Глава третья 15 страница

Описанный способ сохранения власти в руках мужчин-родичей был не единственным. У добуанцев, например, был известен поря-

370 ■ Глава четвертая

док, в силу которого семьи жили попеременно то в общине жены, то в общине мужа. При этом у них сохранялись мелкие однородовые общины по 20—50 человек. Наконец, третьим способом достижения той же цели была смена локальности брачного поселения и возник­новение вириавункулокальиости, при которой молодая семья сели­лась в поселке материнского дяди мужа.

Власть мужчин-родичей при матрилипейности поддерживалась и некоторыми механизмами морального давления. Чтобы принизить роль мужчин-чужаков, кое-где отмечались пренебрежение к отцов­ству и более или менее четкое представление об отсутствии связи между половой активностью и физическим воспроизводством. Име­лись и некоторые другие механизмы, призванные принизить соци­альную роль мужа и отца. Поэтому становление моногамной семьи здесь встречало гораздо большие трудности, чем при отцовскородо-вом строе.

Вместе с тем пришедшие со стороны мужчины далеко не везде чувствовали себя постоянно неполноправными. Например, у многих групп же в Бразилии руководство в большой материнской семье при­надлежало отцу, т. е. старшему зятю.

Материнскородовые отношения не способствовали развитию длинных генеалогий, и процессы сегментации здесь натыкались на многочисленные препятствия ³²³. Разумеется, и тут не обходилось без исключений. Выше уже упоминались матрилинейные тонга Африки, равнинные группы которых знали даже сегментированные линиджи.

Все перечисленные и многие другие факторы обусловливали упа­док матрилинейных структур и, напротив, расцвет патрилинейных в процессе классообразования, когда и социально-экономические от­ношения, и социальные институты значительно усложнились. Наобо­рот, в ранний период материнскородовые группы могли кое-где иметь определенные преимущества над отцовскородовыми.

В неолитических обществах механизмы зачатия в целом были, как правило, уже так или иначе известны. Иначе говоря, рождепие ребенка связывалось не только с матерью, но и с отцом. Известное у куаним па в Африке представление о том, что ребенок получал от матери субстанцию (кровь), а от отца форму, было в этом отноше­нии весьма типичным. С сужением прежней социальной сети кон­цепции такого рода приобрели большое социальное значение, позво­ляя снова раздвинуть ее, но уже на ипой основе ³²⁴. Как теперь выяс­нено, даже в условиях упилинейности в одних и тех же обществах могло допускаться действие разных принципов родства, приурочен­ное к различным сферам жизни. Так, у тех же матрилинейных куа­ним па сын сохранял тесную связь с материнскими родичами отца и в случае войны должен был выступать на их стороне против сво­их собственных родичей. У матрилинейных топга мужчина имел большие права по отношению к «лутунду», т. е. группе, состоявшей из его сыновей и внуков. Эти права позволяли ему осуществлять значительный контроль над их имуществом. У патрилинейных тал-

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА_______________ 371

ленси колдовские знания передавались от матери к дочери, а мате­ринские родичи участвовали в совместных жертвоприношениях. На­конец, у патрилипейных папуасов материнские связи играли боль­шую роль в перераспределении населения, так как к обычаю адоп-ции прибегали прежде всего материнские родственники³²⁵. В ряде случаев экзогамия распространялась не только на унилинепных род­ственников, но на часть родственников и по другой линии. Напри­мер, у матрилинейных тонга были запрещены браки с членами ли-ниджа отца, а у патрилинейных таллепси и папуасов-маринг — с ближайшими материнскими родственниками. В матрилинейных об­ществах описанные отношения часто являлись симптомом перехода к патрилинейности, как, например, у равнинных тонга.

Помимо упилинейных систем родства, у ранних земледельцев встречались порой системы с двойной филиацией. На Новой Гвинее они были известны, например, у гадсуп, гариа и населения о. Коле­ном, в Юго-Восточной Азии их зафиксировали у сеноев, в Южной Америке — у северных же, ваиваи, трио, йекуана и т. д. По мнению некоторых специалистов, они возникали как переходная стадия при смене материнской филиации отцовской. Однако при этом могли по­являться настолько эффективные механизмы социальной сплоченно­сти, что они с успехом заменяли родовую организацию и тормозили становление патрилинейности.

Одной из важных задач первобытной социальной организации было сохранение преемственности, при которой все социальные ро­ли и статусы постоянно и бесперебойно функционировали. Этому полностью соответствовали родовые принципы, по которым дети на­следовали статус одного из родителей. Вместе с тем теперь известны примеры неродовых механизмов, справлявшихся с этой задачей пи-чуть не хуже. К таким механизмам можно отнести «наследование теней» (т. е. душ умерших) у африканских тонга и передачу имен у бразильских же. Эти механизмы, по-видимому, возникли еще в нед­рах родового общества. Так, наследование имен существовало в та­ком классическом материнскородовом обществе, как общество добу-анцев. Однако с распадом родовой организации они могли не только сохраниться формально, но и с успехом во многом со заменить.

Тонга верили, что духи предков строго следят за культурной пре­емственностью и требуют сохранения всех прежних порядков — си­стемы власти, разделения труда, в частности постоянного функцио­нирования проторемесел и т. д. Поэтому умершего человека всегда должен был заменять его наследник, на которого и переходили все его права и обязанности. Впешпим символом такой преемственно­сти служила церемония «передачи тени», при которой преемник как бы обретал душу покойного, а вместе с ней и его место в социаль­ной структуре. В частности, он становился главой его «лутунду», ис­полнял его хозяйственные функции (проторемесло) и, если покойный был ритуальным лидером, брал на себя и эту обязанность. Наслед­ником чаще всего становился член линиджа покойного, но если та-

372___________________________ Глава четвертая

кового не находилось, эти функции брал на себя прямой потомок покойного, а не член его рода. Иначе говоря, наследование теней у тонга допускало действие билатерального припципа, хотя и в огра­ниченных размерах ³²⁶.

У северных же целям социализации служила церемония «переда­чи имен». У разных народов ее детали несколько различались, но в общих чертах смысл этой церемонии сводился к введению ребенка (мальчика или девочки) в социальную жизнь. Его место в последней определялось тем статусом, которым обладал человек, передававший ему свое имя. Тем самым донор и реципиент как бы отождествля­лись, что вело к сохранению определенных ролей и статусов на про­тяжении многих поколений. Мальчик получал имя от брата матери, а девочка — от сестры отца. Донор передавал реципиенту свои зна­ния и навыки, обучая его хозяйственной деятельности, пормам, ри­туалам и пр. Отождествление их друг с другом проявлялось, в част­ности, в том, что, получив имя, юноша, например, начинал называть детей брата матери своими детьми. Церемония передачи имеп порож­дала сплоченные «именные группы», члены которых обладали од­ними и теми же именами, имели один пол, входили в одну церемони­альную половину и исполняли тождественные ритуальные роли. Од­нако они не находились в близком родстве и даже могли входить в разные племена. Все это было характерно, например, для крикати, где, следовательно, преемственность во времени основывалась не на родстве, а на «именных отношениях». Во имя такой преемственно­сти крикати сознательно отказывались от генеалогической инфор­мации и старались поскорее забывать умерших³²⁷.

В условиях двойной филиации общинные отношения часто слива­лись с родственными, а группа родственников и община терминоло­гически не различались. И то, и другое обозначалось одним термином, означавшим «мои люди», т. е. население данного и ближайших по­селков, а в узком смысле — те, к кому обращались с помощью тер­минов родства. У северных же такими терминами являлись у крика­ти «мекву», у крахо «мейхиа», у апипайе «квойя», у каяпо «омбиква» и т. д. У сеноев Юго-Восточной Азии в том же значении использовал­ся термин «май», а у населения о. Колепом (Новая Гвинея) — терми­ны «яеентйеуе» (для реальных и классификационных сиблингов) и «тйипенте» (для родственников, принадлежавших к нескольким по­колениям). У гариа па основе двойной филиации сложились опреде­ленные социально-потестарные единицы, обладавшие экзогамией и включавшие в себя все новых и новых свойственников.

12. Характер общин

и территориальная организация

Так как род, а тем более входившие в него более мелкие подраз­деления отличались экзогамией, то территориальные группы, объе­диненные признаком совместного обитания, неизбежно состояли из

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНЛЯ ОБЩИНА_______________ 373

представителен разных родов. Наиболее важной из таких территори­альных групп являлась община. Облик неолитических общин был весьма многообразен, но в целом их удается свести к нескольким основным типам³²⁸. По признаку социальной организации они под­разделялись па однородовые и многородовые (гетерогенные), а по системе расселения — па компактные поселки и хутора. Из них лишь однородовые общины до определенной степени напоминали более древние общины низших охотников и собирателей. Остальные ти­пы общин возникли только в неолите.

Однородовые общины формировались на основе одного рода или родового подразделения, члены которого и составляли общинное яд­ро. Остальная часть общины состояла из лиц, пришедших сюда по браку, и некоторых других категорий людей. Например, типичная патрилпнейпая родовая общипа включала мужчин-сородичей, их жен и матерей, незамужних сестер и дочерей. Кроме того, в общину вре­менно или постоянно могли входить материнские родственники, род­ственники жен и даже иноплеменники, чему способствовали обычаи гостеприимства и адопция. Адоптированные члены общины сразу или со временем входили в ее родовое ядро. Однородовая общипа по своему характеру не могла сколько-нибудь долго находиться в изо­ляции, потому что для постоянного воспроизводства своих членов она должна была опираться па брачные связи с другими общинами. Это порождало регулярные межобщинные контакты.

Многородовая община включала сегменты различных родов и в принципе могла существовать изолированно от других общин, так как люди часто находили супругов внутри нее. И действительно, в подавляющем большинстве многородовых общип отмечалась тенден­ция к эндогамии. Так, на Новой Гвинее внутри мпогородовой общи­ны заключалось браков у абелям более 70%, у населения верховьев р. Флай — до 85%, а у гадсуп, таирора и ава — до 90% ³²⁹-

Для того чтобы система браков внутри многородовой общины ра­ботала бесперебойно, такая община должна была иметь довольно крупные размеры. Как правило, население многородовых общин со­ставляло от 100 до 1000 и более человек, тогда как в однородовых оно колебалось в пределах от 25—50 до 350—400 человек. При на­личии многочисленного населения и оседлости многородовые общи­ны могли существовать лишь в условиях относительно хорошо на­лаженного снабжения пищей. Это встречалось в районах с богаты­ми ресурсами, где, кроме того, имелись особые технические приспо­собления, облегчавшие их добычу и транспортировку. Например, на Новой Гвинее наиболее крупные общины по 1000—2000 человек ло­кализовались в низовьях крупных рек, богатых зарослями саго и рыбой. Там же имелись и лодки, облегчавшие перевозку значитель­ной продукции.

В некоторых местах многородовые общины возникали там, где особый характер земледельческих работ требовал высокой коопера­ции труда. Последнее наблюдалось у дани Новой Гвинеи в условиях

374 Глава четвертая

относительно развитого земледелия, одним из важных методов ко­торого служили ирригация и дренаж.

Внутреннее единство многородовых общин, ослаблявшееся родо­выми принципами, требовало выработки особых механизмов спло­чения, прорезавших границы отдельных родов. И поэтому именно в этих общинах чаще всего встречались такие институты, как воз­растные классы, ритуальные половины, общинные церемонии, тай­ные союзы и пр.

На становление крупных многородовых общин определенное вли­яние оказало развитие военного дела. Не случайно они нередко встречались именно там, где войны отличались наибольшей интен­сивностью и где, чтобы обезопасить себя, люди вынуждены были се­литься в крупных компактных поселках. Вместе с тем возникнове­ние многородовых общин с их устойчивой изоляцией в свою очередь способствовало росту межобщинной враждебности.

Если отвлечься от их относительных размеров, однородовые и многородовые общины но внешнему облику мало чем отличались друг от друга. Так, компактные поселки служили местом обитания и для однородовых (спане Новой Гвинеи), и для многородовых (абе-лям) общин. И там, и там могли встречаться мужские дома, причем если в некоторых многородовых общинах у каждого родового под­разделения имелся свой мужской дом, то в других один мужской дом объединял всех мужчин общины независимо от родовой принад­лежности. В однородовых общинах также могло встречаться не­сколько мужских домов, каждый из которых принадлежал отдель­ному линиджу. Аналогичная картина наблюдалась в северных рай­онах Южной Америки, где общинный дом мог строиться на одноро­довых принципах (ваиваи, кубео), а мог и на многородовых (яноа-ма).

Не меньшее разнообразие выявляется при сравнении типов об­щины и типов родовой организации. На Новой Гвинее пагрилиней-ность допускала существование и однородовых, и многородовых об­щин. То же самое можно сказать и о матрилипейности, опираясь на массовые африканские материалы. Том не менее следует подчерк­нуть общую тенденцию, в силу которой матрилинейные общества тяготели к созданию мпогородовых общин. Это происходило потому, что только в этих условиях мужчины имели оптимальные возмож­ности сохранить устойчивые связи с сородичами и тем самым с ус­пехом использовать те преимущества, которые давало членство в ро­де (доступ к высокому статусу и т. д.).

Так как первобытная община объединяла членов нескольких ро­дов, сферы деятельности последних повсюду пространствепно раз­личались. Как правгтло, внешне это находило выражение в противо­поставлении взрослых мужчин и женщин друг другу. Сплошь и ря­дом встречались поселки, периферию которых занимали дома, где обитали женщины с детьми и располагались места готовки пищи, а центр — мужской дом или по меньшей мере церемониальная пло-

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА___________________ 375

щадка, средоточие социальной жизни. Мужские дома часто встреча­лись и в матрилинейиых, и в патрилинейных поселках, но в первом случае в них обитали свояки, а во втором — родичи. В некоторых мелких предгорных обществах Новой Гвинеи поселки были малы и часто состояли из одного большого дома. Однако и там выделялась мужская половина, располагавшаяся в одной из комнат. В северной части Южной Америки с ее большими общинными домами мужской сферой считалось либо площадка в центре такого дома, либо перед ним, тогда как женская сфера располагалась или по его периферии, где находились семейные отсеки, или позади дома, где готовили пи­щу. Как и в отмеченном выше случае с «мужской» и «женской» соб­ственностью, указанное разграничение сфер деятельности полов яв­лялось типичной чертой позднеродового общества и служило внеш­ним выражением отношений между разными родами. Л сохраняясь в условиях двойной филиации, оно символизировало взаимоотноше­ния между различными родственными группами.

Вообще все вышеописанные черты, характерные для родовых об-щин, во многом сохраняли свой облик в общинах, основанных на двойном родстве, с той лишь разницей, что вместо рода там высту­пала группа родственников, связанных родством одновременно и по мужской, и по женской линиям.

Наряду с компактными поселками в земледельческих районах встречалось расселение отдельными хуторами. Граница между ху­тором и поселком всегда условна, что, однако, не снимает ее важ­ности, так как поселок мог претендовать на политическую автоно­мию, а хутор такой возможности не имел. Поэтому хутора, как пра­вило, объединялись в более крупную сотщально-потестарную еди­ницу, называемую общиной. На Новой Гвинее хутор от поселка при­нято отличать по размерам: хутором там считался населенный пункт, насчитывавший не более 10 домов. Эти хутора имелись у наиболее развитых земледельцев центральных гор (медлпа, энга, хули, кума.и пр.). В каждом хуторе был свой мужской дом, но средоточием общинной жизни являлось святилище, единое для нескольких ху­торов. Символизируя сплоченность общины, выражавшуюся, в част­ности, в устройстве регулярных праздников и церемоний, святили­ще тем самым взяло на себя некоторые функции, возложенные в ро­довых поселках на мужские дома. Вот почему, как неоднократно подчеркивалось в литературе, роль мужских домов в центральной ча­сти Новой Гвинеи несколько упала по сравнению с соседними райо­нами.

Хуторская система расселения встречалась не только на Новой Гвинее, но и у многих земледельцев Африки: у населения гор Нуба, у маджапгир, куаним па, тонга, логоли и т. д. Интересно, что здесь она была свойственна не только патрилинейным (маджангир, логоли и др.), но и матрилинейным (тонга, куапим па и др.) группам.

Обе системы расселения, и отдельными хуторами, п компактны­ми поселками, хорошо фиксируются по археологическим данным.

376 Глава четвертая

Например, неолитическое население Балкан обитало, как правило, в крупных поселках, а население культуры линейно-ленточной кера­мики во многих районах предпочитало жить хуторами.

Специалисты не раз отмечали, что хуторская система является оптимальной с точки зрения развития раннего земледелия, но она делает населенрге уязвимым в случае вражеских нападений. Между тем сама она служит важным препятствием для развития военной активности. При хуторской системе общины, в которые объединя­лись хутора, но имели четко выраженных границ, ибо у каждого ху­тора были свои собственные социальные связи. Тем самым возника­ла основа для этнокультурной непрерывности и вырабатывались нормы, позволяющие регулировать интенсивность военной деятель­ности.

Если многородовые компактные общины проявляли отчетливую тенденцию к общинной эндогамии, то при хуторском расселении, напротив, фиксировалась тенденция к экзогамии, которая переноси­лась на всех ближайших соседей, независимо от степени и характе­ра родства с ними. В таком объединении соседей иногда возникали права и обязанности, типичные для родовой организации: взаимо­помощь, дележ пищей и т. д.

Большую роль в упрочении социальных связей между членами разных родов в позднеродовом обществе играли такие институты, как возрастные классы, тайные общества, различные церемониаль­ные группы, партнерство и т. д. Иногда высказываются соображения о том, что необходимость в них испытывали только многородовые общины³³⁰. И действительно, они чаще всего встречались именно там. Например, возрастные классы и церемониальная дуальная ор­ганизация играли выдающуюся роль у народов группы же, возраст­ные классы встречались, кроме того, во многих районах Новой Гви­неи (в верховьях р. Флай и в ее устье, в низовьях р. Сэпик), тайные союзы — у индейцев-пуэбло и т. д. Во всех этих случаях их дейст­вие способствовало возникновению сильных многородовых общин.

Вместе с тем там, где они функционировали лишь внутри общин, общество было, как правило, расколото на мелкие автономные груп­пы, находившиеся в постоянной вражде между собой. И это наблю­далось в таких районах, как тропические области Южной Америки, восточные горы Новой Гвинеи и т. д. Напротив, функционирование отмеченных институтов на межобщинном уровне могло привести к реальному племенному единству и прекращению впутриплемепных войн. В этом направлении, например, работали мужской военный союз у мупдуруку (Бразилия) и тайное общество духа рыбы у уапе в районе Сэпик (Новая Гвинея).

Помимо указанных институтов, сплочению общин в рамках бо­лее крупных территорий способствовало развитие системы лидер­ства. Это отчетливо видно на примере пиароа Венесуэлы, у которых наблюдалось два уровня лидерства: в общине (итсоде) и на более крупной территории (итсофха). Главным механизмом, сплачивав-

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА_______________ 377

шил общины на уровне итсофха, был устраиваемый лидером пир. Он позволял представителям разных общин встречаться и знако­миться друг с другом. Как ни слабы были эти интеграционные ме­ханизмы у пиароа, они тем не менее помогали поддерживать в ит­софха внутренний мир³³¹.

Совместное обитание, общий труд и единые интересы повсюду обусловливали высокую степень солидарности общинников и часто делали общину автономной социально-потестарной единицей. А в некоторых случаях в представлениях людей происходило отож­дествление рода с общиной и возникала тенденция к общинной экзо­гамии. Вместе с тем состав общины не отличался особым постоянст­вом, и ото относилось пс только к ее пришлому компоненту, но и к общинному ядру. Люди могли по нескольку раз за свою жизнь сме­нить общинную принадлежность, чутко реагируя па изменения в хозяйственной, демографической и социальной ситуациях. Этому способствовал тот факт, что социальная организация не отличалась большой жесткостью и допускала свободу выбора, хотя и в опреде­ленных рамках. В отмеченных переливах населения из одной общи­ны в другую на раннем этапе развития позднеродового общества не­малую роль сыграло становление системы лидерства.

13. Семья и брак

Брак как социальный институт издавна был призван решать две важнейшие проблемы: 1) проблему кооперации между полами в тру­де и воспитании детей; 2) проблему установления и поддержания широкой социальной сети, охватывавшей свойственников. Обе эти функции брака получили особое значение с переходом к развитому родовому обществу.

На первых порах кросскузенный брак и здесь оставался господ­ствующей формой брака. Он был до недавнего времени известен у наиболее отсталых групп папуасов, а также у некоторых народов Америки и Африки. Так, камаюра использовали для обозначения брачных отношений термин «апитахок», переводившийся как «пой­ти в дом брата матери». Иначе говоря, в недалеком прошлом крос-скузепный брак у пих господствовал.

Преимуществом раннего кросскузепного брака был эквивалент­ный обмен людскими ресурсами, который поддерживал и сохранял баланс сил между отдельными общинами. Например, в условиях от­цовского рода кросскузенпый брак происходил в форме обмена сест­рами, в результате чего, теряя одну женщину, община вместо нее приобретала другую. Такие «обмены» были типичны для обществ низших охотников и собирателей и некоторых самых ранних земле­дельцев. Если они производились между двумя общинами впервые, то уже во втором поколении они порождали кросскузенные браки³³².

В ходе дальнейшего развития с укреплением социально-экономи­ческих связей не только между родичами, но и ближайшими родст-

378 Глава четвертая

вешшкаыи, а также с полученном семьей некоторых важных со­циально-экономических функций, сфера действия кросскузепного брака сужалась и в определенный момент он вообще исчез. Этот процесс происходил постепенно в различной обстановке, и поэтому у разных народов он получил различное объяснение. Так, у шаван-тов в условиях уксорилокалыюст и между братом матери и детьми сестры устанавливались довольно близкие взаимоотношения, и по своему статусу он в их глазах сближался с отцом. Следовательно, он не мог стать отцом жены. Шаванты избегали также и браков с дочерьми сестер отца. Иначе говоря, они не приветствовали крое-скузенный брак, считая его «плохим браком». При наличии детально разработанного этикета в отношениях со свойственниками шаванты связывали такой брак с путаницей во взаимоотношениях между людьми, так как он идентифицировал брата жены и мужа сестры, с которыми требовалось вести себя весьма по-разному. У матрили-нейных тонга и добуанцев любой человек (но чаще племянник) из липиджа отца мог наследовать соответственно его «тень», т. е. душу, или имя, обретая одновременно и определенные права над потомством покойного. Иначе говоря, ближайшие родичи отца иден­тифицировались с отцом, и это также вело к исчезновению кросску-зенных браков. Аналогичным образом у патрилинейных Ленду име­лись запреты на браки с членами линиджа матери. Наконец, у папу-асов-энга был запрещен брак с женщинами из субкланов мужей сес­тер, т. е. обмен сестрами здесь был невозможен, а следовательно, от­сутствовал и кросскузепный брак³³³.

Во всех обществах этого типа существовали и другие запреты, призванные расширить рамки экзогамного коллектива, спаянного разного рода социально-экономическими связями. Социальная сеть внутри этого коллектива была достаточно устойчива и уже не тре­бовала для своего укрепления заключения браков. Поэтому браки использовались здесь для установления новых социальных связей за {дамками такой экзогамной группы. Кроме того, запрет кросску-зенных браков свидетельствовал об укреплении семьи за счет рода и об упорядочивании отношений собственности.

Исчезновение кросскузенпых браков нарушило балапс между общинами пли домохозяиствами. Прежде всего это выражалось в по­тере женщин, труд которых в земледелии ценился весьма высоко. Независимо от типа брачного поселения домохозяйства в той или иной степени лишались помощи со стороны женщин, которые вслед­ствие брака либо вообще уходили в другую общину (при вири- или авункулокалытости), либо часть своего труда отдавали своей собст­венной семье (при уксорилокальности). Все это требовало компен­сации, и она была известна в раннеземледельческий период в двух формах: 1) отработка за жену; 2) брачный выкуп. Обе они возник­ли кое-где еще у низших охотников и собирателей, по их развитие прослеживается в особенности в раннеземледельческий период и: позже.

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА_____________ 379

Отработка за жену встречалась, как правило, в уксорилокальных общинах, а брачный выкуп — в вири- и авункулокальыых. Это хоро­шо видно на примере гуахибо, у которых были известны обе формы брачного поселения и соответственно оба вида компенсации. Но в этом проявлялась лишь общая тенденция, которая знала и исключе­ния. Так, у вирилокальных яноама практиковалась отработка за жену, а у уксорилокальных навахов принято было платить брачный выкуп. Очевидно, большую роль в втлборе той или иной формы ком­пенсации играла степень богатства общества. Действительно, брач­ный выкуп встречался прежде всего в тех обществах, где имелась высокоразвитая система дарообмена, а с ней — и некоторые цепные предметы материальной культуры, функционировавшие в качестве обменных эквивалентов (например, одежда у майомбе, раковины у тробрианцев, кувшины с пивом у ашанти). В особенности он был типичен для скотоводческих народов, где домашние животные со­ставляли основную часть выкупа³³⁴.

И вместе с тем было бы ошибочным видеть в отмеченных фор­мах брачной компенсации последовательные эволюционные ступени. Действительно, в случаях перехода от уксори- к вирилокальности специалисты не раз отмечали исчезновение обычая отработки за жену и появление брачного выкупа. Однако известны и такие случаи, когда переход от брака-обмена к другим формам брака в условиях вирилокальности вел к тому, что первой формой брачной компенса­ции сразу становился брачный выкуп (у папуасов-киваи и комо в Аф­рике). Зарождение брачного выкупа зафиксировано у кубео, где при браке-обмене обладание одной женой не требовало компенсации, а за вторую жену уже надо было платить. Иногда элементы обеих форм брачной компенсации могли встречаться вместе в нерасчле-ненном комплексе. Это наблюдалось у крахо в Бразилии. Там при вступлении в брак юноша был обязан делать небольшие подарки и оказывать услуги ближайшим родственникам жены, по подсчиты­вать объем этих услуг не было принято³³⁵.

Брак связывал не только супругов, но и устанавливал определен­ные отношения между группами их родичей, и поэтому последние играли большую роль в его организации. Например, в условиях кросскузенных браков особенно велика была роль братьев, которые устраивали браки своих сестер с тем, чтобы самим получить жен. Ваиваи стремились этим способом снизить свою зависимость от ро­дичей жены, возникавшую при уксорилокалыгости. Отдавая своих сестер за братьев жен, они тем самым устанавливали над свояками такой же контроль, какой те имели над ними, и тем уравновешивали взаимные претензии. С появлением брачного выкупа молодые в еще большей степени попадали в зависимость от родственников, которые помогали им в его сборе и поэтому считали себя вправе проводить ту или иную брачную политику. В условиях патрилинейности отец не­редко без труда подчинял себе строптивого сына, пригрозив лишить его помощи в уплате брачного выкупа. У папуасов первые годы