Крылов иван андреевич

(1769 — 1844) — знаменитый писатель и баснописец, родился в Москве в незнатной и бедной офицерской семье. В 1782 г. Крылов переехал в Петербург, где вскоре и началась его литературная деятельность. Он писал не только басни, но был также автором драматических произведений, оперы, ко медий, являлся издателем сатирических журналов и т. д. Специально политикой Крылов не занимался, но в ряде художественных произведений достаточно отчетливо проявил свои политические симпатии и антипатии. Будучи сатириком-моралистом в художественном творчестве, таковым же Крылов проявил себя и в сфере политической мысли. Нравственные проблемы государственного правления, нравственный облик государя — так можно было бы определить основные вопросы, которые Крылов ставил в своих произведениях. В них постоянно сопоставляются два облика государя. Один из них — порочный, предающийся страстям и забавам, расточительный, тщеславный, корыстолюбивый. Другой соответствует высшим понятиям чести, целомудрия, человеколюбия. Этот государь размышляет о краткости «здешней жизни» и о будущем своем бессмертии, руководствуется справедливыми законами. Активность своей моральной позиции Крылов выразил в мыслях о важности борьбы с пороками государя, причиняющими вред, о желательности иметь при дворах государей «мизантропов», т. е. мудрецов, которые ненавидели бы пороки и главным своим делом считали их исправление. Примечательно, что в трудах Крылова встречается понятие «гражданское общество», которое не отождествляется с понятием «государство».

==549

КРЫЛОВ ИВАН АНДРЕЕВИЧ

ПИСЬМА ИЗ ЖУРНАЛА «ПОЧТА ДУХОВ»

Письмо II ОТ СИЛЬФА ДАЛЬНОВИДА К ВОЛШЕБНИКУ МАЛИКУЛЬМУЛЬКУ

[...] Без сомнения, ты, мудрый Маликульмулыс, много раз рассматривал те несчастия, которым подвержен весь род человеческий, но не знаю, приметил ли ты когда, что все люди, в каком бы состоянии ни были (выключая из того числа немногих только любомудров), суть равно несчастны в глазах истинного философа. Начнем сие исследование с государя.

Таковой государь, который, будучи окружен блистательным двором своим, единственно предается без всякой умеренности различным забавам, оставляя своим министрам все попечение о своем государстве, может ли быть счастлив? Равным образом и тот, который для удовольствования непомерного своего честолюбия разоряет свое государство и приводит в крайнюю погибель своих подданных, не может называться благополучным. Таковые государи, предающиеся страстям своим, сами чувствуют, сколько поступки их противны истинной чести, целомудрию и человеколюбию; ибо такова есть участь всех людей, порабощенных порокам: что бы они ни делали, однакож не могут толико быть ослеплены, чтоб иногда тлеющая искра их совести не представляла им от времени до времени страшной истины. Некто из ученых мужей справедливо сказал, что совесть может быть закрыта завесою, потому что она не бог, но что она никак не может совсем истребиться, потому что происходит от самого бога. [...]

Письмо IV ОТ СИЛЬФА ДАЛЬНОВИДА К ВОЛШЕБНИКУ МАЛИКУЛЬМУЛЬКУ

Когда я размышляю, мудрый и ученый Маликульмульк, о поведении большей части людей нынешнего света, то признаюсь, что не только извиняю, но даже хвалю поступки и образ мыслей людей, которым дают название мизантропов*. Все то, чем их упрекают, есть некоторым образом

Мизантроп — нелюдим, или человеконенавидец '.

К оглавлению

==550

КРЫЛОВ ИВАН АНДРЕЕВИЧ

хвала их добродетели. Какой смертный, следующий путем истины, не возгнушается тех гнусных страстей и пороков, коими свет сей преисполнен? Возможно ли, чтобы сие не учинило его суровым, унылым и задумчивым? Напрасно думают, будто люди всегда и во всякое время были одинаковы. Я утверждаю, что слабые смертные никогда не были столь глупы, безумны, порочны и столь достойны сожаления, как ныне. Весьма нужно, чтобы в каждом государстве поболее было сих мизантропов, дабы люди могли пользоваться наставлениями, упреками и колкими насмешками сих угрюмых философов.

Так, мудрый и ученый Маликульмульк, я весьма в том уверен, что ничто не может быть столь полезно для благосостояния общества, как великое число сих мизантропов, я почитаю их за наставников и учителей рода человеческого. Одна половина света, занимаясь безделками, повержена ныне в совершенное ребячество, а другая одержима бешенством! Итак, должно поступать с людьми или как с младенцами, или как с бешеными. Обыкновенные философы, мудрецы и ученые не могут более быть их путеводителями; все их премудрые поучения не сделают никакого впечатления над развращенными их умами. Надлежит употребить на сие гораздо строжайших наставников, — одним словом, таких, каковы мизантропы.

Возмогут ли наставления Сенеки и Эпиктета произвесть какое действие над глупою головою петиметра²? Сделают ли они его разумнейшим? Заставят ли быть полезным обществу и не принимать более на себя тех смешных телодвижений и ужимок, чрез кои уподобляется он обезьяне? Без сомнения, все речи сих великих философов останутся безуспешны. Тщетно будут они прославлять пред ним добродетель и описывать всю гнусность пороков: он, насмехаясь как им самим, так и их словам, вместо ответа сделает, может быть, несколько странных прыжков или пропоет какую песенку из новой оперы. Но мизантроп, привыкнувший не обинуясь говорить истину, есть человек, могущий заставить сего шалуна войти в самого себя. «Поступки твои,— скажет он ему, — забавляют меня несколько минут, но, наконец, становятся несносны. Признаюсь, что ты очень забавен, и я не могу смотреть на тебя без смеха, однакож напоследок ты чрезмерно наскучишь. Хочешь ли,—скажет он ему, продолжая свою речь, — чтоб я говорил с тобою чистосердечно? Мне весьма удивительно, что по сих пор ты и тебе подобные не предложили еще правительству, дабы учреждено было особое собрание, где вознаграждались бы

==551

КРЫЛОВ ИВАН АНДРЕЕВИЧ

все модные ваши дурачества. Я уверен, что тогда был бы ты из числа первейших, могущих льститься восчувствовать на себе опыт сего столь благоустроенного заведения; потому наиболее, что нет никого даже и из твоих сотоварищей, кто бы мог с таким искусством, как ты, делать страннейшие телодвижения, шаркать ногами, кривлять рот, обращать по-модному глаза, болтать то, чего сам не понимаешь, смеяться без намерения, печалиться без причины и лгать с таким уверительным видом и смелостию, как другой говорит правду».

Сии язвительные шутки, мудрый и ученый Маликульмульк, произнесенные с насмешливым видом такого человека, каков мизантроп, делают больше впечатления и более поражают сердца, нежели наилучшие философические речи. Все сочинители нравоучений и все проповедники не возмогли еще отвлечь ни одного петиметра от его глупостей; напротив того, Мизантроп Молиеров более сделал добра Франции, нежели проповеди Бурдаловы и прочих ему подобных проповедников. [...]

Когда я взираю на сих людей, кои, не беспокоясь нимало о том, что будут об них говорить, не опасаясь злобы и ненависти своих сограждан, с презрением и смело осуждают все то, что видят в них худого, — тогда кажется мне, будто вижу врачей, окруженных множеством больных, кои, видя, что не хотят они пользоваться обыкновенными способами, принуждены бывают для спасения их жизни дать им против воли лекарства, хотя поистине не весьма вкусные, но способные восстановить их здоровье.

Пусть осуждают, сколько хотят, грубость и странные, по мнению некоторых людей, поступки мизантропов, я буду всегда утверждать, что почти невозможно быть совершенно честным человеком, не быв несколько им подобным. Неужели должен я почитать за добродетель подлое ласкательство придворного, готового всегда ублажать не только слабости своего государя, но даже и тех людей, от кого он надеется получить какое благодеяние? Достоин ли моей похвалы τοί французский аббат, который, желая снискать благосклонность своего епископа, превозносит до небес его глупости, который хвалит в нем добродетели, коих он никогда не имел, и который расточительность его называет нелюбостяжанием, невежество — простосердечием, а злость и суеверие — священною ревностию? Нет, премудрый Маликульмульк, я чувствую, что неприличность сих гнусных нравов возмущает мою душу, и потому стократно более предпочитаю сим подлым льстецам мизантропа, человека угрюмого, нетер-

==552

КРЫЛОВ ИВАН АНДРЕЕВИЧ

пеливого и бешеного, буде хотят, чтоб я его так назвал, но коего сердце наполнено притом справедливостию, чистосердечием, добродетелию и который неспособен ни лгать, ни притворяться.

Если бы при дворах государей находилось некоторое число мизантропов, то какое счастие последовало бы тогда для всего народа! Каждый государь, внимая гласу их. познавал бы тотчас истину. Один мизантроп истребил бы в минуту все те злодеяния, кои пятьдесят льстецов в продолжение целого месяца причинили. Министры, судьи, вельможи, одним словом, все те, коим вверено благосостояние народное, трепетали бы при едином названии мизантропа. «Надлежит исполнить, — сказали бы они, — со всевозможною ревностию возложенные на них должности. Ничто не может остановить сего ужасного предвозвестника истины. Скоро глас его раздастся повсюду и, достигнув престола, известит государя о всех тайных наших делах. Если не ужасаемся мы оскорблять истину и добродетель, то да страшимся, по крайней мере, необузданного языка мизантропова, и когда пристрастия и пороки усыпили уже нашу совесть, то надлежит, по крайней мере, стараться, чтоб не подозревал он ни в чем нашей честности».

Мизантроп не только может споспешествовать пользе народной, но и благосостоянию самого государя: он научал бы своим примером как придворных, так и подданных, что усердие и ревностные услуги должны быть оказываемы единственно государю, а не его вельможам. Я помню, что читал некогда прекрасное описание мизантропа, находившегося на службе Лудовика XIII. Сей человек, имея при дворе немалый чин, не оказывал никогда ни малейшего почтения кардиналу Ришелье. «Я его не боюсь и не почитаю, — сказал он некогда, разговаривая о сем министре. — Я служу королю; ревность и усердие мое оказываю только единому ему; а в прочем мало беспокоюсь, любит ли меня кто или ненавидит». Сии слова привели в великое удивление кардинала: он велел сказать сему мизантропу, что если он один только раз скажет ему: «Господин кардинал, я ваш покорнейший слуга и прошу вашего покровительства», то постарается он снискать ему счастие и навсегда останется его другом. На сие предложение мизантроп ответствовал, что он служит королю, а не господину кардиналу и что не имеет нужды ни в чьем покровительстве, кроме своего государя. Что же касается до дружбы сего министра, то он столько ею не уважает, что если б король приказал ему убить господина кардинала, то не преминул бы он в четверть часа исполнить сие повеление. Один только

55^

==553

КРЫЛОВ ИВАН АНДРЕЕВИЧ

мизантроп может иметь столь бескорыстные и столь преданные к своему государю чувствования. Я повторяю еще, мудрый и ученый Маликульмулыс, чтоб быть совершенно честным человеком, надлежит быть несколько подобным мизантропу. [...]

Письмо XX

ОТ СИЛЬФА ДАЛЬНОВИДА К ВОЛШЕБНИКУ МАЛИКУЛЬМУЛЬКУ

Весьма часто, мудрый Маликульмульк, оплакиваю я злополучие смертных, поработивших себя власти и своенравию таких людей, кои родились для их погибели. Львы и тигры менее причиняли вреда людям, нежели некоторые государи и их министры. Скажи, премудрый Маликульмульк, бросался ли когда лев, возбужденный величайшим гладом, на подобного себе льва и раздирал ли его на части для утоления своего голода? Напротив того, ежедневно* почти видим мы людей, которые для удовлетворения своего тщеславия, гордости или корыстолюбия жертвуют подобными себе людьми без малейшего угрызения совести.

Не под владением одних только тиранов видимы были целые государства, поверженные в бездну злополучия: много было таких государей, коим хотя потомство приписывает великие похвалы, однакож они не менее других вреда людям причинили. Нерон выжег Рим для удовлетворения своего бесчеловечия; Юлий Кесарь наполнил кровью и грабительством всю Римскую империю, дабы чрез то показать свое могущество. Не все ли равно для людей, от какой бы причины они ни погибали? Все то, что их истребляет, не может быть им приятно.

Область, опустошенная тщеславным победителем, не должна ли почитать его чудовищем, рожденным для погибели рода человеческого? Кто дал право человеку убивать миллион подобных себе людей для удовлетворения своих пристрастий? В каком установлении естественного закона можно найти, что множество людей должны принесены быть в жертву тщеславию, или лучше сказать, бешенству одного человека? Все сии мнимые герои, которым ослепленные смертные придают пышные названья Великих и Победителей, в глазах истинного философа суть не что иное, как Нероны и Калигулы, разность между ими только та, что сии римские императоры истребляли людей в своих владениях,

В издании 1802 г.— «ежегодно», по-видимому, ошибка.— Ред.

Ϊ-

==554

КРЫЛОВ ИВАН АНДРЕЕВИЧ

а те погубляют как своих, так и подданных соседственных государей.

Монарх, предприемлющий войну для защищения своих областей и для поддержания прав и преимуществ своего народа, есть мудрый отец, обремененный великою семьей детей, коих хранит и оберегает он от ненависти их неприятелей; напротив того, государь, пекущийся единственно о удовлетворении своего тщеславия и убегающий мира для пагубного только удовольствия, чтоб вести беспрестанно войну, наносит более вреда людям, нежели язва и голод. Можно предохранить себя от недостатка в процветании, выписав хлеб из других земель; от заразительной болезни есть также средство избавиться, удалясь в те места, где оная еще не свирепствует, но тщеславного государя никак избегнуть невозможно. Подобясь ниспадающему с крутизны гор источнику, поглощает он все, что в пути своем ни встречает. Александр гнал людей и на конце вселенной; Карл XII, подражая его примеру, столько же бы, может быть, причинил вреда людям, сколько и сей македонский государь, если б небо, для спасения рода человеческого, не ниспослало в свет мудрого и человеколюбивого государя, который, преобразя души своих подданных, обуздал чрез то пагубное стремление сего надменного врага человечества.

Кажется, что люди тех только монархов называют Великими ³, которые во время своего царствования истребили из них несколько миллионов; напротив, тем, кои не погубляли рода человеческого, приписывают они только название Кротких и Справедливых. Бедственное и странное обыкновение!. Государи истинно великие, следуя их предрассудкам, должны уступать в славе тем, коих мщение правосудных небес употребляет для наказания развращенных человеков вместо язвы и голода.

Не одно только тщеславие победителей причиняет гибель роду человеческому: корыстолюбие столь же иногда бывает пагубно, как и наикровопролитнейшая война. Гораздо бы было лучше для некоторых государей, чтобы потеряли они половину своих подданных на сражении или при осаде какого города, нежели, собрав их имущество к себе в сундуки, поморить после с голоду. Смерть воина, сраженного во время битвы скоропостижным ударом, не столь мучительна, как смерть бедного земледельца, который истаивает под бременем тяжкой работы, который в поте лица своего снискивает себе пропитание и который, истощив все свои силы для удобрения земель, видит поля, обещающие вознаградить его обильною жатвою, 55Ϊ

==555

КРЫЛОВ ИВАН АНДРЕЕВИЧ

расхищаемые корыстолюбивым государем; смерть, говорю я, сего бедного земледельца во сто раз жесточае смерти воина, оканчивающего в одно мгновение жизнь свою на сражении. Тщетно бедные подданные стараются скрыть малые остатки своего стяжания от жадности корыстолюбивого государя; определяемые от него надзиратели, сборщики и поставщики пробегают беспрестанно города и селения, и сии ненасытные пиявицы высасывают кровь у бедного народа даже до последней капли.

Ревность государей к распространению своего закона не менее причиняла вреда людям, как и другие их пристрастия. Сколько во Франции несчастных принесено было в жертву злости и ненависти бесчеловечных пустосвятов⁴? Государи, предуверенные сими лицемерами, думали, что, убивая людей, не только что истребляли в них своих неприятелей, но и угождали тем самому богу.

Защитники нетерпимости других вер в государстве для извинения своих бесчеловечий говорят: «Покоритесь нам; мы, воздвигая на вас временное гонение, устрояем чрез то вечное ваше спасение. Вы заблудшие овцы, коих против воли желаем мы возвратить на пажить господню». Жестокие пастыри! — можно бы было им сказать, — в тысячу раз свирепейшие, нежели наилютейшие звери! Неужели думаете вы свирепством и бесчеловечием преклонить к себе сердца человеческие? Почто гоните вы несчастных, которые как вам, так и обществу ни малейшего зла не причинили? Безжалостные веропроповедники! Между вами и Нероном нет никакого различия: тот посредством огня и меча хотел, чтоб, все люди были язычники, а вы те же самые средства употребляете, чтоб преобратить всех в католиков. Христиане, отступившие от веры, отнюдь не были уверены в тех нелепых идолопоклоннических догматах, которым для избежания смерти они последовали; равным образом протестанты, жиды и лютеране, принужденные для избежания ваших гонений переменить свой закон, гнушаются во внутренности своих душ тем, который наружно они исповедуют. Таким образом, темницы, пытки и виселицы принуждают только людей притворно верить тому, чему они не верят. Смеете ли вы, несмысленные и бесчеловечные богословы, утверждать, что мучить людей повелено было вам милосердным богом? Вы не только не ужасаетесь своих злодеяний, но и всевышнее существо представляете столь же кровожаждущим, каковы вы сами.

Я чувствую, премудрый Маликульмульк, что, воспоминая пагубные дела некоторых бесчеловечных законопроповедников, не могу удержаться, чтоб не ощутить к ним вели-

Ϊ-

==556

КРЫЛОВ ИВАН АНДРЕЕВИЧ

чайшего омерзения. Против воли лишаюсь и философической моей твердости, ибо бедствия, причиненные людям суеверием, так велики, что, рассуждая об оных, нельзя быть равнодушну; и для того, прекращая сие письмо, я всячески буду впредь стараться, чтоб удалять от себя столь печальные мысли.

Печатается по: Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века.— Т. П.— М.: Гос. изд-во полит, лит-ры, 1952.— С. 282, 283, 286—290, 303—306, 575—577.

ПРИМЕЧАНИЯ

' Мизантропами Крылов, как он сам указывает, в данном случае называет иносказательно писателей, смело критикующих и изобличающих общественные пороки.

² Петиметр (в переводе с французского — щеголь) — в русской литературе XVIII в. — сатирический образ молодого французского франта, вертопраха, а также русского молодого дворянина, рабски копирующего французский образец в модах, манере поведения и т. д.

³ Называют Великими — Крылов высказывает здесь те же мысли, которые в свое время высказывали Ломоносов в оде «На счастье» (1760), Радищев — в «Путешествии из Петербурга в Москву» и другие русские мыслители XVIII в. о том, что «великими» незаслуженно именуют государей, прославившихся разорительными и опустошительными войнами.

⁴ Бесчеловечных пустосвятов — подразумеваются жестокости католической инквизиции и массовое избиение во Франции гугенотов католиками в Варфоломеевскую ночь 24 августа 1572 г.

==557

радищев александр николаевич

(1749—1802) — русский мыслитель, писатель, просветитель, философ. Родился в дворянской семье. Получил хорошее домашнее образование. В 1762 г. был отправлен в Пажеский корпус Екатерины II. С 1766 по 1771 г. учился в Германии, в Лейпцигском университете. По возвращении в Россию (с 1771г.)—на государственной службе. В 1780— 1790 гг.— заместитель советника, затем советник таможенных дел Петербургской казенной палаты. В 1790 г. анонимно издал свое основное произведение — философско-публицистический трактат «Путешествие из Петербурга в Москву». По приказу Екатерины II Радищева, по ее словам, «бунтовщика хуже Пугачева», после ареста приговаривают к смершой казни, замененной ссылкой в Сибирь. В 1797 г., после смерти Екатерины II, он был амнистирован. При Александре I принял активное участие в работе Императорской комиссии нового гражданского законодательства. В 1802 г. покончил жизнь самоубийством.

В своих социально-политических взглядах придерживался теории естественных прав человека и договорного происхождения государства. Возникновение государства и порабощение народов Радищев связывал с появлением частной собственности. Резко обличал самодержавие и крепостничество, обосновывал право народа на восстание в случае грубого нарушения его естественных прав, выдвинул задачу революционного просвещения российского народа. Наилучшей политической организацией общества считал республику по образцу Новгорода и Пскова. Не поддерживал идею разделения властей.

Радищев пережил разочарование в результатах Великой французской революции, в возможности переустройства общества на разумных основаниях, высказывал симпатии к монархическому образу правления (ода «Осмнадцатое столетие»).

S"

==558

00.htm - glava35