ISBN 5-352-01625-0 1 страница
EX. 1 Доповніть пропуски необхідними дієсловами, яких не вистачає:
EX. 2 Провідміняйте дієслово éduquer у всіх формах + -? EX. 3 Утворіть множину: 1.Il a mangé - _______________; 2. Tu as écouté - ______________; 3. J’ai emporté - _________________; 4. J’ai dansé- _________________; 5. Elle a rougi - ________________; 6. il a réfléchi - __________________ EX. 4 Відкрийте дужки: A. Sa découverte (provoquer) ___________________ un grand scandale. 2. On (protéger) _______________ nos enfants. 3. Tu (renoncer) _________________ de cette idée. 4. Les étudiants (développer) __________________ ce sujet? 5. Elle (ne pas réaliser) ______________ son rêve. 6. Dans la société on (parler beaucoup) _________________ de cet incident. 7. Ces sujets (ne pas fonctionner) ______________. 8. Dans l’âge adulte Irène (analyser) __________________ toute sa vie. 9. Son père (former) ___________ son caractère. 10. Vous (expliquer) ___________ le problème? EX. 5 Провідміняйте дієслово aller у всіх формах + -? EX. 6 Утворіть множину, увага на узгодження: 1. Je suis entrée - _____________; 2. Tu es venu _____________; 3. Il est sorti - ______________; 4. Elle est partie - __________5. Je suis monté - _________ EX. 7 Відкрийте дужки: A. 1. Mon professeur (monter) ___________ au Mont-Blanc. 2. Nous (entrer) ____________ dans une Université très prestigieux. 3. Elle (devenir) ____________ une bonne femme avocat. 4. T. Chevtchenko (naître) ___________ en 1814. 5. Tu (descendre) ___________ cette montagne? 6. Le train Paris-Kyiv (arriver) ___________ à 18 heures. 7. Cet écrivain (mourir) __________________ il y a longtemps. 8. Nos éducatrices (aller) _________________ ensemble dans les montagnes. 9. Mon amie (tomber) ________________ de l’escalier. 10. Nous (rentrer) ___________________ de l’exposition pleins d’émotions. B. Elle (se réveiller) _____________ tôt. 2. Nous (s’intéresser) …. De ce sujet. 3. Ils (se voir déjà) …. 4. Qu’est-ce qui (se passer) ….? 5. Commet tu (se reposer)….? 6. Je (s’adresser) …. au directeur. 7. Ses parents (s’installer) …. en banlieue de Paris. 8. Vous (se promener) …. et vous (s’embrasser)…? 9. Cet enfant (ne pas s’exprimer) ….. 10. Je (se concentrer) … pour dire la vérité. EX. 9 Перекладіть: 1. Вона повернулася стомленою, але вона була щасливою. 2. Він оселився неподалік. 3. Ми прокинулися щоб попити. 4. Ти прочитав цю книгу? 5. Вони написали листа його батькам. 6. Я пішла в школу. 7. Цей психолог не зрозумів проблеми. 8. Учні не вивчили урок. 9. Яке нещастя, вона впала. 10. Вона мала багато, але вона не була не веселою.
1856-1939
Зигмунд ФРЕЙД Тотем и табу А Санкт- Петербург Издательство «Азбука-классика» УДК 159.9 ББК88.5 Ф86 Перевод с немецкого М. В. Вульфа Фрейд 3. Ф 86 Тотем и табу / Пер. с нем. М. В. Вульфа. — СПб.: Азбука-классика, 2005. — 256 с. ISBN 5-352-01625-0 «Тотем и табу» — одна из наиболее значительных работ Зигмунда Фрейда, всемирно известного австрийского невропатолога, психиатра и психолога, основоположника психоанализа. В этом масштабном и оригинальном исследовании, до сих пор считающемся классикой психоанализа, Фрейд, опираясь на выводы своих психоаналитических теорий, обращается к теме генезиса человеческого общества, культуры и цивилизации и излагает теорию возникновения моральных, религиозных и правовых норм. © В. Пожидаев, оформление серии, 1996 ISBN 5-352-01625-0 © «Азбука-классика», 2005 ВВЕДЕНИЕ1 Нижеследующие четыре статьи, появившиеся в издаваемом мною журнале «Imago» («Образ») первого и второго года издания под тем же заглавием, что и предлагаемая книга, представляют собой мою попытку применить точку зрения и результаты психоанализа к невыясненным проблемам психологии народов. По методу исследования эти статьи противоположны, с одной стороны, большому труду В. Вундта, пользующегося для той же цели положениями и методами не аналитической психологии, а с другой стороны, работам цюрихской психоаналитической школы, пытающейся, наоборот, проблемы индивидуальной психологии разрешать при помощи материала из области психологии народов2. 1 Публикуется по изданию 1923 года в пер. М. В. Вульфа. Упоминаемые в тексте имена и названия приведены в соответствие с современными нормами. В ряде случаев примечания редакции заключены в скобки. 2Jung C.-G. Wandlungen und Symbole der Libido // Jahrbuch fur psychoanahtische und psychopathologische Vorschungen. Bd. IV, 1912; on же: Versuch eincr Darstellung der psychoanalytischcn Theorie. Bd. V, 1913 (Юнг К.-Г. Метаморфозы и символы либидо; он же: Эксперимент в психоаналитической теории // Ежегодник по психоанализу и психопатологии. 1912, 1913). Охотно признаю, что ближайшим поводом к написанию моей работы послужили эти оба источника. Я сознаю недостатки моей работы. И не хочу касаться пробелов, которые зависят от того, что это мои первые исследования в данной области. Однако иные из них требуют пояснений. Я соединил здесь четыре статьи, рассчитанные на внимание широкого круга образованных людей, но их, собственно говоря, могут понять и оценить только те немногие, кому не чужд психоанализ во всем его своеобразии. Назначение этих статей — стать посредниками между этнологами, лингвистами, фольклористами и т. д., с одной стороны, и психоаналитиками — с другой; и все же они не могут дать ни тем ни другим того, чего им не хватает: первым — достаточного ознакомления с новой психологической техникой, последним — возможности в полной мере овладеть требующим обработки материалом. Им придется поэтому довольствоваться следующим: надо здесь и там привлечь внимание и пробудить стремление к тому, чтобы обе стороны встречались чаще, что окажется небесполезным для научного исследования. Обе главные темы, давшие наименование этой книге, тотем и табу, получают в ней неодинаковую разработку. Анализ табу отличается безусловно большей достоверностью, и разрешение этой проблемы более исчерпывающе. Исследования тотемизма ограничиваются заявлением: вот то, что в настоящее время психоаналитическое изучение может дать для объяснения проблемы тотема. Это различие связано с тем, что табу, собственно говоря, еще у нас существует; хотя отрицательно понимаемое и перенесенное на другие объекты, по психологической природе своей оно является не чем иным, как «категорическим императивом» Канта, действующим навязчиво и отрицающим всякую сознательную мотивировку. Тотемизм, напротив, — чуждый нашему современному чувствованию религиозно-социальный институт, в действительности давно прекративший существование и замененный новыми формами, оставивший только незначительные следы в религии, нравах и обычаях жизни современных народов и претерпевший, вероятно, большие изменения даже у тех народов, которые и теперь придерживаются его. Социальные и технические успехи в истории человечества гораздо меньше повредили табу, чем тотему. В этой книге сделана смелая попытка разгадать первоначальный смысл тотемизма по его инфантильным следам, из намеков, в каких он снова проявляется в процессе развития наших детей. Тесная связь между тотемизмом и табу указывает дальнейшие пути, ведущие к защищаемой здесь гипотезе, и если эта гипотеза в конце концов оказалась достаточно невероятной, то ее характер не дает основания для возражения против возможности того, что эта гипотеза все же в большей или меньшей степени приблизилась к трудно реконструируемой действительности. Рим. 1913, сентябрь Психоаналитическое исследование с самого начала указывало на аналогии и сходства его результатов в области душевной жизни отдельного индивида с результатами исследования психологии народов. Вполне понятно, что сначала это происходило робко и неуверенно, в скромном объеме и не шло дальше сказок и мифов. Целью распространения указанных методов на эту область было только желание вселить больше доверия к невероятным самим по себе результатам исследования, показывающим такое неожиданное сходство^ За протекшие с тех пор полтора десятка лет психоанализ заслужил, однако, к себе доверие; довольно значительная группа исследователей, идя по указаниям одного, пришла к удовлетворительному сходству в своих взглядах, и теперь, как кажется, наступил благоприятный момент, чтобы приступить к границе индивидуальной психологии и поставить перед работой новую цель. В душевной жизни народов должны быть открыты не только подобные же процессы и связи, какие были выявлены при помощи психоанализа у индивида, но должна быть также сделана смелая попытка осветить при помощи достижений психоанализа то, что осталось темным или сомнительным в психологии народов. Молодая психоаналитическая наука желает как бы вернуть то, что позаимствовала в самом начале своего развития у других областей знания, и надеется вернуть больше, чем в свое время получила. Однако трудность предприятия заключается в качественном подборе лиц, взявших на себя эту новую задачу. Вряд ли стоило ждать, пока исследователи мифов и психологии религии, этнологи, лингвисты и т.д. начнут применять психоаналитический метод мышления к материалу своего исследования. Первые шаги во всех этих направлениях должны быть, безусловно, предприняты теми психиатрами, которые до настоящего времени, как и исследователи сновидений, овладели психоаналитической техникой и ее результатами. Но они пока не являются специалистами в других областях знания, и если приобрели с трудом кое-какие сведения, то все же остаются дилетантами или в лучшем случае автодидактами. Они не смогут избежать в своих трудах слабостей и ошибок, которые легко будут замечены и, может быть, вызовут насмешку со стороны цехового исследователя-специалиста, который владеет всем материалом и умеет распоряжаться им. Пусть же он примет во внимание, что наши работы имеют только одну цель — побудить его сделать то же самое лучше, применив к хорошо знакомому материалу инструмент, который мы можем дать ему в руки. Касаясь предлагаемой небольшой работы, я должен указать еще на одно извиняющее обстоятельство, а именно что она является первым шагом автора на чуждой ему до того почве. К этому присоединяется еще то, что по различным внешним мотивам она преждевременно появляется на свет и публикуется по истечении гораздо более короткого периода, чем другие сообщения, гораздо раньше, чем автор был в состоянии разработать богатую литературу предмета. Если я тем не менее не отложил публикования, то к этому меня побуждало соображение, что первые работы и без того грешат большей частью тем, что хотят охватить слишком много и стремятся дать такое полное разрешение задачи, какое, как показывают позднейшие исследования, никогда не возможно с самого начала. Нет поэтому ничего плохого в том, если сознательно и с намерением ограничиваешься небольшим опытом. Кроме того, автор находится в положении мальчика, который нашел в лесу гнездо хороших грибов и прекрасных ягод и созывает своих спутников раньше, чем сам все сорвал, потому что видит, что он не в состоянии справиться о обилием найденного. У всякого принимавшего участие в развитии психоаналитического исследования остался достопамятным момент, когда К.-Г. Юнг на частном научном съезде сообщил через одного из своих учеников, что фантазии некоторых душевнобольных (Dementia ргаесах — раннее слабоумие) удивительным образом совпадают с мифологическими космогониями древних народов, о которых необразованные больные не могли иметь никакого научного представления. Это указало не только на новый источник самых странных психических следствий болезни, но и подчеркнуло самым решительным образом значение параллелизма он- ю тогенетического и филогенетического развития и в душевной жизни. Душевнобольной и невротик сближаются, таким образом, с первобытным человеком, с человеком отдаленного доисторического времени, и если психоанализ исходит из верных предположений, то должна открыться возможность свести то, что имеется у них общего, к типу инфантильной душевной жизни. I БОЯЗНЬ ИНЦЕСТА Знания о доисторическом человеке на всех стадиях его развития мы получаем благодаря предметам и утвари, оставшимся после него, благодаря сохранившимся сведениям о его искусстве, религии и мировоззрении, которые дошли до нас непосредственно или же традиционным путем в сказаниях, мифах и сказках, и по сохранившимся рудиментам в наших собственных обычаях и нравах. Кроме того, в известном смысле он является нашим современником. Еще живут люди, которые, как полагают, очень близки первобытным народам, гораздо ближе нас, и в которых мы поэтому видим прямых потомков и представителей древних людей. Таково наше мнение о диких и полудиких народах, душевная жизнь которых приобретает для нас особый интерес, если мы можем в ней обнаружить хорошо сохранившуюся предварительную ступень нашего собственного разви- и тия. Если это предположение верно, то сравнение должно открыть большое сходство «психологии первобытных народов», как показывает ее этнография, с психологией невротиков, насколько мы с ней познакомились благодаря психоанализу, и это дает нам возможность увидеть в новом свете знакомое уже и в той и в другой области. По внешним и внутренним причинам я выбираю для этого сравнения племена, которые этнографы считают самыми дикими, несчастными и жалкими, а именно туземцев самого молодого континента — Австралии, сохранившего в своей фауне так много архаического, исчезнувшего в других местах. Туземцев Австралии рассматривают как особую расу, у которой ни по физическому облику, ни по лингвистическим особенностям нет родства с ближайшими соседями — меланезийскими, полинезийскими и малайскими народами. Они не строят ни домов, ни прочных хижин, не обрабатывают землю, не разводят никаких домашних животных, кроме собаки, не знают даже гончарного искусства. Питаются исключительно мясом различных животных, которых убивают, и кореньями, которые выкапывают. Среди них нет ни королей, ни вождей. Общие дела решают собрания взрослых мужчин. Вряд ли у них возможна религия в форме почитания высших существ. Причем племена внутри континента, вынужденные вследствие недостатка воды бороться с самыми жестокими жизненными условиями, по-види- мому, во всех отношениях еще более примитивны, чем жители побережья. Разумеется, мы не можем предполагать, что эти жалкие нагие каннибалы в половой жизни окажутся нравственными в нашем понимании, ограничивающими себя в высокой степени в проявлениях своих сексуальных влечений. И тем не менее мы знаем, что они поставили себе целью с тщательной заботливостью и мучительной строгостью избегать инцестуозных половых отношений. Более того, вся их социальная организация направлена именно к этой цели или она связана с этим достижением. Вместо всех отсутствующих религиозных и социальных установлений у австралийцев имеется система тотемизма. Австралийские племена распадаются на маленькие семьи или кланы, из которых каждая носит имя своего тотема. Что же такое тотем? Чаще — животное, идущее в пищу, безвредное или опасное, внушающее страх, реже — растение или сила природы (дождь, вода), находящиеся в определенном отношении ко всей семье. Тотем считается праотцем всей семьи, кроме того, ангелом-хранителем и помощником, предрекающим будущее и узнающим и милующим своих детей, даже если он, как правило, опасен для других. Лица одного тотема связаны священным, в случае нарушения влекущим наказания обязательством не убивать (уничтожать) своего тотема и воздерживаться от употребления его мяса (или от другого доставляемого им наслаждения). Признак то- тема не связан с отдельным животным или отдельным существом: он связан со всеми индивидами этого рода. Время от времени устраиваются праздники, на которых лица одного тотема в церемониальных танцах изображают или подражают движениям своего тотема. Тотем передается по наследству по материнской или отцовской линии; весьма вероятно, что первоначально повсюду был первый тип передачи и только затем произошла его замена вторым. Принадлежность к тотему лежит в основе всех социальных обязательств австралийцев; с одной стороны, она выходит за границы принадлежности к одному племени и, с другой стороны, отодвигает на задний план кровное родство1. Тотем не связан ни с областью, ни с местоположением. Лица одного тотема живут раздельно и мирно уживаются с приверженцами других тотемов2. * FrazerJ.-D. Totemism and Exogamy. L, 1910. Vol. I. P. 53 {Фрэзер Д.-Д. Тотемизм и экзогамия). Тотем связывает крепче, нежели кровные или родственные связи в нашем современном смысле. 2 Эта квинтэссенция тотемической системы не может остаться без объяснений и ограничений. Название «тотем» было перенято в 1791 году англичанином Дж. Лонгом у индейцев Северной Америки. Само же явление постепенно завоевало огромный интерес и вызвало богатую литературу, из которой особенно упоминаю как о главном произведении о четырехтомной книге Джеймса Джорджа Фрэзера «Тотемизм и экзогамия» (1910) и книге и статье Эндрю Лонга («The Secret of the Totem», 1905). Шотландцу Ферпосону Макленнану (1800—1870) принадлежит заслуга открытия значения тотемизма в доисторическую эпоху человечества. Тотемические установления наблюдались и наблюдаются теперь кроме австралийцев у североамериканских иидей- А теперь мы должны наконец перейти к тем особенностям тотемической системы, которые привлекают к ней интерес психоаналитика. Почти повсюду, где имеется тотем, существует закон, что члены одного и того же тотема не должны вступать друг с другом в половые отношения, еле- цев, далее у народов океанических островов, Юго-Восточной Азии и в большой части Африки. Некоторые необъяснимые иным образом исторические следы и остатки дают возможность считать, что когда-то тотемизм был распространен и среди арийских и семитских древних народов Европы и Азии, и многие исследователи склонны видеть в нем всюду необходимую прошедшую фазу человеческого развития. Каким же образом доисторические люди дошли до того, чтобы выбрать себе тотем, то есть положить в основу своих социальных обязательств и, как мы знаем, также своих сексуальных ограничений представление о своем происхождении от того или другого животного? По этому поводу имеется много теорий, обзор которых читатель может найти в «Психологии народов* Вильгельма Вундта (т. II — «Мифы и религия»), но нет единства взглядов. Обещаю, что в недалеком будущем изберу проблему тотемизма предметом особого исследования и попытаюсь разрешить се, применяя психоаналитический метод. Дело не только в том, что теория тотемизма спорна, сами факты, относящиеся к нему, едва ли могут быть выражены в общих положениях вроде сделанной выше попытки. Ист почти ни одного положения, когда бы не приходилось говорить об исключениях и противоречиях. Но нельзя забывать, что даже самые примитивные и консервативные народы в известном смысле являются старыми народами, имеют за собой долгий период жизни, в течение которого то, что было первоначальным у них, уже прошло длительное развитие и имело много искажений. Таким образом, в настоящее время тотемизм встречается у народов, еще сохранивших его в самых разнообразных стадиях вымирания, распада, перехода к другим социальным и религиозным институтам или в стационарных формах, вероятно довольно далеко отошедших от его первоначальной сущности. Трудность заключается, таким образом, в том, что нелегко решить, что в настоящих условиях следует рассматривать как настоящее отражение полного смысла прошлого и что — как вторичное искажение этого прошлого. дователъно, не могут также вступать между собой в брак. Это и составляет связанную с тотемом экзогамию. Этот строго соблюдаемый запрет весьма замечателен. Его нельзя объяснить тем, что нам известно о понятиях или свойствах тотема. Невозможно поэтому понять, каким образом он попал в систему тотемизма. Неудивительно, что некоторые исследователи считают, что первоначально — в древнейшие времена и соответственно настоящему смыслу — экзогамия не имела ничего общего с тотемизмом, а была к нему добавлена без глубокой связи в то время, когда возникла необходимость в брачных^ ограничениях. Как бы там ни было, соединение тотемизма с экзогамией существует и оказывается очень прочным. В дальнейшем изложении мы выясним значение этого запрета. а) Соплеменники не ждут, пока наказание виновного за нарушение этого запрета постигнет его, так сказать, автоматически, как при других запретах тотема (например, при убийстве животного тотема), а виновный самым решительным образом наказывается всем племенем, как будто дело состоит в том, чтобы предотвратить угрожающую всему обществу опасность или освободить его от гнетущей вины. Несколько строк из книги Фрэзера могут показать, как серьезно относятся к подобным преступлениям эти, с нашей точки зрения, в других отношениях довольно безнравственные дикари. В Австралии обычное наказание за половое сношение с лицом из запрещенного клана — смертная казнь. Все равно, находилась ли женщина в той же самой группе людей или ее взяли в плен во время войны с другим племенем, мужчину из враждебного клана, имевшего с ней сношение как с женой, вылавливают и убивают его товарищи по клану так же, как и женщину. Однако иногда, если удастся избежать на определенное время их поимки, оскорбление прощается. У племени тати в Новом Южном Уэльсе (Австралия) в тех редких случаях, о которых известно, был умерщвлен только мужчина, а женщину избивали, или расстреливали стрелами, или подвергали ее и тому и другому, пока не доводили до полусмерти. Причиной, почему ее не просто убивали, было предположение, что, может быть, она подверглась насилию. Также при случайных любовных отношениях запрещения клана соблюдаются очень точно, нарушения таких запрещений оцениваются как гнуснейшие и караются смертной казнью (Howitt). b) Так как такое же жестокое наказание полагается и за мимолетные любовные связи, которые не привели к деторождению, то маловероятно, чтобы существовали другие, например практические, мотивы запрета. c) Раз тотем передается по наследству и не изменяется вследствие брака, то легко предвидеть последствия запрета, например, при унаследовании со стороны матери. Если муж принадлежит к клану с тотемом кенгуру и женится на женщине с тотемом эму, то дети, мальчики и девочки, все эму. Сыну, рожденному в этом браке, благодаря правилу тотема окажется невозможным кровосмесительное общение с матерью и сестрами, которые также эму1. d) Но достаточно одного указания, чтобы убедиться, что связанная с тотемом экзогамия дает больше, следовательно, и преследует больше, чем только предупреждение инцеста с матерью и сестрами. Она делает для мужчины невозможным половое соединение со всеми женщинами его клана, то есть с целым рядом женщин, не находящихся с ним в кровном родстве, так как рассматривает всех этих женщин как кровных родственников. С первого взгляда совершенно непонятно психологическое оправдание этого чрезмерного ограничения, далеко превосходящего все, что можно поставить наряду с ним у цивилизованных народов. Очевидно только, что роль тотема (животного) как предка принимается здесь всерьез. Все, что происходит от того же тотема, считается кровным родством, составляет одну семью, и в пределах 1 Отцу, который принадлежит к клану с тотемом кенгуру, предоставляется, однако, возможность, по крайней мере согласно этому запрету, инцеста со своими дочерьми эму. При унаследовании тотема со стороны отца отец — Ketuypy и дети также кенгуру; получается, что отцу был бы тогда запрещен инцест с дочерьми, а для сына был бы возможен инцест с матерью. Эти следствия запрета тотема содержат указания на то, что унаследование по материнской линии более древнее, чем по отцовской линии, поэтому есть основания полагать, что запреты тотема прежде всего направлены против ипцестуозных вожделений сына. этой семьи все является абсолютным препятствием к сексуальному соединению, даже самые отдаленные степени родства. Таким образом эти дикари проявляют необыкновенно высокую степень боязни инцеста, или ин-цестуозной чувствительности, связанной с не совсем понятной нам особенностью, состоящей в замене реального кровного родства тотемическим родством. Нам незачем, однако, слишком преувеличивать это противоречие, сохраним лишь в памяти, что запреты тотема включают реальный инцест как частный случай. Но остается загадкой, каким же образом произошла при этом замена настоящей семьи кланом тотема, и разрешение этой загадки совпадает, может быть, с разъяснениями самого тотема. Надо иметь в виду, что при известной свободе сексуального общения, переходящей границы брака, кровное родство, а вместе с ним и предупреждение инцеста становятся настолько сомнительными, что является необходимость в другом обосновании запрета. Не лишне поэтому заметить, что нравы австралийцев признают такие социальные условия и торжественные случаи, при которых исключается обычное право мужчины на женщину. Язык этих австралийских племен1 отличается особенностью, имеющей несомненную связь с интересующим нас вопросом. А именно — обозначение родства, которым они пользуются, предпола- 1 Как у большинства тотемических народов. гает не отношения двух индивидов между собой, а отношения между индивидом и группой. Они принадлежат, по выражению Л.-Г. Моргана, к «классифицирующей» системе. Это значит, что всякий называет отцом не только своего родителя, но и другого любого мужчину, который согласно законам его племени мог бы жениться на его матери и стать таким образом его отцом. Он называет матерью помимо своей родительницы всякую другую женщину, которая, не нарушая законов племени, могла бы стать его матерью. Он называет братом, сестрой, не только детей его настоящих родителей, но и детей всех названных лиц, находящихся в родительской группе по отношению к нему, и т.д. Родственные названия, которые дают друг другу два австралийца, не указывают, следовательно, на кровное родство между ними, как это соответствовало бы смыслу нашего языка. Они означают скорее социальную, чем физическую связь. Близость к этой классифицирующей системе проявляется у нас в детской речи, когда ребенка заставляют каждого приятеля и приятельницу родителей называть «дядей», «тетей», или в переносном смысле, когда мы говорим о «братьях в Аполлоне», о «сестрах во Христе». Нетрудно найти объяснение этого столь странного для нас оборота речи, если видеть в нем оттенок того брачного института, который Rev. L Fison назвал «групповым браком», сущность которого состоит в том, что известное число мужчин осуществляет свои брачные права над известным числом женщин. Дети этого группового брака имеют основание смотреть друг на друга как на братьев и сестер, хотя они не все рождены одной и той же матерью, и считают всех мужчин группы своими отцами. Хотя некоторые авторы, как, например, В. Wes-termarck в его «Истории человеческого брака»1, не соглашаются с выводами, которые другие авторы сделали из существования в языке названий группового родства, все же лучшие знатоки австралийских дикарей согласны с тем, что классифицирующие названия родства следует рассматривать как пережиток времен группового брака. Больше того, по мнению Спенсера и Жиллена, еще и теперь можно установить существование известной формы группового брака у племен урабунна и диери (Центральная Австралия). Групповой брак предшествовал, следовательно, индивидуальному браку у этих народов и исчез, оставив явные следы в их языке и нравах.
|
