О МОЗГЕ
Проблема внутреннего диалогизма: нейрофизиологическое исследование языковой компетенции*
Тема диалога занимает особое место в кругу гуманитарных дис-циплин. Возможности ее обсуждения разнообразны и, на первый взгляд, далеки друг от друга: диалог понимается широко — от диа-лога полушарий мозга до диалога культур. Так, Л. С. Выготский го-ворит о перерастании диалога «между разными людьми» в диалог «внутри одного мозга» [Бахтин 1979]. М. М. Бахтин подчеркивает, что «событие жизни текста, то есть его подлинная сущность, всег-да развивается на рубеже двух сознаний <...> Диалогические рубежи пересекают все поле живого человеческого мышления» [Выготский 1982]. Ю. М. Лотман уже прямо проводит параллель между двуполу-шарной структурой человеческого мозга и культурой, указывая на «биполярность как минимальную структуру семиотической органи-зации <...> на всех уровнях мыслящего механизма» [Лотман 1978]. Вяч. Вс. Иванов представляет «процессы обмена информацией вну-три мозга и внутри общества <...> как разные стороны единого про-цесса» [Иванов 1978]. И наконец, В. С. Библер обсуждает процесс «внутреннего диалогизма» [Бахтин 1979] — как «столкновение ра-дикально различных логик мышления» [Библер 1975]. Тот факт, что крупнейшие представители гуманитарной мысли, исходя из разных посылок и опираясь на разный материал, вступают в некий диалог о диалоге, показывает, что диалогичность, «биполярность», по всей видимости, — универсальное свойство человеческого мышления.
* Статья подготовлена в соавторстве с: В. Л. Деглин.
В данной статье мы попытаемся показать еще один возможный подход к проблеме диалогизма — нейрофизиологический, и рассмо-треть вклад левого и правого полушарий мозга в языковое поведе-ние человека.
В последние годы накоплено значительное количество фак-тов, свидетельствующих о принципиально разной роли полушарий мозга для речи [Балонов, Деглин 1976; Балонов, Деглин, Долинина 1983; Иванов 1979]. Вместе с тем вопрос о нейрофизиологических механизмах обеспечения языковой способности («компетенции» по
Н. Хомскому) человека в свете функциональной асимметрии мозга почти не обсуждался. В задачу данного исследования входило изу-чение отношения к метаязыковым операциям каждого из полуша-рий мозга. Исследование проводилось на больных, проходивших курс лечения унилатеральными (право- и левосторонними) электро-шоками. В результате этой процедуры раздражавшееся полушарие временно (40–60 мин) инактивируется, а второе полушарие реци-прокно активизируется, активность этого полушария и определяет поведение испытуемого.
Исследование проводилось у каждого испытуемого в обычном состоянии (контроль), в условиях угнетения правого полушария и в условиях угнетения левого полушария. Испытуемым предлагались тесты на анализ лексического и грамматического материала.
I. Классификация слов производилась любым угодным образом,без ограничения количества классификационных групп. Лексиче-ский тест включал в себя набор слов, напечатанных на отдельных карточках:1
1 Тестовые слова и фразы закодированы индексами для удобства обработ-ки и иллюстрации материала. Индексация производилась на оборотных сторонах карточек, и испытуемые ее видеть не могли.
Этот набор представляет собой разные типы лексических замен и допускает возможность классификации с опорой на собственно языковые ориентиры (синонимия/антонимия, выраженная с помо-щью отрицаний при одних и тех же лексемах, и антонимия разных лексем) и с опорой на референтные ассоциации.
II. Классификация фраз также производилась в условиях свобо-ды выбора принципа и без ограничения количества групп. Грамма-тический тест состоял из двух наборов фраз. Первый представлял собой активные и пассивные, прямые и инвертированные конструк-ции — обратимые предложения без семантического ключа:
Второй набор включал исходные предложения из первого набора (прямые активы) и производные от них негативные предложения:
Выбор вышеперечисленных конструкций обусловлен тем, что они сравнительно хорошо изучены лингвистами, психолингвиста-ми и неврологами и моделируют ряд сложных языковых проце-дур [Slobin 1966; Bever 1970; Fraser, Bellugi, Braun 1963; Dale 1972; Pankova, Khrakovsky, Shtern 1977/1978; Ахутина 1979; Храковский 1970]. В частности, они использовались ранее для проверки гипоте-зы Миллера—Хомского, предполагающей психологическую реаль-ность глубинных структур и трансформаций [Chomsky 1957; Iillar, Chomsky 1963]. Согласно этой гипотезе, говорящий сначала стро-ит ядерное предложение, а потом производит ряд трансформаций с ним, и наоборот, «понимающий» производит детрансформацион-
ный анализ, чтобы получить ядерное предложение. При этом каж-дый этап трансформаций считается отдельной операцией.
III. Идентификация фраз из первого набора с соответствующимикартинками. В отличие от классификации, идентификация «навя-зывала» смысловой принцип, чем проверялась возможность сведе-ния сложной грамматики к исходной фразе, отраженной в рисунке.
Использование всех этих тестов позволяло, на наш взгляд, судить о языковой компетенции человека.1
Ниже представлены результаты, полученные при обследовании шестнадцати больных после шестидесяти семи унилатеральных припадков (тридцать четыре правосторонних и тридцать три лево-сторонних). Обработка данных производилась методами статистики качественных признаков. Использовался коэффициент коллигации Юла, позволяющий оценить чистоту попаданий каждых двух эле-ментов (слов или фраз) в одно классификационное множество [Юл, Кендалл 1960].2 Матрица связи, полученная перебором всех возмож-ных в условиях данного теста пар слов или фраз, служила основой для построения графов и дендрограмм (рис. 1–3). Слияние отдель-ных элементов в подмножества, отображенные на дендрограммах, производилось методом вроцлавской таксономии [Плюта 1980].
На рис. 1 представлены результаты обработки классификаций лексического материала. В контроле, когда функционируют оба по-лушария, больные пользуются разными принципами: одни ориен-
1 Мы считаем, что, хотя в реальном материале разделение на competence и performance чрезвычайно натянуто, в данном случае — в условиях те-ста — можно говорить об изучении именно компетенции как в понима-нии Н. Хомского, так и с позиций И. Бахтина, рассматривавшего «пред-ложение как единицу языка в его отличии от высказывания как единицы речевого общения» [Бахтин 1979]. Согласно М. Бахтину, «существенным (конститутивным) признаком высказывания является его обращенность к кому-либо, его адресованность. В отличие от значащих единиц языка — слова и предложения, — которые безличны, ничьи и никому не адресова-ны, высказывание имеет и автора (и, естественно, экспрессию...) и адре-санта». Поскольку в ситуации теста это условие «адресованности» не вы-полняется, можно считать, что мы имеем дело с уровнем языка и изуча-ем именно competence.
2 Коэффициент Юла оценивается по формуле: K = AD – BC / AD + BC, где A — число случаев попадания обоих слов (фраз) в одно классификацион-ное множество, B — попадание в это множество только первого элемента, C — второго, D — ни одного.
тируются на внутриязыковые отношения, другие — на референтные, многие не могут четко провести ни один принцип или принцип клас-сификации не ясен (возможны сочетания всех тестовых слов друг с другом). Это отражено в низких уровнях связи и слиянии всех эле-ментов в дерево на дендрограмме.
В условиях угнетения деятельности того или иного полушария поведение тех же больных расслаивается. Изолированно функцио-нирующее левое полушарие в этом тесте использует метаязыковой подход. Наиболее сильные связи обнаруживаются между синонима-ми и антонимами разных типов (см. графы связей).
Обращает на себя внимание, например, сильная связь между сло-вами «А 2 глупый» и «NA 2 неглупый»: такое сочетание однозначно подразумевает метаязыковой подход к классификации. Посколь-ку при использовании такого подхода к классификации возможны самые разнообразные объединения слов, дендрограмма, как можно видеть на рисунке, представляет собой дерево.
Правое полушарие проводит классификацию иначе: оно форми-рует «портрет», составленный из положительных и отрицательных слов-характеристик: «плохой, глупый, нехороший, неумный» и «хо-роший, умный, неплохой, неглупый». Таким образом, оно ориенти-руется не на собственно языковые связи между элементами внутри каждой группы, а на референт. И графы, и дендрограммы ясно де-монстрируют высокий уровень связи внутри каждой из групп и от-сутствие связей между положительными и отрицательными «пор-третами» — графы представляют собой отдельные и замкнутые на себя фигуры, а дендрограмма распадается.
Анализ классификаций грамматического материала (утверди-тельных конструкций) демонстрирует рис. 2. И в этом тесте больные в контроле используют разные принципы классификации. Наблю-дается как смешение принципов у одного и того же человека, так и разные ориентации у разных людей. Ориентация на «содержание» крайне затруднена (то есть ослаблено понимание грамматики). Та-кое смешение принципов находит отражение в графах и дендро-грамме.
Те же больные в условиях, когда активно левое полушарие, а пра-вое угнетено, ведут себя в эксперименте совершенно иначе. Они успешно справляются с трансформационным анализом и классифи-цируют фразы с конечной ориентацией на содержание. В этом со-стоянии наблюдаются и собственно метаязыковые классификации (по залогу: отдельно активы, отдельно пассивы, по порядку слов от-дельно прямые конструкции, отдельно инвертированные). При этом больные могут предлагать и несколько разных классификаций: адек-
P 1 P 2 A 2 I
NA 1 NA 2 NP 2
1,0
0,9
0,8
0,7
0,6
II 0,5 0,4 0,3
0,2
0,1
Рис. 1. Классификация слов. I — графы связей (сплошные линии — коэффициент коллигации больше 0,3,штриховые линии — от 0,15 до 0,3); II — дендрограммы сходства (по вертикали — коэффициенты коллигации); в кружках на графах и дендрограммах коды слов (см. в тексте). Схемы внизу иллюстрируют состояние, в котором проводилось исследование (зачернено угнетенное полушарие)
Б 4 А З
A 1 A 4
Б 1 Б 4
А 3 А 1 A 4 Б 2 Б 3 Б 4 Б 1 А 2 А 2 A 3 A 4 А 1 Б 2 Б 3 Б 4 Б 1 1,0 0,9 0,8
0,7
0,6
II 0,5 0,4
0,3
0,2
0,1
Рис. 2. Классификация фраз (утвердительные конструкции). В кружках коды фраз (см. в тексте),остальные обозначения те же, что на рис. 1
ватную содержанию, что показывает способность к анализу, и, после этого, — дополнительные, метаязыковые («можно еще и так»). На этом фоне удивляют затруднения левого полушария при анализе, казалось бы, самых простых конструкций — прямых активов: обе ис-ходные конструкции могут оказаться в одной группе при адекватно понятых других предложениях. Даже прямое указание эксперимен-татора на имеющееся несоответствие («одно из предложений к этой группе не подходит») не всегда приводит к исправлению. Отражение этих затруднений можно видеть на дендрограммах: фразы А 1 и B 1 присоединяются к остальным конструкциям на самых низких уров-нях связи. В целом и графы, и дендрограммы показывают, что прин-цип ориентации на метаязыковые процедуры и через них на содержа-ние фраз проводится левым полушарием очень четко (см. замкнутые фигуры графов и соответствующее распадение дендрограммы).
Правое полушарие, напротив, оказывается неспособным к такой классификации. Большей частью оно объединяет тестовые фразы, ориентируясь на первое имя в предложении: в одну группу попада-ют все фразы, начинающиеся с имени «Ваня», в другую — с имени «Петя». Как видно на рисунке, граф представляет собой фигуру с яв-ными связями по принципу имени. Дендрограмма также четко по-казывает наличие наиболее тесных связей между фразами, объеди-ненными по имени. Однако, поскольку этот принцип используется не всегда и возможны иные сочетания, на низком уровне достовер-ности дендрограмма сливается в дерево. При просьбах расклассифи-цировать иначе, чем «по имени», больные отказываются, говорят, что «все разное». Наблюдались случаи, когда делались попытки вы-яснить роли участников ситуации с помощью интонации или усече-нием трехчленного актива до двухчленного («Ваня побит»).
На рис. 3 демонстрируется анализ классификаций исходных и не-гативных конструкций. В контроле доминирует принцип «отдельно-исходные, отдельно-негативные». Тот же принцип характерен и для левого полушария. Правое полушарие ведущего принципа не обна-руживает: дендрограмма никаких связей не выявляет, соответствен-но, не может быть построен и граф. Это говорит о том, что если для правого полушария в таком задании отрицательная трансформация не является ориентиром для классификации, то для левого выделе-ние негативации указывает на метаязыковой подход к тексту.
Особый интерес, на наш взгляд, представляют результаты анали-за идентификаций тестовых фраз с картинками. Рисунок 4 показыва-ет количество ошибочных идентификаций каждой из конструкций.
В контроле наибольшие трудности вызывают сложные грамма-тические конструкции (инвертированные актив и пассив и прямой
0,9
0,8
0,7
0,6
II 0,5 0,4 0,3 0,2
0,1
Рис. 3. Классификация фраз (исходные и негативные конструкции).Обозначения те же, что на рис. 1
пассив). Идентификация прямого актива сложности не представля-ет. Такое же распределение ошибок характерно для правого полуша-рия. Примечательно, что и при идентификации оно может подкла-дывать фразы к соответствующей картинке с ориентацией на первое имя в предложении.
Иное распределение ошибок характеризует деятельность лево-го полушария: наибольшие трудности наблюдаются именно при идентификации прямых активов. Количество ошибок по сравнению
с идентификациями в контроле и правым полушарием достовер-но возрастает. Напротив, сложные конструкции идентифицируют-ся левым полушарием легче. Это находится в полном соответствии
с результатами классификаций; напомним, что у левого полушария наблюдались трудности с прямым активом. Следует отметить, что левое полушарие никогда не пользуется в идентификациях принци-пом первого имени.
Рис. 4. Ошибки идентификации фраз. 1 — активные конструкциис прямым порядком слов; 2 — активные конструкции с обратным порядком слов; 3 — пассивные конструкции с прямым порядком слов; 4 — пассивные конструкции с обратным порядком слов. По вертикали % ошибочных идентификаций (приведены средние арифметические и квадратичные ошибки средних). Схемы внизу, как на рис. 1
Таким образом, полученные данные дают основания говорить о разной роли полушарий мозга в организации языковой способ-ности человека. Для правого полушария важен референт, а не внут-риязыковые отношения. При классификации слов оно составляет «портрет», игнорируя возможные формальные принципы. В грам-матических тестах оно ориентируется на первое в предложении имя. При идентификации фраз с картинками оно более всего затрудня-ется в анализе пассивов и инвертированных конструкций и также может пойти по пути идентификации по имени. Анализ ошибоч-ных идентификаций фраз дает возможность говорить о следующей иерархии сложности грамматических конструкций для правого по-лушария (по нарастанию сложности): прямой актив, инвертирован-ный пассив, прямой пассив, инвертированный актив (рис. 4).
Левое полушарие и в тех, и в других тестах ведет себя совершен-но иначе. При классификации фраз оно не только способно свести трансформированные конструкции к содержанию, но склонно да-же к формальным метаязыковым классификациям. Оно никогда не ориентируется на первое имя во фразе. Левое полушарие легко по-нимает сложные грамматические конструкции при идентификации, но затрудняется в понимании прямого актива. Из этого следует, что иерархия сложности грамматических конструкций для левого по-
лушария иная, чем для правого: инвертированный пассив, прямой пассив, инвертированный и прямой активы. Тенденция к метаязы-ковым классификациям присутствует и при выполнении лексиче-ских тестов.
Выполнение тестовых заданий в контрольных условиях, когда функционируют оба полушария, свидетельствуют о том, что разно-направленные принципы, характерные для каждого из них в отдель-ности, в той или иной степени смешиваются: в грамматических те-стах это и ориентация на первое имя, и попытки — более или менее удачные — трансформировать сложную грамматику к содержанию исходных предложений, и собственно языковые принципы. В лекси-ческих тестах это могут быть и референтные принципы, и формаль-но языковые. Идентификация в контроле обнаруживает ту же ие-рархию сложности, что и для правого полушария.
Итак, диалог полушарий — это диалог двух разных логик мышле-ния, разных систем осознания (= организации) мира, диалог, обеспе-чивающий, по определению В. С. Библера, дополнительность «логи-ки структуры» и «не-логики» [Библер 1975]. Представленный нами материал дает возможность в известной мере проникнуть в этот вну-тренний диалог и рассмотреть его участников раздельно, попытать-ся оценить вклад каждого из них в организацию языковой способ-ности человека. Как мы видели, левому полушарию оказывается трудно разобраться с самыми простыми, «исходными» предложени-ями: оно легко идентифицирует сложные конструкции и не справ-ляется с идентификацией простых. Ранее мы показали, что к веде-нию правого полушария относится организация глубинного уровня языка [Балонов, Деглин, Долинина 1983; Черниговская, Балонов, Деглин 1983]. В таком случае кажутся объяснимыми затруднения, вызываемые у левого полушария (когда правое инактивировано) простейшими конструкциями. Вместе с тем, как мы видели, левое полушарие, владея трансформационными механизмами, прекрас-но справляется со сложными конструкциями. Не следует ли из это-го, что процесс такого анализа — не есть сведение трансформаций к исходному, ядерному предложению (и тогда гипотеза Миллера— Хомского не верна) (ср. [Clark 1965])? Возможно, прямые активные предложения вообще не являются исходными, и тогда пассив — не трансформация из актива (ведь есть языки, для которых пассив бо-лее естественен, чем актив). В какой мере и что здесь — универсалия, характеризующая особенности человеческого мышления, а что объ-яснимо конкретным языком — пока не ясно.
Особый интерес, на наш взгляд, представляет во внутреннем диа-логе роль правого полушария. Как было показано выше, существен-
ными для него являются не системные отношения в языке, а рефе-рент для слов и имя для фраз. Однако, как пишет Ю. М. Лотман, «внесистемное может быть иносистемно, то есть принадлежать дру-гой системе» [Лотман 1978]. Попытаемся представить, что стоит за классификациями фраз по первому имени. Согласно правилам глу-бинного синтаксиса, последовательность «имя — действие — имя» интерпретируется как выражение отношения «Ag (агенс) — преди-кат — Pat (патиенс)». Такое понимание последовательности харак-теризует также ранние этапы развития речи у детей [Fraser, Bellugi, Braun 1963; Dale 1972; McCarthy 1970; McNeil 1970] и простейшие языковые возможности антропоидов. Исходя из этого, фразы «Ва-ня побил Петю» и «Ваню побил Петя» должны интерпретировать-ся правым полушарием как «Ваня = Ag, Петя = Pat». Возможно и другое объяснение (не исключающее первое), основывающееся на правилах актуального членения (выделения темы и ремы). В рус-ском языке для выражения актуального членения предложения, в основном, служит порядок слов. Одним из наиболее распростра-ненных случаев актуализации является вынесение в начало пред-ложения имени существительного — в любом падеже — в качестве темы [Ковтунова 1976]. Порядок слов нерелевантен на уровне син-таксиса предложения, но релевантен на уровне его актуального чле-нения: в случаях, когда актуальное членение расходится с синтакси-ческим, то есть когда тема не совпадает с подлежащим и его группой, а рема — со сказуемым, начинают действовать правила уровня ак-туального членения — тема предшествует реме. Именно это прави-ло, по-видимому, и действовало при анализе конструкций правым полушарием. То, что в ряде случаев больные с инактивированным левым и активным правым полушарием пытались при анализе по-могать себе интонированием (как известно, интонация является дру-гим главным средством актуализации), указывает на правомерность такой трактовки правополушарных классификаций.
Уже говорилось, что правое полушарие формирует глубинные уровни речепорождения. Но этих уровней несколько: от доязыко-вых — уровня мотива и глубинно-семантического, формирующего «смыслы», до языковых — семантического, где начинается процесс «выражения смыслов через значения» (Выготский 1982) и происхо-дит пропозиционирование — выделение Ag и Pat, и, наконец, глу-бинно-синтаксического [Касевич 1977; Выготский 1956; Лурия 1979]. Все ли эти уровни обеспечиваются структурами правого полушария? Наш материал позволяет более конкретно, чем ранее, обсуждать границы нейрофизиологического обеспечения глубинных уровней речепорождения правым и левым полушариями. Мы можем доста-
точно уверенно говорить о правополушарности первых двух — уров-ня мотива и уровня глубинно-семантического, на котором проис-ходит глобальное выделение темы и ремы, определение «данного» (пресуппозиционного [Падучева 1981]) и «нового». Это уровень «ин-дивидуальных смыслов» [Выготский 1956], начала внутренней речи. Следующий глубинный уровень — это уровень пропозиционирова-ния, выделения деятеля и объекта, этап перевода «индивидуальных смыслов» в общезначимые понятия; начало простейшего структури-рования — следующий этап внутренней речи. Если правое полуша-рие при классификации по имени рассматривало первое имя как Ag, а второе как Pat, то и уровень пропозиционирования следует отнести к ведению правого полушария. И наконец, далее следует глубинно-синтаксический уровень, формирующий конкретно-языковые син-таксические структуры. По всей видимости, на этом этапе неизбеж-но подключение левого полушария.
Из вышесказанного следует, что вопрос о границе между право-и левополушарными механизмами обеспечения глубинных уровней языка сводится к альтернативе: либо эта граница проходит после уровня выделения темы и ремы, либо после уровня выделения аген-са и патиенса. Решить этот вопрос могут дальнейшие исследования.
Таким образом, классифицируя фразы по первому имени, пра-вое полушарие ориентировано, по всей видимости, глобально — на тему, на имя в мифологически-нерасчлененном смысле [Лотман, Успенский 1973]: «все про Ваню» и «все про Петю». Этот глобаль-ный принцип объединяет правополушарную деятельность как при анализе слов, так и при анализе фраз. Этот принцип — сюжетность: хороший/плохой герой для лексического теста, две разных темы = = два героя — для грамматического.
Подводя итог, можно сказать, что взаимодействие двух сформу-лированных выше тенденций — ориентированности на референт (в широком смысле) и на форму — и есть диалог полушарий мозга. Гетерогенность мышления и эволюция когнитивных предпочтений: кросс-культурные и нейропсихологические аспекты*
В работе Ю. М. Лотмана и Б. А. Успенского «Миф — имя — культура», побудившей большой ряд исследователей к осмыслению определен-ного круга идей, говорится о полюсах мифологического и немифо-логического мышления: «Противопоставление мифологического языка собственных имен <…> и функционально приравненных им групп слов <…> дескриптивному языку науки может, видимо, ассо-циироваться с антитезой: поэзия и наука». Такое полярное разве-дение внешне единого мыслительного процесса смыкается с пред-ставлениями о гетерогенности человеческого мышления — наличии не однородного, единого мышления, а различных его типов, — об онтогенезе, типологии и соотнесении разных его форм с различны-ми типами текстов культуры. Этот довольно пестрый и все же укла-дывающийся в «полярность» набор проблем изучался и изучается представителями разных гуманитарных дисциплин — от этнологов, антропологов и психологов до историков культуры, семиотиков и психолингвистов (Дж. Брунер, Л. Выготский, В. Джемс, Вяч. Иванов, М. Коул, Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, А. Н. Леонтьев, Ю. М. Лот-ман, А. Лурия, Ж. Пиаже, С. Скрибнер, П. Тульвисте, Р. Якоб-сон и др.).1
В последние годы сформировались представления о мозге как дву-единой системе, объединяющей как бы две противоположные «лич-ности», находящиеся в постоянном, бесконечном и необходимом диалоге. Результатом этого диалога и является порождение новых текстов, то есть осуществление мышления в этих текстах воплощен-ного. Возможность такого взгляда на мыслительную деятельность
* Статья подготовлена в соавторстве с: В. Л. Деглин.
1 Мы чрезвычайно признательны Ю. М. Лотману и П. Тульвисте за пред-ложение идеи исследования и за совместное обсуждение подходов, мате-риалов и результатов.
была гениально теоретически реализована и предвидена для экспе-римента Л. Выготским и М. Бахтиным и развита Вяч. Вс. Ивановым, Ю. М. Лотманом и В. Библеровым.
Бурно развивающаяся сейчас область нейрофизиологии и ней-ролингвистики — исследование функциональной асимметрии мозга человека — дает фактические основания для таких представлений. На современном уровне наших знаний проблемы роли участников «внутримозгового диалога» сводятся к характеристикам функцио-нальных особенностей правого и левого полушарий мозга. Общую семиотическую характеристику принципиальных различий раз-дельнополушарного мышления блестяще сформулировал в одной из своих работ Р. О. Якобсон [Якобсон 1983]. Использование находя-щихся в нашем распоряжении методик позволяет выяснить харак-теристики деятельности правого и левого полушарий, что возможно лишь в экспериментальной ситуации.
В предыдущих наших публикациях мы касались некоторых язы-ковых аспектов такого диалога полушарий. В данном исследовании попытаемся показать, что и неоднородность человеческого мышле-ния, вероятно, обусловлена или — по крайней мере — достаточно жестко связана с функциональной специализацией полушарий моз-га, именно и являющихся семиотическими полюсами. Антитезу поэ-зия—наука сформулируем при этом как оппозицию метафоры—сил-логизмы.
|
226
1,0
