Начало социально-экономических преобразований

 

По мере углубления контактов Кореи с Японией корейцы увидели, что заимствование западной техники сделало Японию сильной держа­вой. Поэтому в 1870-е годы среди не только радикально настроенной корейской интеллигенции, но и у конфуцианских ученых стало попу­лярно мнение о том, что в области техники и производства следует перенимать опыт западных стран, при этом оставляя традиционной идейную основу общественной жизни. Такая позиция выражалась в девизе: «Восточный путь, Западная техника» (Тондо Соги). Неприя­тие западной общественной мысли и прежде всего христианства, ак­тивно распространявшегося в то время католическими, а с 1885 г. и протестантскими миссионерами, было связано с его отказом от тра­диционного культа предков и сопутствующих ему ритуалов. Кстати, именно по этой причине многие корейцы, поначалу принимавшие хри­стианство, быстро отказывались от новой веры.

В 1876 г., после подписания Канхваского договора, во главе деле­гации из 75 человек в Японию был отправлен королевский посланник Ким Гису. В Японии он пробыл до 6-го месяца и вернулся на родину, написав два сочинения: «Записки о путешествии по Японии» («Ильдон гию») и «Дневник посланника» («Сусинса илъги»), в которых рассказал о всех новшествах, увиденных им там.

Подобные сочинения, так же как и многочисленные доклады и отчеты государственных чиновников, посещавших Японию и Китай, приводили корейский двор к идее о необходимости реформ. Так, в 1880 г. по образцу Китая было реформировано центральное прави­тельство, в котором появились министерства европейского образца: иностранных дел, военное и многие другие.

В том же 1880 г. второй после Ким Гису корейский посланник Ким Хончжип (1842-1896) отправился в Японию и, увидев поразительные перемены в жизни страны, предложил послать туда правительствен­ную делегацию для изучения японского опыта. В 1881 г. 12 высо­копоставленных членов правительства во главе небольших групп, в среднем по 5 человек в каждой, были отправлены на четыре меся­ца в Японию. Находясь главным образом в районе Токио и Осака, члены корейского правительства изучали новое устройство японских государственных учреждений, промышленность, систему налогообло­жения, образования, военную и многое другое.

В 1881 г. корейский посланник в Китае Ким Юнсик (1841-1920) взял с собой группу из 69 человек, которых определили учиться в Тяньцзине промышленному производству, химии, электротехнике, иностранным языкам. Однако вскоре студенты были вынуждены вер­нуться в Корею.

В рамках предпринимавшихся реформ в 1881 г. в Корее была ос­нована офицерская школа для создания армии нового образца.

Однако не все в Корее были довольны ориентацией на Японию и попыткой коренных перемен. Многие конфуцианские ученые все еще придерживались лозунга «Сохранять правильное, изгонять чужое». Известный высокопоставленный сановник Чхве Икхён (1833-1906) го­ворил, что японцы ничуть не лучше, чем «заморские варвары», и уси­ление их влияния вредно для страны.

В 1882 г. оппозиционным силам, которых в исторической литера­туре принято называть «консервативными», представился шанс взять всю полноту власти в стране в свои руки. В тот год в Корее случи­лась сильная засуха, которую стали связывать с гневом Небес из-за «неправильной» политики королевского двора. 9-й день 6-го месяца был выбран для того, чтобы государь Кочжон лично совершил моле­ние о дожде.

Незадолго до этого, в первую декаду 6-го месяца, солдатам столич­ных правительственных войск старого образца, которым задолжали жалованье рисом за 13 месяцев, наконец-то стали его раздавать. Однако выдали его лишь за один месяц. К тому же оказалось, что рис был смешан с песком, и его количество было ниже нормы. Тогда разгне­ванные солдаты избили интенданта. Начальник податного ведомства, отвечавший за выплату жалованья, Мин Гёмхо (1832-1882; родствен­ник королевы Мин) приказал арестовать зачинщиков беспорядков и впоследствии приговорил их к смертной казни. В 9-й день б-го ме­сяца начальник столичного гарнизона Ли Гёнха отправился к дому Мин Гёмхо, чтобы разобраться в случившемся. Однако Мин Гёмхо дома не оказалось, но там находился ряд чиновников, ответственных за выдачу риса в качестве жалованья. При виде разгневанных солдат чиновники попытались скрыться. Тогда солдаты подожгли дом Мин Гёмхо. Солдатское восстание охватило весь Сеул. К нему присоедини­лись и горожане.

В первые часы после начала восстания у солдат появилась идея об­ратиться за помощью к тэвонгуну, отстраненному от дел. Как-никак, «старая» армия была во многом его детищем, и он прилагал немало усилий для поддержания ее боеспособности. Поэтому восставшие сра­зу направились к дворцу Унхёнгун. Тэвонгун принял повстанцев, но формально отказался иметь с ними дело как с зачинщиками беспо­рядков. Реально он стал тайным руководителем восстания. Солдаты, захватив оружие в арсенале Особого восточного подразделения, раз­делились на два отряда. Первый занялся нападением на дома высо­копоставленных сановников из семьи королевы Мин, настаивавших на сближении с Японией. Второй отправился к месту расположения офицерской школы нового образца. Иногда ее еще называли «особым подразделением нового типа». Там никогда не возникало проблем ни с жалованьем, ни с оружием. Его обучением занимался японский офи­цер Хоримото Рёдзо. Повстанцы схватили и казнили его. Ближе к вечеру восставшие солдаты вместе с простым населением напали на японское дипломатическое представительство, сожгли его и убили 13 человек. Японскому посланнику Ханабуса Ёситада удалось скрыться и бежать в Японию через Инчхон.

Гнев восставших не остановился на японцах. Они возжелали умертвить королеву Мин —главный источник всех бед Кореи, свя­занных с ее «открытием» внешнему миру. Повстанцы направились к королевскому дворцу Чхандоккун, однако к тому времени королева Мин уже скрылась, найдя прибежище у своего родственника, губерна­тора города Чхунчжу. Видя, что восстание принимает все более широ­кие масштабы, государь Кочжон издал указ о передаче всей полноты власти тэвонгуну. Вслед за этим «беспорядки» в городе прекрати­лись. Тэвонгун поспешил отменить многие нововведения последних лет и занялся восстановлением боевой мощи корейских войск старого образца. Однако в события вмешались внешние силы.

С одной стороны, японцы, желая получить компенсацию за при­чиненный ущерб, начали снаряжать военную экспедицию в Корею. С другой — и это сыграло решающую роль — на арену событий вы­шел Китай. Как уже отмечалось, Китай всячески подталкивал Корею к скорейшему заключению договоров с западными державами. Пока что был подписан договор только с США. Учитывая отношение тэ­вонгуна к внешнему миру, можно было предположить, что никакие другие договоры со странами Запада подписаны не будут. Мало того, оказывалась под вопросом судьба прежних договоров Кореи. Поэтому для Китая нахождение тэвонгуна у власти было невыгодно. Вместе с тем королева Мин отправила в императорский Китай послание, где излагала сеульские события со своей точки зрения и просила Китай оказать военную помощь для прекращения «беспорядков».

Обращение королевы Мин стало удачным формальным предлогом для посылки в Корею морем трехтысячного войска для «наблюде­ния» за тем, как разворачиваются события. Действительно, китайцы не начинали в Корее боевых операций. Они пригласили тэвонгуна посетить китайские корабли. Тэвонгун принял приглашение, зная о противоречиях в отношениях Японии и Китая: ведь тэвонгун спо­собствовал изгнанию из страны японцев, а значит, был другом Ки­тая. Поднявшись на борт одного из кораблей, тэвонгун был вскоре арестован и увезен в Китай.

Королева Мин, изменившая свою политическую ориентацию с Японии на Китай, восстановила власть при дворе. Китай же, вос­пользовавшись тем, что часть китайских войск так и осталась рас­квартированной в Корее, а также имея в виду новую прокитайскую ориентацию королевского двора, вынудил Корею в сентябре 1882 г. подписать неравноправный торговый договор, во многом напоминав­ший корейско-японский и корейско-американский договоры. Соглас­но этому договору китайские подданные, совершившие преступление на территории Кореи, должны были судиться китайскими коммерче­скими агентами, в то время как корейцы, совершившие преступле­ние в Китае, — в соответствии с китайскими законами (ст. 2). Договор предоставлял многочисленные привилегии китайским торговцам на территории Кореи.

Кроме того, Китай стал активнее контролировать внутреннюю си­туацию в Корее: для создания в Корее армии нового образца были присланы китайские военные инструкторы, а советником королев­ского правительства по иностранным делам с декабря 1882 г. стал немец П. Г. Мёллендорф, находившийся некоторое время на службе у китайского правительства. Мёллендорф, правда, не проводил про­китайскую политику, а считал, что для Кореи лучшим союзником, способным обеспечить интересы страны, является Россия. В 1885 г. корейские власти, полностью не разделявшие позиции Мёллендорфа, предложили ему оставить пост советника «до лучших времен».

Таким образом, начиная с 1882 г. не только Япония, но и Китай стал выступать в роли державы, имеющей новые интересы в Корее, связанные с развитием товарно-денежных отношений. Подобно запад­ным державам и Японии, проводившим в Корее колониальную поли­тику, Китай также получил экономические привилегии.

В свою очередь Япония поспешила воспользоваться удалением тэвонгуна с политической арены. В конце августа 1882 г. к Инчхону подошла японская эскадра в составе четырех военных и трех транс­портных кораблей. Японский посланник Ханабуса Ёситада получил приказ добиться от корейского правительства компенсации за ущерб, понесенный японской стороной во время мятежа военных, а также потребовать передачи Японии восточного (значительно удаленного от корейских берегов) острова Уллындо и южного острова Кочже-до. Такая позиция Японии, естественно, не устраивала ни Корею, ни Китай, усиливший свое влияние в Корее благодаря событиям 1882 г. В процессе переговоров в качестве посредника выступил китайский представитель Ма Цзяньчжун. В итоге 30 августа 1882 г. в селении Чемульпхо, определенном как место компактного проживания ино­странцев, ведущих свои дела в порту Инчхон, был подписан Чемуль-пхоский корейско-японский договор. Согласно договору, Корея обя­залась выплатить Японии в качестве компенсации 500 тыс. иен, раз­решить Японии держать войска в своей корейской дипломатической миссии для ее охраны, расширить границы свободного передвижения японских подданных по территории Кореи.

Таким образом, после восстания военных летом 1882 г., направ­ленного на отстранение от власти группировки королевы Мин, кото­рая стремилась к большей открытости страны, а объективно делала ее более зависимой от иностранных держав, Корея подпала под еще большее влияние извне, в особенности — от Китая и Японии.

Однако многие молодые придворные сановники, получившие об­разование в новой Японии, не считали, что сближение с иностранны­ми державами приведет к потере самостоятельности страны. Наобо­рот, по их мнению, такое сближение могло способствовать укрепле­нию страны, а значит стать основой ее будущей независимости. Опыт Японии показывал, что политика «открытых дверей» не обязательно заканчивается подчинением тому, для кого «эти двери были откры­ты». Молодые сановники возглавили так называемое «движение за большую открытость», кэхва ундон. В отечественной литературе это движение принято называть «движением за реформы».