Художник. Я вышел из Кремля, и тут случилось чудо:
Я вышел из Кремля, и тут случилось чудо: От тела отделилась голова! Да. да! И вверх взлетела, Словно легкий шарик, Подхваченный безумным ветром. Ну что ты скажешь, милая, на это? Что делать мне с шальною головой? Я нужен Революции. Мы с ней, Наверное, одной и той же крови — Нам любо все перевернуть вверх дном. Я мчусь домой: забот теперь по горло. Во-первых, Академия искусств... Да, в нашем Витебске, Да, в нашем захолустье Я соберу юнцов самозабвенных, Девчонок босоногих И скажу им: «Берите кисти, краски и мольберты, Цветущие, как вешний сад, палитры. Я научу вас новому искусству. Рисуйте Революцию, друзья! Ей скоро год, мы ей устроим праздник Зеленый — красный — желтый — голубой!» О город! Дай нам стены домов твоих унылых, Заборы и плетни, клоаки рынков! Хмельным вином своих веселых красок Мы все заставим танцевать и петь! До скорой встречи, любовь моя! Твой сумасшедший Марк Шагал.
Сцена уходит в затемнение. Когда свет возвращается, появляется Лушка с самокруткой в зубах. Лушка. Художник! Где ты, черт возьми! Шагал!
Носком сапога со злостью раскидывает книги, холсты. Отсюда, точно, вся зараза. Ну ничего, мазила! Ответишь перед трибуналом За то, что Революцию обгадил.
Входит Х у д о ж н и к. Удивлен, увидев Л у ш к у. Она молчит, не спуская с него лютых глаз. По улицам ходил?
Художник. Ходил.
Лушка. Полюбовался пачкотней своей?
Художник. Полюбовался.
Лушка. Теперь придется отвечать.
Плевком гасит цигарку. Художник. За что?
Лушка. Послухай, контрик, ты в кошки-мышки Играть со мной надумал, да? Тебе приказ был спущен Украсить город Ко дню Октябрьской годовщины, Героев, павших за свободу, прославить, А живых призвать к борьбе за власть Советов. А ты? Что сделал ты? На улицы привел Каких-токоз беременных, Коров зеленых, коней с хвостами, Как у петухов. Откуда ты списал Чудовищ этих?
Художник. Я думаю, в республике Советов Животные имеют равные права с людьми. Корова, например... Она на самом деле Философ замечательный и мудрый, Но только очень скромный, молчаливый...
Лушка. Чего ты мелешь?!
Художник А перед каждой лошадью готов я Встать на колени и поржать немного, Чтоб улыбнулась мне она И положила в траву свою улыбку.
Лушка. Ты псих или как зюзя?
Художник. Скорее псих, товарищ комиссар. На Песковатиках, где я родился, Был рядом с нами сумасшедший дом. Наверное, микробов тучи по воздуху летали, А я, разинув рот, их, видимо, глотал...
Лушка. Заткни свой рот, брехло!
Художник. Да, вот еще... Меня собака в детстве Покусала. Такая злющая... Как вы, простите... Быть может, бешеная... Я чуть-чуть не умер.
Лушка. Куснула б я тебя, так точно сдох бы! К врагам породы вашей я жалост не знаю. Ну как, скажи, как угораздило тебя Напротив памятника Марксу — Марксу! — Намалевать зеленую корову С теленком в брюхе. Ну при чем тут Маркс?
Художник. Я Маркса не читал, простите, А знаю только, что носил он Седую бороду и был евреем.
Лушка. Евреем он не мог быть никогда! Не ври и не выкручивайся.
Художник. Ну а зелень... Сказано ж в писанье: «Возрадуется сердце ваше...
Л у ш к а закрывает уши ладонями. И кости ваши освежатся как зелень...» Зеленое, поймите, это юность, Побеги молодые, листья, Тянущиеся к солнцу. Ну как еще вам это объяснить? Не знаю!
Лушка. Но почему телок просвечиваться должен В коровьем брюхе? И почему летают рыбы в небе? И где ты видел, чтоб мужик Держал домище целый на плечах?
Художник. Вы знаете, сказал однажды Дега Поэту одному: «У вас серьезный недостаток, Вы все понять хотите».
Лушка. Кто, кто сказал?
Художник. Дега.
Лушка. Чека, Цека... Как говоришь? Де-га? Такого я не знаю. Ты не ответил на мои вопросы. Почему...
Художник (взорвавшись). Да я не знаю, почему! Не знаю! Есть у меня в Париже друг, Поэт большой и звонкий — Сандрар. Он носит разноцветные носки И пишет удивительные вирши, Которые никто не понимает...
Лушка. Хороший у тебя дружок!
Художник. Хулителям своим ответил он в стихах.
Лушка. Ты не темни. Валяй по делу!
Художник. Он за меня сказал, Сандрар, Одним лишь словом. «Почему я так пишу? А потому!» И все! Вы поняли? А потому! А потому! А потому!
Лушка. Молчать! Читаю приговор. «Шагала Марка, бывшего уполномоченного По делам искусств, За саботаж Октябрьской годовщины, За извращение марксизма На улицах и площадях, и на заборах Подвергнуть выдворению из города — Немедленно, со всей семьей, В двадцать четыре часа».
Срывает алую ленточку с груди Х у д о ж н и к а. А мы тебе так доверяли, гад ползучий!
Быстро выходит. Х у д о ж н и к провожает ее взглядом. Подходит к мольберту, берет одну кисть, другую.
|
