У праві кожного демократичного суспільства принцип презумпції невинуватості особи посідає чільне місце.

Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 826

В 1152 г., когда Фридрих в возрасте двадцати восьми лет был избран "королем римлян" на съезде германских князей и епископов, Рожер II был еще на троне Сицилии, и Генрих II вскоре должен был стать королем Англии и герцогом Нормандским. Позже, во время правления Фридриха, Филлип-Август стал королем Франции. Все эти люди были строителями централизованных тер­риториальных государств. Всем им были присущи многие общие личные ка­чества, необходимые для утверждения сильной политической и правовой вла­сти над составлявшими их государства разнородными деревнями, малыми и большими городами, различными кланами, княжествами, сословиями, вклю­чая духовенство. Как личность Фридрих, может быть, был особенно схож с Генрихом II. Показательно, что в 1165 г. они вдвоем обсуждали вопрос об объединении сил для возможного в будущем крестового похода, хотя этот план и не реализовался.

Подобно Генриху, Фридрих был человеком, по-видимому, неистощи­мой энергии и жизненной силы. Не имея постоянной резиденции, он

58-499

управлял, так сказать, из седла, постоянно передвигаясь от замка к замку и от города к городу в течение своего тридцативосьмилетнего правления. По­добно тому как Генрих находился постоянно в пути, чтобы подавлять дей­ствительные или потенциальные угрозы своей власти в Англии, Ирландии, Шотландии, Уэльсе, Нормандии, Анжу, Аквитании, Пуату и других частях его "империи", так и Фридрих должен был делать то же самое в Бургундии, Северной Италии и во многих территориях Германии. В XII в. для того, чтобы успешно править, нужно было обладать крепким физическим здоровьем. И больше того, это требовало целеустремленности и неукротимой воли. Правители, не обладавшие такими качествами, оказывались раздавленными, их территории поглощали соседи.

Целью Фридриха были не просто завоевания, хотя без завоеваний ни одна из других его целей не могла быть достигнута. Его главной целью было создание хорошо организованного государства, основанного на праве. Эта цель, конечно, не существовала вне связи с завоеваниями, поскольку править посредством права было гораздо целесообразнее, чем опираясь на силу: там, где люди подчинялись судьям какого-либо правителя, не было нужды присутствовать его войскам. Право было также тесно связано с доходами: тяжущиеся стороны платили высокие пошлины в казну встававших на ноги территориальных правителей Европы. Однако право было также целью само по себе: сохранение мира и отправление правосудия были двумя главными аргументами в обос­новании королевской власти, двумя главными источниками ее лигитимности и помимо этого двумя главными критериями "успеха" монарха, как сказали бы сегодня, или "спасения души", как говорили в XII столетии. Европейские короли XII в. и особенно император, конечно, больше не являлись сакральными правителями, какими были их предшественники в X—XI сто­летиях, но тем не менее они все еще управляли "милостью Бога" и, более того, претендовали на обладание важными религиозными качествами и функциями (и все другие претензии признавали). Сам Фридрих умер в Малой Азии во время крестового похода.

Свидетельства современников Фридриха рисуют образ человека с боль­шим личным обаянием, примечательной внешностью, с прекрасным телосло­жением и рыжей бородой, красноречивого, весьма умного, умеренного в своих потребностях и эмоциях, набожного и уважительного по отношению к церкви, человека, в целом предпочитавшего действовать в рамках традиционных ограничений, накладывавшихся на него его обществом, но также способного на проявления крайнего гнева и жестокие эксцессы, ужасающие современного читателя, хотя они, по-видимому, шокировали мало кого из его современников. Его репутации умеренного человека противоречит также его чрезвычайно изобретательная и смелая политика, и особенно его место в под­чинении северных итальянских городов императорской власти. Тотальное и преднамеренное разрушение Милана его войском в 1162 г. едва ли было при­мером умеренности.

Избрание Фридриха на германский трон было результатом компромис­са между домами Штауфенов и Вельфов, каждый из которых имел наслед­ственные и политические претензии на правление. Со стороны отца Фридрих был племянником императора Конрада III (1137-1152), одного из Штауфе­нов, тогда как с материнской стороны он был племянником Вельфа VI и

двоюродным братом Генриха Льва. Его задачей было обеспечить в Германии стабильность после периода большой смуты, что он и сделал. Хотя почти ни­чего не известно о его детстве и образовании, можно считать, что он, вероятно, не воспитывался как будущий король. Тем не менее быстрота, с которой он захватил бразды правления, свидетельствовала о выдающемся при­звании к государственному управлению. Быстро разнеслась его слава третейского судьи, и многие прибегали к его помощи в поисках справедливости. Спустя всего лишь несколько месяцев после своего избрания он издал свой первый статут мира, устанавливающий королевскую юрисдик­цию по делам о насильственных преступлениях и спорах о сейзине, а на следующий год он заключил договор с папой, предусматривавший его коро­нацию императором и регулировавший различные вопросы внешней политики. В 1155 г. Фридрих был коронован императором в Риме, и во время церемонии он тщательно следил за тем, чтобы она символизировала его независимость от папской политической власти.

Фридрих очень рано понял, что право может играть важную роль в поддержании его власти не только по отношению к папству, но и по отно­шению к германским территориальным правителям, городам Германии (Фридрих сам основал многие из них), Ломбардии и феодалам его собствен­ных владений. Во время своей первой поездки в Рим в 1155 г. для коронации императором он встретился с профессорами ("докторами") школы права в Бо­лонье, где десятки тысяч студентов уже прошли подготовку для занятия правительственных постов по всей Европе. Несколькими годами позже, в 1158 г., Фридрих поручил самым крупным болонским юристам — "четырем докторам": Мартинусу, Булгарусу, Якобусу и Гуго — подготовку важного законодательства для съезда в Ронкалье.

Интерес Фридриха к праву был небескорыстным. Он рассматривал право и как орудие поддержания стабильности в его обширной империи, и как орудие укрепления его собственной власти императора. Поэтому он стремился сохранять многообразные обычаи различных территорий и в то же время вводить новое законодательство, укреплявшее центральную власть. Разные издаваемые им статуты мира были особенно связаны с первой целью мира — сохранением стабильности. Со второй целью — усилением им­ператорской власти и полномочий — были особенно связаны другие издавав­шиеся им статуты относительно королевских полномочий, называвшихся regalia, королевского контроля над под чинеными правительственными чинов­никами, налогов, а также феодального права в целом.

Поручения Фридриха четырем докторам дает в известном отношении важный ключ к пониманию его отношения к праву. Он попросил их представить ему список всех прав, предоставленных императору старыми за­конами Ломбардии в том виде, в каком они существовали до появления роста независимых городов. Те осторожно ответили, что они не могут дать такой список без полной консультации с судьями из всех городов. Тогда Фридрих сформировал комиссию, включавшую по два судьи от каждого из главных городов. Результатом было издание в Ронкалье статута ("определения") об императорских полномочиях, которые включали: 1) юрисдикцию в отношении следующих объектов и услуг, а также доходы: от общественных дорог, судо­ходных рек, портов и таможен, а также рыбных прудов и солеварен; от мо-

58*

нетных дворов; от меняльных контор; от взимания денежных штрафов и ком­пенсаций, от бесхозной собственности и от правомерных принудительных взы­сканий с недостойных лиц; от имущества лиц, вступивших в кровосмеситель­ные браки, осужденных и объявленных вне закона или совершивших госу­дарственную измену; от трудовых повинностей, осуществляемых рабочими ко­мандами или с использованием повозок или лодок; от пожертвований на ко­ролевские военные экспедиции и от найденных кладов; 2) полномочие на­значать магистратов для отправления правосудия; 3) право иметь дворцы в некоторых городах. Другой статут, принятый в Ронкалье в 1159 г., просто гласил, что "вся юрисдикция и вся судебная власть принадлежит монарху, и все судьи должны получать должность от монарха и должны приносить присягу, требуемую законом". Третий статут гласил, что монарх может иметь дворцы и суды в любом месте, где он пожелает. Четвертый и последний статут устанавливал специально подушевой и земельный налоги.

Хотя четыре статута ссылались на римское право и хотя следы по­следнего имелись в другом законодательстве, принятом в Ронкалье, факти­чески идея перечисления определенных королевских или императорских пол­номочий была совершенно чужда праву Юстиниана, как оно понималось до конца XI столетия; только Папская революция породила само слово "regalia . Кроме того, дух Ронкальских постановлений, а именно право им­ператора на доход от определенной коммерческой, судебной и другой дея­тельности и отношений, его право на "юрисдикцию и судебную власть", т.е. на высокое правосудие (bannus), был по своему происхождению целиком германским и франкским и опять-таки получил мощный импульс от Папской революции. Фридрих показал себя человеком своей эпохи и своей культуры в использовании некоторых формулировок римского права для легитимации своих императорских полномочий .

Возможно, самый поразительный аспект политики Фридриха в Ронкалье — ее тщетность. Империя никак не могла стать сильным, централизованным территориальным государством; она была слишком велика, слишком разнородна, слишком дезорганизована и не имела необходимой бю­рократии. Однако Фридрих пытался сделать ее сильной и централизованной частично военной силой, что оказалось неэффективным для этой цели, час­тично пытаясь превратить свой штат несвободных управляющих, мини-стериалей, из вассалов в императорских служащих, что также оказалось не­эффективным с точки зрения более широких целей , и частично с помощью законодательства. Налоговые законы, принятые в Ронкалье, представляют со­бой наглядный пример необоснованной веры в законодательство. Не имея эф­фективного финансового управления, Фридрих на практике не мог собрать ни одного из объявленных им налогов.

Однако Фридрих вовсе не был неудачником. Под его управлением им­ператорская власть на практике существенно усилилась и приобрела некоторые из черт территориальной государственности, как важные аспекты его представлений, которые реализовались гораздо более полно. Фридрих был глу­боко озабочен будущим не только империи в узком смысле, но также германских территорий, составлявших ее ядро. Он стремился к развитию политического и правового своеобразия и целостности этих входивших в состав империи германских территорий и стимулировал это развитие. Одной из главных его целей

было поддержание мира между ними. И в этой политике он добился успеха. Действительно, многие положения его имперского права, особенно статутов мира, перешли в возникавшие германские территориальные правовые системы. Такова другая сторона германского политического и правового развития в XII и XIII столетиях: княжества становились новыми государствами или прото­типами новых государств и в этом отношении оставили империю позади себя.

Здесь также личность и мировоззрение Барбароссы играли важную роль. В начале своего правления он сделал Австрию, Вюрцбург и Бургундию отдельными автономными политическими образованиями, связанными с им­ператором только слабыми феодальными узами. Позднее он создал в Баварии новую династию и поощрял также это герцогство в развитии его собственных политических и правовых учреждений. Он также способствовал автономии германских городов.

Наконец, в 1180 г. Фридрих связал княжества и империю новыми кон­ституционными отношениями, создав "сословие" имперских князей (Reichsfurstenstand). Ведущие князья и епископы составили сословие светских и духовных главных ленников императора. Их корпоративное единство укрепляло их позиции в отношениях с ним, и в то же время они укрепляли свои индивидуальные позиции в отношениях со своими собственными под­данными, поскольку они являлись единственными ленниками императора на их соответствующих территориях и, таким образом, сюзеренами их собствен­ных вассалов. Князья стали князьями своих территорий, а не князьями на своих территориях, как прежде .

Примечательным примером заинтересованности императора в обеспе­чении княжеской власти в рамках княжеств империи было создание герцогства Австрии в 1156 г. Фридрих поднял статус Австрии с уровня под­чиненной пограничной территории Баварии (Ostmark — Восточной марки) до уровня автономного герцогства с наследуемостью герцогской власти равно по мужской и женской линиям. От герцога требовалось только посещать съез­ды в Баварии и оказывать военные услуги в соседних странах, и вне этих пределов он был свободен от обязательств перед империей. Самым важным было то, что хартия, окончательно учреждавшая герцогство, "Privilegium minus" 1160 г. устанавливала, что никто не может иметь право осуществления правосудия в герцогстве без разрешения герцога. Таким образом, правитель должен был иметь верховный контроль над судами в рамках своей территории на том единственном основании, что он был правителем этой территории вне зависимости от его положения вышестоящего феодала и вождя клана. Ана­логично в 1168 г. император издал "Диплом", учреждавший герцогство Вюрцбургское, на основании которого епископ Вюрцбурга в качестве герцога получал "полную юрисдикцию" и полное право отправления правосудия по вопросам, ранее находившимся в компетенции местных феодалов, действо­вавших на основании традиционного иператорского пожалования власти. В новом герцогстве впредь не могло быть конкурирующих юрисдикции. В не­которой степени это подтверждало прежде существовавшие полномочия епи­скопа Вюрцбурга, но также и добавляло императорское признание титула и концепцию герцогской власти. Эта теория основывалась прежде всего на по­стулате, что полномочие на управление — суверенитет, как это было названо

позднее, — основывалось на контроле над правосудием. Этот постулат был ядром западной традиции права в эпоху ее формирования.

Закладывая основы нового порядка на германских территориях и им­перии, Фридрих Барбаросса руководствовался не только политическими, но также и религиозными мировоззренческими представлениями. Его целью было "reformatio totius orbis" — "реформация всего мира". Его дядя, би­ограф и близкий советник, епископ Оттон Фрейзингенский написал труд по всеобщей истории, в котором он изобразил реформацию папы Григория VII как начало новой исторической эпохи, которая должна в конечном сче­те привести к триумфу, с одной стороны, идеалов крестовых походов, а с другой — идеалов монашеской, созерцательной жизни. Этот двойной триумф должен быть осуществлен последним императором, после чего при­дет Судный день, затем Антихрист и наконец постисторическая эпоха веч­ности. Как отметил Петер Мунц, "мы не можем не прийти к заключению, что Фридрих, хорошо знакомый со старым пророчеством, укрепился в сво­ем убеждении, что он должен был быть последним императором . Именно такое видение мира лежало в основе желания Фридриха предпринять но­вый крестовый поход для освобождения от неверных Иерусалима и Гроба Господня, такое освобождение было существенной частью апокалипсиче­ской драмы. Именно такое видение мира лежало также в основе четкого осознания Фридрихом важности как мира посредством права, так и справедливости посредством права; миссия императора по обеспечению мира и справедливости была воплощением его призвания Богом для осуще­ствления божественного плана спасения, и в новую эпоху, открытую папой Григорием VII, право являлось главным орудием обеспечения мира и справедливости, имеющимся у светских правителей. Наконец, существова­ла практическая необходимость упорядочения дел в империи, чтобы иметь время, энергию и средства для совершения крестового похода:

"На протяжении всей своей жизни Фридрих понимал, что конечной и самой трудной задачей императора христианского мира была защита церкви и охрана святых мест в Палестине от неверных. Его вера в эту транс­политическую цель империи давала ему психологическую устойчивость, необ­ходимую для смены одного политического плана другим и взгляда на каждое свое политическое предприятие как на простой эксперимент, одно из средств для достижения цели. Когда к концу 1187 г. он осознал крайнюю необходи­мость нового крестового похода, он должен был почувствовать себя счастли­вым, что самый последний его опыт завершился достаточно успешно, для то­го чтобы он мог серьезно думать об отправлении в Святую Землю. Учитывая свой возраст и осознавая физические трудности, ожидавшие его даже при на­иболее благоприятных обстоятельствах, он не мог питать больших иллюзий о возможности живым вернуться в Европу. Однако его отъезд не был запоздалой мыслью, пришедшей в голову, когда ему не оставалось делать ничего лучшего. Это был завершающий акт всего его правления, всегда им планировавшийся, ради которого он предпринимал один эксперимент за другим. И после того как наконец один из этих экспериментов оказался относительно успешным, он смог обратиться к главной задаче, стоявшей перед ним .

Императорские статуты мира (Landfrieden)

Частое использование слова "мир" в обширных по объему статутах, издававшихся императорами и герцогами в XII и XIII столетиях (coustitutio pacis, pax terrae, Landfriede), связывало эти статуты с движением Мира Гос­поднего, которое церковь поощряла начиная со второй половины X столетия. Первые германские провозглашения Мира, Господнего имели место в епи­скопстве Люттих в 1082 г., архиепископстве Кельна в 1083 г., провинции Саксония в 1084 г. и в Майнце для империи в целом в 1085 г. Подобно более ранним провозглашениям Мира Господнего в Южной Франции, Нор­мандии и в других местах, каждое из германских провозглашений было ограничено определенным периодом времени, территориями и группами на­селения. Они имели целью не создавать новое право, а скорее укреплять ранее существовавшие путем принятия всем местным населением клятвы со­блюдать мир и наложения дополнительных церковных санкций за нарушения, особенно отлучения от церкви.

Первый светский статут мира (Landfriede — земли), изданный им­ператором, появился в 1103 г. До этого были два светских статута мира, изданные герцогами совместно со знатью герцогства в Швабии в 1093 г. и в Баварии в 1094 г., а также один, изданный провинциальной ассамблеей в Эльзасе также в 1094 г. За императорским статутом 1103 г. последовали по меньшей мере 17 других в 1119, 1121, 1125 (два), 1135, 1147, 1152, 1158, 1179, 1186, 1207, 1208, 1221, 1223, 1224, 1234 и 1235 гг. По меньшей мере восемь дополнительных территориальных статутов мира было издано в этот период в Швабии, Баварии, Саксонии, Бриксене, Геннегау и Эльзасе в 1104, 1127, 1152, 1156, 1171, 1200, 1228 и 1233 гг.¹⁵

Императорские статуты мира XII и XIII столетий заимствовали из раннего движения Мира Господнего не только слово "мир" с его многознач­ным смыслом, но также практику принесения клятв всем населением о при­верженности миру. Они, однако, во многих важных аспектах отличались от этого более раннего движения. Они имели целью связать обязательством весь народ в рамках соответствующей юрисдикции правителя, их издавшего, и без ограничения действия этого обязательства во времени. Исчезла также идея мира, основанного на добровольном принесении клятвы: вместо просьбы у сво­их подданных согласия на отказ от различных форм насилия правители требовали, чтобы они подчинялись ряду новых законов, систематизировавших и реформировавших прежде существовавший правопорядок. Кроме того, сфера действия и содержание статутов мира постепенно расширялись, они стали ка­саться не только предотвращения насилия, кровной мести и дуэлей, но также и вообще поддержания публичного порядка, включая некоторые вопросы эко­номического и административного характера. В этой связи их санкции расширились, включив гораздо более широкий спектр уголовных наказаний, а также некоторые гражданско-правовые и административные санкции и дру­гие средства правовой защиты. Короче говоря, императорские статуты мира XII—XIII столетий постепенно развились в обширные законодательные акты в современном смысле.

Этот процесс трансформации выявляется при сравнении двух очень ранних статутов мира — баварского статута 1094 г. и первого императорского статута мира, изданных Фридрихом Барбароссой между 1152 и 1186 гг., а также при сравнении статутов Барбароссы со статутом, изданным его внуком Фридрихом II в Майнце в 1235 г.

Баварский статут мира 1094 г. был принят по инициативе герцога, но для введения в действие он нуждался в присяге ему баварских магнатов на их съезде (Landtag) , а также в принесении присяги ему народом. Он вклю­чал семь очень коротких статей. Первая гласила, что герцог торжественно обещает мир всем церквам, духовенству и купцам ("за исключением тех, кто продает лошадей за пределами нашего королевства"), а также тем, кто "тор­жественно обещает, обещал или будет обещать мир" ему, и что герцог будет "верен этой клятве отныне и до Пасхи и после этого в течение двух лет". Статья 2, также подкреплявшаяся присягой, требовала, чтобы любое лицо, совершившее кражу вещей стоимостью в один шиллинг, "должно [было] быть наказано и должно заплатить вдвое больше". Статья 3 устанавливала, что если кто-либо нарушил мир, совершив кражу вещей стоимостью в пять шил­лингов или изнасиловав девственницу, то он должен потерять глаз, ногу или руку. Статья 4 гласила, что если кто-либо изнасиловал девственницу и укрылся в замке, то замок должен быть разрушен, а беглец схвачен. Статья

5 гласила, что если "наше войско" отправилось куда-либо для восстановления
мира, они должны брать только то, что нужно им и их коням, а все остальное
оставлять нетронутым. Согласно ст. 6, во время такой экспедиции сено, трава
и несрубленная древесина для строительства могли браться по потребности.
Наконец, в ст. 7 герцог отнес к юрисдикции своих собственных чиновников
споры по поводу аллодиальных земель и феодов (бенефициев).

Первый императорский статут о мире, изданный в Майнце в 1103 г., был приблизительно похож по стилю, сфере действия и содержанию на баварский статут о мире 1094 г. Он также требовал клятвы от знати и народа. Он запрещал вторжение в чужой дом или поджог его, захват людей из-за денег, причинение телесных повреждений, избиение и убийство, что объявлялось наказуемым потерей глаза или руки. В нем в модифициро­ванной форме повторялись некоторые из положений баварского статута мира по поводу кражи. Помимо этого, он запрещал преследовать врага в доме другого человека.

Императорский статут мира, изданный Фридрихом Барбароссой спустя полстолетия, отличался от этих двух более ранних статутов по меньшей мере в восьми пунктах.

1. В нем не содержалось упоминания об имперской знати иначе как

06 адресатах статута. Его первый статут мира, изданный в 1152 г., начинался
словами: "Фридрих, милостью Божией августейший император римлян, к епи­
скопам, герцогам, графам, маркграфам и должностным лицам, которые полу­
чат этот документ" .

2. Значение слова "мир" изменилось, оно больше не означало нечто
появившееся в результате принесения присяги — некой разновидности об­
щественного договора о ненападении, а скорее было нечто, что существовало
независимо от согласия знати или народа. Мир земли был фактически ко-

ролевским миром. Его временной предел не устанавливался. Не содержалось упоминания о клятвах.

3. Впервые появились высокоразработанные правовые понятия. Под­черкивались такие слова, как leges и jus, отсутствовавшие в императорском статуте мира 1103 г., а также во всех территориальных статутах. "Мы желаем гарантировать всем людям их право (jus)", — провозгласил Фридрих Барбаросса в преамбуле к статуту 1152 г.

4. Прежние статуты мира ничего не говорили о средствах реализации их положений, за исключением того, что им должна быть принесена присяга, тогда как статуты мира Фридриха неоднократно акцентировали внимание на процедурах для приведения их в действие. Так, ст. 2 статута 1152 г. уста­навливала, что движимое имущество упорствующих нарушителей мира дол­жно изыматься судьей (Richter) и распределяться им в пользу народа, а его наследуемая собственность должна изыматься графом (Graf) и при определенных обстоятельствах переходить к королю; ст. 4 гласила, что не­которые штрафы за малозначительные проступки должны собираться и распределяться судьей; согласно ст. 6, судья должен был преследовать нарушителя мира до замка его господина. Другие статьи определяли проце­дуры, которым должны были следовать в судебном разбирательстве соответ­ственно судья и граф .

5. Сфера действия и содержание статута мира 1152 г. выходили далеко за пределы всего того, что предусматривалось в более ранних статутах. Хотя главным мотивом была борьба с насилием, были включены и другие меры регулирования общественной жизни. Так, ст. 11 устанавливала, что в каждой местности граф должен был выбрать семь человек с хорошей репутацией для установления годовых цен на зерно. Согласно ст. 17, лицо, не исполнявшее должным образом своих обязанностей светского покровителя монастырского фонда или управителя доходным местом, предупрежденное его господином, но тем не менее упорствовавшее в своем своенравии, лишенное должности судом и затем пытавшееся восстановить свое право на патронаж или бене­фиций, должно считаться нарушителем мира. Эти положения представляли собой новое право. Другими важными новациями были ограничения на разрешение споров с помощью дуэли, создание системы финансовых гарантий при взимании денежных штрафов и конфискации земель и установление ко­ролевской юрисдикции над духовенством, нарушившим мир, и служащими ка­кого-либо феодала, вступившими в ленные отношения.

6. Новации были введены также с целью увеличения экономической и судебной власти императора. Было установлено, что аллодиальные лены, конфискованные у правонарушителей, должны были переводиться в статус имперских ленов. Это было особенно важно с учетом требования обязательной передачи феодальной земли в новое ленничество, если эта земля перешла к короне вследствие отсутствия наследников. Было также установлено, что по-сессорные споры между двумя вассалами одного и того же господина должны были разбираться в суде императора с помощью процедуры опроса присяж­ных, хотя суды баронов сохранили юрисдикцию в отношении тех редких дел, в которых предметом спора было не право сейзины, а право собственности. "Таким образом, — писал Миттайс, — подобно Генриху II в Англии, Фридрих

59-499

Барбаросса пытался создать посессорные ассизы под эгидой короля, чтобы ограничить баронское правление" .

7. В отличие от более ранних статутов статут мира 1152 г. определял процедуры, которые должны были использоваться в судах различных типов. Если имел место спор двух лиц графа по поводу лена и одно из них ут­верждало, что получило его, граф должен был иметь свидетельство феодала, наделившего это лицо леном (ст. 8). Но если по поводу лена спорило не­сколько человек и называлось несколько его жалователей, то суд должен был опросить под присягой двух лиц хорошей репутации, живших по соседству с тяжущимися, чтобы определить, кто из них владел леном, не прибегая к силе (ст. 9). Статья 10 устанавливала различные типы доказательств, необ­ходимые для представления в случаях, когда человек одного сословия обвинял в нарушении мира представителя другого сословия: если рыцарь обвинял крестьянина, то последний должен был доказать свою невиновность с по­мощью божьего или человеческого приговора (т.е. с помощью "божьего суда" или помощников в клятве) или же с помощью семи подходящих свидетелей, избранных судьей; если рыцарь обвинял рыцаря и вызывал его на дуэль, то вызванное лицо могло избежать дуэли, доказав, что оно и его родители имеют законное рыцарское происхождение.

8. Наконец, статут мира 1152 г., хотя стиль его был столь же лако­ничен, был тем не менее приблизительно в семь раз больше по объему, чем баварский статут 1094 г., и, вероятно, почти в семь раз обширнее, чем им­ператорский статут мира 1103 г.

Представляется весьма вероятным, что статут мира 1152 г. Фридриха I имел черты, свидетельствующие об осведомленности его самого или его со­ветников о сицилийском законодательстве Рожера II или по крайней мере об общем образовании и опыте советников Фридриха и Рожера. Действитель­но, эмигранты из Сицилии находились при дворе Фридриха. Во всяком слу­чае, можно найти сходство в трактовке тяжких преступлений в статуте мира Фридриха и в статуте мира 1129 г. Рожера, а также в рыцарском праве, в статуте о мире 1152 г. и в Ассизах Ариано 1140 г. Рожера.

Шесть лет спустя, в 1158 г., на съезде в Ронкалье Фридрих издал еще один статут мира, а также три других связанных с ним закона.

Ронкальский статут мира, состоявший только из 11 статей, начинается, как и прежде, словами "Фридрих, милостью Божьей августейший император римлян", но на этот раз он был адресован "всем подданным его империи". В нем было сказано: "Этим установленным законом, который должен дейст­вовать вечно, мы повелеваем..." Все подданные империи, следовало дальше в статуте, обязаны были соблюдать истинный и постоянный мир между собой. Все лица в возрасте от 18 до 60 лет должны были быть связаны клятвой хранить мир, и такая клятва должна была обновляться каждые пять лет (ст.1). Это было по форме возвращением к практике принесения клятв в прошлом, но содержание изменилось, поскольку клятва не была больше добровольной даже в теории и мир, который следовало сохранять, был уже существовавшим правопорядком, не имевшим пределов во времени. Поэтому нарушитель под­лежал наказанию, даже если он не приносил клятву.

Статья 2 содержала общее запрещение самосуда. Она гласила: "Если кто-либо считает, что он имеет какое-либо право в отношении любого лица

по какому-либо делу или сделке, он должен обратиться к судебной власти и через нее добиваться осуществления своего соответствующего права". Ст.З устанавливала крупные денежные штрафы в отношении всякого, кто необ­думанным дерзким поступком осмеливается нарушить этот мир". Таким образом, "мир" состоял в реализации прав "судебной властью", а не путем насилия.

Статья 4, сформулированная широко, относилась к тяжким преступлениям: "Оскорбление и кража должны быть юридически наказуемы. Убийство, изувечение и любое другое преступление караются по закону".

Статья 5 возлагала на судей и других магистратов, назначенных им­ператором или подчиненными ему лицами, ответственность за ущерб, при­чиненный кому-либо вследствие пренебрежения ими своими обязанностями и неспособности юридически защитить нарушенный мир. При серьезных нарушениях могли быть также применены дополнительные наказания, а ма­гистраты, из-за бедности не способные заплатить денежный штраф, должны были подвергаться наказанию плетьми и ссылке на пять лет в место, нахо­дящееся на расстоянии 50 миль от их местожительства .

Примечательно, что эти и остальные положения Ронкальского статута мира в целом не повторяют положений статута мира 1152 г., подразумевая сохранение их действия и лишь дополняя их. В этом отношении они также имели характер законодательства в современном смысле, а не общего резюмирования обычного права.

Помимо статута мира, на съезде в Ронкалье было принято несколько других законодательных актов, включая статут, касающийся взаимных прав и обязанностей господ и вассалов, и статут, относившийся к правам и обя­занностям ученых. Статут, посвященный феодальным обязательствам, запрещал вассалам отчуждать феоды без согласия их господ, перечислял различные обстоятельства, при которых вассал мог быть изгнан его господи­ном, и регулировал проблемы, являвшиеся следствием субфеодизации. Одна из статей этого статута начинается словами: "Мы твердо устанавливаем как в Италии, так и в Германии..." ("Италия" — Italia — относится к городам, создавшим Ломбардскую лигу; "Германия" — Allemania — относится к Шва­бии, Баварии, Саксонии и другим германским землям).

Последняя ст. 10 гласила: "Мы также предписываем, что при прине­сении любой присяги на верность император не должен упоминаться по име­ни". Ронкальский статут об ученых еще яснее свидетельствует, что он предназначен быть законодательством, а не просто подтверждением обычного права, поскольку завершается указанием: "Мы предписываем, чтобы этот за­кон (lex) был помещен среди императорских постановлений под названием "Ne fillius pro patre, etc". Это ссылка на один из римских императорских декретов, исключавших ответственность сына за долги своего отца. Подобным

же образом lex Фридриха исключал ответственность странствующих ученых

Л!

за долги их соотечественников . Постановление Барбароссы соблюдалось тог­дашними юристами, которые нашли статуту 1158 г. соответствующее место в своих манускриптах Кодификации Юстиниана.

Законодательный процесс, нашедший отражение в статутах Фридриха 1152 и 1158 гг., а также в его статуте о поджоге, изданном в 1186 г. , достиг своего апогея в Майнцском статуте мира, изданном его внуком, им-

59*

ператором Фридрихом II, в 1235 г. Это был тот самы Фридрих II, другой дед которого, король Рожер II, издал Ассизы Ариано в 1140 г. и который сам в 1231 г., в качестве короля Сицилии, издал Liber Augustalis. В управлении своей обширной империей Фридрих II сконцентрировал усилия на попытках подчинить города Северной Италии и в значительной степени пренебрегал своими германскими территориями. Уже к концу его правления в 1250 г. империя как целое была окончательно разделена и ослаблена. Статут мира, изданный в Майнце в 1235 г., был сознательным использо­ванием правовой реформы как средства возрождения имперского единства в Германии, однако он в этом отношении не имел успеха и поэтому не имел большого значения для будущего развития имперского права как та­кового. Этот статут, однако, имел очень большое значение для развития права различных княжеств и других территорий в рамках империи, а также для развития права различных городов, равно имперских, княжеских или независимых.

В преамбуле к статуту мира 1235 г. Фридрих II провозгласил, что "поскольку жители всей Германии руководствуются ныне в своих судебных спорах и частных сделках старыми унаследованными обычаями и неписаным правом, поскольку некоторые важные реформы, способствующие общему бла­госостоянию и спокойствию империи, еще не были специально проведены и в случае разбирательства дел, связанных с каким-либо аспектом вышеска­занного, решение часто определяется больше на основе произвольного мне­ния, чем установленного права... поэтому с совета и согласия возлюбленных церковных и светских князей на торжественной ассамблее в Майнце мы решили издать некоторые указы". Затем следовали двадцать пять статей, ко­торые в современном издании занимают около пятисот печатных строк.

Статья 1 гласила, что свободы и права церквей должны широко за­щищаться, и предписывала, что никто не должен "необоснованно сопротив­ляться" церковной юрисдикции. Ст. 2 предписывала, чтобы патроны всех церквей прилежно их защищали и разумно управляли их собственностью, "чтобы к нам не могли поступать серьезные жалобы по этому поводу". Ст. 3 касалась нарушения взаимного обещания двух людей о сохранении мира, скрепленного рукопожатием, такое нарушение должно было разбираться судьей и доказываться двумя свидетелями под присягой.

Статья 4 устанавливала, что должность судьи должна замещаться ли­цами, достойными ее, "поскольку тот, кто разбирает жалобы других, должен превосходить их в своем образе жизни". Она далее устанавливала, что князья и другие лица, осуществлявшие правосудие прямо или косвенно от имени императора, должны решать дела "на основании справедливого приговора со­гласно разумным обычаям земель", и "любого, не поступающего таким образом, мы будем по справедливости сурово карать". Ст. 5 продолжала эту тему: "Магистраты учреждены и права установлены для того, чтобы никто не мог быть мстителем в своих собственных бедах, поскольку там, где кон­чается власть права, господствует жестокий произвол. Поэтому мы устанав­ливаем [Statuimus — от этого слова произошло слово statuta — статут], что никто не должен мстить за самого себя до подачи своей жалобы судье и до­ведения дела в соответствии с правом до окончательного решения; в исклю­чение этого правила разрешается, в целях защиты своего тела или имущества,

непосредственно ответить на силу силой в порядке nothwere [в современном немецком языке Notwehr — необходимая оборона].

Статья б гласила, что если кто-либо принес судье жалобу, но закон не был применен (например, из-за того, что ответчик не подчинился приказу суда), истец имеет право "бросить вызов" своему врагу, т.е. публично вызвать его на дуэль. Однако он должен сделать это в должной форме, иначе объ­является лишенным чести и прав.

Статьи с 7 по 10 касались пошлин и других препятствий в путеше­ствии. Все пошлины, собиравшиеся с путешествующих по суше или воде без разрешения императора, были объявлены подлежащими отмене. Под­черкивалась защита иностранцев от таких пошлин.

Статьи 11 —13 касались определенных нарушений императорского права (фалыпивомонетчества), феодального права (продажи услуг по охране лицами, "не имевшими от империи, на основании феодального права, пол­номочия предоставлять услуги по охране") и городского права (заявлений претензии на права гражданина при проживании вне города или претензий на защиту со стороны феодального господина при проживании в пределах го­рода).

Статья 14 устанавливала, что никто не имеет права брать кого-либо в качестве заложника без разрешения судьи и что всякий совершивший это должен наказываться как грабитель.

Статьи 15—21 касались преступлений сыновей против отцов, особенно отцеубийства и изгнания отца с его земли.

Статьи 22—27 были посвящены наказаниям, особенно объявлению вне закона. Лица, объявленные вне закона, подлежали преследованию как за "публичное преступление", им не позволялось выбрать компенсацию ущерба или покаяние. Таким образом, проводилось четкое различение между преступлением и гражданским правонарушением или грехом. Объявление вне закона императором означало объявление лишения чести и прав. То же самое наказание применялось в случае государственной измены, предательства и "убийства, которое называется тоге!". Лица, укрывшие объявленного вне за­кона, подлежали тому же самому наказанию, что полагалось ему, а город, "коллективно и сознательно" укрывший объявленного вне закона, подлежал суровым наказаниям, включая разрушение его стен. Скупщик краденого и укрыватель вора наказывались тем же наказанием, что и вор, — по "гражданским законам" (ссылка на римское право Юстиниана в ин­терпретации тогдашних западных ученых). Однако на первый раз скупщик краденого или укрыватель должен был заплатить двойную стоимость краденого, и только за повторное преступление они подлежали наказанию как грабитель или вор.

Статья 28 гласила, что в случае, если император не мог лично при­сутствовать в своем суде, вместо него должен был назначаться юстициарий. Последний должен был быть "человеком испытанной верности и чести... из свободного сословия и оставаться в этой должности при хорошем поведении по меньшей мере в течение одного года". Юстициарий должен был проводить судебные заседания каждый день, за исключением воскресений и главных праздников, "отправляя правосудие в отношении всех истцов, за исключением князей и других благородных лиц, по делам, затрагивающим их людей, права,

честь, феоды, собственность или наследование, и за исключением наиболее крупных дел, расследование и разрешение которых мы сохраняем за нашим высочеством". Право объявлять вне закона и освобождать от этого наказания оставалось за императором.

Юстициарий должен был "принести присягу в том, что он не будет принимать к разрешению вопросы под влиянием любви или ненависти, в ка­честве одолжения или за вознаграждение, из-за страха и благоволения и что он не будет судить на каком-либо основании, кроме того, что, как он знает и убежден, является справедливым и соответствует его совести, исключает коварство и обман". Юстициарий должен был получать сборы, полагавшиеся за прощение объявленных вне закона, "называвшиеся в обиходе Gewette", "чтобы он судил с большей готовностью и не принимал подношений от кого бы то ни было".

Наконец, согласно ст. 29 юстициарий должен был иметь специального нотариуса для принятия и хранения исковых заявлений, содержащих жалобы, ведения протоколов судебных слушаний, хранения документов об объявлении вне закона и освобождении от этого наказания, записи всех решений по глав­ным делам в императорском суде, особенно если они не были единогласными, что в обиходе называлось gesamiut urteil — в современном немецком языке Gesamturteil, или коллективным приговором, т.е. являющимся результатом со­бирания голосов судей, "чтобы в будущем в аналогичных случаях устранять двусмысленность и четко обозначалась земля, в соответствии с обычаями ко­торой было вынесено решение". Нотариус должен был быть мирянином, чтобы он мог быть соответствующим образом наказан в случае совершения правонарушений в своей должности. Нотариус должен был принести присягу, что он "будет вести себя в должности добросовестно и законно" и "не будет ничего писать и делать против права и своего долга, будет поступать по со­вести без какого-либо коварства или обмана .

Майнцский статут мира 1235 г. был предназначен в первую очередь для германских регионов империи Фридриха II, это был фактически первый императорский закон, изданный и на латинском, и на немецком языках. Он считался немецким правом. Однако его автор был тем же са­мым королем Сицилии, и герцогом Апулийским, и графом Калабрии, ко­торый четырьмя годами раньше издал обширный сицилийский кодекс за­конов, называвшийся Liber Augustalis, значительно превосходивший германский статут не только по объему, но и по разработанности. Каким образом мог один и тот же правитель в примерно то же самое время создать столь разные законодательства?

Имеются, конечно, некоторые признаки общего авторства. Оба доку­мента выступали как королевское законодательство. Оба были направлены против мести частными лицами, самосуда и вообще насилия. Оба под­черкивали судебное разбирательство как преимущественное средство обеспе­чения порядка в обществе. В основе обоих лежало одно и то же видение общества, управляемого правом. Положение Майнцского статута об им­ператорском юстициарий и нотариусе в помощь ему прямо выведено из си­цилийского опыта. Оба документа содержат многие похожие основные правовые понятия и институты. Некоторые материальные нормы права, на-

пример право на убийство в порядке необходимой самообороны или защиты собственности, одинаковы в обоих документах .

Однако больше обращают на себя внимание различия. Майнцский ста­тут предстваляет собой лишь самую минимальную систему норм, подборку тех немногих норм, которые, по-видимому, были наиболее важными с точки зрения императора; Liber Augustalis же является обширным кодексом. Из преступлений, например, Майнцский статут упоминает толко несколько, и содержащиеся в нем наказания связаны главным образом с объявлением вне закона, тогда как Liber Augustalis определяет гораздо больше преступлений и связывает с ними множество наказаний. Сверх того, Liber Augustalis затрагивает множество вопросов неуголовного характера, на которые нет даже намека в Майнцском статуте. Почему Фридрих просто не представил торже­ственной ассамблее в Майнце в 1235 г. великолепный кодекс законов, из­данный им в Палермо в 1231 г.?

Ответ хотя и прост, но многозначителен: каждый из двух законода­тельных актов должен служить цели расширения, рационализации и систе­матизации правового порядка, существовавшего в политических образованиях, для которых эти акты были предназначены. Каждый из них опирался на су­ществовавший фундамент. Это не были замки, построенные на песке. Коро­левский правопорядок, существовавший в норманнском Сицилийском коро­левстве в начале XIII столетия, был совершенно отличен от правопорядка, существовавшего в германских регионах империи. Сицилия (Южная Италия) имела разработанное королевское право уже девяносто лет; у нее были эф­фективные, централизованные судебные, административные и финансовые учреждения. В противоположность этому в германских регионах империи им­ператорские учреждения были слабыми. В течение около 40 лет на севере почти не было эффективного императорского управления. Не было даже центральной императорской судебной власти, император сам лично осущест­влял правосудие во время переездов с места на место, и в эти годы он редко посещал места к северу от Рима. С политической точки зрения Майнцский статут мира может рассматриваться как последний вздох императорской вла-

сти на германских территориях .

Однако в некоторых отношениях Майнцский статут мира представлял со­бой большую новизну, чем Liber Augustalis. Сицилийский кодекс вновь и вновь обращался к законодательству "нашего деда Рожера И" и Вильгельмов I и II, тогда как Майнцский статут старательно избегает упоминания "нашего деда Фридриха I" и его статутов мира 1152, 1158 и 1186 гг. Более существенно то, что положения Майнцского статута об императорском юстициарии и нотариусе означали, что впервые решения императорского суда подлежали собиранию и

хранению в одном месте, и таким образом могла быть создана совокупность им-то

ператорских правовых норм . Фактически, однако, этому процессу не суждено было долго жить: после 1235 г. императорская власть быстро пришла в упадок и практически вся императорская деятельность угасла. Новый императорский юс­тициарии не имел определенного места или установленного времени для прове­дения судебных заседаний. Когда в последние десятилетия XIII столетия Габс­бурги получили императорский титул, они в 1287 г. подтвердили Майнцский ста­тут мира, затем снова с некоторыми добавлениями подтвердили его в 1287 г. и

снова в 1292 г. Однако упадок имперского права в XIV и XV столетиях наблюдался в еще большей мере, и только в 1495 г. оно активизировалось. Тем не менее, Майнцский статут мира, подобно более ранним им­ператорским статутам мира, сохранился как часть "общего права" Германии. Собственно говоря, в XII и XIII столетиях не существовало "германского права", а было только право империи, право различных территориальных по­литических образований и право городов точно так же, как сегодня сущест­вует не "американское право", а только федеральное право и право различных штатов. Однако в Германии существовала общая совокупность правовых институтов, понятий, принципов, норм, которая была всеобще при­нятой в родовых императорских и других землях и городах. Многие компо­ненты Майнцекого статута мира и предшествовавших ему статутов нашли свое место в этой общей совокупности германского права.

Саксонское зерцало (Sachsenspiegel)

Важная опосредствованная роль в превращении ранних статутов мира в составную часть германского общего права принадлежала книге, написанной саксонским юристом в начале XIII столетия (вероятно, в 1220-е гг.) и на­зывавшейся sachsenspiegel. Ее автор, Эйке фон Репгау (около 1180 — около 1235), был хорошо образованный, хотя и не учившийся в университете юрист рыцарского происхождения, написавший свой труд на латыни, а затем переведший его на немецкий язык.

Саксонское зерцало представляет собой систематизированное собрание правовых норм и принципов. Оно подразделяется на две части, одна под на­званием "Landrecht"— "право земли", а другая — "Lehnrecht" — "право фе­одов", или "феодальное право". Каждая часть делится на несколько сотен разделов и подразделов. В современном издании Landrecht — приблизительно 100 страниц. Содержание включает в себя главным образом: 1) обычное право Саксонии, впервые записанное и систематизированное; 2) королевское право германского короля-императора, как обычное, так и законодательное, дейст­вовавшее в Саксонии и в других местах.

В первой части автор уделил внимание преимущественно определенным аспектам гражданского права, особенно праву собственности и праву насле­дования, уголовному праву, судебной системе, конституционному праву, а во второй — отношениям господ и вассалов. Право городов опущено. Торговое право опущено. Имеются некоторые ссылки на каноническое право, особенно на те его компоненты, которые относятся к папской юрисдикции, семейному праву и некоторым другим вопросам. Практически нет ссылок на римское право. Имеется несколько ссылок на правовые нормы, действовавшие в других германских землях, особенно в Швабии, где они отличались от саксонских. В остальном автор, по-видимому, исходил из того, что саксонское право в целом соответствовало правовым нормам и принципам, общим для германских территорий.

Изложение норм и принципов сопровождается очень незначительным концептуальным анализом и очень немногими конкретными иллюстрациями. Например, было записано, что лицо, способствовавшее другому лицу в со-

вершении преступления, подлежит наказанию, но не давалось определения соучастия и не сделана попытка выделить различные формы соучастия. Ана­логичным образом сформулировано несколько норм по поводу причинения телесных повреждений в порядке необходимой самообороны, но понятие не­обходимой самообороны не определено и не проанализировано. Вообще, вся книга написана в стиле краткого изложения норм, доктрин, принципов на­казаний, некоторые из которых явно весьма широки.

Саксонское зерцало содержит многие положения, относящиеся к кон­ституционному праву империи. В этих положениях имплицитно содержатся три фундаментальные взаимосвязанные концепции, восходящие не­посредственно к Папской революции конца XI — начала XII столетия.

Первая концепция состоит в том, что империя — практически само общество — основана на праве. Эта мысль имплицитно содержится в ут­верждении, которое автор делает в начале: "Бог сам есть право, поэтому право дорого ему". Идея верховенства права в Саксонском зерцале заходит настоль­ко далеко, что включает выраженное право индивида "сопротивляться безза­конному решению своего короля и своего судьи, а также помогать в этом другому человеку, если он является его родственником или господином .

Вторая основополагающая концепция имперской конституции — о ду­ализме духовного и светского политических форм. Она содержится в доктрине "двух мечей", сформулированной в самой первой статье первой книги: "Бог оставил на земле для защиты христианского мира два меча. Папе дан ду­ховный меч, императору — светский... Всех тех, кто выступает против папы, кого он не может принудить к подчинению ему посредством духовного при­говора, должен принудить император посредством светского приговора. Так же и духовная власть должна помогать светскому приговору, когда он нуж­дается в этом". Далее в одной из последующих статей провозглашается, что церковь имеет верховную юрисдикцию над императором в вопросах вероучения (ереси), семейного права (развода) и церковной собственности (безопасность богослужебных зданий)³⁰. Тем не менее также устанавли­валось, что церковь должна осуществлять свою волю в конечном счете посредством императорской власти .

Третья концепция, связанная с первыми двумя в формировании фун­дамента конституционного права империи, — это концепция множественности взаимодействующих светских политических образований. Она нашла отражение во многих положениях, относящихся к соответствующим территориальным и имперским юрисдикциям и к применению по определенным делам территориального права судами, осуществляющими им­перскую юрисдикцию . Она также нашла отражение в положениях по поводу избрания короля князьями и епископами территориальных политических образований. Здесь Саксонское зерцало опиралось на институт "сословия им­перских князей", введенный Фридрихом Барбароссой. Автор даже зашел на­столько далеко, что впервые перечислил и расположил по рангу трех церковных выборщиков (епископов Трира, Майнца и Кельна) и трех светских (пфальцграфа Рейнского, герцога Саксонского и маркграфа Бранденбургского). На основании авторитета Саксонского зерцала носители этих шести титулов с этого времени и впоследствии продолжали быть вы­борщиками³³.

Конституционное право империи привело к тому, что многие положе­ния императорских статутов мира, а также другого императорского законо­дательства переходили в право территориальных политических образований. Одним из важных инструментов, способствовавших этой концепции им­ператорского права, было само Саксонское зерцало. Одна из его статей прямо ссылалась на "старый мир", подтвержденный императорской властью для зем­ли Саксония с согласия дворянства . Это была ссылка на один из ранних договоров Мира Господнего. В соответствии с традицией этих договоров Сак­сонское зерцало предоставляло постоянную защиту священникам и иным ду­ховным лицам, женщинам, евреям, церквам и церковной собственности, за­щищало кладбища и деревенские ограждения, пашни и мельницы, королев­ские дороги и водные пути. Другие статьи содержали воспринятые конкретные нормы уголовного и гражданского права, провозглашенные в императорских статутах мира . Одна из таких норм гласила, что любое лицо, убившее или ранившее нарушителя мира, не должно было возмещать ущерб, если оно мог­ло доказать, что совершило это на месте преступления или в ходе преследования нарушителя .

Очень рано Саксонское зерцало стали трактовать как самостоятельный авторитетный источник. Многие из его положений прямо перешли в городское право и в право других территорий. Его комментировали ученые-юристы. В течение столетий его рассматривали как вспомогательное право, которое мо­жет использоваться для дополнения действующего городского, территориального или имперского права . То обстоятельство, что оно было изложено на немецком языке, имело большое значение, ибо оно тем самым создало общий немецкий юридический язык для всех немецкоговорящих регионов империи . В подражание ему были написаны другие "зерцала права" — Schwabenspiegel, Deutschenspiegel, Frankenspiegel³ .