Раздел II. ПОЛИТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ВЫСОКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ
1. МАКИАВЕЛЛИ Николо Макиавелли (1463-1527) - крупнейший политический писатель и флорентийский политик. Состоял секретарем Совета десяти во Флоренции с 1498 по 1512 г.г. а в период республики, образовавшейся после изгнания Пьеро Медичи в 1494 г. Исполнение этой должности ставило Макиавелли в центр повседневной политической работы и вооружило его огромным запасом конкретных политических наблюдений и знаний, которые он попытался позднее обобщить в своих политических трактатах. В 1512 г., после падения республики и реставрации Медичи, Макиавелли отставляется от всех должностей. Для него наступает период вынужденного бездействия в области общественной и напряженного литературного творчества. В это время пишутся все крупные произведения Макиавелли «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия», «Семь книг о военном искусстве», «Государь». Попытки вернуться к практической деятельности при Медичи кончаются неудачей, и Макиавелли получает эту возможность только в 1525 г., т.е. в последние годы жизни. К последнему периоду творчества Макиавелли относится «История Флоренции». Макиавелли - одно из немногих имен в истории мировой политической литературы, сохранивших актуальный интерес до нашего времени. Значение его основано на том, что он сделал замечательную попытку вскрыть теоретические основы государственной власти, проследить ее деятельность в республиканской («Рассуждения») и монархической форме ее проявления («Государь») и раскрыть свою концепцию на историческом материале флорентийской истории. Наблюдая флорентийскую действительность, Макиавелли связал свой политический опыт с изучением идеализированных римских образцов и дал апологию демократии и патриотизма. Наблюдая современную ему крупную монархию и деятельность бесчисленных итальянских тиранов своего времени, жадных, хитрых и бессовестных, он дал образ «Государя», в котором с откровенностью, непревзойденной в истории политической литературы, вскрыл природу нарождающегося абсолютизма и условия его существования. Как историк, Макиавелли прежде всего остается политиком, т.е. проводит свою концепцию применительно к историческому материалу, создавая исторический комментарий к своим политическим идеям. Знание психологии политических партий и мотивов партийной борьбы позволило ему дать отчетливую общую картину роста и заката Флоренции.
КАКИМ ОБРАЗОМ ГОСУДАРЬ ДОЛЖЕН ИСПОЛНЯТЬ СВОЕ СЛОВО из «Государя» Макиавелли Всякий легко поймет, как похвально, если государь всегда верен своему слову и действует всегда прямо и без криводушия. Однако же в наше время, на основании опыта, легко убедиться в том, что бывали государи, прославившиеся своими деяниями, но не придававшие никакого значения верности данным ими самими обещаниям, и умели ловко маскировать истинный смысл своих поступков. Случалось даже, что подобные государи выигрывали более, нежели те, которые основывали свои действия на праве и справедливости. Существуют два способа действий для достижения той или другой цели: путь закона и путь насилия. Первый из этих способов — человеческий, второй - звериный. Но так как первый способ не всегда ведет к цели, то люди прибегают иногда и ко второму. Государи должны уметь пользоваться обоими способами. Эта мысль выражена аллегорически у многих древних писателей. Ахилл и многие другие правители и герои древности воспитывались, по словам этих писателей, у кентавра Хирона, наблюдавшего за их действиями. Мысль этого мифа ясна: учитель, получеловек и полузверь, показывает, что государи должны развивать в себе как человеческую, так и звериную сторону, без чего власть их не может быть прочна. Государь, действуя грубой силой, подобно зверям, должен соединять в себе качества льва и лисицы. Обладая только качествами льва, он не будет уметь остерегаться и избегать западни, которую ему будут ставить; будучи же только лисицею, он не будет уметь защищаться против врагов. Вот почему, для избежания сетей и для одержания победы над врагами, государи должны быть одновременно и львами и лисицами. Те, которые захотят щеголять исключительно в роли львов, выкажут только этим свою полную несостоятельность. Следовательно, предусмотрительный государь не должен исполнять своих обещаний и обязательств, если такое исполнение будет для него вредно и если мотивы, вызвавшие его обещание, более не существуют. Конечно, если бы все люди были честны, подобный совет можно бы счесть за безнравственный; но так как люди обыкновенно не отличаются честностью и подданные не особенно заботятся об исполнении своих обещаний государям, то и последним нечего быть особенно щепетильными по отношению к первым. Что же касается государей, то им нетрудно каждое свое клятвопреступление прикрывать благовидными предлогами. В доказательство этого можно привести бесчисленные примеры из новейшей истории; можно указать на множество мирных договоров и соглашений всякого рода, нарушенных государями или оставшихся мертвою буквою, за их неисполнением. При этом станет очевидно, что в выигрыше оставались те государи, которые лучше умели подражать в своих действиях лисицам. Необходимо, однако же, последний способ действий хорошо скрывать под личиной честности. Государи должны обладать великим искусством лицемерия и лжи, потому что люди обыкновенно до того слепы и близоруки, что человек, умеющий хорошо лгать, всегда найдет достаточно легковерных людей, охотно поддающихся обману. Государям, следовательно, нет надобности обладать в действительности хорошими качествами, но каждому из них необходимо показывать вид, что он всеми ими обладает. Личина для государей необходима, так как большинство судит о них по тому, чем они кажутся, и только весьма немногие бывают в состоянии отличить кажущееся от действительного. Но если даже эти немногие и поймут настоящее качество государей, то они не дерзнут высказать свое мнение в противность мнению большинства, да и побоятся посягнуть тем на достоинство представляемой государем верховной власти. Кроме того, так как действия государей не подсудны трибуналам, то подлежат обсуждению одни только результаты действий, а не самые действия. Лишь бы государь сумел сохранить свою жизнь и свою власть — все средства, какие бы он ни употребил для этого, будут считаться честными и похвальными. Толпа обыкновенно увлекается внешностью и успехом, а весь мир представляет толпу и немногих, к мнению которых государи обращаются только тогда, когда сами не умеют выйти из каких-либо затруднительных обстоятельств. В наше время есть один государь, назвать которого я не считаю позволительным; на словах он - само благочестие и первый друг мира, на деле же он давно бы уже потерял свое государство, если бы проводил в жизнь свои убеждения[228].
2. КАМПАНЕЛЛА
А) ПОЛЬЗА ОБЩЕГО ТРУДА из «Города Солнца» Всякую службу называют они учением, говоря при этом, что одинаково почтенно ногами ходить<...> а глазами видеть и языку говорить; ведь по необходимости и глаза выделяют слезы, а язык - слюну<...> Поэтому каждый, на какую бы службу ни был он назначен, исполняет ее как самую почетную. Рабов, развращающих нравы, у них нет: они в полной мере обслуживают себя сами и даже с избытком. Но у нас, увы, не так: в Неаполе семьдесят тысяч душ населения, а трудятся из них всего какие-нибудь десять или пятнадцать тысяч, истощаясь и погибая от непосильной и непрерывной работы изо дня в день. Да и остальные, пребывающие в праздности, пропадают от безделья, скупости, телесных недугов, распутства, ростовщичества и т. д., и множество народа портят и развращают, держа его у себя в кабале, под гнетом нищеты, низкопоклонства и делая соучастниками собственных пороков, чем наносится ущерб общественным повинностям и отправлению полезных обязанностей. Обработкой полей, военной службой, искусствами и ремеслами занимаются кое-как и только немногие и с величайшим отвращением.
Б) «ГИМН ВЕСЕННЕМУ СОЛНЦУ» из «Города Солнца» Так как молитва моя еще не услышана, я обращаюсь теперь к тебе, о Феб. Я вижу тебя сияющим в знаке Овна и оживляющим вновь все существующее. Ты возвращаешь к жизни всех погибающих, всех умирающих. Верни же к жизни из милости и меня, любящего тебя превыше всего. Как можешь ты оставлять в душной, сырой и темной тюрьме того, кто всегда прославлял тебя? Дай мне покинуть тюрьму в то самое время, когда зеленая трава пробивается из-под земли. Ты заставляешь подниматься в деревьях сок и превращаешь его в цветы, из которых со временем вырастают плоды<...> Ты будишь от долгого сна кротов и хомяков, ты даруешь силу и движение самому ничтожному червячку<...> О солнце! Нашлись люди, отрицающие в тебе разум и жизнь и ставящие тебя таким образом ниже насекомых. О них я писал, что они еретики, что они неблагодарны и мятежны по отношению к тебе, и они похоронили меня живьем, потому что я тебя защищал<...> Если я погибну, кто тогда будет защищать тебя? Кто будет называть тебя живым храмом, изображением и высокочтимым ликом истинного бога, высшим благодетельным светом мира, блаженным повелителем звезд, жизнью, душою и чувствованием всех низших существ? О смилуйся надо мной, божественный и плодотворный источник света, дабы свет твой, наконец, просиял надо мной.
|
