Художник. Горит алтарь! Пылают свитки Торы!
Горит алтарь! Пылают свитки Торы! Рассыпался огонь по ветхим крышам! И люди бегают, зовут друг друга, плачут. Свой жалкий скарб выносят из горящих стен. Смотри, в огне собор Ильинский! Пять куполов в дыму пожара!
Ангел. Ты бредишь! Перед нами Париж сияет Тысячью огней.
Художник. Неправда, Витебск в пламени!
Ангел. Опомнись! Ты десять лет уже в Париже. Твой Витебск за спиной. Он прошлое твое.
Художник. Нет, Ангел, нет!
Ангел. Вон Эйфелева башня, видишь? А слева пляс де ля Конкорд... Пляс Этуаль... И музыка несется Из ночных кафе... Шуршат машины, хохочут Женщины прелестные. Париж умеет веселиться, черт возьми! О Боже, «черта» я упомянул..» Прости меня, Господь, прости... Исчезает. Художник. Нелепый сон... Конечно же, Париж... Веселый, как жуир. Нарядный, как кокотка. Но почему же гарь и смрад Ноздрями чуял я? Горели лавки и заборы, Горели люди — факелы живые. Пылало все вокруг, Все превращалось в прах.
Появляется Б е л л а. В руках у нее газета. Зажигает третью свечу. Читает. Белла. Вечерний выпуск «Фигаро». Ты слышишь, Марк, в Берлине Сгорел рейхстаг, Неведомо кем подожженный. Нацисты в бешенстве. Вопят, грозят, клянутся растоптать виновных.
Художник. А кто поджег?
Белла. А ты не понял? Мы!
Художник. Что?! Мы с тобой? Шагал и Белла? Мы, что ли, спичку там зажгли? Какая чушь! Белла. Да, мы... Те, у которых черепа иные, И нос не римский, и курчавый волос, И кровь библейская течет по жилам. Вот пишут, слушай... Бьют витрины Еврейских магазинов... Взрывают Надгробья на кладбищах... Седых раввинов топчут сапогами... И жгут, и жгут, и жгут... Горят святые стены синагог...
Художник. Горят святые стены синагог, Пылают свитки Торы... А ты мне, Ангел, пел ПроЛюксембургский сад... Я чуял этот смрад и дым. И небо гудело надо мною, Как будто хляби адские разверзлись От ударов грома.
Белла. Мне страшно, Марк.
Художник. Здесь, в Париже, Ничто не угрожает нам.
Белла. Чума границ не знает, дорогой.
Художник. Да ты с ума сошла! Нацисты Придут сюда? В великий вечный город? На Елисейские поля? В Версаль и Лувр?
Хохочет. Белла. Наивный козлик мой, они уже пришли. И знак чумы — коричневый паук Пришлепнут на входной двери.
Художник. У нас?
Белла. У нас!
Художник. Содрать! Стереть? Замазать! Соскоблить!
Белла. Я не хотела говорить, но я пыталась Закрасить красками твоими Зловещий знак... И все напрасно.
Художник привычным жестом «смешивает» краски на ладони. Художник. Взять надо тиондиго черную... Или смешать сиенну с умброй.
Белла. Смешала.
Художник. Ну и что? Белла. Он вновь ожил.
Художник. А черной виноградной затереть? Белла. Не помогло. Он щупальца свои Убрал сначала, а после выбросил их С новой силой.
Художник. Так ты... Т-ты хочешь мне сказать, Что до сих пор он—там?
Белла кивает. И что бессильны краски Против паука?
Белла медленно отступает в глубину сцены. Растворяется в ее темноте. Художник взял в руки баночки с красками, прижался к ним лицом. Музыка неба и музыка солнца — Краски мои. Могут смеяться и плакать подчас Краски мои. Могут родить Тициана и Моцарта Краски мои. Могут летать над лугами и петь Краски мои. Только не могут розы в саду растоптать Краски мои. Только не могут в стаде бежать Краски мои. Только не могут поджечь и убить Краски мои... Краски мои... Краски мои...
Музыка заглушает его слова. Я слышу крылья... Ангел, это ты? Чего молчишь, хранитель мой? Плохие вести?
Голос Ангела. Зажги свечу.
Художник. Зажег . Голос Ангела. Теперь ищи.
Художник. Что мне искать?
Голос Ангела. Я обронил, летя к тебе...
Художник. Что, Ангел? Что?
Голос Ангела. Костры горели, факелы пылали, И среди стынущих углей лежало Без рук, без тела — только сердце, Чуть бившееся, обгоревшее с краев, Но все еще живое — сердце... Я выхватил его из пепла И полетел к тебе. Ищи его, ищи...
Х у д о ж н и к, светя свечой, находит кусок обгоревшей картины. Вместе с музыкой в темноте сцены возникает Б е л л а. В руках у нее несколько сухих веточек. Художник. Она пришла в тотвечер С букетом из веток рябины, Сине-зеленые листья И красные капельки ягод.
Белла. Листья в костре сгорели, Ягоды брызнули кровью. Все, что осталось — ветки...
Художник (прижавшись лицом к холсту). Ветки и сердце твое.
Белла приближается к нему. Белла. Ты не просил меня об этом. Я сама, Ты помнишь, сняла одежды белые перед тобою. Открыв себя, как Афродита, Отбросившая пены кружева. Я прилегла на смятую кровать. Неровный пол качнулся подо мною...
|
