Глава третья 14 страница

Экзогамия во многих случаях имела прежде всего социально-эко­номическое значение. Это ярко видно у добуаицев, которые могли свободно вступать в половые отношения со своими классификаци­онными сиблингами, но брак должны были заключать только с пред­ставителями других родов, так как брак приводил к возникновению особых отношений не только внутри брачной пары, но и между ро­дичами супругов ²⁸⁵.

Особенностью рода являлось также единое название. Иногда не­сколько родов образовывали более крупное, часто экзогамное един-

360 Глава четвертая

ство, обычно называемое фратрией. При этом во фратрии далеко не всегда имелась концепция происхождения от единого предка, а иногда, как у папуасов-энга, не было и экзогамии. Несколько родов или несколько фратрий, между которыми существовали устойчивые брачные связи, составляли племя, и его универсальной чертой по­этому являлась тенденция к эндогамии. Последнее обусловливало и усиление другой тенденции, в силу которой племя в значительной мере могло считаться культурно-языковым, а следовательно, и этни­ческим единством. По эта тенденция лишь со временем набирала силу, и в раннем неолите от нее имелось много отклонений. Иногда племя обладало мифом об общем происхождении, но это ни в коей мере не делало его экзогамной единицей. Впрочем, и из этого пра­вила встречались исключения. Так, в Северо-Западной Амазонии известны отдельные языковые общности (там их называют то пле­менем, то фратрией), отличающиеся экзогамией.

Род распадался на несколько сегментов разного уровня иерархии. Главным из них был липидж, который в отличие от рода играл выда­ющуюся роль в организации обыденной жизни. Линидж обычно со­стоял из группы близких родичей, четко прослеживавших между собой родство. Члены линиджа составляли костяк отдельных домо-хозяйств и являлись, таким образом, ядром общины или локальной группы, так как члены всего рода были широко рассеяны по обшир­ной территории и обитали в самых разных поселках. Глубина лп-ниджных генеалогий у ранних земледельцев и скотоводов была не­велика и достигала трех-четырех, реже — семи поколений. В этот период значение генеалогий было двойственным. С одной стороны, ценное имущество и притягательные социальные статусы, из-за на­следования которых впоследствии разгоралась самая отчаянная борьба, еще только-только возникали. И пока что их распределение не требовало введения строгого контроля, функцию чего и взяли на себя со временем длинные генеалогии. Кроме того, смягчение послед­ствий всевозможных кризисов в раннеземледельческом обществе, как и прежде, осуществлялось частично за счет сохранения флюид-ности социальной организации. Это тоже препятствовало развитию длинных генеалогий, которые могли бы затруднить действие широко распространенного в этот период обычая адопции. Поэтому в неко­торых неолитических обществах были выработаны даже специаль­ные нормы, направленные на то, чтобы умершие предки поскорее забывались, например запрет произносить имена умерших^28В.

С другой стороны, необходимость в генеалогиях, придававших строгость социальной структуре, в неолите все же имелась. По срав­нению с низшими охотниками и собирателями в численно возрос­ших неолитических обществах количество хозяйственных и соци­альных проблем увеличилось, и отдельная мелкая группа самостоя­тельно уже не справлялась с их решением. Это и обусловило возник­новение сегментарных родовых структур, призванных поделить ре­шение этих проблем между родовыми сегментами разного уровня

ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНЛ 361

иерархии. А формирование этих структур, во всяком случае па низ­ших уровнях иерархии, шло в соответствии с генеалогическим прин­ципом. На более высоких уровнях этот принцип сохранялся, приоб­ретая облик псевдогепеалогий или мифологического родства.

Всеобщей чертой сегментарных родовых структур являлась, сле­довательно, иерархическая соподчиненность их звеньев и соответст­вующее распределение между ними самых разнообразных функций. При наличии эгалитарной идеологии звенья одного уровня даже в условиях фактического неравенства считались эквивалентными и об­ладали равными статусами. Они могли соперничать друг с другом, но на более высоком уровне объединялись и выступали единством но отношению к внешнему миру. Так, главной функцией линиджа был общий труд, и большинство коллективных работ 7фоизводилось прежде всего на линиджной основе. Кроме того, линпдж устраивал для своих членов некоторые церемонии и ритуалы, например по слу­чаю болезни, брака и т. д.

Наиболее важную в социальном плане единицу составлял род, а чаще всего его подразделение — субклап. Обычно именно в рам­ках субклана собирался брачный выкуп, осуществлялась выплата за пролитую кровь, организовывались некоторые церемонии (погре­бальная, брачная, инициации и пр.) и ритуалы (например, риту­альный каннибализм у бена-бена). Нередко в функцию субклана входили кровная месть и военные набеги. Внутри него имелись ме­ханизмы для мирного решения ссор. В ряде случаев именно субклан был основой для создания временных рабочих групп, исполнявших наиболее трудоемкие работы (расчистка огородов, строительство до­мов и т. д.). Иногда он обладал общим ритуальным имуществом (свя­щенными флейтами и другими предметами культа), имел единый мужской дом и церемониальную площадку. Тем самым субклан яв­лялся одной из важнейших социально-потестарных единиц в неоли­тическом обществе и, как будет показано ниже, играл не последнюю» роль в развитии системы лидерства.

Обладавший гораздо большими размерами, род был, как правило, распылен по значительной территории, в отличие от субклана, чле­ны которого жили если не в едином поселке, то по крайней мере в ближайшем соседстве. Члены рода не могли столь же часто и опе­ративно собираться и действовать вместе, как члены субклана, и поэтому социальные функции рода были более ограничены. Род, как правило, являлся крупнейшей социальной единицей, ведавшей рас­пределением и перераспределением участков возделанной земли. Он организовывал важнейшие церемонии, как, например, обмен «тее» у папуасов-эпга и обмен «мока» у медлпа. Он же ведал устройством крупнейших праздников, на которые приглашались представители других родов и которые тем самым служили этнической консолида­ции. Внутри рода изредка вспыхивали вооруженные столкновения, но при этом противники стремились избегать смертных исходов. Как правило, родовая солидарность служила гарантом внутреннего

362 Глава четвертая

мира. Все это обусловливало чувство общности, и в ряде случаев (например, у гахуку-гама на Новой Гвинее, шавантов Бразилии, некоторых народов Северной Америки) ²⁸⁷ именно членов своего ро­да люди относили к категории «одного народа», «наших людей».

Впрочем, вышеотмеченпое разграничение функций между родом и субкланом имело в разных обществах разный вид и приближалось к описанной картине лишь в тенденции. Например, такие функции, как кровная месть, устройство набегов, плата за кровь, организация погребальных церемоний и коллективных работ и т. д., могли вхо­дить в сферу компетенции не субклана, а рода. Все зависело от кон­кретной ситуации и прежде всего от размеров соответствующих родо­вых единиц и характера их расселения. Иногда, как в случае с абе-лям или шавантами, роды были еще так малы, что они вообще не сегментировались, и им, следовательно, не с кем было делить много­численные социальные и хозяйственные функции. Напротив, у рав­нинных тонга и некоторых других африканских пародов сегменти­ровались даже отдельные лпппджи.

Более крупные, чем род, единицы — фратрия и племя — высту­пали как единое целое крайне редко, и их социальные функции бы­ли минимальны, хотя от этого они не теряли своей важности. Чаще всего именно они служили основой для заключения военных оборо­нительных союзов, и именно внутри них действовали рычаги npe^j стижной экономики с ее церемониальным обменом и потлачевидными празднествами. Кроме того, внутри них действовали механизмы, до определенной степени смягчавшие последствия вооруженных столк­новений и заставлявшие противников воздерживаться от убийства и вести войну по определенным правилам. Хотя церемонии общепле-менпого уровня возникли у ранних земледельцев весьма рано, общо-племенной религиозный культ развился далеко не сразу. Он, напри­мер, был неизвестен папуасам Новой Гвинеи, по встречался у неко­торых отсталых земледельцев Африки, достигших более высокого уровня развития (банту Восточной Африки, иракве и другие земле­дельцы Западной Африки и пр.).

Размеры вышеописанных родоплеменных подразделений и их количество в разных обществах сильно колебались в зависимости от экологии, особенностей хозяйственной жизни и уровня социального развития. В наиболее развитых обществах горных папуасов (эига и чимбу) размеры племен и фратрий достигали в среднем 1000 — 5000 человек, родов — 100—1000 человек, субклапов — 50—200 че­ловек, а в лиииджах насчитывалось по нескольку десятков членов. У кубео Бразилии в племени насчитывалось примерно 3000 человек, во фратрии — 1000, а в роде — 100. У ленду Восточной Африки ро­ды достигали размеров 1000 человек, а субклапы—150 — 300 чело­век.

Формирование сегментарной организации происходило на протя­жении неолита, о чем можно судить на основе сравнительных этно­графических данных. Первоначально рост населения вел, видимо, не

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОВЫТНАЯ ОБЩИНА_______________ 363

к образованию сегментарных структур, а к возникновению большого количества однопорядковых групп, полностью порвавших прежние связи друг с другом. Так, разросшиеся роды у абелям делились не па субклаиы, а на новые экзогамные роды, полностью независимые друг от друга. Как видно по материалам Северной Америки, этому способствовало в особенности подвижное подсечпо-огиевое земледе­лие, не стимулировавшее формирование линиджей²⁸⁸. Описанный процесс некоторые авторы предлагают именовать расколом, в отли­чие от сегментации, при которой вновь возникшие структуры во мпо-гом продолжали сохранять прежние отношения друг с другом и в определенных ситуациях выступали как единое целое ^.

Ранний этап сегментации иногда также удается проследить эт­нографически. Так, появление батата у папуасов-каимби в конце XIX в. вызвало быстрый рост населения, в результате чего прежние мелкие родовые группы (по 20—100 человек) разрослись и начали распадаться. В итоге здесь возникла типичная нозднеродовая орга­низация с тремя-четырьмя уровнями сегментации²⁹⁰. Аналогичные примеры можно обнаружить и в Африке²⁹¹. Поводом к сегментации первоначально служили ссоры из-за женщин, имущественных прав, обвинений в колдовстве и т. д., но в их основе лежали более глубокие причины — рост населения и усложнение социально-экономических отношений. Эти базисные процессы поставили перед людьми множе­ство новых проблем, для решения которых еще не выработалось адекватных механизмов. Поэтому-то на первых порах их и решали простейшим способом — путем сегментации, в результате которой враждующие стороны пространственно отделялись друг от друга во избежание эскалации напряженности. Формирование все более раз­ветвленной сегментарной организации с ростом населения просле­жено у папуасов-кума. Здесь роды размерами в 100—300 человек делились только па субклапы, при разрастании их до 200—900 че­ловек они уже долились на субкланы и субсубкланы, а по достиже­нии размеров в 700—1700 человек распадались на две половины, суб­кланы и субсубкланы Каждая из этих иерархических родовых групп обладала теми или иными функциями, но в обыденной жизни наи­большее значение имела мельчайшая единица, насчитывавшая не­сколько десятков человек. Со временем в процессе сегментации все большую роль начали играть амбиции лидеров, соперничавших друг с другом за власть. Однако именно развитие института лидерства в дальнейшем было призвано затормозить процесс сегментации и обус­ловить обратный процесс слияния в рамках единой потестарной ор­ганизации.

Явление сегментации было не сразу осознано людьми, и об этом также свидетельствуют данные этнографии. Например, папуасы-бе-набена отрицали наличие у них социальных единиц, более мелких, чем род, хотя на практике здесь вычленялись и субкланы, и липид-жи. Более развитые папуасы, например чимбу, уже осознавали про­цесс сегментации, и у них имелись специальные термины для обо-

364 Глава четвертая

значения фратрий, родов и субкланов. Папуасские материалы вооб­ще хорошо иллюстрируют ранние этапы сложения сегментарной ро-довои организации ^z.

В процессе оседания, с ростом роли постоянных земельных участ­ков и их наследования в отдельных случаях сегментарная родовая организация еще больше усложнилась, укрепилась и стала более жесткой. При этом возросло значение концепции связи с умершими предками, воплотившейся в развитый культ предков. Возросла и роль генеалогий, некоторые из них насчитывали 10 и более поколе­ний. Такая картина в Африке наблюдалась, например, у талленси, а в Юго-Восточной Азии в этом направлении шло развитие у части сеноёв²⁹³. Однако это, видимо, не было всеобщей закономерностью. Судя по некоторым океанийским материалам, оседание и сокраще­ние земельных ресурсов, напротив, могли повлечь ослабление родо­вых структур²⁹⁴.

Наряду с расколом и сегментацией в неолитических обществах наблюдались и процессы объединения, слияния. Они происходили в тех случаях, когда ослабевшие от голода, эпидемий или войн группы не могли больше существовать как автономные единицы. Иногда эти группы специально приглашали родственников, свойст­венников и друзей занять пустующие на их территории участки й инкорпорировали их в свой состав. Иногда же они покидали родную территорию и сами входили в состав какой-либо более сильной груп­пы. Слияние групп могло, впрочем, происходить и на другой основе. Так, у окебо в Конго субклаиы разных родов, которые достаточно долго жили рядом, переставали заключать браки друг с другом и на­чинали считать себя принадлежащими одному роду²⁹⁵.

Во всех описанных случаях слияния вновь инкорпорировавшие­ся в род пришельцы получали соответствующие права и обязанно­сти и изъявляли согласие придерживаться принятых здесь тради­ционных норм, без чего инкорпорация была невозможной. При этом их начинали считать родичами и соответственно к ним относиться, хотя четко отличали их от реальных кровных родственников. Од­нако на их потомков распространялась концепция кровного родства, ибо, как указывалось выше, генеалогические знания отличались скудностью и до поры до времени генеалогии большого значения не имели. Такой процесс инкорпорации получил в науке название «адопция». Он был нгароко распространен в неолитических общест­вах п играл большую роль в перераспределении населения между различными родовыми группами. Адопция еще раз подтверждает тезис о том, что родство в первобытности имело прежде всего соци­альное значение, так как адоптированные в родовую группу чужаки, получавшие полный статус родичей, составляли в ней иногда весь­ма значительный процент (от 20 до 50%), судя по папуасам-абелям, бенабена, медлпа, энга и пр. В ряде районов Новой Гвинеи адопция облегчалась, кроме всего прочего, еще и тем, что единая субстанция, объединявшая, по понятиям папуасов, членов рода, обреталась не

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА_______________ 365

только общим биологическим происхождением, но и участием в де­леже пищи с родовой территории, общим трудом, а также совмест­ным проживанием^29S. Сходная концепция родства встречалась и в других регионах мира, например у шавантов Бразилии ²⁹⁷. Н. А. Бу-тинов называет такое родство «общинным», однако правильнее со­хранить за ним термин «социальное родство», так как оно не везде было связано только с общиной. Например, у маджангир в Африке оно зафиксировано в условиях хуторской системы расселения, где сколько-нибудь четких общин не наблюдалось²⁹⁸.

В тех раннеземледельческих обществах, где с развитием соци­ально-экономических отношений происходило укрепление родовой организации и она становилась все более жесткой, адопция начинала встречать некоторые трудности. Там адоптированные члены родовой группы были лишены ряда важных прав, и только их внуки стано­вились уже полноправными родичами. Это наблюдалось на Новой Гвинее у энга, кума и чимбу²⁹⁹. Впрочем, недавно адаптированные в родовую группу чужаки и в других случаях занимали в обществе особое положение и в определенных ситуациях были весьма уязви­мы. Известны примеры, когда именно их обвиняли в неудачах, по­стигших группу, причем иногда дело доходило до их убийства ³⁰°.

Социальная природа родства выражалась в первобытности не только в обычаях адопции, но и в том, что в случае острой необхо­димости отношения родства могли свободно пересматриваться. На­пример, в условиях ухудшения брачной обстановки один из лиде­ров яноама перевел некоторых из своих классификационных сестер в другую категорию, для того чтобы его сыновья могли взять их до­черей себе в жены. У тех же япоама наблюдался и пересмотр род­ственных связей по политическим мотивам: иногда люди отрицали родственные связи с теми, с кем они издавна воевали, и, напротив, утверждали о наличии таких связей в том случае, когда хотели за­вязать дружбу с бывшими врагами. И то, и другое делалось вопре­ки очевидным фактам, прослеживаемым генеалогически. У папуасов Новой Гвинеи также встречались случаи, когда лидеры в соответст­вии со своими интересами искусственно изменяли действие принци­пов родства³⁰¹.

С переходом к неолиту и разрастанием отдельных социальных организмов прежние принципы родства должны были пеизбежно из­мениться. Этот процесс развивался постепепно, но чтобы понять его смысл, необходимо, хотя бы вкратце, дать характеристику некото­рым важнейшим видам первобытного родства. В современной науке узаконенную связь ребенка с родителями принято называть филиа­цией, а его генеалогически прослеживаемую связь с предками — ли­нейным (линейно-степенным) родством (Descent) ³⁰². И то, и другое, будучи признано обществом, становилось важным фактором, опре­делявшим место человека в обществе и закреплявшим за ним опре-деленпые права и обязанности. Оба эти способа установления род­ства появились лишь на определенных этапах развития общества.

366___________________________ Глава четвертая

У древнейших охотников и собирателей их не было³⁰³. Что же каса­ется их соотношения друг с другом, то вследствие относительно позднего возникновения и укрепления генеалогического принципа, с которым связано линейно-степепное родство, появление филиации следует относить к более раннему периоду. И действительно, если она возникла на определенном этапе у низших охотников и собира­телей, то линейно-степенного родства нередко не было и у ранних земледельцев и скотоводов.

Линейно-степенное родство допускает инкорпорацию человека в родовую группу по принципу его генеалогических связей с общим от­даленным предком этой группы, а филиация требует для этого лишь общепризнанной связи с родителями. Линейно-степенное родство включает два вида: 1) унилинейпое (связь с предками прослеживает­ся исключительно либо по женской, либо по мужской линии. В пер­вом случае речь идет о материнском, или утеринпом, родстве, во вто­ром— об отцовском, или агнатном, родстве); 2) билинейное (двой­ное), или когнатпое (связь с предками прослеживается одновремен­но и по мужской, и по женской линии). Филиация всегда предпола­гает наличие билатералыюсти, однако, чтобы различить разные прин­ципы инкорпорации в родовую группу в период до появления линей­но-степенного родства, было предложено использовать такие терми­ны, как «патрифилиация» и «матрифилиация»³⁰⁴. Ведь членство в родовой группе, первоначально не требовавшее учета каких-либо генеалогических категорий, опиралось тем не менее на факт кровной связи с одним из родителей. А уж посредством последнего человек находил свое место в группе, вступая с ее членами в обусловленные им вполне определенные отношения.

Преобладание в первобытных обществах матри- и патрифплиа-ции называется иначе «горизонтальным родством» ³⁰⁵, а преоблада­ние линейно-степенных принципов — «вертикальным родством». На практике различия между ними проявились, в частности, в том, что в первом случае во вступлении женщин в брак были заинтересованы прежде всего их братья, а во втором — их отцы или дядья. Это про­исходило по следующим причинам. В первом случае встречались преимущественно браки-обмены сестрами, и в их устройстве, естест­венно, были заинтересованы именно братья, так как они получали невест только в обмен на родных или классификационных сестер. При этом молодой муж делал подарки брату жены. Впоследствии, с перестройкой брачных обычаев, о чем будет сказано ниже, выгоду и от выкупа за невесту, и от отработок стали получать именно отцы (или дядья) девушек. Соответственно строились и модели поведения, что имело далекоидущие последствия³⁰⁶.

Возникнув еще в среде низших охотников и собирателей, прин­ципы матри- и патрифилиации продолжали играть большую роль у ранних земледельцев и скотоводов, определяя характер их общест­венной структуры. Так, патрифилиация была широко распростра­нена у папуасов Новой Гвинеи, а матрифилиация — у многих групп

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА___________________ 367

Северной Америки. Вместе с тем развитие производящего хозяйст­ва и высших форм присваивающего хозяйства, вызвавшее целый ряд существенных социально-экономических, демографических и иных изменений, поставило перед обществом серьезные проблемы, реше­ние которых во многих случаях достигалось путем совершенствова­ния и ужесточения родовых принципов. Вызвав к жизни длинные генеалогии, этот путь развития привел к становлению линейно-сте­пенного родства. Таким образом, переход к более эффективным фор­мам первобытного хозяйства стал для него важнейшей предпосыл­кой ³⁰⁷.

С точки зрения структурных принципов формирование линсйно-степенной системы родства означало переход к поздцеродовой орга­низации ³⁰⁸. Следовательно, наличие матри и патрифилиации в ран­неземледельческих обществах до известной степени сближает их по социальной структуре с наиболее развитыми из низших охотников и собирателей. Иначе говоря, существенные изменения в родовой ор­ганизации наступили с переходом к производящему хозяйству не сразу.

Судя по современным этнографическим данным, среди групп, пе­решедших к производящему хозяйству, матрилинейность и матрифи-лиация встречаются чаще всего у наиболее отсталых народов, зани­мающихся палочно-мотыжным земледелием. Напротив, с развитием скотоводства и возникновением пашенного земледелия проявляется отчетливая тенденция к переходу к патрилинейпости. И вместе с тем в XIX — начале XX в. патрифилиация была распространена у палочно-мотыжных земледельцев ничуть не меньше, чем матрифи-лиация³⁰⁹. Конечно, используя эти данные, нельзя не учитывать изменений в традиционной культуре отсталых обществ, вызванных их соседством с классовыми обществами, особенно в новое время ³¹⁰. И все же облик целого ряда основанных на патрифилиации обществ, хорошо описанных этнографами, был таков, что его никак не воз­можно объяснить действием каких-либо внешних влияний. Класси­ческим примером таких обществ являются многочисленные группы папуасов Новой Гвинеи. Следовательно, было бы неверным реконст­руировать социальную структуру древнейших земледельцев как ос­нованную исключительно на принципах материнского родства. Отцов-скородовая организация у них кое-где также встречалась, хотя этот факт и не нашел еще достаточно убедительного объяснения в науке³¹¹. Пока что остается неясным, почему в одних случаях у ран­них земледельцев наблюдался материпский род, а в других — отцов­ский. Возможно, ответ на него будет найден после того, как прояс­нится вопрос о характере социальной структуры предшествовавших переходу к производящему хозяйству обществ. В этой связи интерес­ным представляется тот факт, что наиболее отсталые папуасские группы, которые лишь недавно перешли к земледелию и свиновод­ству буквально на глазах у этнографов, уже отличались патрифилиа-цией.

368 Глава четвертая

Правда, как свидетельствуют археологические данные, древне-земледельческое население многих районов мира едва ли не с самого начала изготовляло и использовало культовые женские статуэтки. Это встречалось в Передней Азии, в Закавказье, на Балканах, в Сред­ней Азии, в Египте, в Индии, в Северном Китае, в Мезоамерике, в некоторых областях Южной Америки и т. д. А в Японии эти фигур­ки появились еще у охотников и рыболовов дземона. По мнению не­которых специалистов, такие статуэтки говорят исключительно о куль­те богини-матери, отражавшем высокое положение женщин в обще­стве, следовательно, наличие материнскородовой организации³¹².

Подобная цепь рассуждений далеко не бесспорна. Во-первых, многочисленные этнографические материалы позволяют самую раз­нообразную интерпретацию этих фигурок, даже если исходить из их культового назначения ³¹³. Во-вторых, возникновение веры в женское божество как символ плодородия возможно и в отцовскородовом об­ществе, примеры чему известны у папуасов ^зи. Наконец, в-третьих, между высоким общественным положением женщин и формой родо­вой организации нет жестких связей. С одной стороны, обществен­ное положение женщин в материнскородовых обществах нередко было приниженным и основную роль в социально-потестарной сфере играли мужчины³¹⁵. Но с другой, известно немало случаев, когда да­же в условиях патриархальности положение женщин было довольно высоким, например у многих кочевников Азии ³¹⁶.

До сих пор в науке еще не изжито выдвинутое Э. Гроссе и раз­витое Венской культурно-исторической школой положение о том, будто бы матрилинейность являлась следствием перехода к земле­делию, который сделал женщину главным производителем и постав­щиком пищи, а это в свою очередь поставило ее во главе общества. Как было показано выше, неправомерно связывать земледелие, да­же самое раннее, исключительно с женским трудом³¹⁷. Чисто жен­ское земледелие, не опиравшееся в той или иной степени на помощь мужчин, вряд ли когда-либо существовало. Женский труд действи­тельно играл в раннем земледелии большую роль, но это наблюда­лось не только в материнскородовых, но и в отцовскородовых обще­ствах.

По-видимому, если уж искать связи между производственной дея­тельностью человека и социальной организацией в первобытности, следует учитывать не общий объем полученной продукции, а харак­тер организации труда и некоторые другие социальные моменты. На­пример, обычай отработки за жену заставлял юношу жить вместе с ее родичами, что уже само по себе благоприятствовало матрилокаль-ности. А так как жена предпочитала работать на огороде вместе со своими сестрами и матерью, а не со свекровью и свояченицами, то и это создавало почву для матрилокальности. Такая картина встреча­лась, например, в Южной Америке у пиароа и ваиваи³¹⁸. В свою очередь делая женщину основой культурной преемственности, мат-рилокальность, как это выявили еще эволюционисты³¹⁹ и обосновал

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИ НА_______________ 369

Дж. Мэрдок³²⁰, способствовала существованию материнскородовой организации. Однако эта возможность реализовывалась не всегда. Иногда в обществе, где социальная роль мужчин была весьма вели­ка, имелись какие-то особые, еще слабо изученные механизмы, дей­ствие которых в условиях матрилокальности могло повлечь станов­ление патрифилиации. Среди типологически весьма ранних обществ с производящим хозяйством встречались, в частности, такие, где пат-рифилиация сочеталась с матрилокальностью. Так, у центральных же (шавантов и шерентов) при сохранении типичной для всех же матрнлокальности развилась характерная отцовскородовая органи­зация ³²¹.

Таким образом, бытовавшее одно время в нашей науке мнение о том, что все известные по археологическим данным раннеземледель­ческие общества характеризовались исключительно материнскородо­вой организацией, представляется неточным. Вместе с тем в настоя­щее время имеются бесспорные доказательства того, что по крайней мере в ряде случаев в таких обществах женщины действительно за­нимали высокое положение, связанное, очевидно, с материнским правом. Об этом говорят, например, находки моделированных гли­ной женских черепов в сирийско-палестинском районе и особый ха­рактер женских погребений в Чатал-Гуюке³²².

По особенностям ипкорпорации своих членов, типам брачного поселения, отношению к детям, брачным нормам и многим другим принципам материнско- и отцовскородовая организация были схожи. Их резкое различие заключалось главным образом в том, что пол супруга, пришедшего со стороны, в обоих случаях был разным. А так как и там, и там в социально-потестарной сфере, за редкими исклю­чениями, господствовали мужчины, то это имело самые серьезные последствия для функционирования родовых механизмов, построен­ных на разных принципах. Если отцовскородовая система требовала передачи важных социальных статусов и ценных видов имущества от отца к сыну, то при материнскородовых отношениях речь шла о переходе их от дяди к племяннику. Переселение жены к мужу в ус­ловиях отцовского рода никак не влияло на систему власти, а пере­селение мужа к жене в условиях материнского рода создавало важ­ный фактор Напряженности между мужчинами — родичами и свой­ственниками. Последнее часто ослабляло систему власти. Чтобы бразды правления не выпадали из рук мужчин-родичей, в условиях материнскородового строя баланс восстанавливался тремя извест­ными способами. Чаще всего речь шла о многородовых общинах, где в обстановке общинной эндогамии мужчина, хотя и переходил в семью жены в силу требования матрилокальности, но но менял при этом общинной принадлежности. Поэтому материнскородовые общи­ны нередко отличались более крупными размерами, чем отцовско-родовые.