускаются различные околонаучные изыски и псевдонаучные рассуждения. В частности, Г.Берберян, востоковед, проживавший во Франции, сопоставляет оригинал Ходзько с армянскими «вариациями» Кероглу (и их не менее сорока!) и развивает в своем «исследовании» «аршакские» корни Кероглу (Г.Берберян «Аршак и Кероглу»; Париж, Изд. Х.Матикуньяна, 1938). «Анализируется» связь «Тиран-Аршак» (Тиран- отец Аршака) и… выясняется, что согласно сведениям армянского историка V века Ф.Бузанда, правитель Атрпатакана (Азербайджана) Вараз Шапух от имени Персии вел переговоры с армянским царем Тираном (339-350 гг.). Так вот, участвующий в переговорах от имени Тирана армянин Писак, изменив своему правителю, подсказывает Вараз Шапуху потребовать у Тирана его прекрасного коня в качестве подарка. Поскольку Тиран хитрит и дарит подмененного коня, то опять же после доноса Писака, армянский царь схвачен и ослеплен… Трудно сказать, что здесь является идейной доминантой: то ли предательство и измена Писака, то ли хитрость и лицемерие Тирана? Зато конь – уже армянский! И далее, поскольку вместо Тирана на престол вступает его сын Аршак, то он теперь – сын слепца! Полагаем, что нет надобности комментировать цели подобного изложения событий. Тем более что подобное можно найти и у отца «Истории армян» – М.Хорен­ского, о плагиате, искажении, присвоении и «арменизации», которым текстов Геродота, мы повествовали в предшествующих параграфах. Словом, у М.Хоренского та же фабула «конь Тирана» – «Тиран есть ослепленный отец Аршака», «Аршак же – сын слепца».

Европейские ученые, которые знакомы с дастаном, не оставили в стороне эту попытку утвердить подобное понимание эпоса.

В берберьяновские изыски вмешивается известный французский ученый Д.Дюмезиль, который, изучив в сопоставительном плане народное предание и сказание о Кероглу, делает несколько предельно ясных выводов. Во-первых, нет генезиса между эпосом «Кероглу» и преданием об Аршаке, но есть определенная созвучность, в силу которой и ощутимо влияние «Кероглу» на предание об Аршаке. Во-вторых, в целом ощущается влияние более раннего сюжета «сын слепца» на тему «Тиран-Аршак»! Казалось бы все ясно. Однако стремление во что бы то ни стало обосновать «армянские» корни возникновения «Кероглу» приводит к тому, что Берберян, ревизуя выводы французского ученого, цепляется за то, что в тюркских изданиях и работе знакомого читателям Г.Агаяна Кероглу представлен правителем. Аршак же также является правителем. Следовательно, по мнению Берберяна, и отец Кероглу был правителем, подобно Тирану!? В рамках подобных логических заключений делается вывод, что Ченлибель Кероглу – это Аршакаван Аршака. В Аршакаване жили воры и разбойники, а чем смельчаки Ченлибеля не разбойники и т.д. и т.п.

Оставим, уважаемые читатели, временно, подобные сомнительные, а точнее абсурдные «обоснования» и вспомним, что еще у Геродота (V в. до н.э.) нашла отражение древняя легенда «О сынах слепцов», то есть сюжет с близкими параллелями к дастанной линии «Кероглу». Кстати, речь идет о древней легенде, восходящей к скифам. Скифы же именуются «скифами» только в русскоязычной литературе. Греки именовали их «скузай» (множественное число), ассирийские и вавилонские источники «ашгузай», «ишгузай», то есть с корневой частью «уз-куз-гуз» (просим сравнить с «ич огуз»)…

Возвращаясь к «обоснованиям» Берберьяна об армянских корнях возникновения Кероглу, заметим, что последний, осознавая шаткость приводимой аргументации, прибегнул к еще одному доводу. Оказывается, Кероглу не сын слепца, в юности он не носил своего имени-псевдонима, а был Ровшаном (то есть «светлым»). Имя Кероглу он стал носить только с момента ослепления своего отца, приняв решение отомстить за него. И далее, согласно Берберьяну, если народ хотел подчеркнуть в имени героя его храбрость, мужество и героизм, то дал бы ему имя, соответствующее этим качествам. Отсюда и его вывод о том, что… Кероглу есть родовая фамилия. Итак, в «дополнительном» доводе проповедуется династическая этимология слова «Кероглу», причем связанная со светом. Вот и пришли к Г.Агаяну, много раньше, исходя из армянского предания, стремившегося «доказать», что отец Ровшана не являлся слепым, а был армянином, «Хором» и принадлежал к княжескому роду «Хорхарунидов». «Хор» же со временем превратился в «Кор» (Г.Агаян, «Похождения из жизни Кероглу», Стамбул, Библ. Пурат, 1924, арм). Не углубляясь в этот абсурд, подчеркнем, что в свое время М.Баратав метко осадил это измышление, заметив, что в стихах «Я не Кероглу, а хороглу» имеется словесная игра, восходящая к узбекско-туркменской версии, в силу естественной замены букв в тюркских языках.

И еще об одном примечательном моменте, связанном с попыткой «арменизации» Кероглу. Дело в том, что были предприняты воистину отчаянные меры, дабы «арменизированно» локализовать Ченлибель, максимально удалить его от мест возникновения эпоса. Здесь и Баз и Аршакаван и подле Себастии по Джамали. Аят же размещал Ченлибель то ли в Иране у Салмаста, то ли, как и Джамали в Турции, у Себастии. Еще Е.Мушегян стремился локализовать Ченлибель неподалеку от Карса. Словом, стремление «убрать» Ченлибель из Азербайджана или Восточной Анатолии, то есть места рождения самого дастана совершенно очевидно.

Завершая этот параграф, связанный с армянскими притязаниями на дастан «Кероглу» отметим, что не только армянские переводы и обработки этого дастана, но и такие «арменизированные» варианты, как «Кероглу в плену», «Мельник Кероглу», «Меч Кероглу» – все восходят к версии Ходзько, основанной на азербайджанском варианте дастана. Такова наиболее знаменитая армянская версия дастана, скомпилированная из азербайджанской версии «Кероглу», и изданная в 1941 году в Ереване с предисловием Х.Самуэляна. Здесь можно обнаружить следующие примечательные признания Самуэляна. Во-первых, что песни Кероглы, по его мнению, занимают главное место в репертуаре армянских ашугов – гусанов. И, во-вторых, «довольно значительную часть армянских вариантов, составляют армянские переводы исполнений азербайджанских ашугов, азербайджанский эпос полностью арменизируется, а сам Кероглу становится армянским героем».

Трудно что-либо добавить к этому. Наверное, стоит только сказать, что армянский поэт XIX века Р.Патканян, написавший в 1856 году дастан в стихах под названием «Кероглу» и напечатавший его в Петербурге в 1893г., открыто признавал и подчеркивал связь своего творчества именно с азербайджанским вариантом «Кероглу». Так, что как говорил великий Гете: «Над важным думать никогда не лишне».