Художник.
Мне ничего от вас не надо, раби Шмерц. Вот кисточка и тушь. Малюйте сами! Я проживу без панцирной кровати, Пусть только звезды будут надо мной.
Простирает руки к небесам. Снова становится старым, немощным. О, бедные! Я вас одних оставил Над городом печальным и веселым, Над улочкой горбатой, над халупой старой, От сырости разбухшей,как картошка, Упавшая в селедочный рассол...
Появляется Ангел в образе Мамы. На плечах серебристая шаль. В руке сумочка. Тихая музыка. Мама. Сынок! О божье наказанье, где ты?
Художник (встрепенулся). То голос мамы... Звезды Ее дыхание доносят...
Музыка становится громче. Я слов твоих не слышу, Но разве я не знаю, О чем ты шепчешь, мама, Умершими губами?
Мама. Я колыбель качала Твою, сынок, когда-то... Ты пил меня по капле, Кровиночка моя. Но почему, скажи мне, В ту ночь не ты, а звезды Глаза мои закрыли? А я ждала — тебя...
Художник. Я слов твоих не слышу, Но разве я не знаю, О чем ты плачешь, мама, Роняя слезы в снег?
Музыка смолкает. Мама. Сынок, да где же ты? Ищу, зову, а он опять на крыше! Когда за ум возьмешься, шалопай?
Художник (самому себе). Как смел я не приехать из Парижа? Ты так меня любила, так ждала, наверное, А я...
Мама (озабоченно). Ступай домой, переодень сорочку И гребнем расчеши свои вихры. Да смажь погуще их репейным маслом.
Художник. Куда мы, мама?
Мама. К Марголину Исааку.
Художник. В скобяную лавку? Зачем?
Мама. Ты будешь помогать ему в работе.
Художник. Я? В лавке скобяной?
Мама. Хвала Всевышнему, Коль там возьмут тебя, Обучат делу и хоть раз покормят С приказчиками за одним столом.
Художник. А что там на обед? Небось, дверные петли? Подковы? Топоры? Багры?
Мама. Молчи, бесстыдник!
Художник. Нет, мама, нет! Не убивай меня!
Мама. У Шмерца — нет, у Рубинштейна — нет! К Марголину идти — и тоже нет? Когда же будет «да»? Тебе отца не жалко? Нас десять ртов, а он один на всех.
Тихая музыка — не то песня, не то молитва. О Господи, услышь мои слова. Не за себя прошу — за сына старшего, За Мордуха, рожденного в ту ночь, Когда полгорода в огне сгорело... Ты уберег тогда его кроватку, Ты сохранил младенцу жизнь — Да будет имя Твое благословенно! Так вразуми, Отец небесный, Беспутного мальчишку: Картинками одними Сыт не будешь...
Художник. О, мама, мама... Когда она сажала в печку хлеб, Я подошел и тронул ее За перепачканный мукою локоть: «Мама, спаси меня... Пойдем со мной... На Гоголевской я вчера увидел Большую вывеску: на синем фоне Написано там было: «Школа живописи», мама...»
Мама. Ты хочешь стать художником? Ты спятил! На за что!
Художник. И вот идем мы в мастерскую. Уже на лестнице пьянящий запах красок. Картины... гипсовые головы... портреты... «Что вам угодно?» — спрашивает мэтр.
Мама. Не знаю, что с ним делать, господин учитель.
Вынимает из сумочки несколько «картинок». Вот его рисунки... . Художник, надев очки, преображается в Мэтра. Рассматривает рисунки, шевелит губами. Мэтр. Так, так... Определенно что-то есть...
Мама. Вот жаль, а то бы не было мне с ним мороки.
Мэтр. Но как-то дико... Пристрастье К фиолетовому цвету. Лица, небо, листья — Все фиолетовое! Это же абсурд! А вот смотри-ка, мальчик: Самовар стоять не может так, Как ты его поставил — он мигом упадет. Ты понял?
Мама. Пошли домой, сынок.
Прячет рисунки в сумочку. Мэтр. Нет, нет, мадам. Ему учиться надо — и серьезно. Скажи мне, мальчик, почему Не соблюдаешь ты законов перспективы? Как? Ты не знаешь, что это такое? Давай с тобой посмотрим из окна. Вон улица. На ней деревья, видишь? Чем дальше от окна они, тем меньше, И люди уменьшаются в размерах По мере удаления от нас. А у тебя? Мне непонятно, мальчик, Как твой устроен глаз. Ты видишь зорко, но не так, как в жизни Эти предметы выглядят.
Снимает очки, выходит на авансцену. Художник. Где улица, учитель? Где деревья? Дорогу вижу я, шатры среди песков, Евреев обнаженных, Бредущих под палящим солнцем Из самого Мицраима в Израиль...
Мама. О Боже, что он мелет? Протри глаза и не позорь меня? Смотри, идут евреи в синагогу На праздник Песах, только и всего. Художник. Сама дорога молится за них, Пылает небо, догорают свечи, И половиной диска луна выходит И глядит на всех Большим прозрачным глазом. И вдруг она срывается с небес!..
Мама. Господь с тобой!
|
