Реформы тэвонгуна

 

В 1863 г. в возрасте 32 лет государь Чхольчжон умер, не оста­вив наследника. Вдовствующая королева Чо предложила возвести на престол потомка короля Ёнчжо в шестом колене — Ли Мёнбока (1852-1919), второго сына Ли Хаына (1820-1898). В том же году 11-летний Ли Мёнбок был возведен на престол, получив впоследствии храмовое имя Кочжон (1863-1907). По причине несовершеннолетия короля ре­гентом стал его отец Ли Хаын, пожалованный придворным титулом Хынсон тэвонгун («Великий правитель двора Хынсон»; имя Хынсон означает «Распространяющий процветание»). Однако в историю Ли Хаын вошел просто как тэвонгун.

В годы правления предшествующего короля Чхольчжона тэвон­гун занимал достаточно высокие посты при дворе, но испытывал немало трудностей из-за господства представителей семьи андонских Кимов. Тайные связи с королевой Чо, также недовольной ситуацией при дворе, помогли тэвонгуну прийти к власти. Понимая бедственное положение, в котором находилась страна, и ощущая угрозу извне, ко­торую демонстрировали многочисленные военные экспедиции запад­ных держав к берегам Кореи, тэвонгун решил изменить ситуацию в государстве, проведя ряд реформ и подготовив для своего сына усло­вия для достойного управления страной.

Первым шагом тэвонгуна в сфере внутренней политики стал ряд мероприятий, направленных на прекращение всевластия андонских Кимов. В начале 1864 г. он объявил о начале новой политики привле­чения на службу людей не по их происхождению, а по способностям, что, в принципе, всегда являлось конфуцианским идеалом. Таким об­разом, при сдаче государственных экзаменов и назначении на долж­ность нельзя было смотреть на то, к какой «партийной группировке» (формально они еще существовали), к какому сословию принадлежит человек или откуда он родом. В рамках новой политики уже с 4-го месяца 1864 г. с постов начали смещать представителей семьи андонских Кимов. Одновременно с началом реализации новой политики тэ­вонгун изменил роль некоторых придворных ведомств, попытавшись разделить политическую и военную власть, и свел до минимума роль центрального придворного совещательного органа Ыйчжонбу. наме­реваясь тем самым сделать королевскую власть более независимой от влияния придворных группировок.

В процессе борьбы с придворными группировками тэвонгун не ограничился лишением власти одной высокопоставленной семьи. Он решил принципиально избавиться от тех структур, которые способ­ствовали выходцам из провинции захватывать власть в столице. Это были конфуцианские частные учебные заведения — совой, которых в начале XIX столетия насчитывалось по 80-90 в одной провинции, а общее число превышало 600. Тэвонгун решил закрыть большинство совонов. Была проведена тщательная инспекция их деятельности, и к началу 1870-х годов их количество сократилось до 47. Действительно, помимо того, что совоны были учебными и политическими центрами в провинциях, они также обладали большой экономической мощью, имея в своем распоряжении земли, освобожденные от уплаты налогов, лично зависимых ноби, а также право привлечения местных крестьян для выполнения разного рода работ.

Подобная политика тэвонгуна по отношению к совонам вызвала определенное недовольство в среде конфуцианских ученых. Однако тэвонгун, ставя благо государства и трона превыше всего, был тверд в своих намерениях и говорил, что если даже сам Конфуций восстанет из мертвых, он все равно не изменит своего решения.

Одновременно с наведением порядка в центральном государствен­ном аппарате тэвонгун приступил к проверке положения на местах и реформированию системы налогообложения, чтобы, с одной стороны, облегчить жизнь крестьян, а с другой — пополнить государственную казну. В провинцию были посланы особые инспекторы для выявле­ния случаев незаконных взиманий с крестьян и утайки зерновых при перевозке их из провинции на центральные государственные склады. Тэвонгун отдал строгое распоряжение: тех, кто незаконно присвоил более 1000 сок зерновых, казнить, к присвоившим меньше применять суровые наказания. Таким образом было покончено со злоупотребле­ниями в системе «ссудного зерна» вонгок.

В 1870 г., проведя инспекцию владений столичной знати и крупных провинциальных янбан, тэвонгун отменил всевозможные приви­легии, освобождавшие янбан от уплаты налогов с части их полей.

В 1871 г. тэвонгун упразднил взимание «тканей на военные [рас­ходы]» (кунпхо) и ввел налог «подворной тканью» (хопхо). Основным принципом новой системы налогообложения[205] выступало равное взи­мание с каждого двора, независимо от того, была ли семья бедной, или богатой. Норма налога устанавливалась в 2 лян [206] серебром — деньга­ми или натуральным продуктом. Поскольку янбаны не несли воин­ской повинности, то, для того чтобы брать налоги с дворов янбан, тэвонгун повелел облагать этим налогом их слуг — лично зависимых ноби.

Подобная политика тэвонгуна, «отрицавшего» принцип наград и привилегий за заслуги перед государством, вызвала многочисленные протесты со стороны янбан. Объективно она отражала процесс со­циального расслоения, большей степени уравнения различных кате­горий населения, когда отдельные ноби становились богачами, а от­дельные янбаны лишались прежних богатств. В средние века подобное уравнение в налогообложении вряд ли было бы возможным.

Новая политика в налогообложении оказалась успешной. За де­сятилетие правления тэвонгуна казенные запасы золота выросли на 51%, медных денег — на 255, холста — на 673, риса — на 165, бобовых — на 299%.

В целях дальнейшего укрепления королевской власти тэвонгун решил отреставрировать королевский дворец Кёнбоккун, разрушен­ный в годы Имчжинской войны. Кёнбоккун был первым дворцом, построенным по указу основателя династии Ли Сонге после перено­са столицы государства в Сеул (тогда — город Ханъян), т.е. главной королевской резиденцией. Восстановление этого дворца должно было символизировать восстановление сильной королевской власти, такой, как в эпоху начала династии. Решение о воссоздании дворца было принято в 1865 г. Реформы в сфере налогообложения, помимо улучше­ния финансовой ситуации в целом, стали источником средств для про­ведения работ. Кроме того, вводились особые сборы на реконструк­цию дворца и других столичных правительственных построек. Так, у четырех городских ворот в Сеул были поставлены особые сборщи­ки налога на вход в столицу. Через 7 лет строительные работы были завершены.

Одновременно с борьбой против влияния семьи андонских Кимов и началом реформы системы налогообложения тэвонгун занялся вопросами укрепления армии. В 1865 г., наряду с перестановками в цен­тральных органах власти, он возродил военное ведомство Самгунбу («Управление трех армий»), функционировавшее в первые годы по­сле основания династии Ли. На протяжении всего десятилетия своего правления тэвонгун заботился об увеличении производства оружия и укреплении оборонительных сооружений у западного и южного по­бережья Кореи, а также у северных границ.

Действительно, Корее было чего опасаться. Соседний Китай два­жды терпел поражение в военных столкновениях с западными держа­вами, в первой опиумной (1840-1842) и второй опиумной (1856-1860) войнах. И на протяжении первой половины XIX в., и в правление тэвонгуна берега Кореи неоднократно посещали корабли под флагами стран Запада, и далеко не всегда эти визиты были мирными.

В 1816 г. английские корабли зашли в прибрежные воды запад­ного побережья Кореи с разведывательными целями. В 1832 г. ан­глийский военный корабль «Лорд Амхерст» подошел к порту Мон-гымпхо провинции Хванхэ (западное побережье Кореи). Командовав­ший экспедицией капитан X. Линдсей отправил на имя короля письмо с предложением установления торговых отношений, однако местные власти отказались передавать его послание. В 1840 и 1845 гг. коман­ды английских военных кораблей самовольно высаживались на ост­рове Чечжудо, в результате чего происходили военные столкновения с местным населением. В 1846 г. три французских военных корабля подходили к западным берегам Кореи в районе провинции Чхунчхон и требовали объяснений в связи с казнью трех французских мисси­онеров в 1839 г. Таким образом, большинство визитов иностранных кораблей, за редким исключением (таким, как посещение восточных берегов Кореи в 1854 г. российским фрегатом «Паллада» во время кругосветного путешествия во главе с адмиралом Е. В. Путятиным[207]), носило явно не мирный характер.

Ситуация обострилась в правление тэвонгуна, который решил проводить более активную политику недопущения западных ино­странцев в Корею, определяемую в отечественной литературе как «по­литика самоизоляции», а в Корее - «политика закрытия страны». Особое внимание тэвонгун обращал на недопущение тайной деятель­ности католических миссионеров, в отношении которых у него не сра­зу выработалась четкая позиция.

В первые годы после прихода к власти тэвонгун надеялся исполь­зовать силу и влияние католических миссионеров для того, чтобы с помощью франко-англо-корейского союза воспрепятствовать возможному «продвижению» России на юг. Дело в том, что в начале 1864 г. в селение Кёнхын, находившееся на южном берегу реки Туманган, по­граничной с Россией, пришла группа русских с предложением вести официальную приграничную торговлю. Такие визиты русских были довольно частыми и весьма настойчивыми, что вызывало у местных властей тревогу. Поэтому в 1865 г. тэвонгун через посредников обра­тился за помощью к французскому епископу Берне, тайно находив­шемуся в то время в Корее. В ответ на просьбу тэвонгуна епископ попросил объявления свободы религиозной деятельности, чем весьма удивил королевский двор. Все больше людей, начиная с вдовствующей королевы Чо, стали выступать с предложениями запретить христиан­ство для того, чтобы спасти страну. Тогда же в 1865 г. из соседнего Китая пришли сведения о массовых гонениях на христиан. Тэвонгун, увидев, что вслед за приходом в Китай французских миссионеров туда в годы второй опиумной войны вошли и французские войска, решил, что для безопасности страны нужно покончить как с иностранными миссионерами, так и с их корейскими последователями.

В начале 1866 г. по приказу тэвонгуна начались массовые убий­ства корейских католиков. Среди казненных оказались 9 из 12 фран­цузских миссионеров, в том числе двое в сане епископа. Троим из них удалось бежать через провинцию Хванхэ и добраться до китайско­го порта Тяньцзинь, где в то время находилась французская военная эскадра. Священник Феликс Ридэль рассказал главнокомандующему адмиралу Розу о событиях в Корее и попросил отправить туда кораб­ли, чтобы «отомстить» за гибель своих соотечественников.

А летом 1866 г. из Тяньцзиня в Корею отправилось американское торговое судно «Генерал Шерман», якобы для заключения торгового договора с Кореей. Воспользовавшись сезоном дождей и временной полноводностью реки Тэдонган, корабль поднялся вверх по реке и в 11-й день 7-го месяца бросил якорь у Пхеньяна, потребовав начать торговлю. В то время в Корее всякая торговля с представителями за­падных стран была запрещена. Поэтому губернатор провинции Пхё-нан Пак Кюсу (1807-1876), направив на корабль воду и продоволь­ствие, попросил американцев покинуть страну. В ответ американцы взяли в заложники корейцев, доставивших провиант, и стали стре­лять из пушек, оставаясь на якоре. Однако с прекращением дождей вода в реке спала, и судно село на мель у острова Янгакто. Попав в безвыходное положение, американцы решили «взять реванш» и устро­или грабительские рейды по окружающим деревням, убив 7 и ранив 5 человек. Губернатор Пак Кюсу принял решение сжечь судно. Все 23 члена экипажа погибли в огне.

Такой оборот событий не мог не сказаться на усилении гонений на корейских католиков, исповедовавших религию заморских агрессоров. Гонения продолжались еще три года, за время которых погибло более 8 тыс. верующих.

В это время к выходу из Тяньцзиня готовилась французская воен­ная эскадра в составе трех кораблей, на одном из которых находился священник Феликс Ридель. В 18-й день 9-го месяца эскадра подошла к берегам Кореи, обследовала их и удалилась для того, чтобы уже во всеоружии, на семи кораблях с 600 солдатами, прибыть к устью реки Ханган в 10-м месяце. В 14-й день французы начали высадку на острове Канхвадо. Благодаря силе оружия французам удалось взять основные укрепленные пункты острова, в частности главный город — крепость Канхва. Однако попытка высадиться на самом полуострове и продвинуться вдоль реки по направлению к столице Кореи закон­чилась неудачно. Французы были наголову разбиты. Уходя с Канхва­до — острова, где находилась летняя королевская резиденция и госу­дарственные исторические архивы, они прихватили с собой золота, се­ребра, произведений искусства и старинных книг на огромную по тем временам сумму — 38 тыс. американских долларов. С тех пор фран­цузы в течение долгого времени не пытались возобновлять контактов с Кореей.

Однако слух о богатствах «Закрытого королевства» быстро разле­телся среди европейских «искателей приключений». Особенно будора­жили их умы рассказы о богатствах королевских гробниц. В 1868 г. к заливу Асан западной корейской провинции Чхунчхон прибыли два корабля, зафрахтованные европейцами в Шанхае на американские деньги. Экспедицией командовали немец Э. Опперт и французский миссионер Ферон. Формально целью визита было «открытие Кореи» с заключением договора «между всем миром и Кореей». Текст догово­ра был подготовлен заранее. При этом европейцы желали прибегнуть к шантажу, «на время» «позаимствовав» драгоценности из гробницы отца тэвонгуна, т. е. гробницы деда правящего Кореей короля! При помощи корейских проводников Э. Опперт нашел гробницу у селения Токсан и даже стал раскапывать вход в святыню, но не смог достичь своей цели. Через некоторое время, отступив, и после безуспешной попытки передать тэвонгуну текст «договора», европейцы покинули страну[208].

Для Кореи с ее традиционным культом предков, верой в то, что благополучие каждого человека и страны в целом зависит от того, как служат умершим, подобное отношение к гробнице со стороны ино­странцев стало шоком. Что мог еще сделать тэвонгун для защиты страны, кроме как еще больше усилить политику «закрытия границ» и гонения на христиан, отрицавших культ предков?

Поражения иностранцев в попытках силой заставить Корею под­писать неравноправные торговые договоры не остановили государ­ственный департамент США в планах подготовить в 1871 г. новую экспедицию в составе пяти военных кораблей с 1230 солдатами на бор­ту во главе с адмиралом Д. Роджерсом, командующим американской эскадрой в Азии. Корабли вошли в залив Намъян у границы провин­ций Чхунчхон и Кёнги в 3-й день 4-го месяца 1871 г. и сразу выдви­нули требование заключения торгового договора. Корейские власти ответили отказом. Тогда четыре американских корабля двинулись к северу по узкому проливу между островом Канхвадо и полуостровной частью и попытались высадить десант на остров у крепости Квансон-чжин, но под ударами корейских войск были вынуждены отступить. Тогда они решили взять канхваскую крепость Чхочжичжин, что юж­нее, а затем снова попытаться захватить Квансончжин. Более 40 дней длились бои у острова Канхвадо. Потери составили 53 человека уби­тыми у корейцев, трое убитых и более 10 раненых у американцев. В 16-й день 5-го месяца (3 июля по григорианскому календарю) амери­канская эскадра покинула корейские воды.

Таким образом, в середине XIX в. на суверенитет Кореи посягали такие страны, как Англия, которая имела колониальные владения в Индии и получила значительные торговые преимущества в соседнем Китае, Франция, подчинившая Юго-Восточную Азию, а также США, закончившие войну между северными и южными штатами.

Политика тэвонгуна, направленная на укрепление как армии, так и страны в целом, оценивается в корейской литературе в целом по­ложительно. Корее удалось отразить посягательства извне. По указу тэвонгуна во всех важнейших частях Кореи, в особенности у побе­режий, были установлены каменные стелы с надписью: «[Если на] вторжение заморских варваров (т. е. европейцев. — С. К.} не отвеча­ешь сражением, значит [встречаешь с] миром, а настаивая на мире, продаешь страну».

Однако был у Кореи еще один сосед, который, несмотря на все сложности в отношениях и прошлые войны, не был врагом, и к актив­ным действиям которого страна оказалась не готовой. Еще в 1854 г. Япония завершила политику закрытия страны, подписав торговый договор с США. С 1868 г. после так называемой «революции» или «реставрации» Мэйдзи Япония пошла по пути модернизации и ре­форм буржуазной направленности.

Несмотря на все положительные аспекты реформ тэвонгуна, они имели свою «оборотную сторону»: борьба с католицизмом и иностран­ной интервенцией вылилась в отрицание достижений западной культуры, которое объективно делало Корею гораздо слабее как стран Запада, так и Японии, вставшей на путь вестернизации.

В 1873 г. государю Кочжону исполнился 21 год, и он уже давно был готов принять бразды правления в свои руки. С другой стороны, несмотря на все достижения политики тэвонгуна, введение дополни­тельных поборов в связи с интенсивным дворцовым строительством в Сеуле вызывало все большее недовольство. Ко всему прочему, ис­портились отношения тэвонгуна с вдовствующей королевой Чо, ко­торая в свое время способствовала его приходу к власти. В 11-й месяц 1873 г. вся полнота власти была формально передана в руки государя Кочжона. Однако фактически власть в очередной раз оказалась скон­центрированной не в руках короля, а в руках его жены, королевы Мин (1851-1895), и ее родственников. Так начался следующий этап исто­рии Кореи, связанный с открытием ее внешнему миру и становлением на путь модернизации.