Тема 12. ЧЕЛОВЕК В ИНФОРМАЦИОННО-ТЕХНИЧЕСКОМ МИРЕ

Компьютерная революция и ее последствия. — Техно-генные и традиционные цивилизации. — Сциентизм и антисциентизм. — О специфике технических наук. — Информатика и энергоинформационные процессы. — Отражение и информация. — Торсионные поля. — Раз­новидности информационных взаимодействий.

Компьютерная революция и ее последствия. Последняя четверть XX в. была ознаменована тем, что человечество вступило в новую ста­дию информационного развития. Становление общества информаци­онных услуг и новых технологий, наступление информационной эко­номики, массовая персональная компьютеризация — явления, не имевшие места в истории человечества. Примечательно, что в конце 60-х годов. Д.Белл — один из создателей концепции постиндустри­ального общества — уже предсказывал превращение индустриального общества в информационное. Информационное общество характери­зуется тем отличительным признаком, что его развитие и сам науч­но-технический прогресс могут осуществляться только на основе информационных технологий. Комплекс информационных техноло­гий, который позволяет создавать, хранить и использовать инфор­мацию для принятия решений, имеющих далеко идущие социальные последствия, называют своеобразной «революцией контроля».

Эпоха информационного общества открывается появлением в 1947 г. принципиально новых средств информационных носите­лей — компьютеров. Экспертные технологические системы, поя­вившиеся в 1976 г., закрепили роль информации как главного звена в цепи социальных преобразований. Они стали оказывать огромное влияние на весь комплекс проблем социально-экономи­ческого развития, на цивилизационные и когнитивные (познава­тельные) процессы в целом.

Раскрывая понятие «технология» (от греч. techne — мастерство, искусство), следует отметить, что оно не связано напрямую с при­менением техники: технологии могут быть избирательные, воспи­тательные, педагогические, политические. Технология понимается как система мер, некая операционально взаимосвязанная система, направленная на различные общественные модификации. Техноло­гии применяются для осознанного и целенаправленного влияния на те или иные социальные структуры и подсистемы, используются для достижения положительного эффекта в решении поставленных задач. Одновременно с фиксацией факта воздействия технологий на общество можно фиксировать и обратный процесс избирательного отношения общества к многообразным технологиям. Общество мо­жет порождать те или иные технологии, использовать, запрещать, стимулировать или разрушать их.

Раскрывая понятие компьютерной революции, следует отме­тить, что в ее основе лежит привязанность и зависимость от науко­емких технологий. Компьютерная революция, которая позволила перейти к информационному контролю за производством и значи­тельно изменить коммуникационные процессы, предстала как след­ствие могущества человеческого разума. С другой стороны, компь­ютерная революция обеспечила основание для дальнейшего раскры­тия его возможностей. Если к наиболее фундаментальным ценностям человеческого существования отнести реализацию собственных воз­можностей (т.е. самореализацию), то информационные технологии в многократной степени усиливают мощь и могущество человека, так как ведут к созданию интеллектуальных компьютерных систем с элементами искусственного интеллекта на базе информационных технологий. Большой интенсивности достигла научная деятельность, которая обнаружила тенденции к интеграции, метдисциплинарно-сти, к коллективным формам своего проявления и резкому взры­ву совместных научных разработок в области гуманитарных и тех­нических наук. Следствием их применения стало прогрессивное раз­витие техносферы, интеллектуальной и экономической области жиз­недеятельности общества.

Однако следует видеть и ряд негативных последствий компью­терной революции. К ним можно отнести изменения в традицион­ном образе жизни, когда книга, письмо и сама письменность оттес­няются иными способами получения информации (при помощи Интернета и компьютерного набора). Новые формы общения, мо­дификации традиций, изменение системы социальных ценностей происходят с такой интенсивностью, что массовое общественное сознание, а также многие теоретики оценивают компьютерную ре­волюцию как кризис культуры. В прежних условиях процесс куль­турной адаптации к инновациям был во многом растянут во време­ни, так как возможность трансляции, усвоения и распространения огромных объемов информации была технологически необеспечена. Сейчас темпы и возможности освоения всех сокровищ мировой культуры невероятно возросли, и теперь уже необходимо говорить о Допускающих возможностях человеческой психики. Это весьма ост­рая валеологическая проблема. Однако очевидно, что культурогенез XXI в. не мыслим без использования персональных компьютеров, современных информационных технологий, телевидения- и Интер­нета, при помощи которых реализуется возможность выбора информации. Все эти факторы оказывают разнонаправленное и далеко не всегда положительное воздействие на мировосприятие человека.

В социотехнических основаниях информационно-технической эпохи обнаруживаются тенденции двоякого рода. С одной сторо­ны, это тенденция, направленная к массификации культуры, с другой — к демассификации, когда часть населения, не охвачен­ная компьютерными технологиями, будет лишена возможности приобщения к культурным ценностям нового типа. Первая обеспе­чивает процессы интеграции всех видов знания и интеграцию ос­ваивающих его субъектов по принципу принадлежности к компь­ютерной культуре. Вторая говорит об индивидуально-поисковом процессе, фильтрах предпочтений в отборе, производстве и рас­пространении информации. Возникает возможность образования социальных общностей и коллективов нового типа, состоящих из независимых интеллектуальных единиц, взаимодействующих друг с другом на основе личных приоритетов в единой сети Интернета.

Вместе с тем, так же как и сущность техники, сущность все­общей информатизации двусмысленна. В ней очень много «за», но много и «против». Информационные технологии постоянно втяги­вают- в гонку поставляющего производства. Они значительно уско­ряют время социального бытия, загоняя психику человека в ту­пик все новых и новых проблем. Однако в целом техногенные цивилизации одерживают бесспорную победу над традиционными.

Техногенные и традиционные цивилизации. Возникновение тех-ногенных цивилизаций датируется приблизительно XV—XVII вв., что связано с появлением в европейском регионе техногенных обществ. Некоторые традиционные общества были поглощены тех-ногенными, другие приобрели гибридные черты, балансируя меж­ду техногенными и традиционными ориентациями.

При характеристике традиционных типов общества очевиден тот факт, что они, обладая замедленным темпом развития, при­держиваются устойчивых стереотипов своего функционирования. Приоритет отдается канонизированным и регламентирующим фор­мам мышления и взаимодействия, нормам, традициям, устояв­шимся образцам поведения. Консерватизм способов деятельности, медленные темпы их эволюции отличают традиционную цивили­зацию от техногенной, которую иногда отождествляют с западной. Темп развития последней достигает значительных скоростей. Пере­стройка и переосмысление принятых основоположений, использо­вание новых возможностей создают внутренние резервы роста и развития техногенных цивилизаций. В техногенных обществах ос­новной ценностью является не канон и норма, а инновация и новизна. Авторы монографии «Философия науки и техники» В.Сте-пин, В.Горохов и М.Розов приводят любопытное сравнение. В известном смысле символом техногенного общества может считаться книга рекордов Гиннеса, в отличие от семи чудес света. Последние подчеркивают завершенность мира, то, что все грандиозное и дей­ствительно необычное уже состоялось.

Культурная матрица техногенного развития проходит три ста­дии: прединдустриальную, индустриальную, постиндустриальную. Важнейшей ее характеристикой, вытекающей уже из самого на­звания, является развитие техники и технологии. Техногенный тип развития — это ускоренное изменение природной среды, соеди­ненное с активной трансформацией социальных связей людей. Счи­тается, что техногенная цивилизация живет чуть более 300 лет. Она весьма агрессивна и приводит к гибели многих традиционных культурных ценностей. Внешний мир становится ареной деятель­ности человека. Диалог с природой по принципу «у вей» — невме­шательства, свойственный восточным традиционным цивилиза­циям, нарушается. Человек выступает центром, излучающим токи активного, преобразующе-покоряющего импульса. Отсюда и ха­рактеристика общекультурных отношений с использованием по­нятия «сила»: «производительные силы», «силы знания», «интел­лектуальные силы».

В традиционном и техногенном обществах различны отноше­ния и к проблеме автономии личности. Традиционному обществу автономия личности вообще не свойственна, реализовать личность можно лишь принадлежа к какой-либо корпорации, в качестве элемента корпоративных связей. В техногенном обществе отстаива­ется автономия личности, позволяющая погружаться в самые раз­ные социальные общности и культурные традиции. Человек пони­мается как активно деятельностное существо. Его деятельность экс­тенсивна, направлена вовне на преобразование и переделку внеш­него мира и природы, которую необходимо подчинить. Однако природа не может быть бездонным резервуаром для различного рода техногенных упражнений. Ведь человеческая деятельность из­начально представала в качестве одного из компонентов биосфе­ры, а не ее доминанты. Ничем не ограниченная активность, техни­ка и агрессивный интеллект могут стать смертоносной угрозой, выживанию человечества. Вторжение техники во все сферы чело­веческого бытия: от личных и бытовых до общественных и гло­бальных порождает своеобразную идеологию и психологию техни­цизма. Ее отличительной особенностью является то, что сам чело­век трактуется как определенного рода машина, которая может решать любые проблемы по образцу и подобию алгоритмов техни­ческого знания. Однако не следует забывать изначальное соотно­шение: не человечество должно быть техничным, а техника в мире человеческих отношений человечной. Сциентизм и антисциентизм. Сциентизм (от лат. scientia — нау­ка) и антисциентизм как противоположность сциентизму представ­ляют собой две остро конфликтующие ориентации в современном мире. Сциентизм предстает как идеология «чистой и большой нау­ки». К его сторонникам относятся все те, кто приветствует дости­жения научно-технической революции, модернизацию быта и до­суга, верит в безграничные возможности науки, в частности в то, что ей по силам решить все острые проблемы человеческого суще­ствования. Наука оказывается высшей ценностью, и сциентисты с воодушевлением и оптимизмом приветствуют все новые и новые свидетельства технического подъема.

Антисциентисты видят сугубо отрицательные последствия на­учно-технической революции, их пессимистические настроения уси­ливаются по мере краха всех возлагаемых на науку надежд в деле решения экономических и социально-политических проблем.

Сциентизм и его антитеза — антисциентизм возникли практи­чески одновременно и провозглашают прямо противоположные ус­тановки. Определить, кто является сциентистом, а кто антисциен-тист, нетрудно. Антисциентист испытывает предубежденность про­тив научных инноваций. Сциентист провозглашает научное, рацио­нальное знание как наивысшую культурную ценность. Антисциен­тист не устает подчеркивать критическое отношение к науке. И если сциентист пытается распространить критерии научности на все виды деятельности, все типы знания, и человеческое общение в том чис­ле, то антисциентист, исходя из негативных последствий научно-технической революции, требует ограничения экспансии науки и возврата традиционных ценностей и способов деятельности. Иногда антисциентисты прибегают к предельной драматизации ситуации, сгущают краски, привлекая тем самым большее число сторонников. Сциентисты же намеренно закрывают глаза на многие острые про­блемы, связанные с негативными последствиями всеобщей техно-кратизации. Однако и в том, и в другом случае сциентизм и анти­сциентизм выступают как две крайности и представляют сложные процессы современности с явной односторонностью.

Ориентации сциентизма и антисциентизма пронизывают сфе­ру обыденного сознания независимо от того, используется ли соот­ветствующая им терминология и называют ли подобные умонастрое­ния латинским термином или нет. С ними можно встретиться в сфере морального и эстетического сознания, в области права и политики, воспитания и образования. Иногда эти ориентации носят откровен­ный и открытый характер, иногда выражаются скрыто и подспуд­но. Действительно, опасность употребления в пищу непригодных продуктов химического синтеза, острые проблемы в области здра­воохранения и экологии заставляют говорить о социальном контроле за применением научных достижений, признавать правоту антисци-ентистов. Вместе с тем возрастание стандартов жизни и причастность к этому процессу непривилегированных слоев «играет на руку» сциентистам.

Антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сферы человеческой жизни делает ее бездуховной, лишенной человече­ского лица и романтики. Дух технократизма отрицает жизненный мир, сферу высоких чувств и красивых отношений. Возникает не­подлинный мир, который сливается с императивами производства и необходимостью постоянного удовлетворения все возрастающих материальных потребностей. Сциентисты, напротив, видят в науке ядро и доминанту всех сфер человеческой жизни, стремятся к «онаучиванию» всего общества в целом. Только благодаря науке жизнь может стать организованной, управляемой и успешной.

Яркий антисциентист Г.Маркузе резко критиковал сциентизм, что нашло отражение в концепции «одномерного человека». Со­гласно последней подавление природного, а затем и индивидуаль­ного в человеке сводит многообразие всех его проявлений лишь к одному технократическому параметру. Те перегрузки и перенапря­жения, которые выпадают на долю современного человека, гово­рят о ненормальности самого общества, его глубоко болезненном состоянии. Добавим, что ситуация осложняется еще и тем, что узкий специалист (homo faber), который крайне перегружен, за-организован и не принадлежит себе, — это не только представи­тель технических профессий. В подобном измерении может ока­заться и гуманитарий, чья духовная устремленность будет сдавле­на тисками нормативности и долженствования.

Сциентисты, отыскивая аргументы в свою пользу, привлека­ют свое знаменитое прошлое, когда наука Нового времени, вы­рвавшись из средневековой схоластики, выступала с позиции обос­нования культуры и новых, подлинно гуманных ценностей. Они совершенно справедливо подчеркивают, что наука является про­изводительной силой общества, она производит общественные цен­ности и имеет безграничные познавательные возможности. Имен­но в научно-теоретической деятельности закладываются «проек­ты» будущего развития человечества.

Дилемма сциентизм—антисциентизм предстает извечной пробле­мой культурного и социального выбора. Она отражает противоречи­вый характер общественного развития, в котором научно-техниче­ский прогресс оказывается реальностью, а его негативные послед­ствия отражаются не только болезненными явлениями в культуре, но уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности.

О специфике технических наук. В западной философии науки анализ технических наук выделился в особое направление сравнительно недавно. Еще Ч.Сноу подчеркивал, что технические науки не всегда оценивались, по достоинству. У тех, кто работает в облас­ти чистой науки, сложилось совершенно превратное мнение об инженерах и техниках, им кажется, что все, связанное с практи­ческим использованием науки, совершенно неинтересно. Они не в состоянии представить себе, что многие инженерные задачи по четкости и строгости не уступают тем, над которыми работают они сами, а решение этих задач часто настолько изящно, что мо­жет удовлетворить самого взыскательного ученого.

До XIX в. разрыв между исследованием, проектом и его фак­тической реализацией составлял период в 150 лет. Несмотря на то, что высшие технические учебные заведения возникли в XVII в. (например, Политехническая школа в Париже, по ее подобию строились многие европейские школы), программы общей техно­логии, направляющей развитие технических процессов, не было, она оставалась вне поля зрения ученых.

Только к концу XIX в., когда профессиональная инженерная деятельность оформилась по образу и подобию научного сообще­ства, стало возможным осмысливать спецификацию технических наук. Ученые отмечали противоречие, возникающее между класси­ческой естественной наукой и техническими науками. Оно кры­лось в абстрактности и аналитичности схем и построений, к кото­рым тяготел ученый — представитель классической науки, и фраг­ментарности и узкоспециализированноести реальных объектов, с которыми имел дело технолог.

Направление, связанное с изучением технических наук, по большей части было представлено проблемами традиционного плана: исследование сущности техники, специфики технических наук, соотношения техники и естествознания, оценки научно-техниче­ского прогресса. Отец философии техники Ф.Рапп весьма критич­но оценивал результаты исследований в этом направлении. По его мнению, только одна из десяти работ может быть отнесена к ис­следованию высокого профессионального класса. Большинству ра­бот свойствен постановочный эссеистский характер. Технические науки распадаются на две ветви: дескриптивную, нацеливающую на описание того, что происходит в технике, и нормативную, формулирующую правила, по которым она должна функциониро­вать. Однако глубина методологического анализа основ техниче­ских наук была не велика. Для этой сферы, по мнению ученых, вообще характерно запаздывание форм ее осознавания. Вместе с тем именно технические науки и инженерная деятельность нужда­ются в выверенных и точных ориентирах, учитывающих масштаб­ность и остроту проблемы взаимодействия «мира естественного» и «мира искусственного». В технических науках принято различать изобретение — как соз­дание нового и оригинального и усовершенствование — как преобра­зование существующего. Развитие продуктивных способностей чело­вечества шло в направлении от присвоения готовых природных дан­ностей к их усовершенствованию в целях достижения большего эф­фекта адаптации. Создание искусственной среды обитания, а точнее, отдельных ее элементов, означало изобретение того, чем природа в готовом виде не располагает, аналогами чего не обладает. И если потребление готовых орудий труда и средств деятельности, а также наиболее адекватное приспособление к окружающей среде можно сравнить с универсальной адаптационной активностью в мире жи­вого с той лишь разницей, что в основании лежит не биологический код, а социально значимая программа, то изобретение претендует на особый статус. Оно опирается на многообразие степеней свободы и может быть осуществлено «по мерке любого вида». Иногда в изобре­тении также просматривается попытка имитации природы, имитаци­онное моделирование. Так, цилиндрическая оболочка — распростра­ненная форма, используемая для различных целей в технике и быту, есть универсальная структура многочисленных проявлений раститель­ного мира. Совершенной ее моделью является стебель. Именно у жи­вой природы заимствованы решения оболачивания конструкций. Ве­лика роль пневматических сооружений, они помогли человеку впер­вые преодолеть силу земного притяжения, открыть эру воздухопла­вания. Их идея также взята из природы. Ибо одним из совершенней­ших образцов пневматических конструкций является биологическая клетка. Некоторые плоды и семена приспособились к распростране­нию в природе при помощи парашютиков, паруса или же крылатого выроста. Нетрудно усмотреть сходство между столь изощренными спо­собами естественного приспособления и более поздними продуктами человеческой цивилизации, эксплуатирующими модель паруса, па­рашюта, крыла и пр. Технолог обращается к природе для подтвержде­ния правильности своих идей.

У изобретения-имитации больше основания быть вписанным в контекст «мира естественного», в нем ученый решает воспользо­ваться секретами природной лаборатории, ее решениями и находка­ми. Однако изобретение — это еще и создание нового, не имеющего аналогов. Осмысливая подобный конструктивный изобретательский процесс, исследователи отмечают пять этапов. Первый связан с фор­мированием концептуальной модели, определением целей и огра­ничений. Второй — с выбором средств и принципов. На третьем — наиболее важным оказывается предпочтение того или иного рацио­нального решения при заданном физическом принципе действия. Характерным здесь становится варьирование элементами и техноло­гическими параметрами до нахождения наиболее целесообразного сочетания. Четвертый этап включает в себя определение оптималь­ных значений параметров заданного технического решения. Пятый — предполагает проективно-знаковое отображение создаваемых струк­тур с последующей их материализацией.

Однако технические науки столь разнородны, что серьезной проблемой становится поиск оснований для их объединения в еди­ную семью технических наук. В качестве механизма объединения разнородных системно-технических знаний называют модель роста кристалла, где главное условие состоит в необходимости соблюде­ния соответствия между основанием и структурой питательной среды. В качестве основания мыслится трудовая деятельность. Питатель­ная среда представляет собой принципы и понятия таких дисцип­лин, как гигиена труда, теория информации.

Изучая весьма неоднозначное отношение человека к миру тех­ники, можно столкнуться с живучей и по сей день технофобией — недоверием и даже враждебностью к технике как таковой. Такое от­ношение свойственно для представителей традиционных типов об­ществ, оглядывающихся на традиции и обычаи предков. Вместе с тем исследователь техники Л.Мэмфорд утверждал, что началом современ­ной техники можно считать первую половину второго тысячелетия н. э. По его мнению, основные технические эпохи выглядят так:

1. «Эзотехническая» эпоха (1000—1750). Ее основу составляет тех­нология воды и дерева.

2. «Палеотехническая» эпоха (от второй половины XVIII в. до се­редины XX в.). Ее базис — уголь и железо.

3. «Неотехническая» эпоха, в которой главным считается ком­плекс электричества и сплавов.

В основу своей периодизации Мэмфорд положил используе­мый в технике основной вид энергии и вещество, которое зани­мает центральное место в создании технических устройств. Перио­дизацию можно продолжить указанием на наисовременнейшие энер­гоинформационные технологии.

Информатика и энергоинформационные процессы. В информа­тике как в новом научном направлении, центром которого явля­ются энергоинформационные процессы, выделяют следующие типы взаимодействий: ЭМ — энергоматериальные, МЭ — материально-энергетические, ЭЙ — энергоинформационные и ИЭ — информа­ционно-энергетические (в последних отмечается предельно малый ввод энергии, как, например, воздействие экстрасенса).

Кибернетика (от греч. kybernetes — рулевой, управляющий), как известно, оформилась в дисциплинарную область науки об управ­лении машин и живых существ. Традиционно с ней связывают пред­ставления о науке управления, регулирования и передачи информа­ции в организмах, машинах и системах организмов и машин. (Поплавок в сливном бочке — простейшее приложение кибернетического управления. Когда бочок наполняется, клапан перекрывает воду. Это всем понятно, но таким управляемым может быть и химический процесс, протекающий в нескольких направлениях, и биологиче­ский процесс. Желудь, например, может быть рассмотрен как био­технологическая программа для дуба.)

В 1969 г. доктор Д.Форстер выступил с лекцией по кибернети­ке в Королевском колледже в Лондоне. Он отметил, что волна — основное понятие в электрической информационной теории — со­стоит из двух половинок от вершины одного возвышения до впа­дины следующего. Волна — двоичная система, а компьютеры ра­ботают в двоичной системе.

Принятие принципа всеобщего энергоинформационного обмена во Вселенной влечет за собой признание «разумности Мирового Пространства». Для современной науки эта метасфера означает все­го лишь возможность принимать и расшифровывать информацию.

Ноосферные идеи, идеи кибернетического программирования живой материи, сам антропный принцип, а также утверждения о существовании «всемирно размытого сознания» рождают образ Все­ленной не как холодной и мертвой, а как грандиозной, самосоз­нающей структуры. Человек в таком случае понимается как некий определенным образом организованный объем пространства, узел сгущения энергии и информации. Субъект, осознавший эту исти­ну, освобождается от чувства потерянности в пространстве, от ощущения Вселенского одиночества и беззащитности. Вселенная оказывается наполненной смыслами, которые могут быть поняты. (Внезапное постижение значения, которое человек осознал, ана­логично тому, как радиоприемник может выбрать какую-то неиз­вестную станцию — это всем доступная аналогия. Значения «пла­вают» вокруг нас, они могут быть декодированы, и человек может получить внезапный проблеск значимости, чувствование Вселен­ной, угадывание ее тайны.) В этом контексте новую картину Все­ленной, представляемую сциентистами как цифровую и информа­ционную, предпочтительно называть разумной Вселенной.

Поскольку большинство паранормальных явлений не связано с непосредственным материально-вещественным взаимодействием, уже в 70-е годы появилась идея о наличии в аномальных явлениях, к каковым причислялись экстрасенсорные взаимодействия, телеки­нез, телепатия, некоего информационно-энергетического обмена. Так возник термин «энергоинформатика». Когда в энергоинформа­ционном обмене участвуют биосистемы, речь, соответственно, идет о биоэнергоинформационном обмене. Этот несколько громоздкий термин заменил не нашедший полного принятия и отрицаемый многими термин «парапсихология». Отражение и информация. Биоэнергоинформационный обмен предполагает сложный механизм принятия, использования и об­ращения информации. Само понятие «информация» (от лат. infor-matio — ознакомление, сообщение, разъяснение) достаточно мно­гозначно. Информационные процессы рассматривают на основе от­ражательных. Отражение, понимаемое как взаимодействие, свя­занное с переносом структуры и особенностей одного тела на дру­гое, может быть рассмотрено либо с процессуальной стороны, либо в результативном плане. Действительно, после исчезновения внеш­него, реального предмета (отражаемого), само отражение как ре­зультат отражательного процесса не исчезает, а продолжает суще­ствовать в отражающем предмете как след. Таким образом, внеш­нее воздействие как бы откладывается, сохраняется в структуре отражающего. Имея в виду эту особенность отражательной способ­ности материи, С.Рубинштейн использует образное сравнение: ка­ждое явление в известном смысле есть «зеркало и эхо Вселенной». На этой основе строится атрибутивная концепция информации.

В философских дискуссиях по вопросу о предметной области информации возникли по крайней мере три позиции. Во-первых, информация истолковывается как сфера общения и средство об­щенаучной рефлексии. Во-вторых, информация понимается как свойство самоорганизующихся систем, связанное с упорядочени­ем взаимодействий. В-третьих, информация предстает как мера неоднородности распределения материи и энергии, свойство мате­риальных систем, фиксирующих изначальную неоднородность мира. Три вышеобозначенных понимания информации вошли в совре­менную теорию под названием атрибутивная, коммуникативная и функциональная концепции информации.

Атрибутивная концепция опирается на наиболее широкое по­нимание информации как отражение разнообразия в любых объ­ектах и процессах как в живой, так и в неживой природе. В ней информация в самом общем виде определяется как мера неодно­родности распределения материи и энергии в пространстве и вре­мени, которая сопровождает все протекающие в мире процессы. Академику В.Глушкову принадлежат слова: «Информация сущест­вует постольку, поскольку существуют сами материальные тела и, следовательно, созданные ими неоднородности. Всякая неоднород­ность несет с собой какую-то информацию».

В предельно широком атрибутивном понимании информация есть мера неоднородности распределения материи и энергии. Здесь важна не столько функция упорядочения, сколько обменное обес­печение в ситуации исходного многообразия. Возникновение инфор­мации о новой структуре означает закрепление «случайного» выбора. Природа «не знает» заранее, что она хочет, она мутирует «наугад», испытывая на прочность каждый полученный результат. Все случаи повторения включают в себя разные обстоятельства, которые влия­ют на дальнейшее развитие. Информационно-обменные процессы не имеют конечных встроенных целей и степеней упорядочения. Они актуализируются в изначально изменчивом, принципиально нерав­новесном поле взаимодействий. В этом случае вывод, что информа­ция сигнализирует об обменных процессах, не препятствуя природ­ной стохастике (неопределенности), правомерен и обоснован.

Коммуникативная концепция информации как передачи сведе­ний, сообщений, осведомление о положении дел как наиболее попу­лярная сохранялась до середины 20-х годов нашего века. С ростом объ­ема передаваемых сообщений появилась потребность в их количест­венном измерении. В 1948 г. К.Шенноном была создана математиче­ская теория информации. В ней под информацией понимались не лю­бые сообщения, передающиеся людьми друг другу, а только такие, которые уменьшают неопределенность у получателя. Была предложена абстрактная схема связи, состоящая из источника информации, пе­редатчика, линии связи, приемника, адресата и источника помех. Такие процессы имели наиболее важное значение в познании и управ­лении. Н.Винер предложил использовать понятие информации в ки­бернетике — науке об управлении и связи в живых организмах, об-. ществе и машинах. Информация стала пониматься в рамках функцио­нальной концепции как такая форма отражения, которая связана с самоуправляемыми системами. В этом контексте информация интер­претировалась не как свойство всей материи, но как особенность живых, самоуправляющихся систем или же сознательных существ, как основная предпосылка и условие оптимального управления. В этом контексте принципиально инновационной является проблема инфор­мационной природы человеческого сознания.

К особенностям информации относят ее избыточность, недос­таточность или же оптимальность. Информационная технология функционирует как «криптотехнология», включающая в себя ком­поненты дешифрованных ранее смыслов. Информационные пото­ки классифицируются на потоки констатирующей и управляющей информации. Информацию подразделяют также на социально из­менчивую и инвариантную. Социально изменчивая информация несет в себе следы идеологических стереотипов, национальных, политических, экономических и других отношений, отражает ну­жды и психологические характеристики социальных групп. В со­временной философской литературе именно атрибутивная концеп­ция информации имеет наибольшее распространение.

Известные в физике четыре фундаментальных взаимодейст­вия — гравитационные, электромагнитные, сильные и слабые — не позволили пока объяснить информационно-энергетические феномены сознания и аномальные явления. Поэтому существует предполо­жение, что структура «тонких миров» в аспекте современного есте­ствознания должна быть связана с неким пятым фундаментальным физическим взаимодействием информационного типа. В таком слу­чае информационные поля как элементы «тонкого мира» — это не силовые поля в обычном физическом смысле. Они должны быть без-энергийными, процессы передачи информации в них — безэнтро­пийными, причем со скоростями, существенно превышающими скорость света. Постулат А.Эйнштейна содержал представления о пределе скорости света для электромагнитных, а не информационных полей, и поэтому противоречия с ним найдено быть не может.

Торсионные поля. Фиксация торсионных полей (полей круче­ния) — самое последнее открытие современной информатики и од­новременно причинное основание для объяснения многих аномаль­ных явлений. Торсионные поля углубляют положения синергетики, в частности, относительно действия аттракторов — притягивающих множеств. Согласно выдвинутым гипотезам, носителем пятого фун­даментального физического измерения могут быть именно торсион­ные поля. Они регистрируются и играют решающую роль в энерго­сенсорных взаимодействиях. Торсионные поля обладают правым и левым вращением, что позволяет предполагать наличие как «право­го», так и «левого» миров. При прохождении через природные среды отсутствует ослабление торсионных излучений. Ученые предполагают, что если квантами торсионного поля являются низкоэнергетические реликтовые нейтрино, тогда высокая проникающая способность тор­сионных излучений представляется естественной и объяснимой.

Групповая скорость торсионных волн оценивается значением не менее чем 10⁹с (скорости света). Однако сверхсветовые скорости не являются чем-то новым для физики. Считается, что: торсион­ные поля могут самогенерироваться. Они могут возникать как след­ствие возмущения физического вакуума. Любая форма, даже если ее масса ничтожна, может возмущать вакуум и порождать в окру­жающем ее пространстве поляризацию, которая проявляется как торсионное поле. Кроме того, было показано, что в той части вакуума, где присутствует электростатическое или электромагнит­ное поле, всегда существуют порождаемые этим полем торсион­ные компоненты. Первичные торсионные поля рассматриваются как формы материи, единственной характеристикой которой яв­ляется наличие вихрей, переносящих информацию и не обмени­вающихся энергией при взаимодействии этих вихрей. Первая пе­редача двоичных сигналов по торсионному каналу связи была осу­ществлена еще в 1986 г. В 1996 г. предполагалось завершить работы по созданию приемно-транслирующих средств торсионной переда­чи информации в биоэнергоинформационном обмене. Исследуя эффекты торсионных полей, ученые отмечают, что флуктуация (возмущение) вакуума приводит к некоторому аналогу магнитного поля, которое формируется в виде торсионных образова­ний, т.е. неких образований кручения. Сами торсионные поля рас­сматриваются как первичные биоэнергетические возбуждения вакуума, несущие информацию. Они «управляют» рождением материи из ва­куума, ее развитием и взаимодействием. Существуют представления о том, что торсионные поля порождают мыслеформы — «некоторые устойчивые полевые образования», которые представляют собой свое­образную визитную карточку материального объекта в структуре ин-формполя. И если все материальные объекты формируют вокруг себя поля кручения — торсионные поля, то сознание занято тем, что улавливает характер взаимодействия с ними. Торсионное поле инду­цирует поляризацию, которая сохраняется после снятия воздействия внешнего торсионного поля. В таком случае становятся объяснимыми такие паранаучные феномены, как порча, сглаз, а также такое явле­ние, как «память воды». Существует предположение, что человече­ский организм в целом создает свое общее торсионное поле. Большое значение в хранении и передаче информации имеет структура воды в организме. Электромагнитное излучение также всегда содержит тор­сионную компоненту. При передаче мысле