Ассимиляция и аккомодация

(1)

где Т — структура; I — интегрированные вещества, или энергии, Е — элиминированные вещества, или энер­гии, и А — коэффициент > I, выражающий усиление этой структуры в виде ее материального увеличения или воз­растания эффективности деятельности². Ясно, что пред­ставленное в такой форме общее понятие ассимиляции применимо не только к органической жизни, но также и к поведению. В самом деле, никакое поведение, даже-если оно является новым для индивида, не составляет абсолютного начала. Оно всегда прививается к предше­ствовавшим схемам и поэтому равнозначно ассимиля­ции новых элементов в уже построенные структуры (врожденные, как рефлексы или ранее приобретенные). Даже «стимульный голод» Харлоу не может быть сведен просто к подчинению внешней среде, но должен скорее интерпретироваться как поиск «функциональных эде-ментов» (elements fonctionnels), которые могут быть ас­симилированы в схемы или структуры, актуально фун­кционирующие. Сейчас подходящий момент, чтобы заметить, насколько неадекватной в этом контексте вы-глядит хорошо известная теория «стимул — реакция» как общая формула поведения. Ясно, что стимул может вы-зывать ответ, если только организм сперва обладает сен-зитивностью к этому стимулу (или, как Ваддингтон характеризует генетическую сензитивностъ к специфи­ческим индукторам, обладает необходимой для реаги­рования «компетентностью»).

Когда мы говорим, что организм или субъект сен-зитивен к стимулу и способен отвечать на него, мы пред-

² Например, пусть Т — установившаяся классификация класса объектов О, разбивающая его на два различных под­класса; /— класс новых объектов, добавленных к первоначаль­ным, на который необходимо распространить классификацию. Когда это сделано (/ ассимилировано в Т), оказывается, что здесь, скажем, получились два новых подкласса (целая струк­тура сейчас будет AT) и некоторые свойства новых объектов / (например, число элементов в / или их форма, размер, цвет) по ходу классификации были отброшены. В итоге имеем: Г + / - AT + Е, где Г— два первоначальных подкласса, /— новые элементы, AT — четыре подкласса и £ — несущественные свой­ства новых элементов, т. е. такие свойства, которые в данном конкретном случае не использовались как критерий класси­фикации.

полагаем, что он уже обладает схемой, или структурой, в которую этот стимул ассимилируется (в смысле вклю­чения или интеграции, как было определено выше). Эта схема состоит именно в способности реагировать. От­сюда первоначальная схема «стимул — реакция» долж­на записываться не в односторонней форме S —> R, но в форме St=> R или S—> (AT)-> R, где А Г —ассимиляция стимула S в структуру Т.

Таким образом, мы возвращаемся к уравнению T+I — АТ+Е, где Т— структура, /— стимул, АТ— результат ассимиляции I в Т, т. е. ответ на стимул, и Е — все то в стимульной ситуации, что не было включено в структуру.

6. Если бы развитие включало одну ассимиляцию, то не существовало бы никаких вариаций в структурах интеллекта ребенка, и он бы не приобретал никакого нового содержания и не мог бы развиваться далее. Не­обходимость ассимиляции заключается в том, чтобы обеспечить непрерывность структур и интеграцию но­вых элементов в эти структуры. Без нее организм ока­зался бы в ситуации, сходной с той, в которой два хи­мических компонента А и В, реагируя, дают в результате два новых компонента С и D (уравнение тогда бы имело вид А + В- C+D, а не Т -> А Т).

Однако сама биологическая ассимиляция никогда не присутствует без своего противочлена — аккомода­ции. Например, фенотип в течение своего эмбриологи­ческого развитии ассимилирует вещества, необходимые для сохранения его структур, в том их виде, как они специфицированы генотипом. Однако в зависимости от того, являются ли эти вещества легкодоступными или редкими, использовались ли обычные вещества, или они были заменены другими, слегка отличающимися от них, будут наблюдаться ненаследственные вариации (часто называемые «аккомодатами»), такие как изменения в форме или в росте. Данные вариации специфичны определенным внешним условиям. По аналогии с этим в сфере поведения мы будем называть аккомодацией вся­кую модификацию ассимиляторной схемы или структу­ры элементами, которые она ассимилирует. Например, младенец, ассимилирующий свой палец в схему соса­ния, в этом случае производит движения, отличные от тех, которые он использует при сосании материнской груди. Сходным образом 8-летний ребенок, ассимилирующий растворение сахара в воде в понятие сохране-ния вещества, должен аккомодироваться к невидимым частицам по-другому, чем к видимым.

Следовательно, когнитивная адаптация, подобно сво-ему биологическому аналогу, состоит в уравновешивании ассимиляции и аккомодации. Как только что было пока­рано, не существует ассимиляции без аккомодации, но необходимо энергично подчеркнуть, что также не суще­ствует и аккомодации без одновременной ассимиляции. С позиций биологии этот факт подтверждается существо-ванием того, что современные генетики называют «нор-мами реакции» (генотип может допускать более или ме-ное широкий спектр возможных аккомодации, но все они находятся внутри некоторой статистически определен­ной «нормы»). Таким же образом, говоря языком эписте­мологии, субъект способен к различным аккомодациям только до определенных пределов, установленных необ­ходимостью сохранения соответствующей ассимилятор-ной структуры. В уравнении 1 коэффициент А в АГобо-значает именно этот предел аккомодации.

Поэтому понятие «ассоциация», которым пользова­лись и которым злоупотребляли различные формы ас-социанизма от Юма до Павлова и Халл, может быть образовано только путем искусственной изоляции од-ной лишь части общего процесса, определяемого урав­новешиванием между ассимиляцией и аккомодацией.

Считается, что павловская собака ассоциирует звук с пищей, что и вызывает слюнный рефлекс. Однако, если зa звуком более никогда не следует пищи, условный рефлекс, или временная связь, исчезает: он не имеет внутренней устойчивости. Обусловливание продолжа­ет существоватьтолько как функция потребности в пище, т. е. оно существует, только если является частью ассимиляторной схемы и ее удовлетворения, следова­тельно, определенной аккомодацией к ситуации. На деле «ассоциация» всегда сопровождается ассимиляцией в предшествовавшие структуры, и это один из факторов, который не должно проглядеть. С другой стороны, до тех пор, пока «ассоциация» включает определенную новую информацию, она представляет собой активную акко­модацию, а не простую пассивную регистрацию. Эта ак-комодаторная активность, зависящая от ассимиляцион­ной схемы, является вторым необходимым фактором, которым не следует пренебрегать.

7. Хотя ассимиляция и аккомодация представлены в любой деятельности, их отношение может варьировать, и только более или менее стабильное равновесие, кото­рое может существовать между ними (хотя оно всегда подвижно), характеризует совершенный акт интеллекта.

Когда ассимиляция перевешивает аккомодацию (т. е. когда характеристики объекта не принимаются в расчет, если они не совместимы с сиюминутными инте­ресами субъекта), мышление развивается в эгоцентри­ческом или даже аутистическом направлении. Наибо­лее обычной формой такой ситуации в детской игре являются «символические игры» или игры воображе­ния, в которых объекты, имеющиеся в распоряжении ребенка, используются единственно, чтобы представ­лять то, что он воображает³. Эта форма игры, которая наиболее часто наблюдается в начале репрезентирую­щей стадии развития (между 1, 5 и 3 годами), затем

³ Пиаже выделяет следующие категории игры (например, в «Play, Dreams and Imitation», 1951):

а. Игры-упражнения. Они состоят из любой формы поведе­ния без новой структурации, но с новым функциональным воспроизведением в конце. Например, повторение таких дей­ствий, как раскачивание объекта, если целью его является понять или попрактиковаться в движении, не является игрой. Но то же самое поведение, если целью его является функци­ональное удовольствие, получаемое от самой деятельности, или удовольствие от «вызывания» определенного феномена, ста­новится игрой. Примерами ее являются вокализации младен­цев или игры взрослых с новым автомобилем, радиоприем­ником и т. п.

в. Символические игры. Они состоят из форм поведения с новой структурацией, т. е. репрезентацией реальности не в том ее виде, как она дана в перцептивном поле. Примерами их служат игры воображения, где ребенок изображает пищу по­средством камешков, представляющих хлеб, травы вместо ово­щей и т. д. Использованные при этом символы являются у каж­дого ребенка индивидуальными и специфичными.

с. Игры с правилом. Это формы поведения с новой струк­турацией, включающие более чем одного ребенка. Правила этой новой структуры определяются социальным взаимодействием. Данный тип игр покрывает все виды деятельности, начиная от простых сенсомотор-ных игр с рядом правил (например, мно­гочисленные разновидности игры в шарики) и кончая абстрак­тными играми вроде шахмат. При этом символы стабилизиру­ются путем соглашения, и в более абстрактных играх они могут становиться чисто произвольными, т. е. не иметь более ника­кого отношения (аналогии) со своими обозначаемыми.

развивается по направлению к конструктивным играм, в которых аккомодация к объектам становится все бо­лее и более точной до тех пор, пока не остается уже никакого различия между игрой и спонтанной когнитивной, или инструментальной, деятельностью.

Напротив, когда аккомодация превалирует над ассимиляцией вплоть до точного воспроизведения формы и движения объектов или людей, являющих­ся ее моделями, репрезентация (сенсомоторное по­ведение, которое предшествует репрезентации и которое также дает начало играм-упражнениям, раз­вивающимся значительно раньше, чем символичес­кие игры) развивается в направлении имитации. Имитация через действие, аккомодация к непосред­ственно представленным моделям, репрезентация (сенсомоторное поведение, которое.предшествует репрезентации и которое также дает начало играм-упражнениям, развивающимся значительно раньше, чем символические игры) развивается в направле­нии имитации. Имитация через действие, аккомода­ция к непосредственно представленным моделям, постепенно распространяется до отсроченной ими­тации и наконец до интериоризованной имитации. В своей последней форме она составляет источник возникновения умственного образа и фигуративно­го как противоположного оперативному аспекта мышления.

Но, до тех пор пока ассимиляция и аккомодация на­ходятся в равновесии (т. е. до тех пор, пока ассимиля­ция еще подчинена свойствам объектов или, другими словами, ситуации аккомодации к этой ситуации, а са­ма аккомодация подчинена уже существующим струк­турам, в которые ситуация должна быть ассимилиро­вана), мы будем говорить о когнитивном поведении как противоположном игре, имитации или умственном образе, и будем находиться в сфере подлинного интел­лекта. Но это фундаментальное равновесие между ассимиляцией и аккомодацией достичь и поддерживать более или менее трудно, что зависит от уровня интеллек­туального развития субъекта и тех новых проблем, с которыми он сталкивается. Однако такое равновесие существует на всех уровнях: как на ранних стадиях раз­вития интеллекта, так и на стадии научного мышления.

Очевидно, что всякая физическая или биологичес­кая теория ассимилирует объективные феномены в небольшое число моделей, которые не выводятся ис­ключительно из этих феноменов. Эти модели дополни­тельно включают определенное число логико-матема­тических координации, которые суть операциональные деятельности самого субъекта. Было бы очень поверх­ностным сводить эти координации к простому «языку» (хотя именно такова позиция логического позитивиз­ма), так как, собственно говоря, они являются инстру­ментом структурации. Например, Пуанкаре все же не удалось открыть релятивности (хотя он и был очень близок к этому), так как он думал, что не существует разницы между выражением (или переводом) феноме­нов на «языке» эвклидовской или римановской гео­метрии. Эйнштейн оказался способен построить свою теорию вследствие использования римановского про­странства как инструмента структурации для того, чтобы «понять» отношения между пространством, ско­ростью и временем. Если физик ассимилирует реаль­ность в логико-математические модели, то он должен непрерывно аккомодировать их к новым эксперимен­тальным результатам. Он не может обойтись без акко­модации, потому что тогда его модели будут оставаться субъективными и произвольными. Тем не менее вся­кая новая аккомодация обусловливается существую­щими ассимиляциями. Значимость эксперимента не происходит от простой перцептивной регистрации (Protokolsatze первых логических эмпириков), она не может быть отделена от интерпретации.

8. В развитии интеллекта ребенка существует много типов равновесия между ассимиляцией и аккомодацией, которые варьируют вместе с уровнем развития и проблемами, подлежащими решению. На сенсомоторных уровнях (до 1, 5 или 2 лет) существуют только практические проблемы, включающие ближай­шее пространство, и уже на втором году жизни сенсо-моторный интеллект достигает удивительного равнове­сия в этой области (т. е. инструментальное поведение, группа перемещений — см. п. 2). Но этого равновесия трудно добиться, потому что в течение первых месяцев вселенная для ребенка центрируется на его собствен­ном теле, и существуют искажения вследствие того, что ассимиляция еще не уравновешена адекватными акко­модациями.

Начало мышления создает множество проблем репрезентации (которые нельзя более ограничивать ближайшим пространством, но необходимо распрост­ранить и на удаленное). Проблема адаптации также теперь не измеряется одним лишь практическим успе­хом. Проблемы создаются вследствие того, что объекты и события ассимилируются собственными действиями субъекта, а позиция последнего и возможные аккомо­дации состоят еще только из фиксаций на фигуратив­ных аспектах реальности (отсюда состояние находится в противоположности с трансформациями). Из-за этих двух причин — эгоцентрической ассимиляции и непол­ной аккомодации — равновесие здесь не достигается. С другой стороны, между 7 и 8 годами появление обра­тимых операций обеспечивает устойчивую гармонию между ассимиляцией и аккомодацией, поскольку «обе они становятся способны иметь дело как с трансфор­мациями, так и с состояниями.

Говоря в общем виде, прогрессирующее урав­новешивание между ассимиляцией и аккомодаци­ей является образцом фундаментального процесса, осуществляющегося в когнитивном развитии, который может быть выражен в терминах центрации и децент-рации. Систематически искажающие ассимиляции сенсорных или первоначальных стадий репрезента­ций, которые искажают реальность, потому что не со­провождаются адекватными аккомодациями, означают, что субъект остается центрированным на своих соб­ственных действиях и на своей точке зрения. С другой стороны, постепенно возникающее равновесие между ассимиляцией и аккомодацией является результатом последовательных децентрций, которые дают субъек­ту возможность занимать позиции других людей или самих объектов. Первоначально мы описали этот про­цесс просто в терминах эгоцентризма и социализации. Но это гораздо более общая и фундаментальная осо­бенность познания во всех его формах, поскольку ког­нитивный процесс не является только ассимиляцией информации: он влечет за собой процесс систематичес­кой децентрации, составляющий необходимое условие самой объективности.